Читать книгу: «Планета раздора», страница 5

Пауза

Данные события происходят на кухне в квартире на первом этаже панельной хрущевки, где три человека играют в «козла», смачно шлепая картами об стол, запивая каждый удачный ход ста граммами пойла, если судить по этикетке на бутылке, называемым «Водка». Здесь присутствует еще один молодой человек, находящийся в наркотическом опьянении. Он сидит в углу на обшарпанном стуле, опершись затылком о стену и, судя по блаженной улыбке, видит приятные, кайфовые сны, доступные только свежеуколотым наркоманам.

Хотя, понятие «события» громко сказано. Для этих персонажей время определилось в бесконечный промежуток, где они, как выражался их Создатель, тихо переговаривались, иногда вставляя непечатные слова и даже, такие же целые фразы.

Самому старшему из них, по прозвищу Точило, было около пятидесяти лет. Судя по обильным наколкам на пальцах, запястьях, плечах и угадывающимся фрагментам на волосатой груди, а также укрытых белой майкой-алкоголичкой, это был матерый вор-рецидивист. Сидел он в тюрьме постоянно, а времени, проведенного на воле, набиралось в общей сложности лет на пять. В связи с этим Точило выпадал из реалий жизни вольного человека, плохо в них ориентировался, не говоря уже о техническом прогрессе. Поэтому ему в нагрузку были даны два помощника Кувалда и Свист.

Кувалда – здоровенный бритоголовый детина, мускулистый торс которого, обтягивала майка в узкую сине-белую полоску. На левом плече красовалась татуировка раскрытого парашюта, которая ясно выдавала в нем бывшего бойца ВДВ. Его первая и пока единственная ходка была за драку, учиненную после возвращения из армии. Тогда он неаккуратно настучал по голове своему наиболее успешному сопернику в любовных делах, отправив того прямиком в инвалидное кресло. Бывший десантник большим умом не отличался, поэтому в этой компании играл роль тупой, грубой силы.

Свист был более развит интеллектуально, начитан, разбирался в новинках компьютерной техники, умел без мыла войти в доверие, как самой въедливой старушки, так и заделаться самым лучшим корешом какого-нибудь громилы. Мог пролезть в любую аферу и, если начинало пахнуть жареным, вовремя незаметно из нее смыться. Мастер манипуляции людьми – больше на бытовом уровне. Мог бы стать неплохим политиком, но пристрастие к алкоголю и природная лень, не давали ему подняться на должный уровень. Сейчас был весь в долгах и поэтому на данный момент состоял на побегушках у более удачливых товарищей. Вид имел одутловатый, жеваный, а в скользких глазках невозможно прочитать настоящую правду.

Вся эта разношерстная компания была собрана, как вы догадались, для проведения какого-то криминального дельца. Руководил всем этим некто Охотник, но он здесь давно не появлялся, его подопечные скучали и проводили время, как могли, то есть, как предписал Создатель: играли в карты, пили водку и переговаривались. О чем именно, точно не было указано, поэтому мы позволим себе подслушать этот разговор, который особым разнообразием не отличается и сопровождается монотонным набором действий, окружением и темой.

Однокомнатная квартира, как ей и положено, была малогабаритная, тесная, захламленная и грязная. Хозяином этой хибары был вышеупомянутый наркоман. Она досталась ему в наследство от двоюродной бабки. Та своих детей не имела, и поэтому души не чаяла в данном индивидууме. Естественно, после смерти она отвалила племяннику такое неслыханное богатство. Надо отдать должное наследнику – распорядился он им толково.

Охотник постоянно приводил в квартиру постояльцев, иногда вполне приличных людей, но в основном здесь пребывала публика, подобная нынешней. За услуги наркоману полагалась ежедневная доза наркотиков, поэтому он пребывал в постоянном непрекращающемся кайфе. В нашей истории Торчок играет не последнюю роль.

Запах в квартире стоял унылый и затхлый. Грязное стекло окна на кухне упорно штурмовала большая черная муха. Как мифический Сизиф она покоряла вершину мироздания, но на полпути срывалась и с возмущенным жужжанием скатывалась вниз. Всех здесь присутствующих, кроме нарка это ужасно раздражало, на муху неодобрительно поглядывали с мыслями прикончить гадину, но было лень вставать и как-то ее утихомирить. Поэтому насекомому всегда был дан новый шанс испытать себя в нелегком деле.

За окном листвой шелестела сирень, оплакивая последними лепестками цветков свою сиреневую судьбу и молодость. Под ней на вечном посту на скособочившейся скамейке сидели две старушки. Одна в овчинной душегрейке и мохеровом берете – баба Нюра. Другая, в длинной вытянутой вязаной кофте и цветастом платке – Зинаида Петровна. Они, как всегда, вели нескончаемый диалог о превратностях жизни. В режиме нон-стоп в нем неизменно присутствовала похвальба своими болячками. Чем заковыристее и необычнее звучала болезнь, которой была подвержена та или другая особа, тем большую зависть она вызывала у подруги. Старушки по очереди охали, притворно сочувствуя напарнице, давали советы по медицине – якобы такой-то общей знакомой от этой хворобы помогли такие-то таблетки, мазь или процедура. В разговоре пожилые дамы выдавали такие термины и названия лекарств, что им мог бы позавидовать самый опытный врач или фармацевт.

Когда тема была исчерпана, поднимался вопрос о реформировании власти, обсуждался неизменный президент страны, который был очень хорош на своем посту и всегда делал все правильно, а бездельники депутаты и думцы только и думали, чтобы набить свои карманы народными деньгами.

Заодно под старушечью руку попадали чиновники социальной службы, которые постоянно зажимали надбавки к пенсии, требуя какие-то все новые и новые справки. А также работники ЖКХ и жилищных товариществ. Слегка проходились по дворничихе, которая постоянно бухала и нерегулярно убирала в подъезде. Тут же всплывала тема алкоголиков, проституток и наркоманов. Когда произносилось последнее слово, старушки синхронно поворачивали головы в сторону окна квартиры нашего знакомого торчка.

В этом месте пожилые женщины затихали, и обменивались друг с другом понимающими взглядами. Дело было в том, что их постоянно окучивал очень приятный молодой мужчина. Подтянутый, хорошо одетый и красивый. У дам он вызывал приятные ностальгические ассоциации. Ничего плохого о мужчине сказать они не могли – тот всегда был учтив и обаятелен.

В первую встречу этот человек сначала помахал у старушек перед носом каким-то удостоверением с печатью двуглавого орла. По большому секрету поведал, что данная квартира – не притон, или какой-то там бордель, а явочная квартира, где будут собираться не вполне обычные, но очень важные люди, и пусть их не смущает затрапезный вид постояльцев. В качестве хорошего расположения и понимания, молодой человек по случаю угощал подруг какими-нибудь вкусностями, или презентовал книжицу в мягкой обложке с любовным романом. Но, по мнению бабулек – временные жильцы данной «нехорошей» квартиры ничем не отличались от обычных уголовников.

Иногда возле соседнего подъезда останавливался микроавтобус, из которого начинали сыпаться люди в черной униформе, касках и с автоматами. Через минуту, на третьем этаже слышался стук, при котором сотрясался весь дом, затем грохот выбитой двери, короткая перестрелка, и наконец, выводили пару-тройку человек в наручниках в позе зю. Временами случался пожар, тогда округу оглашал вой сирен пожарных машин. Иногда появлялась карета скорой помощи. В общем, жизнь била ключом, но почему-то обходила стороной наших персонажей. Все так же в окно заглядывал хмурый пасмурный день, а на противоположной стороне улицы ярко светило солнце, освещая фасад дорогого особняка. К кованым чугунным воротам беспрестанно подъезжали то четверка лошадей, запряженных в карету, то просто двуколка с одиноким седоком, иногда особняк посещали всадники. Разнообразили пейзаж дорогие авто из разных времен с пассажирами, состоящими в основном из прекрасных дам и элегантных кавалеров.

Старушки, как и постояльцы явочной квартиры, на это никак не реагировали – они жили в своем мирке, очерченным двором пятиэтажки. Но одному человеку все-таки было дано заглядывать за границы очерченного пространства. Это был Торчок. Благодаря измененному сознанию он мысленно преодолевал материальные препятствия и видел то, что не могли ощутить наши персонажи. Он заглядывал в особняк напротив, в квартиру, куда постоянно наведывался ОМОН, другие помещения, здания, и даже страны. Об увиденном наркоман делился с квартирантами, когда им становилось совсем уж тоскливо. Тогда время, проведенное за игрой и выпивкой, разнообразилось обсуждением и комментариями о коллизиях человеческих судеб.

А когда у соседей по диагонали на втором этаже начинали звучать характерные звуки страстного интима – это было целое событие. Наркоман, гнусно ухмылялся и, причмокивая губами, пуская слюни, смаковал подробности вслух. Его постояльцы с завистью качали головами, и мысленно примеряли для себя роль любовника, который усердно трудился за стеной. Однажды Торчку был задан всех интересующий вопрос, кто же является Создателем этих сцен, как был дан ответ, повергший в ступор даже таких прожженных циников как наши герои. Это оказалась женщина средних лет, до сих пор сохранившая девственность, страдающая набором жутких комплексов, и посредством графомании, выражающая свои сексуальные фантазии.

Еще достоинством нарка была ментальная связь с собственным Создателем. Но, увы, в последнее время она совершенно не прослеживалась.

В общем, наркоман, на данном пятачке размером в шесть квадратных метров, был прорицателем и сказителем.

Вдруг, через потеки на стекле стал пробиваться солнечный свет. Точило как-то посерел лицом и потер рукой левую сторону впалой груди:

– Убьют меня сегодня.

Кувалда вытаращил на подельника глаза:

– Чего это ты? Вот смотри, солнце выглянуло, выходит, Создатель о нас вспомнил!

Точило недобро сощурил правый глаз:

– Вот он меня и убьет.

Но Кувалда не унимался, ему совершенно не хотелось остаться без опытного напарника:

– Ну, ты что! Мы же на дело даже не выходили, вот Охотник придет и все будет чики-пуки.

– Хотелось бы, – прохрипел Точило, наливая в стопку паленую водку, и махом ее выпивая. – Эй, Торчок, слышь, какое настроение у нашего Создателя?

Наркоман вяло махнул рукой и блаженно протянул:

– Не-е, это Создательница.

Квартиранты пристально уставились на доморощенного оракула.

– Баба что ли? Вот так повезло, – Свист скривился как от зубной боли. – Не люблю я этих писательниц, у них все мужики или идиоты, или подонки, а еще козлы, кобели и импотенты.

Точило с иронией посмотрел на собутыльника:

– Интересно, а к какой из этих тварей ты сам себя причисляешь? Ну, то, что ты не идиот, это точно.

У Кувалды, хоть и со скрипом, все же сложилась логическая цепочка, и он по-жеребячьи заржал.

Свист обиженно поджал губы и с тоской уставился на бутылку.

В это время на улице послышался женский щебет, не похожий на бормотание ни бабы Нюры, ни Зинаиды Петровны. Подельники настороженно между собой переглянулись. Кувалда сорвался с места и подскочил к окну. Не особо высовываясь, тихо присвистнул, выкатывая глаза.

Точило просеменил через кухню и встал рядом. А Свист, который сидел спиной к подоконнику, вывернулся и тоже выглянул.

С бабульками разговаривала сногсшибательная фигуристая блондинка, с огромными голубыми глазами, пухлыми ярко-алыми губками, вздернутым носиком – ну вылитая Мэрилин Монро. На ней был красный и короткий, небрежно распахнутый плащ, под которым желтый топ с глубоким декольте обтягивал тугую грудь, и красная мини-юбка. Образ завершали длинные ноги с крутыми бедрами и туфли на высоченной шпильке.