Читать книгу: «Республика Лондон», страница 5

–Не занято?

–Для Джонов наша трапеза всегда открыта. Не в твою ли честь назвали Кеннеди?

–По датам есть расхождение. Я еще не родился, когда он уже умер.

–А, точно. Ну ладно. Вы молодцы, бодро начали.

–Ну, вас тоже не выкинули.

–Плюсую, люто плюсую. Ой, извини, это я наообщался лишнего с продвинутой молодежью. Хотел сказать, что поддерживаю твою точку зрения.

–Ору в голос! Ну, в смысле, я удивлен, но ты меня успокоил. Я думал, ты совсем с ума сошел.

–Нет пока еще. И вообще, я бы ввел налог на молодежный сленг. Готов брать себе всего 1% от общего количества платежей как автор идеи.

–Казна пустеет, милорд, да?

–Гражданство дорожает, бланки на паспорт делают на тисненой бумаге. Да и пикчер дорого берет за герб.

Мы по-дружески рассмеялись.

–Рич, зачем тебе книжка про Шотландию? Надеешься получить вопрос про любимый напиток, и его рецепты приготовления в домашних условиях?

–Очень смешно. Подумай сам, если в Шотландии нас спрашивают про американских президентов, нет ли шанса, что в Джеймстауне нас спросят про шотландских королей и их борьбу за независимость?

–Я бы не стал думать, что Арчи так предсказуем. Хотя ты прав в одном, однажды мы получим, скорей всего, веселый набор вопросов о храбрых юбочниках. Инфа сотка.

–О чем и речь.

На этом наша высокодуховная беседа завершилась. Я обратил внимание на то, что Рич изменил своему ботаническому стилю, зачесал волосы назад и стал отращивать бородку. Возможно, он просто забыл бритву в дорогу, но его щетина была уже как минимум недельной. Я хотел спросить, не стоит ли мне подарить ему пену для бритья на Рождество, но Рич быстро доел остатки салата и ушел, кивнув своей новой прической на прощание. Мясо он не ел в тот вечер – наверное, стал веганом. Интересно, это влияние Сарры или это на него так рейтинг фаворита давит?

Я огляделся вокруг, обнаружив, как Эбби мило беседует с Джорджиной. Удивительное рядом, прям как две лучшие подружки. Я бы сказал, даже слишком мило для конкуренток, одна из которых увела у другой сильного партнера. Они либо обе беспросветные дуры, что вряд ли, ибо освещение мозга в школе обеспечивали хорошее, или я, как обычно, чего-то не знаю.

Что ж, проще отпустить вожжи своих подозрений, оставить тоску до лучших времен. Я решил более предметно оглядеться – конечно, я опоздал, так как столовая уже опустела. Однако, я обратил внимание на одну странную парочку – Ю и Лиззи, именно они набрали вместе с нами максимум баллов. Как вы догадались, Ю – это мальчик, очень даже китайского происхождения. Но его нелондонское прошлое выдавал лишь разрез глаз, даже цвет кожи нагло побелел. Наверное, от лондонских туманов. Что Лиза в нем нашла? Только если акцент. Говорил он на чистом королевском, подчеркнуто интонационно выверенном. Ни один истинный британец не станет так четко артикулировать звуки, особенно всякие межзубные щелевые. Лиззи же была англосаксонкой в десятом поколении, хотя ее медные волосы с рыжим отливом намекали на ирландские приливы крови где-то на смене 6-7 колена. Она красила их в пепельно-белый, как будто стеснялась знака трилистника, а на шее носила изысканные татуировки. Я говорю во множественном числе, так как они были смываемые, и как следствие, она ежедневно их меняла. Сейчас на ее шее сидела бабочка-махаон, которая увлеченно махала крыльями. Рисунок был странный, возникало ощущение реальной гифки. Впрочем, наверное, просто Лиззи активно кивала, пока Ю что-то говорил. Я не слышал деталей разговора, но что-то про королей. Впрочем, о чем еще говорить в шотландском замке, когда президенты кончились.

Ко мне обратилась Джорджи.

–Привет.

Оригинальное начало разговора. Стоило ради этого вставать, идти несколько десятков метров, прилагать усилия и тратить энергию с кинетическим узором?

–Привет.

Ну, меня можно понять. Е2-Е4, смысл усложнять.

–Ты немногословен. Хмур. Наверно, обиделся на меня.

–Джорджина, если считать слова приветствия, то у нас боевая ничья: 1-1. Но в целом ты права. Я хмур, потому что небо хмарит, и конечно, я полон душевной боли и страданий. Ты кинула меня, променяла на рейтингового парнишу. Совет вам да любовь.

–Ты все неправильно понял. И мне он вовсе не бойфренд, если ты намекаешь на это.

Ахах, вот это реально смешно. Я даже не стал сдерживать вырвавшийся смешок.

–Джорджи, я готов, конечно, допустить, что у тебя были какие-то свои веские причины, но со стороны твое поведение трактуется совершенно однозначно. Не нужно делать вид, что тебе самой это не очевидно.

–Ладно, не хочу тебя в чем-то переубеждать. Я по делу. Не хочешь объединить усилия?

–В смысле?

–В прямом. Многие команды сейчас объединяются, неофициально, конечно. В каждом раунде отсекаются худшие, проигравшие команды. 2 головы – хорошо, а 4 – лучше.

–Ого, прямо предложение века. Дай угадаю – а когда случится торжественный момент, и останутся две команды – предположим, это будем мы и вы, то вы, безусловно, благородно отойдете в сторону и отдадите нам паспорта? Я прав?

–Прекрати паясничать. Если нам повезет, и мы останемся одни с вами, то все решит честная борьба. Но лучше соревноваться с вами один на один, чем с толпой. Не буду давить на тебя. Подумай, обсуди с Эбби.

Ооо, обсуди с Эбби. Вот оно что. Они все уже решили. Так вот о чем была их нежная беседа, полная грусти и элегии. Все как у Есенина. Боже, откуда я знаю, кто это? Эх, Шаганэ ты моя, Шаганэ.

Конечно, с Эбби я не стал ничего обсуждать. Когда мы оказались в самолете, она уселась на соседнее кресло и задремала. Я же стал внимательнейшим образом вглядываться в окружающую среду. Все-таки, пора было понять, против кого мы играем. Итак, осталось 9 пар. Я и Эбби – первая пара. Рич и Джорджина – вторая пара. Нет, не так. У меня все перепуталось в голове. Рич и Сарра, Джорджина и какой-то американский парень. Как его зовут, не могу вспомнить. Вроде Теодор. Тедди, высокий блондинчик. Не о нем ли писала Джорджи в своем дневнике, который мне повезло увидеть в ее библиотеке? Боже, Тедди+Эбби, да?

Ю и Лиззи. Это четыре пары. Оставалось еще пять пар. Откуда-то я знал все имена, наверное, из отрывков их разговоров. Итак, у нас были Крис и Марта. Крис был гиперактивным парнем с невообразимой прической на голове. Если кратко, его гениальность настолько зашкаливала, что не позволяла ему регулярно мыть голову, поэтому светлые блондинистые волосы просто торчали в разные стороны. Он был среднего роста, очень коммуникативно настроенным собеседником, который иногда отвлекался от разговора с самим собой и обращался к окружающим. Марта была сдержанной, молчаливой – и в квадратных очках из платины, девочка из богатой семьи. Не ясно зачем, но она носила короткую маечку, которая оголяла ее плечи, и вокруг талии была завязана толстовка. Каждые пять минут она то снимала, то одевала ее, как будто не могла понять температуру за бортом. Марта что-то читала в планшете, не обращая внимание на Криса, которого это не сильно расстраивало. Он не менее увлеченно читал какую-то книжку про шахматные дебюты. Интересно, могут ли нам дать вопросы про британских шахматистов, или это бред, и таким образом Крис выражал свое презрение ко всем ботаникам, которые пытались готовиться? Трудно найти ответ, он спрятался где-то посреди рокировки мнений министра.

Джордж и Зарра. Джордж – нет, не в честь президентов. Джордж был из Нигерии. Нет, конечно, вы не подумайте – уже был и миновал Обама, так что никакого расизма не существовало в нашем обществе, но речь не об этом. Просто он был не из президентской школы. И вообще, он был белым, просто родители приехали из Нигерии. Как они там оказались, во время какой колонизации – Бог его знает. Джордж напоминал даже не столько британца, сколько скандинава. Спокойный, умиротворенный, умный, уверенный в своих силах и в своем акценте. Я бы и не знал, что он не из Лондона, если бы мне кто-то не сказал. Наверно, Эбби, обычно она рассказывает мне какие-то вещи, которые не несут в себе никакой практической ценности, но почему-то запоминаются. Зарра была восточной девушкой, не могу сказать точнее. Ее смуглое лицо ярко контрастировало на фоне Джорджа, хотя ее это вряд ли смущало. Впрочем, кого и чем вы сейчас удивите в Лондоне. 21 век все-таки, закат цивилизации Европы. Сколько нам осталось, сколько мы протянем? Придут ли к нам новые варвары, новые гунны, англы и саксы? Или мы останемся гнить со своим Стоунхеджем, и не дадим никаких новых загадок будущему поколению? Поколению, которое не застало крышечек Пепси, не читало Пелевина и не слушало Битлз в оригинале, без диджейской обработки.

Продолжу свой отчет. В конце салона сидело еще несколько пар, и мне даже пришлось несколько раз сходить туда-обратно, чтобы хорошенечко их рассмотреть. Бетти и Патрик. Кто еще называет девочек Бетти, если они не учатся в нашей школе? Как оказалось, это ее настоящее имя. Ее лицо портил небольшой рубец, который виднелся на правой щеке. В целом миловидная, она нисколько не комплексовала по этому поводу. Даже не замечала, надо думать. А Патрик был влюблен в нее, дурачок. Даже не мог скрыть свою заячью привязанность. Бетти сидела в черной, видавшей лучшие дни футболке, с надписью Smells Like Teen, что намекало на ее уточненный музыкальный вкус. У Патрика были длинные кучерявые волосы, которые он забывал причесывать месяцами, хотя мыл регулярно, и одежда, которая явно была выбрана by Бетти. А именно – длинный балахон темно-синего цвета, спереди – изображение Курта Кобейна, сзади – портрет ружья. Символично. Не знаю, любил ли Патрик тяжелую музыку, или просто терпел ради Бетти.

Это семь пар, осталось рассказать вам про две. Майкл и Оливия. Вообще не понимаю, как они оба оказались в нашей компании. Майкл постоянно самоутверждался, рассказывая о своем богатом опыте богатого детства, зарисовывая нам словесные фрески своих путешествий первым классом. В дорогом спортивном костюме и строгих деловых часах. Отличная комбинация, изысканный вкус. Оливия – утонченная кореянка. Да-да, именно кореянка. Черные как смоль волосы, тонкие черты лица, конечно, никакого акцента, идеальная артикуляция th. Родилась в Лондоне, в нем и прожила всю свою сознательную жизнь, бессознательно копируя манеры лондонцев. Докопировалась вполне успешно, сойдясь с Майклом. Он явно гордился, что его партнерша была азиаткой – наверно, это показывало его мультикультурный подход к жизни. Типа, гляньте – я гражданин мира, дайте мне паспорт мира, в смысле – оговорочка по Кромвелю – дайте мне паспорт республики Лондон. Попробовал бы он съездить в Северную Корею и там найти себе азиатскую мечту космополита – я бы посмотрел на его останки – гордости, роскоши и тлена костей.

И последняя пара. Ник и Соня. С одной школы. Я не понимал, что их связывало, и как Ник вообще попал в нашу среду. Его эмоциональный интеллект прилично запаздывал, в то время как мозги работали на все 146%. Он был немного заторможенным, как будто аутист, но не до конца. Он легко сходился с людьми, но говорил сложными фразами, например, когда я спросил у него про погоду за окном, он ответил, что она не оптимизирована под бесперебойное использование без зонта. Только взглянув в оконце иллюминатора, я понял, что хмурое небо одаряет нас дождем. Соня выглядела соответствующе – не в смысле была похожа на него, а в смысле она своим присутствием компенсировала присутствие Ника. Улыбчивая, добрая, с очень выдающимися формами, она как будто специально носила мешковатую бесформенную одежду, черную реперскую шапочку, серую толстовку и безразмерные джинсы, чтобы никого не смущать. Она улыбнулась мне, когда я спросил Ника про погоду, и мелодично напела:

–Если будет дождь, если мой самолет не взлетит – я останусь здесь, целовать твои руки.

Я не слышал эту мелодию раньше, но показалось тоскливо. Верь моим словам.

Самолет тряхнуло, и я сел на место. Посадка? Джеймстаун ждет. Неужто мы прибыли, как тогда Джон Смит в поисках своей Покахонтас? Тряхнуло сильнее, я закрыл глаза – и провалился в дрему.

Меня охватил странный сон. Все происходило как бы наяву, но я точно понимал, что это неправда, что это просто сон, который скоро кончится – и самолет пойдет на посадку.

Мне чудилось, что я нахожусь в комнате. Огромной комнате, и она жужжит как муравейник, потому что в ней много людей. В ней все мы, участники этой гонки, все 9 пар, оставшихся в седле. В комнате нет стульев, но она застлана большим мягким ковром, и все участники миролюбиво разбились на небольшие компашки, и о чем-то болтают. Только я стою в сторонке и пью мятный холодный напиток. Не знаю почему, но вкус именно мяты, он вяжет во рту, но не доставляет какого-либо дискомфорта. Я не слушаю и не прислушиваюсь, но отрывки фраз доносятся до меня.

–Ору! Вот это прикол.

–Бернс, конечно, отжог. Но и Маршак не лучше.

–Ты лицензировал прогу под gnu?

–Почему он сказал, что Джеймстаун и Плимут – это синонимы?

–Когда прилет?

Я понимаю, что последняя фраза относится к реальности, но все еще не выхожу из транса. Я как будто цепляюсь за этот сон, в нем лучше, чем в реальности. В нем мне не нужно гнаться за призрачной победой. Я оглядываю внутренним взором всех ребят – и понимаю, что не желаю зла никому. Они все хорошие люди. Они все мне нравятся. И мне не хочется оставлять их в этом аду с пониженной температурой среди людей с пониженной социальной ответственностью – но и остаться самому и пропустить их вперед – сомнительная перспектива. Вот он, трудный выбор. Убить чью-то надежду – или умереть самому в отчаянии? Конечно, речь не идет о физической смерти – но как знать, что лучше – гибель оболочки, или пустота клетки мозга, когда организм идет по программе, но человек уже не живет, а просто катится по накатанной тропе на санках, а под полозьями не приятный жемчужный снег, а серый безжизненный асфальт.

Эбби толкнула меня в бок локтем.

–Давай, соня, наш выход. Мы прибываем. Посмотри, какой яркий белый снег, какой серый лед. Боже, что у тебя за пятна на рукаве? Неужели кровь?

И мы прибыли. Мы спустились с трапа, по блестящим ступеням, но огромная площадь не была забита фанатами. Был лишь какой-то служащий, человек в униформе, который усадил нас в автобус, идущий в никуда. По крайней мере, на вывеске на стекле было написано «Троллейбус идет на восток». И в самом деле, вектор направления имелся. Нас привезли в огромный ангар, заполненный машинами. Их было там не меньше сотни, от крутых джипов до небольших смартов. Там же хранились детали к ним, громадная свалка железок, как новых упаковок, так и куча ржавых отработанных элементов. Наверное, там даже были алюминиевые огурцы.

Странно, зачем мы здесь. Посреди ангара была разбита палатка Арчи. Да-да, именно так, по-другому это трудно было назвать. Был натянут тент, внутри виделся силуэт кровати. Арчи выполз оттуда, лениво зевнул, и предложил нам сесть на образцы мебели, которые находились вокруг – ржавые детали, старые покрышки, вырванные автомобильные сидушки. Это все смотрелось очень утопично и постиронично, и настроение не сильно поднималось. Огромный ангар, посреди него – импровизированное совещание. Я понимал, что нас окружает очень глубокая символика. Ангар – это США; машины – люди; потертые сидушки, место которым на свалке – наше место в жизни; безумный Арчи – перст судьбы. Неужели нас сейчас забросит в дизель-панк?

–Что ж, мои юные друзья, приветствую вас в этом городе-музее. Скажу больше, в этой стране-музее. Джеймстаун – отличное место вспомнить, с чего все начиналось, и чем все закончилось.

Ах, Арчи-Арчи, умеет по больному. Это случилось в 2033, когда развернулись военные события в Америке. Торговые войны, экспансия Айфонов 100500 номера, суды за патенты, индекс Макдака – и первыми не выдержали китайцы. Их можно понять – когда страну с населением в миллиард рабочих ног, способных держать в руках не только гаджеты Хуавея, но и автоматы Калашникова, ни во что не ставят – однажды это ружье со стены выстрелит, не дожидаясь третьего акта. После очередного саммита и ущемления интересов Китая, официальный Пекин объявил неофициальную войну официальному Вашингтону – и все миллионы китайцев, которые в течение десятилетий стекались в Штаты, в единый день, 4 июля 2033, освободили американцев еще раз. Но на этот раз – от их же правительства. Около 10 миллионов китайцев заполнили Вашингтон, округ Колумбия. Многие вооружены, хотя кто-то нес с собой ношу не тяжелее конституции США, даже включая вес ее поправок. Это толпа просто снесла все закрытые двери и устроила тотальный дестрой, потому что порядок – это застой. Город и его социальные институты были уничтожены, власти больше не существовало. Постепенно, инфраструктура легла по всей стране. За несколько месяцев тотального отсутствия власти страна сошла с ума, но вселенная все еще была бесконечна. Полицейские от греха подальше выкинули свои формы, но револьверы оставили. Улицы наполнились беспределом, можете не сомневаться, Калифорния тоже была в огне. Китайцы по всей стране предприняли еще несколько мощных вылазок на административные здания, разрушив привычную всем систему управления. Естественно, им некуда было возвращаться, Китай и так переполнен. Только если во Вьетнам, взяв в руки знамя пацифистов. И хотя некоторые особо буйные вернулись в Тибет замаливать грехи революции, остальные остались в штатах, добивать остатки порядка. За несколько лет американцы вдруг поняли, что Европа не такая уж и загнивающая, хотя местами и восточная, и потихоньку переезжали туда, где оружие было только у людей со значком шерифа, а не у каждого встречного, в гармоничной связке с тату на лице и полным отсутствием тормозов. К 2084 году Северная Америка, по крайней мере, большая ее часть, являла собой государство-музей, в котором жить не хотелось никому, но съездить на экскурсию – иногда можно. Канада не в счет. Конечно, потихоньку порядок был наведен, но никто особо не старался превратить США обратно в громадную империю добра, памятуя об их злобных амбициях. Никому не было выгодно ссориться с Китаем ради дружбы с Америкой. Как итог – китайцев перестали пускать в безумных количествах в другие страны, Америка стала музеем, где правят бандиты-ценители супрематизма, а мир стал многополярным.

И вот сейчас мы находились у истоков этого музея. А Арчи самозабвенно продолжал.

–Итак, музей. Мы в музее, друзья. Не пора ли сходить на экскурсию? Есть ли добровольцы на роль гида? Что ж, вот вам первое задание. Вам нужно добраться до Гарварда, который в Кембридже, который недалеко от Бостона. Массачусетс, смею напомнить. Команда, которая доберется последней – или вовсе не доберется – проиграла. Кстати, обращаю ваше внимание на то, что вокруг нас машины. Они все закодированы, но пароль прост – 1984. Работает один раз, учтите, так что выбирайте железного коня тщательно. А дальше – просто садитесь – и в путь. Бензин не нужен, сами знаете. Ну ладно, мне пора спать, дорога была долгой. Удачи, ни гвоздя, ни жезла! Кстати, сдайте телефоны, они вам ни к чему, а звонить мамочкам в Лондон и жаловаться на отсутствие тормозной жидкости в ваших головах или дизеля в баке – не самая лучшая идея.

Боже мой, да что же у него в голове. Арчи хотел, чтобы мы доехали на тачках в Гарвард. Это явно пересекало все границы интеллектуального спора, и становилось настоящим квестом. Опасным, замечу, потому что на улицах было полно всякого сброда, а автомобиль был ценной добычей. Тем более – такие авто, какие стояли в ангаре. Арчи не просто так сказал про топливо и отсутствие необходимости его наличия – перед нами, во всей своей красе, стояли экспериментальные модели, в которых был генератор энергии. Я не химик и не физик, чтобы описывать вам как это все работает, но суть очень простая – это реально вечные двигатели. Такая машина прослужит до скончания цивилизации, и потом еще на ней новые неандертальцы будут осваивать свои пещеры, если что-то останется от нашей планеты. Такие машины появились буквально недавно, в 70-х годах 21 века, когда наконец-то энергетикам стало понятно, что продавать топливо уже устарело как бизнес-идея. Известный факт, что разработки такого двигателя датируются концом 20 века, но в те времена продавцы недр сумели пролоббировать засекречивание этих технологий, и наши предки долго еще молились на цену газа и нефти.

Арчибальд реально залез обратно в свою палатку и улегся на кровать, всем своим поведением намекая, что разговор завершен. Телефоны он собрал в холщевой мешок подарков Санты. Боже, как это мило. Хорошо, что у меня 2 телефона – и я сдал только один, естественно. Арчи внимательно посчитал трубки, прежде чем нарочито захрапеть, как бы показывая, что аудиенция закончена.

Что ж, следовало выбрать тачку. Эбби потянула меня к большим и мощным агрегатам, но что-то смущало меня в них.

–Посмотри, какие джипики. Коробка автомат, я смогу помочь тебе. Ух ты, розовый фламинго!

–Ты не умеешь на механике?

–Что за глупый вопрос, конечно, нет. Я же не слесарь из манчестерского завода.

Как будто я был слесарем, да я даже за Манчестер никогда не болел, ни за Юнайтед, ни за Сити. Даже когда они с французами играли, я желал злейшим врагам поражения. Но на механике я умел, отец научил в свое время. Точней, научило безденежье. Пока все приличные люди из Лондона имели по несколько навороченных авто в семье, у нас была одна лишь железная лошадка, довольно древняя, которая бесконечно ломалась и требовала то ли овса, то ли отвертки. Строго говоря, я только на механике и умел. Понятно, что привыкнуть к автомату не вызвало бы у меня никакой проблемы, но мне что-то не нравилось. Зачем Арчи сказал, что код работает один раз? Получается, мы можем выбрать только один раз себе тачку? Ее нельзя сменить, значит, есть подвох. Будь они все одинаково хороши – в чем проблема взять другую? Я немного понимал логику Арчи – и она была в том, чтобы подтолкнуть нас к неправильному решению.

–Джон, давай ты поспешишь. Посмотри, другие команды уже уезжают.

Действительно, только мы тупили, остальные бодро грузились и отчаливали. Кто-то степенно, кто-то с визгом и пробуксовкой, не щадя покрышек.

–Я поняла! Джон, резина! Посмотри на дрифт остальных на улице.

А Эбби была хороша, не зря ее взяли в школу для одаренных, не зря ее рейтинг был больше, чем у половины парней из моего класса. Девчонка была умна в эту секунду. Хотя как она смогла понять эту типично мужскую штуку? Странно. Крутые тачки, которые взяли большинство участников, были на летней резине, а вокруг была зима. Настоящая, снежная, генерал Мороз и полковник Снег ждали своего часа. Мне стала понятна ловушка Арчи. Но отметим, не мы одни были такими же слоупоками. Кое-кто выбрал себе нормальный агрегат. Рич и Сарра сидели в тяжелом вездеходе с мощной резиной для лесов и полей, Джорджи и Тед вообще где-то откапали полутанк. Остальных я не успел рассмотреть, но было несколько длинных седанов. И все равно я не спешил выбирать.

–Эбби, мы все равно уже последние. Давай пройдемся, посмотрим.

В конце амбара я нашел несколько сиротливо стоящих хетчбеков, прикрытых тканью. Если не подойти вплотную, их даже не заметишь. Это были единственные автомобили во всем ангаре, на которых стояла настоящая зимняя резина, с шипами.

–Шипы, Джон. Ура! Блин, там механика.

Ах, вот оно что. Хорошая резина – плохая коробка. И наоборот, хорошая коробка – плохая резина. Выбор очевиден.

Я подошел посмотреть поближе к одной из них, и был очарован малюткой. Не было возможности определить марку, но это была смесь настоящего американского мустанга с повышенным клиренсом и европейской электроникой. Авто было напичкано какими-то плюшками, но ручка управления была механической. Я молча вбил код. И дверь открылась.

–Почему ты поспешил? Я не смогу ей управлять! Почему ты взял черную?

–Эбби, не тупи. Больше с зимними колесами тут нет. И ты все равно плохо водишь, даже если бы мы и взяли автомат.

–Другие ребята взяли джипы, они мощнее. И цвет красивее.

Ааааа, ей нужен цвет. Ей не нужна неприметность на улицах, где мы были чужаками.

–Эбби, цвет и вкус к чаю ты будешь выбирать в аптеке. Здесь мы выбираем безопасность. А лишняя тяжесть нам не особо нужна. Машина должна быть легкой и маневренной. Ты не знаешь, что нас ждет.

На самом деле, мы оба примерно знали. Нас ждали неприветливые улицы, люди с оружием, и долгая заснеженная дорога. Я не был уверен, что мы точно сможем доехать до Гарварда. Никто не был уверен, впрочем. Но ехать надо было в любом случае. Внутри машины был навигатор, который Эбби начала осваивать.

–Работает! Есть несколько вариантов – ищем короткий путь?

–Ищи освещенный путь! Лучше приехать последними, чем вообще не приехать.

Вот вам начало. Помните, я говорил, что не был уверен в том, что нас не убьют снежинки? Наконец-то мои слова начали сбываться, чему я не был особо рад.

Мы выехали из ангара, и уткнулись в начало снежной бури. Не видно ни зги. Я включил дворники, навигатор показывал больше ста миль до ближайшего поворота. Дорогу будем анализировать позже, пока надо выехать из местного околотка. Резина вела себя хорошо, но я решил пока не лихачить. Тем более что на выезде мы увидели разбитую красную спортивную машину, которая вылетела в кювет из-за заноса. На дороге стояли и голосовали Джордж и Зарра. Интересно, они реально рассчитывали, что их кто-то подберет и довезет до места встречи? Эбби как будто прочитала мои мысли.

–Почему бы их не взять?

–Ты с ума сошла? Это конкуренты.

–Они хорошие ребята. Вдруг нам понадобится помощь? 2 лишние пары рук не будут лишними.

Я не стал с ней спорить, просто нажал на газ посильнее. Мы выезжали последними, и у них был теперь только шанс вернуться к Арчи, в теплый ангар, где были сидушки с ржавыми пружинами и другие машины, которые были закрыты для них. Как и их мечта, красивая и разбитая.

CHAPTER 11.

Снегопад был отчаянный. Снега было больше, чем мог представить себе любой сурок, который любит отмечать свой день. Отличная рождественская погодка, что сказать.

–Нам осталось примерно 600 километров. Доедем за 10 часов.

–Отличная новость. Еще бы понять, что именно Арчи проверяет этим заданием. Наш географический кретинизм, умение выбирать надежный автомобиль, или снегоустойчивость?

–Не знаю. Но ты прав, странно это все.

–Что пишет навигатор?

–Что-что? Пробок нет, страна разрушена.

–Связь ловит?

–Вроде да.

–А это что?

Под этим я подразумевал начавший мигать экран навигатора, на котором внезапно появилось лицо Арчи. Видеосвязь. Ничего себе, да мы с технологиями.

–Хм, простите, что вмешиваюсь. Хотел лишь сообщить, что одна команда уже выбыла, и смертельный – в кавычках, конечно, налог уже уплачен. В связи с чем имею для вас хорошую новость – ужин через час, не опаздывайте. Сегодня нам обещают индейку, с благоухающими майскими цветами – ну, там корица, гвоздика, подснежник. Вторая новость вытекает из первой и является намеком.

Сам Арчи был уже причесан и прилично одет, и, судя по антуражу, покинул свою палатку и ангар. Было очевидно, что он находится где-то в обеденном зале, и балуется напитками, исторгающими дым счастья. Эх.

–Где это он?

–Понятия не имею. Вопрос в другом – где это мы?

–В смысле, Джон?

–Эбби, не тупи. Он сказал, что ждет нас через час! Нам не доехать от Джеймстауна до Бостона за час, минимум за 10. При такой погоде, – и того дольше.

–Может, он пошутил.

–Он не пошутил. Он сказал про индейку. Он намекал на Плимутскую колонию и Мейфлауэр.

–То есть мы в Плимуте?

–Очень возможно. Помнишь, он говорил про синонимы?

Я остановил машину, и взял навигатор в руки.

–Посмотри, тут предустановленно место отбытия. В навигаторе встроена точка Джеймстауна. В нормальном навигаторе такого не может быть.

–Погоди, но откуда орги могли знать, какую тачку мы выберем?

–Им и не надо знать. Мы активировали автомобиль, ввели код, они получили сигнал – и активировали наш навигатор. Если мы в Плимуте, а не в Джеймстауне, то карта начнет путаться очень скоро. Посмотри, тут 100 миль до развилки, а до Кембриджа – если мы сейчас в Плимуте – все расстояние меньше чем 100 миль, и наверняка куча поворотов.

–Ок, что ты предлагаешь?

–Поехали прямо, и если трасса начнет петлять, значит, наша догадка верна.

Так мы и поступили. Я не стал особо гнать, чтобы не пропустить возможный поворот. Очень скоро стало ясно, что с дорогой что-то не так. Во-первых, абсолютно не было никаких указателей. Что, мародеры на дорогах? Опять китайцы? Или разбушевались местные индейцы, мстящие за Покахонтас? Очень сомнительно, зачем им убирать знаки. Во-вторых, трасса не была прямой. Мы точно были не в Джеймстауне.

Внезапно экран навигатора снова замелькал, и мы увидели групповой вызов. Смысла молчать не было, Эбби нажала на кнопку приема. Это была Сарра, которая явно успешно осваивала основы программирования в полевых условиях.

–Привет, гайс. Я покрутила эту штуку, и стало понятно, что мы можем общаться, если Арчи нам позвонил на этот тапок. Мы тут подумали с Ричем – может быть, объединим усилия? Арчи четко сказал, что кто-то уже выбыл. Нам не нужно сейчас ссориться, мы все наедине со стихией.

Ха, как она заговорила.

Первой откликнулась Соня. Напомню, звонок был групповым.

–Ты права, конечно. Но как мы можем помочь друг другу? Очевидно одно – мы где-то на побережье, в часе езды от вкусной индейки.

В разговор включилась Оливия.

–Ребят, я думаю, мы в Плимуте. Иначе зачем все эти намеки на индеек и Мэйфлауэр? Примерно 70 км от Кембриджа, если кратчайший путь. Но как ехать – совершенно непонятно, навигатор предустановлен на Джеймстаун. Сбросить его нет возможности.

–В общем, если кто-то додумается, выходите на связь. Не забывайте, дороги опасны, мало ли кто дежурит в поисках добычи.

И Сарра завершила звонок.

–Ух, слава Богу, мы не одни в этой заварушке.

Это был наивный голосок Эбби.

–Ты чего, родная, с ума сошла? Ты плохо знаешь Сарру. Если она просит о помощи, значит, у нее все плохо. И да, она получила, что хотела. Те, кто додумался о Плимуте, сказали это вслух.

– У всех все плохо. Я лично не представляю, как выбраться отсюда. Никаких указателей нет.

–Поищи в бардачке, может быть, там есть карты.

–Точно, нашла! Ты умеешь их читать?

Опять раздался звонок. Я услышал голос Рича.

–Ребят, кто шарит в географии? У нас у всех карты в машине. Нужно просто понять, как доехать.

Я дотянулся до экрана и сбросил звонок. После чего заглушил мотор, и мы остановились на обочине.

–Ты чего?

–Эбби, у меня есть идея, кажется.

–Почему ты думаешь, что твоя идея лучше, чем коллективный разум?

–Потому что у меня есть телефон, который я не сдал.