Читать книгу: «Мир Гаора. 5 книга. Ургайя», страница 8

А тут ещё прибежали девчонки в синих с жёлтым форменных байгуровских комбинезонах. Вообще-то они должны были поставить новые термосы с горячим, забрать опустевшие и ещё там чего-то, но хоть по разику-то скатиться, да ещё с такими ладными и ловкими, да пока остатное допивают, чтоб не пропало, да…

А с девкой кататься, да в сугробе не побарахтаться, это ж каким дураком надо быть! Когда девчонки, наконец, уволокли опустевшие термосы, они ещё долго гоготали и балагурили, кому чего удалось и досталось.

Выгребая неведомо как попавший за шиворот снег, Гаор смеялся, поддевал и отругивался вместе со всеми. Да вот оно – вместе! Он с ними, и они с ним. Заодно, по… по-братски.

И в самый разгар веселья от калитки начальственный, «господский» голос:

– Рыжий! К машине бегом!

Приказ есть приказ, его надо выполнить, а что там у тебя… что господам, что командирам всегда по хрену.

Возле машины его ждали. Гаор изумлённо уставился на девчонку в оранжевом комбинезоне с пришитым сзади длинным загнутым кверху пышным хвостом и плотно облегающей голову шапочке с торчащими ушками. Правда, клеймо и ошейник на виду, как и положено.

– Велено всё сразу, – весело скомандовала она. – Знаешь про что?

– Догадываюсь, – хмыкнул Гаор, открывая багажник и доставая термос и пакет с печеньем. – Донесёшь?

– Тебе велели, ты и неси, – фыркнула девчонка. – Давай по-быстрому.

– Понял, – покладисто кивнул Гаор. – Белка, что ли?

– Ну да, – не оборачиваясь, ответила девчонка, ловко лавируя между машинами. – Нас всех, ну, кто на горках в обслуге, обрядили, белками там, зайцами, ещё кем. Для веселья, понял?

Забор, отделяющий стоянку от господских развлечений, был изнутри щедро украшен, вернее, заставлен раскидистыми ёлками, воткнутыми в насыпанный на половину роста (96 см) снежный вал, и потому замечался только при уж очень внимательном взгляде. Охранник у высокой узкой калитки пропустил их молча, но оглядев очень внимательно.

Внутри музыка, детские визг и гомон, деревянные пёстро раскрашенные самые разные горки и спуски, карусели, качели, ещё что-то… Один раз давным-давно его мальчишкой в новогоднюю увольнительную Сержант сводил на такое гулянье. И… Гаор только сейчас вдруг сообразил, что ведь за вход, за картонный стаканчик с горячей приторно-сладкой тёмной жидкостью, за разноцветные бумажки билетиков на всякие эти сооружения Сержант заплатил наверняка из своих. Точно, свои карманные он тогда там же потратил на пакет засахаренных орехов. И было это только раз, потому что… интересно, сколько декад, а то, может, и сезон без малого Сержант копил свои карманные на это гулянье? Отказавшись от любимого крепкого трубочного табака и обходясь самыми дешёвыми сигаретами. Да, он помнит: Сержант покупал сигареты, вынимал из них табак и уже им набивал трубку. Так что…

Додумать Гаор не успел, вернее, побоялся, настолько привык думать о Сержанте по-другому. Да и пришли уже. В просторный, ограждённый снеговыми валами и ёлочными шеренгами, и одновременно тесный от множества столов и людей зал не зал… едальня господская. А вон и хозяйка, и дети. Сидят вокруг пустого стола и ждут. Вон официант подбежал, и хозяйка покачала головой, отказываясь. Ну да, в машине же говорили, что покупок не будет, потому и угощение с собой взяли. Гаор невольно прибавил шагу.

– Да-да, сюда, – вскочила ему навстречу старшая девочка. – Ставь сюда, мама, я сделаю…

Гаор поставил на стол термос и пакет и повернулся уходить, но хозяйка остановила его:

– Подожди.

«Это что, и за столом им прислуживать?!» – мысленно возмутился Гаор, и тут же сам себя осадил воспоминанием о Фрегоре. Был же уже лакеем и ничего, здесь, по крайней мере, бутылками в него кидаться не будут. А о том, что тогда потом было, он ещё раньше заставил себя забыть и не вспоминать.

Прислуживать не пришлось. Старшая девочка достала из пакета стопку пластиковых чашек и круглую картонную коробку с печеньем, а хозяйка открыла термос и разлила по чашкам дымящуюся густую и тёмную как… как смола, жидкость. В воздухе поплыл непривычный, странно приятный запах. У Гаора непроизвольно дрогнули ноздри.

– Пейте осторожно, он горячий, – Гройна раздала чашки. – Гонха, помоги Гридангу. Гирр, не хватай столько.

Гахра взглядом спросила у матери разрешения и очень серьёзно, даже строго сказала Гаору:

– Рыжий, себе сам налей.

Гаор изумлённо уставился на неё. Этого он никак не ожидал.

Что заметила и поняла Гройна… но она улыбнулась и сказала:

– И Белочку угости.

– Ой, спасибо вам, госпожа предобрая! – тут же взвизгнула крутившаяся у стола девчонка, а так как Гаор медлил, всё ещё не зная, посчитать сказанное за приказ или за господскую шутку, подтолкнула его локтем в бок и шепнула: – Ну, давай же, а то остынет.

И тогда он вышел из оцепенения, и удачно вспомнив, как называют старших хозяйских дочек, что уже к хозяйству приучаются, поблагодарил:

– Спасибо, хозяйка, спасибо, хозяюшка.

Гахра покраснела от удовольствия – вообще-то ей до такого обращения ещё три года, самое меньшее, расти, но для своего раба… – и покровительственным тоном разрешила:

– И печенье бери.

Гаор повторил положенные формулы, налил из термоса в последнюю шестую чашку шоколада и взял из коробки четыре желтовато-белых кругляша в искрящихся, как льдинки, сахарных крошках, отступил на шаг.

– Пей первым, – распорядилась девчонка. – А теперь я глотну.

Они пили, передавая друг другу чашку после каждого глотка, и девчонка, озорно блестя светло-карими глазами, крутила чашку, чтобы своими губами коснуться того места, где пил он, и заедали обжигающий сразу и сладкий, и чуть горчащий густой шоколад хрустящим рассыпающимся во рту печеньем. И Гаор уже замечал, что он не один такой, что у многих столов стоят рабы и рабыни не в байгуровской форме, а в чём попало, прислуживают своим хозяевам, и многие тоже, как и он, прихлёбывают и жуют. Однако… правда, на том пикнике, на спецурном полигоне, его тоже угощали, а потом… хотя нет, здесь в такие шуточки вряд ли играть будут.

Гройна разлила по чашкам добавку и кивнула Гаору.

– Отнеси в машину.

– Да, хозяйка.

– Мама, а чашки выкинем? – удивилась Гонха.

– Они разовые, дура, – важно заявил Гирр.

– Мы тогда их для кукол возьмём.

– Мама, можно?

– А мы ещё покатаемся?

– Мама, а мой абонемент кончился…

– Мама…

– Ладно, – Гройна встала из-за стола, озабоченно пересчитывающим взглядом осмотрела запрыгавших вокруг неё детей. – Рыжий, всё собери и отнеси в машину. Дома разберём.

– Мама, там ещё три печенья, – влез Гирр, – и ломаных два.

– Это Рыжему, – улыбаясь, но строго ответила Гройна. – Пусть, кого сам захочет, угостит.

Да-а? Ну, такого у него точно ещё не было. От растерянности он даже положенную благодарность пробормотал, когда хозяева уже ушли.

– Давай по-быстрому, – поторопила его «белка», – вона уже место ищут.

Да, он сам уже видит, как между столами пробирается, отыскивая себе место, целое семейство, детей куча, и две клеймёные няньки сзади и тоже с узелками. Гаор быстро сунул «белке» печеньице, остальные пересыпал в карман куртки, сгрёб чашки и коробку в пакет, подхватил термос. И на выход в темпе. Пока хозяева абонементы свои докатывают, ему тоже кое-что можно успеть.

Он успел. Заложить всё в багажник, включить печку, смахнуть с крыши и капота неизвестно откуда взявшийся лёгкий снежок и бегом вернуться в загородку, к своим. И как раз удачно. Девчонки прибежали менять термосы, и он их угостил печеньем, под дружный гогот и подначки.

И когда зычный голос смотрителя позвал его от калитки, он побежал на зов уверенный, что испробовал всех местных развлечений. «Стенки», правда, не было, но ему сейчас «стенка» и не с руки, силы-то прежней нет.

Хозяйка с детьми ждали у машины, но у него всё наготове, так что и доли не прошло, как все в машине, и он за рулём в ожидании приказа.

– Домой, – сказала Гройна.

– Да, хозяйка, домой, – бодро гаркнул Гаор, мягко срывая машину с места.

И с удивлением заметил, что заметно потемнело и надо включать фары. Уже вечер? Или тучи натянуло? Похоже и то, и то. Вон и снег посыпал. Гаор включил дворники и подобрался. Легковушка не для снегопада, как бы…

Сзади было тихо: утомлённые катаньем дети сразу заснули. Гройна оглянулась на них и тихо спросила:

– До метели успеем?

– Раз надо, хозяйка, значит, успеем, – твёрдо ответил Гаор.

Снег всё гуще, но ветра пока нет. Успеем? Успеем.

Он гнал машину сквозь частую снежную сетку, и будь один, то даже запел бы: такая спокойная уверенность наполняла его. А что набившийся в ботинки снег растаял, и ноги ощутимо замёрзли… так это пустяки, совсем даже не смертельно.

– Промок? – тихо спросила Гройна и, не дожидаясь его ответа, распорядилась: – Скажешь Большухе, чтобы согрела тебя.

Это она про что? Гаор растерянно покосился на неё, увидел усталое, привычно усталое лицо и вдруг понял: ни о чём таком и речи нет, Большуха должна дать ему горячего питья или ещё чего-то, чтобы он не простудился. И не хозяйка это говорит, а… тоже Мать. И тут же повернулся опять к дороге. Потому что небо уже не синее, а чёрное, и фары с трудом пробивают снежную не сетку, а пелену, и вот-вот начнут проскальзывать шины… Вот аггел, сюда бы сейчас ту машину, чтоб через быстро нарастающие заносы как по городскому асфальту… но уже чуть-чуть осталось… И сам себя мысленно одёрнул: не загадывай, не гневи Судьбу. Когда-то он слышал, что лётчики считают полёты по посадкам, а не взлётам, так и ему… по возвращению счёт. Но уже знакомый поворот, приметное дерево над соседским забором, а вон и парадный двор.

Он остановил машину у самого крыльца и дал короткий гудок. Сразу распахнулась дверь и выбежали Милуша с Белёной и Куконей. Сонных детей выгрузили из машины, Гриданг даже не проснулся, и его унесли на руках, а Гаор поехал на «чёрный» двор, в гараж. И только сейчас ощутил, что действительно промок, в ботинках аж хлюпает.

Гаор наскоро поставил легковушку на место – вся работа завтра, сейчас только самое необходимое – и побежал в кухню. В тепло. К своим.

Говорить ему ничего не пришлось. Он и оглянуться не успел, рта не раскрыл, как оказался сидящим у горячей печи. Босые ноги с закатанными до колен штанинами в шайке с горячей остро пахнущей горчицей водой, а в руках большая фарфоровая кружка с дымящимся сладким и крепким до черноты чаем.

– Ну? – подбоченившись, оглядела его Большуха. – Греешься?

– Ага, – выдохнул он, – спасибо, Мать.

– Ему б сейчас не чаю, – усмехнулся усаживавшийся за стол Тумак, – а кой-чего покрепче.

– Это да, – согласно кивнул Гаор, – это бы сейчас в самый раз было.

– Было, да сплыло, – сердито припечатала Нянька. – Ишь губы раскатал.

– Старшая Мать, а если того? – подмигнул он ей.

– А вот я сейчас вицу возьму, – пообещала Нянька. – Сразу будет и того, и этого, и всякого.

Под общие вздохи и стенания, что не балуют нас матери, ох, не балуют, Гаор допил чай, вытер ноги поданным Трёпкой полотенцем, надел свои чуньки и сел за общий стол. И… и будто не было ничего, не было страшного года, не было…

…И спал он крепко и спокойно, без снов, как когда-то.

* * *

Аргат. Королевская Долина. «Орлиное гнездо» Ардинайлов

572 год

Зима

5 декада

7 день

Венн никому ничего не прощал. Каждому воздать должное! Но спешить с воздаянием нельзя. И незачем. Зачастую надо только не мешать, и тот сам сделает себе столько и такого, что ни один враг не сумеет, даже не додумается.

И верный этому правилу, он спокойно и даже доброжелательно наблюдал за Фрегором. За его погружением в безумие. И с радостным удивлением заметил, что не одинок в своих наблюдениях. Да, Фрегора многие не любили, хотя в их Конторе о любви говорить и даже думать вообще глупо. А вот зависть, злорадство, ненависть… это норма! И надо быть последним дураком, непрофессионалом, чтобы отказывать себе в этом. Теперь надо просто ждать. Не торопись, и ты увидишь, как мимо твоего дома несут труп твоего врага. И Венн ждал.

Где-то скрипели и проворачивались колёса бюрократической машины, неумолимой и неподкупной, когда делу дан официальный ход.

И, наконец, этот день наступил. Разумеется, Венн знал. И, разумеется, ничем никому и никак не показал, что знает. Марионетка играет убедительно, только не подозревая о своих ниточках. Всё идёт как должно, и главное – не мешать.

И всё-таки звонок Фрегора застал его врасплох.

– Венн!

Фрегор орал так, что Венн, невольно поморщившись, отодвинул от уха трубку.

– Венн, я сделал это! Его увезли! Представляешь! Венн, всё! Понимаешь?!

Венн сразу всё понял, но притворился непонимающим. И Фрегор радостно, захлёбываясь и перескакивая, стал ему рассказывать. Как приехала специальная команда из Ведомства Крови, как дура воспитательница стала рваться следом за уродом, и с ней спорить не стали, загрузили в ту же машину, он сам, лично её под локоток подсадил… Фрегор захлебнулся радостной руганью, помолчал, шумно переводя дыхание, и продолжил совсем другим серьёзным до официальности тоном.

– Остальное не по телефону. Встретимся и расскажу.

– Идёт, – согласился Венн.

В самом деле, спешить некуда, ему во всяком случае. Люди сходят с ума от горя, многократно описано и разобрано. А от радости? От злой радости? Нянька говорила, что злая радость не впрок, и запрещала ему радоваться чужим двойкам, промахам и проигрышам. Радуйся своей победе, а не чужому поражению. К тому же они не всегда совпадают. И вряд ли придётся ждать слишком долго.

Ему позвонили через три с половиной периода. Звонил дядя Фрегора, Орнат Ардин. Был подчёркнуто корректен, умеренно встревожен. Начал с их ещё школьной дружбы, намекнул на нежелательность официального вмешательства и закончил просьбой приехать и как-то повлиять на Фрегора, поведение которого несколько… м-м-м… странновато.

Венн выразил понимание и согласие, сказал о своей занятости и пообещал приехать, как только освободится. И положив трубку, заставил себя перевести дыхание и не позвонить своему агенту в охране «Орлиного Гнезда». Всю информацию он получит своевременно и нельзя показывать свою заинтересованность. Это повышает цену информации.

А ещё через полпериода ему позвонили уже по внутренней линии и сухо известили, что к Фрегору Ардину отправлена спецмашина из медицинского отделения и ему предлагается присоединиться для оказания посильной помощи.

– Выезжаю, – дисциплинированно ответил Венн.

Итак, как ни спеши, а в лучшем случае он прибудет одновременно с командой, а… а стоит ли спешить? Судя по вызову, команда уже там и не справляется, раз позвонили ему. И значит, уже после звонка Орната произошло нечто, правда, он догадывается что именно, раз уже вызвали медиков из Конторы. Кто вызвал? Тот, кто имеет доступ. А это… Ладно, это всё понятно и известно. Не будем мешать коллеге уйти в блаженный мир неадекватности, как изящно выразился как-то Мастер.

Венн гнал машину на пределе, допустимом правилами дорожного движения. Разумеется, дорожная полиция знает все их машины и никогда ни за что не рискнёт с ними связываться, но и привлекать внимание ненужным безнаказанным нарушением не стоит. Незаметность обеспечивает внезапность, а внезапность – успех. Ещё дед учил. И был абсолютно прав. Ведь именно на манеру Фрегора гонять, поплёвывая на правила, как на нарушение маскировки и было указано во внутреннем распоряжении как на причину тех провалов и появления списков. Дескать, враги наблюдали и отследили. Очень удачно получилось!

Охранник у ворот чётко взял «на караул», приветствуя его. Венн привычно сделал вид, что ничего не заметил, только плотнее сжал губы и приготовился…

Подъезжая к дворцу, Венн сбросил скорость и опустил окно, быстро оценивая обстановку. С заднего двора доносился неясный шум, хлопнул выстрел, и кто-то вскрикнул. «Даже так?» – мысленно удивился Венн, круто выворачивая руль.

Рабы, лежащие на снегу в ослепительно красных лужах и ожидающие на коленях своей очереди, поодаль замершие в угрюмом ожидании охранники… а вон и машина из Конторы и рядом двое… не рискнули связываться? И Фрегор, голый, с пистолетом, с хохотом танцующий в кругу из трупов и готовящихся стать трупами.

Увиденное если и удивило Венна, то только своей… ожиданностью. Когда у садиста срывает крышу, он остаётся садистом. Только перестаёт стесняться и… ладно, всё это потом, а сейчас действуем.

Венн решительно выключил мотор и вышел из машины.

Расстреливали очередного раба – мальчишку лет пятнадцати. Как и остальных не сразу, не с первой пули, а чтоб покричал, подёргался. Счастливо хохочущий Фрегор так увлёкся, что заметил Венна, только когда тот подошёл почти вплотную.

– Венн? – радостно удивился Фрегор. – Вот удачно! Хочешь? – и протянул ему пистолет. – Или ты только из своего? Давай на пару. Помнишь, тогда, на полигоне, ты по бегущим всех обстрелял. Спорим, я на медленном сильнее?

– Спорим, – весело согласился Венн и предложил: – Но сначала выпьем. Закатимся куда-нибудь…

– Да! – Фрегор сразу забыл и о пари, и о стрельбе. – Надо отметить, там я тебе и расскажу, а этих потом добью. Дальние боковые, успеется. Ты на своей?

– На такой ты ещё не ездил! – очень искренне ответил Венн, мягко увлекая Фрегора.

Мгновенно понявшие его замысел два санитара, или кого там прислали, встретили их дружеским гоготом и шуточками насчёт выпивки и девочек. Фрегор сунул пистолет в несуществующий карман, уронив его на снег и не заметив этого, и с уважительной завистью оценил машину:

– Вроде той, что мне для Дамхара выдали. Тоже в командировку? Когда едешь?

– Гульнуть успеем, – заверил его Венн.

Фрегор засмеялся и взялся обеими руками за поручни у открытой двери. Один из санитаров мягко коснулся его спины ладонью с зажатым между пальцами маленьким шприцем. Фрегор качнулся, оседая, но его тут же ловко подхватили изнутри и втянули в кузов, оба санитара мгновенно нырнули следом, дверцы захлопнулись, коротко и резко взвыл мотор, и машина исчезла, только оседал взметённый шинами снег.

Венн уважительно отметил про себя чистоту работы и коротким командирским жестом подозвал к себе старшего из охранников. Тот дисциплинированно подбежал, щёлкнул каблуками и замер в ожидании приказа.

– Немедленно убрать безобразие.

Охранник козырнул и приступил к выполнению. Венн отвернулся и не спеша, брезгливо обходя кровавые лужи, пошёл к своей машине. Всё, он здесь в последний раз. Фрегор не вернётся, а без него ему сюда дорога закрыта. И в Королевскую Долину тоже. Жаль… а может и к лучшему. Сумасшествие, говорят, заразительно. А вырождение?

Он всё-таки ждал, что кто-нибудь из Ардинайлов позовёт его, тот же Орнат, но… низкородный должен считать наградой саму возможность услужить высокородному. Откуда, из какой невообразимой дали, всплыло это странное в современном мире слово: «низкородный»? Даже клеймёных аборигенов теперь так не называют, а уж ургоров, даже потомков бастардов, тем более. Ну что ж, Ардинайлы сделали свой выбор. Он тоже. И теперь ничто и никто не помешают ему завершить начатое.

Венн прибавил шагу, чтобы случайный оклик не остановил его, и сел в свою машину. И с места рванул на максимальной скорости. На автодром! Проветрить голову.

Орнат Ардин аккуратно расправил штору и отошёл от окна.

– Уехал? – тусклым неживым голосом спросил Фордангайр.

Орнат молча кивнул.

– Я думал… он зайдёт…

– Зачем? – спокойно спросил Орнат, усаживаясь в кресло перед камином.

– Он был другом Фрегора.

– Был, – согласился Орнат. – Но только Огонь греет всех.

Бесшумно и незаметно возник лакей и, поклонившись, негромко доложил, что приехавшие из конторы господина Фрегора осматривают его кабинет.

Орнат небрежно кивнул:

– Ступай.

Лакей ещё раз поклонился и исчез.

– Оперативно, – попытался улыбнуться Фордангайр.

– Всё было решено заранее, – пожал плечами Орнат. – Иным закончиться и не могло.

– Но… но почему так поздно?! На декаду бы раньше… – Фордангайр схватил открытым ртом воздух и заплакал.

Орнат вежливо отвернулся. На декаду раньше… дурак, это ничего бы не изменило, красно-белая машина Ведомства Крови всё равно бы приехала в назначенное время, не опоздав и не опередив проставленные в бланке дату, период и мгновение. Конечно, Фрегор вызвал её не накануне, ясно же, что подготовка была очень серьёзная, и… и что Фрегору дали на это разрешение. Кто-то решил уничтожить Ардинайлов и выбрал своим орудием Фрегора. Или… всю Королевскую Долину, а с них просто начали? Но зачем? Королевская Долина давно ни на что не претендует, или…

Фордангайр всхлипом перевёл дыхание, и Орнат недовольно покосился на него: дурак, мешает думать. Как бы и у этого не сорвало крышу, с ним возни тоже будет сверх головы.

Фордангайр заметил и немедленно вспылил.

– Ты… ты смеешь…!

Орнат позволил себе брезгливо поморщиться.

– Прекрати истерику. В доме посторонние.

Фордангайр тут же понизил голос, но не сказать заготовленного уже не смог.

– Ты никогда не был отцом, ты не знаешь, что это такое, потерять ребёнка.

Орнат невольно усмехнулся. Двадцать лет назад это ещё могло подействовать, но всё давно перегорело и успокоилось. Тот давний урок, преподанный ему Змеюгой, старшей сестрой, он хорошо усвоил. Сама она это придумала, или вместе с Орвантером… уже неважно. И можно, пожалуй, ударить в ответ.

– Откуда мне это знать? У меня никогда не было больных детей.

Фордангайр открыл рот и… промолчал. Орнат с интересом следил, как он открывает и закрывает рот, глотая непроизнесённое, шевелит бровями, собирая и распуская морщины. Ну-ка, а на что рискнёт его единственный, с сегодняшнего дня, племянник?

– Но… – наконец решился заговорить вслух Фордангайр, – но отец же запретил тебе… женщин…

«Ого! – отметил про себя Орнат. – Так ты это знаешь. И не боишься сказать. Интересно. Но оставим без ответа. Пока».

И чем дольше длилось молчание, тем больше увядал, оседал в кресле, становился маленьким и жалким Фордангайр. Потому что мысленно сам проговаривал себе всё то, что мог ему сказать Орнат.

А Орнат уже напряжённо думал о другом, привычно сохраняя на лице выражение вежливого равнодушия. И меньше всего его мысли касались Фордангайра. Он думал о Венне. Что и где произошло, если потомок бастардов рискнул предать Ардинайла? Да, Фрегор только Ардин. Но новые законы уже вступили в силу. И замысел Фрегора предельно ясен. Потребовать на законных основаниях полной фамилии, а дальше всё ясно и понятно. И что план Фрегора сорвался… нет, Венн не мог это сделать. Фрегор и раньше был, скажем так, не совсем адекватен, так что, нет, важно другое. Тихая Контора против Королевской Долины. Кто ей это разрешил? Нет, приказал? И зачем? Но если…

Орнат резко встал, оттолкнув кресло, и отошёл к окну. Невидяще оглядел пустой двор, где дворовые рабы соскребали последние ярко-красные комья смёрзшейся крови. Если… если всё так, как мелькнуло в мыслях, то Королевской Долине конец. Но почему? Нет, это тоже ясно, но почему именно сейчас? Что готовится, если Королевскую Долину решили убрать? Безмолвное соглашение, что Королевской Долине не мешают жить, как она хочет и как привыкла, а Королевская Долина не вмешивается ни делом, ни словом, ни мыслью в политику. Это соглашение действует уже… столетия три, нет, четыре полных, не меньше, отдельные выходки отдельных отщепенцев не в счёт, и вдруг… или… Или чей-то очередной всплеск и в отместку уничтожают всех? Вполне в духе предков. Да и нынешнего Главы тоже. Кое-что он о нём слышал. Сплетни, конечно, но в любой сплетне есть немного…

Когда ушёл Фордангайр, он не заметил. Просто ощутил холодок одиночества и тут же забыл об этом.

За спиной что-то шевельнулось.

– Говори, – бросил, не оборачиваясь, Орнат.

– Они уехали, хозяин, – со спокойной почтительностью сказал Голован. И не дожидаясь приказа, продолжил доклад: – Они забрали все бумаги из кабинета, хозяин, большой сейф открыли и оттуда всё взяли, а малый сейф забрали, не открывая. И часть книг взяли. Те, что стояли во втором и третьем рядах.

– Быстро управились, – хмыкнул Орнат.

– Бумаги они брали не глядя, хозяин, – ответил Голован.

Он хотел ещё что-то сказать, но Орнат остановил его.

– Всё, ступай.

– Да, хозяин, – донеслось затихающим шёпотом.

Орнат остался стоять у окна, зная, что со двора его никто не увидит, а значит, можно не следить за лицом.

Итак, подтверждение получено. Фрегора больше нет, и никогда не будет. Ардинайлы лишились… чего? Заступничества Тихой Конторы? Ну, Фрегор и раньше этим себя не утруждал. Своего человека в том же месте? Так тоже, если подумать, кому Фрегор был своим… Нет, Ардинайлы ничего не потеряли, потому что терять было нечего. Что потерял он сам? Тоже ничего. А вот что лично он приобретёт в будущем? Это, пожалуй, самое важное.

Двор уже давно был пуст и чист. Все следы буйства Фрегора убраны, а Орнат всё стоял у окна, вглядываясь в белоснежную пустоту.

* * *