Читать книгу: «Добро пожаловать в Америку!», страница 4
Все рассеялись.
– Как же Вы теперь на олимпиаду по русскому языку претендентов отбирать будете? Только казахов брать придётся. Да и не все казахи родной язык в совершенстве знают. Помню, как родители меня с братом отправили на лето к бабушке в горный аул, чтоб мы по-казахски заговорили. Там никто по-русски не говорил.
– Научились? – заинтересованно спросил Саша.
– Куда там. Перед школой родители за нами приехали, а у нас бабушка по-русски заговорила! Так что трудная вам предстоит задача. А если серьёзно, то дурь все это. Это верхи нас лбами сталкивают. И добавку к зарплате ввели за знание казахского языка с той же целью.
– Ладно, закрывайте свой педсовет, приехали, – прервал их шофер.
Декабрь выдался в этом году тёплым. Снег красиво запорошил деревья и газоны, лежал шапками на крышах домов. Все выглядело празднично, хотя до Нового года ещё было три недели.
Рита и Данил наконец-то закончили курсы вождения и сегодня у них был экзамен. Данил, как всегда, выглядел спокойным, а Рита волновалась несмотря на увещевания стоящего рядом инструктора, что все будет хорошо. Пару дней назад он собрал со своих студентов по сто долларов на подмазку гаишника, который будет принимать экзамен. Один только отказался сдать деньги. Он был профессиональный шофер, проработавший на машине 15 лет. Его лишили прав за аварию в нетрезвом состоянии, и теперь он пересдавал на новые права.
Очередь приближалась, Рита прокручивала в уме все наставления инструктора и постоянно проверяла себя, где лево, а где право. Она была переученной в школе левшой, и ей нужно было время, чтобы сообразить, где какая сторона. Вот подъехал Данил, вышел из машины, радостно улыбаясь. «Сдал!», – поняла Рита. Теперь ее очередь.
– Ни пуха! -бросил на ходу сын.
– К черту, – суеверно отозвалась мать.
Рита заняла водительское место, рядом сел гаишник. Тучный инструктор по вождению с трудом устроился на заднем сидении.
– Выезжаем на улицу и поворачиваем направо на светофоре, – скучным голосом велел гаишник. Было видно, что ему порядком надоело уже кататься. Наверное, баксы жгли карман, хотелось скорей расслабиться.
«Только бы машина не откатились назад!» – молила про себя Рита. Это было ее больное место в вождении. К счастью, она сумела преодолеть откат и вырулила из автодрома ДОСААФ на почти пустую в субботнее утро дорогу. Рита прокручивала в голове всевозможные приколы, которые любили устраивать гаишники и о которых предупреждал инструктор. Иногда они просили быстро остановиться, водитель останавливался, не понимая, что произошло. А, оказывается, он остановился под знаком «Остановка запрещена». Или просили повернуть в улицу с односторонним движением. Но вместе со страхом ее наполняло чувство радости, свободы, ей нравилось водить машину. Повернув без приключений на светофоре направо, Рита прибавила скорость, но гаишник попросил припарковаться. Остановив машину, она услышала:
– Все, свободна.
Рита растерялась:
– Но я ещё не все Вам показала…
– Хватит, все, сдала, – бесцветным голосом сообщил экзаменатор.
Облегчённо вздохнув, она вышла из машины. Теперь ей и ещё двум уже сдавшим женщинам предстояло накрыть стол в ДОСААФе, где вся группа собиралась отметить это радостное событие.
Наконец, экзамен закончился. Инструктор собрал всю группу и объявил результаты. Сдали все за исключением профессионального водителя, который пожалел сто баксов для родного ГАИ.
– Ну, а теперь – празднуем! – закончил разбор полётов инструктор.
Сри должен был позвонить сегодня. К этому событию основательно подготовились. Данил подключил параллельный телефон, Рита без конца повторяла составленные Верой предполагаемые вопросы и ответы на них, сама Вера, которая должна была с параллельного телефона помогать с переводом, разложила на столе рядом с телефоном словари и какие-то свои тетрадки с записями. Аю Павловну, чтоб она не мешала своими расспросами, забрала к себе в гости Нина, соседка из 25 квартиры. Айнуру отправили гулять. Женщины за лёгким трепом скрывали своё волнение. Разговор с Америкой – это было что-то необычное. Разница во времени с Нью-Гемпширом, штатом, где жил Сри, составляла 11 часов. Сейчас там был вечер субботы, а в Караганде – утро воскресенья. Наконец, раздался длинный телефонный звонок.
– Межгород, – констатировала Вера.
– Межконтинентальный, – поправила подругу Рита.
Она подняла трубку и взволнованно сказала:
– Хеллоу.
– Хай, – ответил на другом конце провода Сри, – хау ар ю?
Рита вопросительного взглянула на Веру, державшую параллельную трубку.
– Гуд, – подсказала она одними губами.
– Гуд, – напряженно повторила Рита и, вспомнив приготовленную к этому разговору фразу, добавила, – найс то мит ю.
Вера одобрительно закивала головой. Потом Сри спросил ещё о чем-то, но Рита даже приблизительно не могла понять, о чем идёт речь. Она глянула на Веру. Та шепотом сказала:
– Он спрашивает, какая у нас погода.
И она тут же написала на бумажка большими буквами ответ: «Колд».
– Колд, вери колд.
Сри, видимо убедившись, что его понимают, заговорил быстро и много. Рита беспомощно смотрела на трубку.
– Ты отвечай, – написала она подруге.
Они заранее обговорили эту ситуацию, что Вере придётся переводить разговор. Сри они тоже написали об этом. Вера представилась и начала переводить:
– Он говорит, что ты красивая женщина и интересный собеседник, что он рад, что ты ответила на его письмо. Он спрашивает разрешения приехать к тебе в гости.
– Что?! – изумленно воскликнула Рита.
– В гости он хочет. Что отвечать?
– Ну пусть приезжает, – неуверенно ответила Рита, – А когда?
– На Рождественские каникулы он едет в Индию навестить родителей, а Казахстан рядом, вот он и хочет заглянуть по пути. Если ты согласна, он визу будет оформлять.
– Слушай, а когда Рождественские каникулы у них?
– Вроде с 25 декабря.
– Так это же через две недели! А как он с визой успеет?
Вера спросила его об этом.
– Он говорит, что визу можно оформить за 3–6 дней.
– У меня же ничего не готово к приему иностранца! – запаниковала Рита.
– Да у тебя и так все в порядке, – успокоила ее Вера, – Айку только выпри.
И она продолжила разговор со Сри, уже не переводя Рите. Та дергала в нетерпении ее за рукав и шептала:
– Ну, что он говорит?
А Вера только отмахивалась от нее и говорила:
– Потом, потом.
Закончив разговор, она сказала:
– Все, попрощайся с ним.
Рита сказала «гуд бай», и услышала в ответ его «бай, бай, си ю сун».
Положив трубки на параллельных телефонах, женщины шлепнулись на диван и обалдело уставились друг на друга.
– Он сказал, что деньги тебе будет высылать на изучение английского языка и что он выслал тебе диск про Америку на английском языке.
– Вера, осталось-то всего около трех недель, что делать будем?
– Главное, английский учи, остальное приложится, – успокаивала подругу Вера. – Напиши слова по-английски и приколи их везде в комнате. Будешь смотреть на предмет и видеть его английское название.
– А если света не будет? Он же здесь пропадет после своей цивилизации.
– Ничего, пусть посмотрит, как в Казахстане люди живут.
В понедельник Рита проснулась рано. Щелкнула выключателем, но свет не загорелся. «Опять нет электричества. Как это надоело! Живем в шахтерском городе, а нечем топить электростанцию. Смех один!» – подумала она. Было начало декабря, на улице лежал снег, а батареи отопления совсем не грели, их топили так, чтоб только трубы не размерзлись. Без электричества и обогреватель не включишь. Рита нащупала на тумбочке возле кровати спички и зажгла свечку. «Интересно, газ хоть есть сегодня?» – подумала она. Подняв с пола чапан, Рита затолкнула его под одеяло, чтобы нагреть, потом оделась и, стараясь не стучать зубами от холода, вышла в кухню. Аи Павловны не было, значит, она уже обливается холодной водой на улице. Газа не было. На столе были приготовлены бутерброды с сыром и колбасой и сок вместо горячего чая. Быстро позавтракав, Рита одела приготовленный с вечера коричневый костюм, сверху –черное прямого покроя пальто с небольшим норковым воротником и пошла в школу.
Дети и учителя уже толпились возле крыльца. Процедура входа в школу, когда нет света, была особой. Ученики подходили к учителю, который вел у них первый урок, выстраивались друг за другом, держа в одной руке портфели, а в другой свечки. У учителя тоже была в руке свеча и зажигалка. Он зажигал свечки учеников, и все поднимались в класс. Писать при свечках было трудно, да и чернила застывали, так что первые уроки были устными. Учителю на ходу приходилось перестраиваться и вести урок так, чтобы детям не пришлось писать. Когда на улице рассветало, писали на доске. Ученики сидели в классе в пальто, шапках и варежках. На большой перемене вместо горячего обеда давали печенье и сок. Уроки сокращали до 35 минут, чтобы раньше начать занятия второй смены и раньше отправить учеников домой.
Сегодня Рита была дежурным администратором лицея, ей пришлось ждать, пока технички вымоют кабинеты, а потом закрыть школу, так что домой она пришла в девятом часу усталая и голодная. На кухне Ая Павловна и соседка с верхнего этажа Ольга пили чай.
– Чай, горячий! Я тоже хочу! – закричала с порога Рита. – Где взяли?
–Дочь Нурили сегодня во дворе самовар ставила, Кайрат с Сережкой ей лавочку на дрова порубили, вот все и набрали себе кипятка в термосы, – ответила Ая Павловна.
Старинный двухведерный самовар с мехами соседки Нурили давал возможность обитателям третьего подъезда, где жила и Рита, напиться иногда чаю или заварить китайскую лапшу. Входная дверь открылась, зашел Валик, муж Ольги.
– Ритка, сегодня я чуть со страха не помер. Пошел первый день на работу после запоя, выхожу из подъезда, глядь – голая баба на снегу стоит и водой себя из ведра поливает. Ну, думаю, все, допил до белочки, надо идти в психушку сдаваться. Закрыл глаза руками, открыл – нет, стоит, и улыбается даже. «Здравствуй, – говорит, – Валик». Я обратно в подъезд заскочил, соображаю, что дальше делать. Тут Серега выходит, я за ним, а он здоровается с моей белой горячкой: «Здравствуйте, Ая Павловна».
Женщины вдвое согнулись от смеха. Валик, отец Сережи, был запойный, ничем кроме водки не интересовался и не знал, что в квартире 24 появилось пополнение в виде Аи Павловны.
«Как хорошо, – думала Рита, – завтра отосплюсь. Все равно выходить из дома нельзя». Завтра, 16 декабря, будет самый главный праздник Казахстана – День независимости. Амин уже позвонил и предупредил, чтоб они с Аей Павловной и русскими соседями сидели дома, никуда не выходили и никому двери не открывали. Сказал, что приехало много аульских казахов и могут быть беспорядки. Так было каждый год в День независимости. Казахи праздновали, а русские боялись показаться на улице.
Все началось 16 декабря 1986 года в Алма-Ате, бывшей столице Казахстана. Волнения произошли из-за решения Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачёва снять с должности первого секретаря компартии Казахстана Динмухамеда Кунаева и заменить его на ранее никогда не работавшего в Казахстане Геннадия Колбина, первого секретаря Ульяновского обкома партии. Участники беспорядков требовали назначить на должность главы республики представителя коренного населения.
Выступления начались с мирной демонстрации 16 декабря, первые группы казахской молодёжи вышли на площадь Брежнева столицы с требованием отмены назначения Колбина. Правительство в Москве передало дело МВД. В городе сразу была отключена телефонная связь, группы демонстрантов разогнаны милицией. Слухи о выступлении на площади мгновенно облетели весь город. Утром 17 декабря на площадь Брежнева перед зданием ЦК вышли уже толпы молодёжи, возглавляемые активными национал-патриотами. Плакаты демонстрантов гласили: «Требуем самоопределения!», «Каждому народу – свой лидер!» Перед собравшимися выступило несколько руководителей республики, пытаясь уговорить их разойтись, но всё было безрезультатно. Чтобы не допустить беспорядков, к площади приказали подтянуть внутренние войска, а само здание ЦК охраняли курсанты пограничного училища, но у солдат не было огнестрельного оружия.
Уговоры представителей МВД не увенчались успехом, зато дали результат призывы подстрекателей. Собравшиеся на площади с громкими криками бросились на штурм здания ЦК, пытаясь опрокинуть шеренги солдат, милиции и пограничников. Завязалась драка. В ход пошли колья, арматура, камни, солдаты вынуждены были применить ремни и дубинки. Число погромщиков множилось. Попытки усмирить толпу оказались безрезультатными.
Национал-патриоты совершили страшное преступление. Они напали на детский сад и вырезали всех русских детей и воспитателей. Этот день и стал Днем независимости Казахстана. В память об этом дне националисты устраивали беспорядки в городах, избивали русское население, иногда врывались в дома, где жили русские. Именно поэтому Амин и просил Риту не выходить из дома.
Маржан пригласила к себе Риту и Нину отмечать День независимости. Рита предвкушала, как она наестся бешбармака, который Мара готовила бесподобно. Рита любила казахскую кухню, умела сама готовить многие блюда, но превзойти Маржан она не могла. Рита, обычно, готовила традиционные русские салаты: оливье, селедку под шубой, Нина – корейскую морковку и пироги. Накануне праздника Рите посчастливилось купить бутылку сухого вина «Алиготе», водку она не пила. Подруги отмечали и казахские, и русские праздники, лишь бы нашелся повод повеселиться. У Маржан была большая родня, которая собиралась вместе на все праздники. Риту приняли в их компанию, наверное, как вторую маму Айнуры. После обильного застолья танцевали, потом играли в карты и разговаривали. Так будет и завтра: придут ее братья с женами и детьми, люди умные и образованные. Старший брат Маулен – профессор университета, младший Манур – начальник областного финансового отдела. Они умели и работать, и веселиться от души.
19 декабря, в воскресенье, всем подъездом переселяли Аю Павловну. Женщины запаковали в чемоданы и коробки ее увеличившиеся за время проживания у Риты пожитки еще в субботу вечером. Сегодня Саша приехал пораньше, чтобы самому отвезти Аю Павловну. Он взял автобус у своего знакомого. Нина, Маржан и Айнура тоже захотели помочь все расставить в новой квартире. Взяли бутылочку, закуски и поехали. Каждый внес свою лепту в обустройство нового жилья. Нина отдала свой стол с балкона, Рита – старые кресла, Маржан – ковер на пол, Ольга – шторы, даже Нуриля принесла пару тарелок Кровать Рита купила с рук по объявлению в газете. Приехали, начали шумно разгружаться В холле сидели любопытные старики и старушки, которые сразу же начали знакомиться и спрашивать, кто будет жить, и кем остальные приходятся Ае Павловне. Квартира, выделенная ей, находилась в большом восьмиэтажном доме, где в комнатах гостиничного типа жили престарелые люди. Дом располагался напротив центрального рынка, рядом было много магазинов и небольшой парк. Квартира Аи Павловны находилась на четвертом этаже, предпоследняя по коридору. Налево от входной двери – маленькая ванная с туалетом прямо – крошечная кухня; вывернув из-за ванны можно было увидеть просторную светлую комнату с одним большим окном. «Совсем неплохо для одного человека», – подумала Рита. Женщины быстро принялись за дело. Айнура мыла пол, Нина хозяйничала на кухне, расставляя привезенную посуду на плиту и подоконник, Рита раскладывала вещи в оставленный старыми жильцами шифоньер, Маржан вешала шторы, Саша собирал кровать. Ая Павловна ходила от одного к другому и пыталась помогать. Конечно, много чего еще нужно будет купить, но первое время жить уже можно.
– У меня все готово, пошлите отмечать новоселье, – позвала Нина.
Никто не заставил себя ждать.
Клиентов в агентстве прибавилось. Лена Ким уехала работать в американскую компанию. Теперь Вера осталась одна. Она только переводила письма, а набирать ответы на английском языке стала Айнура, которая изучала английский в лицее. Рита платила ей за это деньги, и девочка была очень довольна, что она зарабатывает себе на наряды и развлечения. Да и с английским у неё стало лучше, появилась мотивация учить язык, к тому же по уже выработанной привычке прояснять непонятые слова, она находила в словаре новые для неё английские слова и запоминала их. Девчонки в классе страшно завидовали ей. Иногда, когда было много работы, Айнура привлекала на помощь Дашу, свою подругу и младшую сестру Даниловой жены. Рита устроила Дашу в свой лицей в тот же гуманитарный класс, где училась Айнура. Девочка была своевольной и неуравновешенной, дерзила родителям и учителям, вот Рита и решила помочь Лене, матери Даши и Ани, присмотреть за ней. Винить Дарью во всем было нельзя. Отец пил, а пьяный выгонял семью на улицу, даже зимой им иногда приходилось убегать от разбушевавшегося главы семейства в ночных рубашках на мороз. И кто знает, может поэтому у Лены был рак, говорят, что рак – это непрощенная обида. Рак прооперировали, но она снова чувствовала себя плохо. Рита дружила с ней, очень сочувствовала, хотя и не понимала, что заставляет Лену жить с Виктором. Дети выросли, денег от него она никогда не видела, любви тоже, так что же их держало вместе? Дочери ненавидели и боялись отца. Необъяснима женская душа! Когда-то в юности Лена очень любила Виктора. Они встретились в пионерском лагере. Лена работала вожатой, он – физруком. Она влюбилась в него с первого взгляда, хотя, по Ритиному мнению, влюбляться там было не во что. Трудно сказать, как он выглядел в молодости, но сейчас это был высокий худой мужчина с испитым красным лицом с веснушками и глубокими морщинами, несмотря на то что ему не было ещё и 50 лет, рыжими волосами, поврежденным в драке носом и какими-то бесцветными холодными глазами, в которых светилось чувство превосходства. Он любил высказывать своё мнение обо всем на свете, и свои суждения считал единственно правильными. Лена же и в свои 46 лет была красавицей. Первое, что замечали в ней при знакомстве – ее глаза. Большие, какого-то орехового оттенка, лучистые и улыбающиеся, с некоторой тоскливой льдинкой внутри, обрамлённые длинными пушистыми ресницами. Ясноглазая – так называла ее Рита. Стройная девичья фигура с высокой красивой грудью, каштановые, слегка вьющиеся волосы завершали ее портрет. Она старалась сгладить конфликтные ситуации не только в своей семье, но и среди окружающих ее родственников и друзей. Лена искренне любила Данила и защищала его от нападок, порой справедливых, своей резкой и бескомпромиссной дочери. Теща любила его уж за одно то, что он не пил, и просила Аню ценить это.
25 декабря, субботу, Рита объявила неприёмным днём, потому что у Данила был день рождения. Поэтому в пятницу вечером в агентстве собралось много женщин. Люба пришла с семилетней дочерью Женей. Она переписывалась с Майклом из Вермонта. Люба – невзрачная молодая женщина, и, если бы не умелый макияж, ее можно было бы назвать страшненькой. Маленького роста, не стройная, а худющая, она прятала свою худобу под какими-то балахонами и широкими брюками. У неё были длинные тёмные волосы, собранные на затылке в хвост, небольшие карие глаза с замечательными ресницами, нос картошкой и широкий рот. Работала она медсестрой в терапевтическом отделении городской больницы. Любина история была типичной: муж пил, бил, денег домой не приносил и, промучившись замужем четыре года, она разошлась. Алименты приходили мизерные. Женщина пришла в агентство от безысходности, не особо надеясь на успех. После месяца, потраченного впустую, ей ответил Майкл. Вера так и не смогла перевести, какая же у него была профессия: что-то связанное с изготовлением кленового сиропа, которым знаменит Вермонт. Тридцатишестилетний Майкл никогда не был женат, жил в маленьком посёлке в Вермонте где-то на границе с Канадой с престарелой матерью и разведённой сестрой. Был он вполне привлекательный, но какой-то неухоженный.
Переведенные письма сегодня выдавала Айнура. Рита варила овощи на салаты, сочила морковку на специальной терке, которую называли хе-резка, на корейский салат к завтрашнем торжеству. Трудно было без Аи Павловны. Хорошо, что Нина сварила суп им с Айнурой на ужин и поставила тесто на любимый Данилом капустный пирог.
Протягивая письмо Любе, Айнура не удержалась и сказала:
– С Вас суюнши!
Суюнши – это казахский обычай платить за хорошую новость Конечно, читать чужие письма ей не разрешалось, но она все равно совала в них свой любопытный маленький носик.
– С меня шоколада, – сказала Люба и нетерпеливо схватила листочек с переводом. Прочитав, она просияла, сразу же похорошев.
– Маргарита Владимировна, – крикнула она Рите в кухню, – он приглашает меня встретиться в Москве!
–Вот здорово! – откликнулась та. – Что ещё пишет? Иди сюда.
Люба, оставив Женю с Айнурой, поспешила на кухню и протянула письмо Рите.
«Сестра Кэрол и я хотим приехать посмотреть Москву и встретиться с тобой. Если ты согласна, то я закажу и оплачу туристическую поездку для тебя из Казахстана в Москву», – прочитала Рита
– Поедешь? – спросила Рита.
– Конечно поеду.
Звонок в дверь. Айнура впустила Таню, которая принесла ответ своему ковбою уже на английском языке, и Айнура стала набирать его на компьютере. Снова звонок. Теперь пришла кореянка Алла. Рита недолюбливала эту высокую полную тридцатитрехлетнюю женщину с типичным корейским лицом и какими-то маленькими пухлыми ручками. Она и ее сожитель поставили перед собой задачу любым путём уехать в Америку. С этой целью он через брачное бюро познакомился два года назад с американкой, уехал к ней по визе жениха, обещав Алле развестись, как только получит гражданство. Теперь у него растёт сын и разводиться он, похоже, не собирается. Алла хочет таким же образом попасть в вожделенную Америку и заставить его развестись. Переписка у неё не ладилась, письма она писала сама на английском языке в целях экономии денег, язык учила в общеобразовательной школе и, видимо, потенциальные кавалеры плохо ее понимали. Алла любила поговорить, и, отдав Айнуре письмо, уселась в кресло. Рите пришлось бросить готовку и выйти к ней.
– Я слышала, что Вы гадать умеете. Погадайте мне, как у меня жизнь сложится.
– Хорошо. Принеси свою фотографию, где ты одна сфотографирована, и вопросы, что ты хочешь узнать. Посмотрю, как будет свободное время, – неохотно согласилась Рита.
А вот появился единственный представитель мужского пола – Петенька Званцев, музыкант и непризнанный композитор. Он любит жаловаться, что никто не понимает его талант, поэтому он хочет уехать за границу и пробивать себе дорогу там. Он вел оживленную переписку, но Рите казалось, что его никто серьёзно не воспринимает. Молодой человек напоминал Рите кузнечика: острые локти и колени, худой, очень подвижный, ни минуты не мог оставаться на месте. С небольшой русой бородкой, прикрывающей резко выступающий узкий подбородок и яркими синими глазами, он был привлекателен, но не хватало ему мужественности. Петя забежал в зал и застрекотал сразу со всеми. Дамочки оживились, подтянулись и стали игриво ему отвечать. Айнура, преисполненная чувства своей важности, вынесла ему парочку писем. Одно из них было от богатой вдовы из Люксембурга, с которой он переписывался уже второй месяц, второе – из Америки. Американка хотела произвести впечатление и выслала письмо на русском языке, использовав компьютерный переводчик. Получилось очень смешно, и Петенька прочитал его вслух собравшимся:
«Hello handsome man how are you? Меня зовут Мегги одиночные 31 лет ищет серьезного человека, которые хотят поселиться в жизни. Я имею хороший и большой дом в Штате Небраска и поиск человека, который будет любить я»
Отсмеявшись, он тут же написал ответ:
«Привет одиночная Мегги, которая хочет найти серьёзного человека, желающего поселиться в жизни! Я уже поселился в жизни примерно сорок лет назад. Подойду ли я Вам? Я весёлый чувак и люблю шутки. Петр».
Рита тоже получила несколько писем. Сри писал теперь по 2–3 раза в день. Приехать на Рождественские каникулы у него не получалось. Для оформления визы Рита должна была выслать ему приглашение.
Айнура распечатала и убрала в папку для переводов пару писем для Гали, бывшего завхоза лицея, и письмо для Натальи Николаевны. Все, дела были закончены. С чувством исполненного долга Айнура села смотреть телевизор.
Отпраздновав день рождения Данила, которому исполнилось 26 лет, стали готовиться к Новому году – самому любимому празднику. Все было распределено заранее между соседками: Нина готовит фаршированного рисом и абрикосами гуся, Ольга – фрукты и водочку, Рита – непременное оливье и селедку под шубой, сухое вино для себя и Данила, Маржан – корейские салаты и казахские мясные деликатесы. Данил с Аней должны были принести шампанское и конфеты. Собраться решили в старой квартире Маржан. Мара купила себе другую квартиру в соседнем доме в этом же дворе, а Кайрат, ее старший сын, ровесник Данила, остался жить в старой. Часть мебели она забрала с собой, так что зал остался почти пустой и было много места для танцев. А уж потанцевать подруги любили, особенно приняв энное количества спиртного на грудь. Новый год решили отмечать в маскарадных костюмах, но пока держали в секрете, кто кем будет. За лучший костюм был назначен приз – бутылка шампанского. Рита сшила костюмы себе и детям: Ане – костюм Дюймовочка, он здорово подходил ей, так как она была самой миниатюрной в их компании, Айнуре – Спящей Красавицы, из Данила сделали Дон Кихота. Себе же Рита сшила костюм Скарлетт О`Хара из очень популярной в то время книги Маргарет Митчелл «Унесенные ветром». Эта американская ирландка была очень близка ей по духу.
На празднование Нового года пригласили Веру с мужем и клиенток агентства. Пропуск на праздник – маскарадный костюм.
И вот, наконец, пятница, 31 декабря, канун Нового года. В зале были поставлены два длинных стола, собрали со всего подъезда, недостающие стулья, вилки, ложки и тарелки. В левом углу возле балкона стояла ярко украшенная елка. У входа всех встречала Снегурочка – Нина, пятидесятичетырехлетняя соседка и подруга Риты, очень полная, светловолосая и голубоглазая. Видеть ее Снегурочкой было очень забавно. Пришла Вера с мужем Сергеем, который первый раз попал в эту компанию. Высокий, подтянутый (бывший учитель физкультуры), с темными с проседью волосами, аккуратно зачесанными назад, он произвел приятное впечатление на собравшихся дам. Вместо карнавального костюма на голове у него красовалась маска тигра. «Это он сам себя тигром видит», – подумала Рита. На Вере было длинное бордовое бархатное платье и корона в волосах – королева, значит. Прибежали две девушки из агентства и побежали в туалет переодеваться. Вот из туалета вышла Шамаханская царица – Танечка и греческий воин в белой тунике и сандалиях на босую ногу, с огромным мечом в руках – Нина с грацией бегемота. Они принесли какие-то сладости к столу. Хозяин дома – Кайрат – встретил их с бубном в руке, он был шаманом. Маржан преобразилась в прекрасную Пери. Пришел и водитель Саша, хотя его особо никто и не ждал. Увидев его, Снегурочка стала в дверях, плотно закрыв вход своим могучим телом:
– Куда это Вы, молодой человек, без костюма?
Молодой человек протянул бутылку коньяка и связку бананов.
– А я с выкупом.
Выкуп Снегурочке, любительницы крепких напитков, понравился. Она протянула ему черные маскарадные очки, отделанные блестками из разбитых елочных игрушек:
– На, надень, а то перепадет нам от Ритки.
Прибежала Ольга с третьего этажа, одетая цыганкой. Костюм ей здорово шел, хотя ничего цыганского в ее облике не было: самое типичное русское лицо, но подкрашенные черным брови, задор в глазах, шуршащие пестрые юбки, блузка с расширяющимися к низу рукавами и яркая атласная красная шаль с кистями делали ее бесподобной. Колода карт в руках, унизанных перстнями, дополняла облик. С ней пришел ее сын Сергей, Ритин ученик и штурман. У нее плохо было с ориентацией, и он помогал ей находить дорогу, когда она ездила на машине. Валик был в очередном запое и его не взяли на праздник.
Последним пришел Данил, хмурый и без Ани. Рита сразу же подскочила к нему:
– Иди ко мне, переоденься. А где Аня?
Данил немного помедлил с ответом:
– Она пошла отмечать Новый год к подругам.
– Как так! Она ничего заранее не говорила об этом. Я ей и костюм сшила.
У Риты испортилось настроение. Она очень любила сына, и его боль переживала сильнее, чем свою. «Странно, – подумала она, – что-то здесь не пахнет подружками. Что-то здесь не так».
Увидев Данила, подбежала Снегурочка Нина – его крестная мать:
– Ты чего один? Где твоя рыжая?
– Скоро придет, – постарался увильнуть от ответа Данил.
– Что, взбрыкнулась опять?
– Да нет, все нормально. Теть Нин, я пошел переодеваться, – постарался отделаться от вопросов Данил.
Нине всегда не нравилась его жена. Она считала ее корыстной и взбалмошной. В тайне она надеялась, что Данил и ее родная дочь Жанна когда-нибудь будут вместе.
Жанна – это большая проблема Нины. Ей 27 лет, красавица с точеным лицом, с модной стрижкой каштановых волос, немного полноватая, но полнота добавляла ей привлекательности. Она была парикмахером от Бога, умела преобразить женщину так, что та молодела на десяток лет. Рита постоянно пользовалась ее услугами. Одно горе – она пила. Пила так, что ее выгнали с работы, теперь она ходила на дом к старым клиентам. Жанна устраивала страшные попойки в своей квартире, дело доходило до милиции, и Нине часто приходилось давать взятки или обращаться к Амину, чтобы замять скандал. В конце концов ей это надоело, и она продали кооперативную квартиру дочери, которую сама же ей и купила после развода. Девушка переехала жить к матери, но и это не помогло. Она нашла себе сожителя или собутыльника, трудно сказать, что ее интересовало в первую очередь, и теперь они пили вдвоем, а иногда и втроем с Ниной. Потом Жанна устраивала дикие скандалы, если мать не давала денег на водку, грозила повеситься и буянила всю ночь. Позже Жанна стала кидаться с кулаками на мать, пинать ее, кричать, что она желает ей смерти. Но мать есть мать. Она надеялась, что ее еще можно вылечить и постоянно таскала дочь по каким-то бабкам. Никто не мог ей помочь. Рита по просьбе Нины часто гадала на нее, но ничего хорошего в ее будущем не видела.
Дружно сели за стол. Снегурочка произнесла первый тост:
– Выпьем за уходящий 1999 год. Вспомните, что хорошего принес он вам. Так выпьем за все хорошее, что случилось в уходящем году!
Все подняли рюмки и дружно осушили их.
– После первой и второй – промежуток небольшой, – сказала Снегурочка. – Давайте выпьем за то, чтобы все плохое, что было в прошлом году, никогда не повторилось.
