Читать книгу: «Небо в алмазах. Мост Бизона – 1», страница 4
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
*
БАЙКИ ХОЗЯЙКИ
11. Убежище
База состояла из двух основных уровней, расположенных не симметрично один под другим, а по сложной сетке, в узлах которой были оборудованы переходы. Было ещё два дополнительных уровня – один отводился под склады, и самой важной находкой на нём оказался запас питьевой воды в виде огромного стеллажа, заставленного двадцатилитровыми бутылями. Другой дополнительный уровень был завален разной техникой, запчастями, кабелями, контейнерами со всевозможными предупредительными надписями. Наверное, всё это представляло собой немалую ценность, но в сложившихся обстоятельствах казалось просто кучей хлама.
На нижнем основном уровне обнаружилось двадцать комнат, оборудованных под жилые помещения. Всего там могло разместиться больше полусотни человек. Лучшие апартаменты сразу занял Пёс. Лиза присоседилась к Иветте и визгливой девушке, которую звали Кирой. Ещё одной её соседкой стала томная Жизель, которая сразу же начала жаловаться на отсутствие комфорта. Лизе всё казалось достаточно удобным. Ей досталась мягкая большая кровать, приличный запас чистого постельного белья, несколько картинок на стене и два десятка слезливых женских романов.
Первые дни колонисты провели, в основном, молча, привыкая к новым обстоятельствам, отсыпаясь, отъедаясь и приспосабливаясь. Лиза с Иветтой разведали, что где находится и, пока не было никакой ясности с тем, как будут распределяться продукты, потихоньку утянули к себе в комнату коробку с консервами, пару бутылей воды и красивую упаковку с чем-то неизвестным. На всякий случай они также притащили с технического склада энное количество увесистых железяк.
Из сорока семи колонистов женщин оказалось лишь двенадцать. Такой расклад таил в себе отнюдь не иллюзорную опасность. Колония колонией, но мужчины – есть мужчины. Иветта уже прикидывала, кто из мужчин достаточно силен, чтобы защитить её от посягательств. Лизу столь расчётливый подход раздражал, но она понимала его разумную необходимость.
Постепенно выяснились перспективы колонистов на будущее. Пункт связи, хотя и действовал, был абсолютно бесполезен, так как не находил ни одного доступного спутника. Резервная энергетическая система базы работала стабильно и могла ещё хоть пару хроносов снабжать базу теплом и светом. Не лучшая ситуация сложилась с запасом воды – по оптимистичным расчетам выходило, что вся группа может продержаться на нём до пары хроносов, но при условии отказа от расходования на любые цели, кроме собственно питья. Правда, Пёс не собирался сидеть на базе взаперти – он надеялся, что иссохшее небо Аллоя всё-таки разразится дождями, и тогда можно будет собрать воду для разных бытовых нужд.
Часть колонистов получила «назначения» на различные работы. Иветта, по старой памяти, снова стала ответственной по кухне. Её лучезарные улыбки, адресованные президенту Псу, не оставляли сомнений в том, чьей подружкой она решила стать. Туз записался в полицейские. Сом возглавил команду врачей, в которую кроме него вошёл тщедушный молодой человек, утверждавший, что он физиотерапевт. Киру, Жизель и Лизу никак не выделили, и они присоединилась к безликой группе тех людей, чьи таланты пока не были востребованы.
Потянулись однообразные дни. От отсутствия каких-либо сторонних новостей любое происшествие в колонии разрасталось до космических масштабов, небольшие эмоции мгновенно превращались во вселенские страсти. А ожидание спасателей с небес всё больше походило на религиозный культ, которым проникались даже самые отъявленные атеисты.
Деятельная Иветта организовала условный ресторанчик. Одну небольшую комнатку с диковинной печкой она превратила в кухню, и дважды в день с помощью еще двух женщин и совсем молоденького мальчишки-подростка готовила там пресные на вкус, но сытные блюда. Вскоре между Иветтой, Псом и ещё двумя персонажами сложился четырёхугольник, ставший главным местным он-лайн шоу. Во всяком случае, первое свидание Иветты и Пса обсуждалось с неделю во всех подробностях.
Специалисткой в любовных играх неожиданно показала себя Жизель. Её томные взгляды и многообещающие речи быстро сделали её роковой красоткой номер один. Местной валютой стали личные расписки на количество воды. И четвёрка азартных игроков, не озабоченная ни добычей пропитания, ни заботой о завтрашнем дне, проводя дни напролет в карточных играх, быстро создала «капитал», которого бы хватило на небольшое озеро.
Туз специализировался на длинных речах, всё больше напоминающих проповеди. Он произносил длинные монологи о надежде, терпении, ожидании, отсутствии причин для недовольства и уныния, а также о везении в находке «счастливого ковчега». Поначалу его выступления проходили с неизменным вниманием и энтузиазмом слушателей, но постепенно осталась лишь группа из семи-восьми фанатов, а остальные воспринимали эти речи лишь как своеобразное представление, единственный доступный вариант театра одного актёра.
Ещё одним развлечением стал дневник доктора Сомова. Романтика межзвездных путешествий и галактических открытий совершенно преображали то, что происходило на базе. События дня, помещённые в фантастический антураж, выглядели и благороднее, и интереснее. У доктора образовался свой кружок преданных почитателей таланта.
Колонистки начали испытывать трудности с тем, чтобы держать на расстоянии ретивых поклонников. Каждую из женщин осаждало изрядное количество искателей женской любви и ласки. Появление дам на каких-либо общественных проповедях и чтениях неизменно сопровождалось всплеском ухаживаний разной степени изощрённости.
Только одна женщина оказалась вне зоны мужского интереса. Ни один из колонистов не сделал ни одной попытки завязать с Лизой хотя бы приятельские, дружеские отношения. За ней не ухаживали, с ней не заигрывали, с ней даже не заговаривали. А несколько робких попыток самой Лизы пообщаться с колонистами-мужчинами привели лишь к короткому формальному обмену банальными фразами. Это казалось необъяснимым и даже немного обидным. Неужели она настолько непривлекательна?
Секрет этой непривлекательности открыла Лизе всезнайка Иветта. Из её объяснений выходило, что на Лизе стоит невидимый штамп «Только для мужчин верхнего уровня. Приближаться и заговаривать – опасно для жизни». Поскольку Лиза оказалась единственной из женщин, кого «забронировал» верхний уровень, остальных такое положение дел устроило.
Верхний уровень являлся прибежищем для Тея, Зенона и ещё трёх колонистов. Тей выбрал в качестве жилья маленькую и неудобную каморку, единственным преимуществом которой была возможность использовать сразу четыре монитора. Сломанная нога доставляла ему достаточно неудобств, но он решительно отказался от чьей-либо помощи, предпочитая ковылять по базе самостоятельно и устраивать свой быт собственными руками.
Зенон поселился в зале, напичканном сложными приборами, экранами и компьютерами. «Автоматика автоматикой, а пара глаз не помешает», – присказка Зенона выражала лёгкое недоверие к технике, в которой он, впрочем, неплохо разбирался. Два паренька оказались заядлыми геймерами. Они оккупировали один из серверов, и в недрах виртуального пространства развязалась бесконечная война, жертвы которой исчислялись миллионами. Оба юноши казались живыми придатками машин, но над высказанным Лизой предложением оторвать ребят от игры, Тей с Зеноном только посмеялись. Геймеры были неуловимо похожи, и их начали называть по цвету волос – Рыжим и Чёрным.
Пятым постоянным обитателем верхнего уровня стал ничем не примечательный пожилой мужчина с длинным непроизносимым именем. Сам себя он называл Бизоном, так его и стали называть обитатели бункера. Бизон работал инженером-проектировщиком в известной транспортной мегакорпорации, но производил впечатление абсолютной флегмы, интересующейся исключительно едой, сном и спокойным ничегонеделанием.
Выяснив, что она «приписана» к этому мужскому коллективу, Лиза заняла на верхнем уровне кабинку не то связистов, не то программистов и превратила её в подобие кабинета для индивидуального времяпрепровождения. Делать ей было нечего, и она сутками напролёт читала и смотрела всё подряд из электронных библиотек базы. На всех языках, что могла найти.
Обитатели верхнего уровня обращали на Лизу не больше внимания, чем их гендерные собратья снизу. Лишь Бизон снисходительно приглашал Лизу на свои ежевечерние чаепития. Ему требовалось минут пятнадцать-двадцать для тренировки устной речи – иначе можно было утратить навык вербального общения. Монологи Бизона были посвящены разным актуальным глобально, но бесполезным здесь и сейчас размышлениям. То он строил сложные дороги через галактику, то доказывал невозможность такого строительства в принципе, то решал нерешаемые логистические задачки по переброске грузов из Федерации в Великий мир, то утверждал, что из системы Медузы в Союз Римециев невозможно провести транспорт меньше, чем через четыре тоннеля. Лиза не могла поддержать разговор на адекватном уровне и ограничивалась короткими поддакиваниями и неопределённым блеянием.
Изо дня в день всё повторялось. Время застыло и перестало ощущаться.
12. Гендерная арифметика
Однажды вечером сонная Лиза, закончив чтение глупейшего сценария про безнадёжную любовь циркового клоуна к какой-то родовитой принцессе, абсолютно бездумно налила в кружку автоматически отмеренную порцию горячей воды, бросила в воду горстку чайных листиков и с точностью робота на конвейерной линии прошагала в комнату Бизона, чтобы выслушать его очередное речевое упражнение. Расслабленно плюхнувшись в кресло, она вдруг ощутила, как этот почтенный предмет мебели под ней задвигался и взвизгнул. Через секунду взвизгнула уже Лиза – во-первых, от ужаса, во-вторых, от боли: выплеснутый горячий чай обжёг её даже через ткань брюк.
Подскочив, Лиза ретировалась к двери, и обнаружила, что в её любимом кресле всхлипывает Прунелия, женщина средних лет, ничем до этого не выделявшаяся из общей массы колонистов. Рядом на диванчике старательно прятала ехидную улыбку Жизель. Потребовалось несколько минут, чтобы Лиза осознала это явление как некую объективную реальность. А хозяин комнаты вёл себя так, будто две лишних слушательницы – лишь мираж его воображения. Бизон будто не замечал пополнения в составе участников чаепития.
Оказалось, что Жизель положила глаз на Зенона, а Прунелия увидела в Бизоне оптимальный вариант надёжного мужчины, не задающего лишних вопросов. Если выбор Прунелии представлялся сколь-либо логичным, кокетство Жизели перед Зеноном основывалось на обиде красотки, которую не заметили. В простоте душевной Зенон попросту не понял намёков девушки, искренне полагая, что ему в гонке претендентов на очередную ночь делать нечего. А Жизель сочла это равнодушие нестерпимым и решила любой ценой добиться внимания холодного мужчины.
Жизель то веселилась через край, то плакала, то закатывала представления, то вынуждала избранника отвлекаться от всех дел. От жарких объятий красотки мог растаять даже термостойкий пластик. Но Зенон неожиданно проявил спокойную уверенность в значимости того, что делает, ухитрившись даже ультиматум в стиле «или я – или эта драная железка» превратить во вполне мирное: «Эта железка – сущая ерунда, поэтому тебе придется подождать». Жизель обижалась, уходила, соблазняла других мужчин, но потом возвращалась наверх с гордо-снисходительным видом. Зенон неловко чмокал её и пытался объяснить решение многомерных уравнений. Жизель ничего не понимала, но старательно делала умное лицо. Вряд ли Зенона это обманывало, но несколько часов парочка пребывала в равновесном умиротворении, настроение которого передавалось и всем остальным, рождая иллюзорное ощущение счастья.
А вот усилия Прунелии по охмурению Бизона не принесли ни малейшего результата. Бизон вёл себя вежливо и спокойно, но без малейших признаков заинтересованности во внимании со стороны докучливой дамочки. Прунелия обхаживала инженера и так, и сяк, но он ловко прятался за личину этакого строгого дядюшки, которому досаждает проказливая племянница.
Все эти «вальсы» веселили Лизу, но остальная колония пришла во вполне понятное брожение, вылившееся однажды в этакий «официальный визит» Пса и Туза в обиталище Тея. Зенон и Бизон подошли следом, чуть недоумевая, а может, лишь демонстрируя это недоумение. Лиза незаметно просочилась в уголок за дверью.
Пёс изложил проблему короткими рублеными фразами:
– Вас всего пятеро. Но у вас три женщины. Нам как это понимать?
Президент колонии не предложил никаких мер изменения ситуации, выжидательно и строго уставившись на Тея, который мягко, но с лёгкой укоризной ответил:
– Вы, мы – зачем ты нас поделил, товарищ президент? Нет никаких вас и нас. Есть общее «мы». Начнём искать повод для дробления на противостоящие группки, умрём все вместе.
Насупленные брови Пса и неприязненная гримаса Туза красноречиво демонстрировали их скептическое отношение к таким аргументам. Тей вздохнул и более настойчиво, более веско заявил:
– Мы не будем опускаться до поочерёдного насилия над женщинами по заранее расписанному графику. Согласие женщины на сексуальные отношения с мужчиной – единственный аргумент, который следует принимать во внимание. И не важно, где живут эти мужчины, и сколько их.
Этот пассаж тоже не оказал успокаивающего действия на лидеров колонии. Холодный приём не смутил Тея, он лишь добавил в свою речь проникновенности:
– Мужчинам только на пользу условия конкуренции. А женщины склонны к множественным связям ничуть не меньше мужчин. Так что у каждого есть шанс получить свои поцелуи и свои ночи. С чем надо бороться, так это с чувством собственности и ревностью. Любые склоки из-за женщин надо пресекать в зародыше. И моногамию не поощрять.
Туз встрепенулся и неожиданно закивал головой:
– Я, может, с тобой и согласен, но…
Тей энергичным жестом прервал проповедника и продолжил:
– Жизель дарит свою благосклонность едва ли не половине мужчин бункера. Не следует обижать столь важную для нашего сообщества даму придирками относительно того, где ей вздумалось попить чаю. А мадам Прунелия демонстрирует определённые способности в качестве ученицы красавицы Жизель. И здесь у наших многоуважаемых дам лаборатория, где одна женщина может продемонстрировать другой важные приёмы воздействия на мужские организмы. В скором времени очень многие познают на себе сладкие результаты этих уроков. А пока надо набраться чуточку терпения.
И Пёс, и Туз застыли с удивлёнными лицами. Потом удивление сменилось оживлением и надеждой. Оба явно предвкушали личное знакомство с ученицей Жизели. Лиза не была уверена в том, что интерпретация Тея имеет хоть какое-то отношение к действительности, и мужская наивность её насмешила.
Возможно, пара чуть более шумных вздохов привлекла к Лизе внимание Пса. Повернувшись, он посмотрел на Лизу, будто прикидывая, не станет ли и она ученицей роковой красотки. Но Тей уверенно подновил «штамп» о неприкосновенности Лизы для других:
– Лиза – моя. И только моя.
Это заявление явно противоречило только что высказанным тезисам. Тей не собирался спрашивать её согласия и заявил свои права с ярко выраженным чувством собственности. Но, кажется, заметила эту нелогичность только сама Лиза. Остальные вели себя так, будто всё это естественно вписывалось в канву беседы.
Пёс и Туз поболтали ещё минут пятнадцать о разной ерунде, а потом ушли, довольные собой и блестящим результатом переговоров, которого они так здорово добились.
Едва президент и проповедник затопали по лестнице, Тей спокойно распорядился:
– Иди, собери своё барахло. Ты переезжаешь ко мне.
Лиза собиралась поспорить, но мелькнувшая в чёрных глазах усталость убедила её, что от лишнего сотрясения воздуха толку не будет.
Выдержав паузу, Тей рассказал о том, каким видит совместный быт:
– Я отдал бы тебе кровать, но мне будет тяжело вставать с пола. И я буду сгонять тебя, чтобы поработать. А работать я буду круглые сутки. Так что я предлагаю тебе занять вон тот свободный угол на полу. Зенон и ребята принесут матрас. Кровать перетащить не получится, так что мы устроим здесь топчан из остатков старого стеллажа. Здесь не очень тепло, но у Зенона есть ещё одеяла, возьмёшь себе парочку про запас.
Лиза, выслушивая этот план, с некоторым ехидством подумала, что он слишком уж продуман для спонтанного решения. Топчан уже сконструирован, одеяла припасены, угол освобождён. Этакая всесторонне подготовленная импровизация получилась.
– Мы уносим пайки сюда и часто готовим здесь отдельно для себя, но иногда мы забираем снизу готовую еду у Иветты. Ты вольна есть, где и что хочешь. Наше меню однообразно, хотя, как я полагаю, более безопасно для желудка, чем эксперименты твоей подружки.
Это и так было понятно. Самое интересное будет озвучено?
Тей улыбнулся и объяснил свои мотивы организации Лизиного переселения:
– Я не собираюсь ни на чём настаивать, мне просто хочется, чтобы рядом был если не друг, то добрый человек. И я хочу защитить тебя от того, к чему ты совсем не готова. Я постараюсь со своей стороны не надоедать тебе. Но мне кажется, мы поладим и без принятия декларации о взаимопонимании из тысячи семисот пунктов.
Лиза неопределённо пожала плечами, Тея это вполне устроило.
– И не бойся, никто из этих озабоченных обезьянов тебя и пальцем не тронет. А если посмеет, ты придёшь и скажешь, кого мне надо будет убить.
Задумчиво посмотрев на потолок, Лиза начала загибать пальцы:
– Худого дядьку в белой рубашечке. Неприятного субъекта с болячкой на щеке. И того противного дылду, что подкладывает девчонкам результаты своих упражнений по самоудовлетворению. Этого последнего желательно не просто убить. Его хорошо бы четвертовать.
Тей весело рассмеялся:
– Я что-нибудь придумаю. – И сразу более серьёзно спросил. – Почему ты единственная никого ещё не выбрала?
Потому что кое-кто постарался, чтобы она могла сделать только один определённый выбор. Он её совсем за идиотку держит?
– Не хочу изменять мужу.
– Ничего себе. И кто сей блистательный муж?
– Игориан Гранатов. Хозяин Гранатовых гор на Твантре.
– Не-не-не, так не пойдёт.
Лиза удивилась, и Тей с улыбкой пояснил:
– Ты одна из немногих, кто не зазря переводит здесь кислород. Ты не играешь, не пудришь мозги мужикам, не сплетничаешь, не занимаешься интригами. Ты продолжаешь то, чем занималась в обычной жизни. Ты учишься. И изучаешь языки.
Несколько оторопев от понимания, что всё это время была объектом наблюдения, Лиза покачала головой:
– Я просто читаю.
– Читать мало. Надо говорить.
А ещё желательно слушать, писать и погружаться в языковую среду. Только где всё это взять?
Тей улыбнулся её замешательству, а потом объяснил:
– Расскажи мне о себе. На разных языках. Кто ты, откуда, и есть ли у тебя, что терять в космосе, не считая мужа?
Ну, собственно, почему бы и нет? Здесь и сейчас терять было абсолютно нечего.
Первые попытки Лизы были смешны и неуклюжи. Перескакивая с языка на язык, путая слова и обороты, она продиралась сквозь дебри фраз слишком долго и скучно. Рассказы получались неловкими, непонятными, ей приходилось подолгу объяснять одно и то же, залезать в словари, мучиться с подбором синонимов. Её раздражали собственное косноязычие и неспособность запомнить короткие, заранее составленные текстики.
Тей был терпелив, по тридцатому и пятидесятому разу спокойно поправляя её ошибки. Потом Лизе стало казаться, что он её не слушает, лишь механически вставляя нужные склонения и падежи в её бестолковую речь. Но языковые барьеры постепенно мельчали, а потом растворялись в свободном потоке слов. Лиза, выговариваясь впервые в жизни, обретала ясность мыслей. Превращая скупые биографические факты в яркие истории и забавные сценки, она рассматривала события своей жизни со стороны, а заодно с чем-то примирялась, что-то переосмысливала, над чем-то смеялась. И прошлое становилось просто прошлым.
13. Выпускницы
Лицей готовился к своему юбилейному выпуску. Костюмы выпускников и выпускниц повторяли страницы модного журнала. Единственное учебное заведение Кривошеинска переполнялось шорохами платьев, шёпотом выпускников, звуками последних наставлений и репетиций. Маленький мир праздновал взросление очередных своих детей, и вся вселенная не могла бы ему помешать повеселиться на полную катушку.
Лицей существовал с тех пор, как первые переселенцы ступили на плодородную и гостеприимную землю небольшой планеты, затерянной на дальних рубежах галактики. Кривошеинск, один из десятка возникших городков, жил в основном натуральным хозяйством. Традиция давать образование самым способным детям осталась скорее демонстрацией самим себе условной цивилизованности, чем потребностью обучать чему-либо самих детей.
Накануне выпускного дня старшие школьницы веселились и развлекались. Наставления воспитательниц казались им полной ерундой теперь, когда до выхода во взрослую жизнь оставались считанные часы. Многие уже обзавелись заветными колечками и белыми платьями невест, и поэтому воображали себя совсем взрослыми.
Особнячком держались две девушки, с одной стороны, являвшие собой разительный контраст, с другой, похожие печальным и серьёзным выражением лиц. Яркая брюнетка Фелиция и маленькая светловолосая Лизавета относились к числу бесприданниц. Обе не были просватаны, несмотря на табели отличниц и статус признанных красавиц. Несколько лет учёбы другие девушки завидовали лучшим ученицам Лицея, и теперь спешили продемонстрировать им уверенность в завтрашнем дне, которой Фели и Лиза похвастаться не могли.
Отец Лизы зарабатывал на жизнь тем, что выращивал овощи на небольшом огородике. Мать иногда бралась за шитье, но так как большой мастерицей она не была, получить повторный заказ ей удавалось не часто. Кроме Лизы у Чугункиных было ещё две дочери и два сына. Многие осуждали Чугункиных за подобную плодовитость, но отец неизменно повторял: «Всё, что у нас есть – это наши гены. Их и нужно оставить потомкам».
У Лизы не было определённого мнения на этот счёт, поскольку вся её жизнь строго делилась между кормлениями, купаниями, гуляниями и прочими заботами о младших сёстрах и братьях. Лицей она воспринимала как замечательный отдых от круглосуточных забот о малышах. Лиза блестяще училась, находя в этом единственную отдушину скучной повседневности, а также понимая, что с замужеством о потусторонних явлениях вроде литературы или астрономии придётся раз и навсегда забыть.
Родители Фелиции, наоборот, обладали высоким социальным статусом. Но младший брат Фели сразу после своего рождения стал единственным центром мироздания в семье. Старшей дочке сразу заявили, что ей придется самой устраиваться в жизни, и что никакого приданого она не получит.
Несмотря на все шепотки и пересуды, Фели и Лиза решили быть самыми независимыми и дерзкими на выпускном балу. Вероятно, это и привлекло к ним внимание случайного заезжего гостя. Впервые поймав на себе взгляд необычных фиолетовых глаз, Лиза смутилась. Однако крепкий широкоплечий мужчина подошел прямо к ней и представился:
– Добрый день, меня зовут Игориан, я гость в вашем мире. Могу я пригласить прекрасную незнакомку на неизвестный мне танец?
Пока растерявшаяся и смущённая Лиза придумывала, что сказать, сбоку внезапно вынырнула Фелиция и, хохотнув, подхватила гостя под руку:
– Давайте я с Вами потанцую, а то эта льдинка ещё час будет стоять столбом.
Как оказалось, гость прекрасно танцевал, а под конец подхватил Фелицию на руки, проделал с ней на руках несколько па и легко опустил. Девчонки завистливо зашептались, а Лизе стало как-то неопределённо грустно.
Фелиция не отпускала от себя гостя, то затевая весёлые игры, то вопреки всем этикетам перешёптываясь с ним чересчур уж доверительно. Лиза не могла помешать подруге, но была довольна тем, что продолжала ловить на себе взгляды красивых фиолетовых глаз. Когда ночь и бал близились к концу, Фелиция подбежала к Лизе, оттащила подружку в сторону и вполголоса выплеснула на неё бурю чувств:
– Лиза! У меня такая идея! Такая идея! Давай сбежим?! Уедем вместе с Гором? Повидаем мир? Может, и женихов сможем себе найти. Ну как? Ты едешь?
Лиза не могла опомниться. И как такая чушь пришла ей в голову? Уехать с незнакомым человеком? Куда? Зачем? Да и родители не отпустят.
Подружка прыгала от нетерпения:
– Чего тут думать? Убежим потихоньку, и всё! Прикинь, что тебя ждёт здесь? Без приданого тебя через месяц выдадут за старого Йоргена-булочника! И ты будешь всю жизнь по уши в муке сидеть. А с Гором мы такое закрутим! Ты понимаешь?
– Фели, ты совсем не знаешь этого человека. Почему он позвал тебя с собой?
– Потому что я не такая зануда, как ты!
Через мгновение Фелицию унесло. А к Лизе подошел тот самый Йорген, который вовсе не был таким уж старым. Булочнику (а по совместительству и кондитеру, и бакалейщику) исполнилось зимой тридцать три. Лиза знала, почему он хочет на ней жениться вовсе без приданого. Год назад умерла его жена, и ему позарез требовался кто-то, чтобы присматривать за двумя маленькими детишками. Да и лишняя пара рук в лавке не помешает.
Из-за полноты и одутловатого лица Йорген казался больным, и Лиза испытала приступ тошноты от мысли, что этот человек будет с ней рядом всю оставшуюся жизнь. Для приличия потоптавшись рядом и выдав положенную порцию охов и вздохов, она отправилась на поиски Фелиции и заезжего гостя.
Ни в большом зале, ни в классах, ни в коридоре их не оказалось. Но, выйдя на крыльцо, Лиза почти сразу наткнулась на Игориана, в одиночестве любующегося звёздами. Он ласково посмотрел на неё, улыбнулся и подошел поближе. Девушке захотелось куда-нибудь спрятаться. Но Игориан неожиданно обнял её и крепко поцеловал прямо в губы. Не дав ей возмутиться, он серьёзно сказал:
– Поедем со мной, а? Я вас обеих упакую по высшему разряду. В наших мирах мало настоящих женщин, похожих на тебя. Ты мне очень нравишься.
Маленькое глупое сердечко девушки-подростка затрепетало, и голосу разума пришлось заткнуться. Следующим вечером Лиза поцеловала мать, отца, малышей и ушла в свою крошечную комнатушку. Отбросив последние колебания, она натянула своё самое красивое платье, сложила в маленькую сумочку запас еды и теплую кофточку, расправила на столе заранее подготовленную записку с прощальными словами, вылезла в окно и отправилась навстречу судьбе…
Тей, поняв, что рассказ окончен, сдержанно прокомментировал:
– Две дурочки без присмотра. И что было дальше?
– Мы не понимали, куда убегаем. Думали, Гор отвезёт нас в соседний городок, откуда всегда можно будет вернуться. Гор посадил нас на шлюпку в темноте, сложно было бы понять, что это такое. И мы никогда не видели космических кораблей, хотя знали, что межпланетные полёты возможны. Когда мы разобрались, что к чему, было бесполезно возмущаться и требовать возвращения. Так что мы летели, летели, летели и прилетели… На Твантру.
Потерев лоб, Тей тихо спросил:
– А как называется твоя планета по межгалактической классификации?
– Не знаю.
– Значит, вы долго летели. Вы не пользовались туннелями? Не переходили пороги? Не прыгали через порталы?
– Было несколько тоннелей, и много порталов.
Одарив Лизу пристальным и настороженным взглядом, Тей с горчинкой констатировал:
– И как я не догадался сразу… Ты чужая!
Лиза только вздохнула:
– Ну да, да. Я – существо вне законов этой ойкумены. Это имеет значение?
– Очень даже. Гор прогнал тебя и твою подругу через тесты альенов?
– Через некоторые.
– За что мне такое везение…
– Слушай, я не кусаюсь, не пью кровь, не ем человечину. Я знаю о предрассудках насчет чужих, но нас намного больше, чем принято считать. И мы редко такие уж монстры.
Чуть поморщившись, Тей строго распорядился:
– Тебя убьют, если ты неосторожно брякнешь, откуда взялась. Людям иногда очень не хватает врагов. Узнают, что ты альенка – повесят на тебя все проблемы мира.
– Не повесят. Я совместима с вашей расой.
– Да неужели?
– У нас с Гором есть сын.
Тей забавно помотал головой, будто пытаясь вытрясти эту информацию из ушей, и дружелюбно улыбнулся:
– И всё-то ты успела, прыткая Сероглазка. Давай-ка, в этом месте поподробнее.
