Читать книгу: «Сказки Освии. Шершех», страница 10

Человечки раздражали Шершеха, как назойливый писк комаров в ночи. Всего трое людей, вооружённых крошечным, едва заметным с высоты его роста оружием, мешали ему поймать магов и отвести опасность от себя. Тогда Шершех поступил с ними так, как поступают люди с комарами. Он уже делал это однажды во сне. Он любил воплощать кошмары в реальность. Один удар – чудовищный кулак сбил с ног Альберта, тот упал, и из его виска потекла кровь. Второй удар, и Шершех раздавил Рональда, который успел бы увернуться, если бы Освальд или я залечили его ногу до боя. Откуда-то выбежала Амель в своём розовом платьице. Она метнулась к ногам чудовища. Принцесса была такой хрупкой и беспомощной рядом с ним, что любое сердце дрогнуло бы. У Шершеха сердца не было, он схватил Амель и подбросил вверх. Она упала рядом с Альбертом, кровавые дорожки, вытекавшие из их тел, соприкоснулись.

Василика держалась дольше всех. Она прыгнула со стены на спину Шершеха, цепляясь за шерсть, доползла до шеи и вонзила в неё меч, вогнав по рукоять. Шершех снова завыл, стянул Василику со спины, и она исчезла в его руках. Шершех стёр её из реальности и памяти близких. Ему было просто придать человека забвению, ведь совершенный яд «эталон» появился на Земле благодаря ему. Про Василику тут же все забыли, даже Освальд, который так её любил. Может быть, именно это позволяло ему петь дальше.

Из моих глаз текли слёзы. Больше мне было нечего терять. Все, кто меня любил, погибли в одну минуту. Я хотела отправиться к ним, но лишь после того, как допою заклинание до конца. Со мной остался лишь загнанный в угол Освальд. Шершех уже занёс над ним кулак, но маг, как и раньше, продолжал невозмутимо петь. Я плотно сомкнула веки, чтобы не видеть, что сделает бог разрушения хотя бы с ним, но всё равно отчётливо услышала, как с хрустом ломается его тело.

В наступившей тишине остался только мой голос. Я не успела допеть всего одно слово…

Мир погрузился в пустоту, ставшую для меня почти привычной. Но теперь в вязкой темноте напротив меня стоял повелитель моих кошмаров, такой, каким я его видела в первый раз. Я была так близка к тому, чтобы убить Шершеха, что он не мог меня простить, и явился в мой предсмертный бред, чтобы сделать его как можно более мучительным.

– Я же говорил, что вы все мертвы! – сказал он, шевельнул когтистыми пальцами, и повинуясь его приказу откуда-то снизу поднялся водяной поток, и охватил меня с ног до головы. Я начала захлёбываться. Горели лёгкие, тело рвало судорогами, не осталось ничего, кроме желания вдохнуть, а Шершех с наслаждением продолжал:

– Я хочу, чтобы ты знала, что твой мир будет стёрт, и даже боги не смогут теперь этому препятствовать. Вас всех ждёт пустота…

Шершех хотел говорить ещё, но в этот момент появилась Дэми. Она счастливо и уверенно шагала к нам, будто была на вечерней прогулке. В правой руке девочка держала банку с вареньем, а левую окунала в неё и облизывала. Это видение так не вязалось с местом, в котором мы были, что я не поверила в его реальность. По растерянному виду Шершеха стало понятно, что для него появление Дэми не меньший сюрприз, чем для меня.

– Беги, Дэми, – закричала я сквозь воду. Остатки воздуха пузырями вырвались из лёгких. Дэми остановилась, посмотрела с любопытством сначала на меня, потом на Шершеха.

– Дядя не нлавитца Дэми. Дядя плохой! – сказала малышка, указывая на Шершеха перемазанным вареньем пальчиком. – Патему дядя обизает Лиситьку. А, дядя зладей! – радостно воскликнуло дитя. – Дэми знает, сто нузна делать са зладеями!

Я не поверила своим ушам, когда Дэми произнесла то самое слово, что я не успела допеть. Её бровки недовольно нахмурились, из протянутого пальчика вырвалась ослепительная вспышка, и огромный, страшный, несокрушимый Шершех, грозящий гибелью целому миру, исчез. Божественный магический дар Дэми стёр его с лица Земли окончательно и бесповоротно, в очередной раз доказывая, что порой достаточно не знать, насколько страшен враг, стоящий перед тобой, чтобы победить его.

Перед тем, как исчезнуть насовсем, я успела увидеть, что высокая стройная женщина с волосами до земли, наклонилась к Дэми, взяла её за руку и повела вдоль горящих лампадок обратно к бабушке Василики.

Приятная встреча

Передо мной стоял, заложив руки за спину, Лелель. Я бросилась к нему, и он с готовностью раскрыл для меня свои объятья. Я залилась слезами.

– Они все мертвы, Лелель! – кричала я в голос, вжимая лицо в его плечо. Он молча гладил меня по спине, выслушивая и давая выплакаться.

– Не все, – спокойно возразил он, когда слезы закончились. – Дэми жива.

– А как же Шершех?

– А Шершеха больше нет.

– Как с ним справилась Дэми? Она же совсем крошка.

– Дэми с ним справилась одной левой, перепачканной в варенье. Раз она справилась с телепортацией без места силы, что ей могло помешать доделать начатое вами колдовство? Её папе придётся смириться с тем, что теперь он не самый сильный маг в мире. Дэми превзошла его, ещё будучи ребёнком. Она со своим детским талантом, сама, как маленькая богиня.

Мы немного помолчали. Он посмотрел мне за спину, я обернулась, за мной стояла самая прекрасная женщина из всех, которых я когда-либо видела. Свет и доброта исходили от неё, а лицо являлось мне прежде во снах. Русые волосы Матери Хранительницы уходили в землю, как корни деревьев, а на голове был венок из лунных лилий. Она надела его на меня, и пришло ощущение, что я тоже немного богиня.

Так же, как она брала за руку крошку Дэми, Хранительница взяла за руку меня и повела вдоль цепочки лампадок. Я обернулась и посмотрела в последний раз на Лелеля. Свободный шпион стоял, скрестив руки на груди, и улыбался. Он помахал мне на прощанье и сказал:

– Увидимся лет через сто, Лисичка. Только не переставай быть такой же отважной и преданной.

Мы шли, и свет мерцающих огоньков становился всё тусклее, сменяясь темнотой ночи, спустившейся на Землю. Мы вышли в реальность.

Мать Хранительница нагнулась и подняла из грязи, в которую густо вмешалась кровь, ожерелье с расколотыми камнями. Она подбросила его вверх, и украшение, принёсшее столько горя, растворилось в воздухе.

Вдвоём с великой богиней мы смотрели на руины, оставшиеся от города. Среди обломков было трудно найти даже след моих любимых. Хранительница Весов провела рукой над этой горькой картиной, будто стирая с зеркала жизни налёт, которого там не должно было быть. Не стало развалин, мёртвых тел и крови. Город восстал из руин, его белые стены и кривые улицы вернули свой прежний вид. Плитка мостовой опять окрасилась в белый.

Хранительница взмахнула белыми рукавами, как крыльями, и перенеслась вместе со мной в дом Освальда. В нём лежали на полу мои друзья. Неподвижные, но, несомненно, живые. Крошка Дэми и Коля тоже оказались здесь, только они не спали. Дэми беззаботно играла с камешками. Крошка подняла глаза, посмотрела в нашу сторону и помахала рукой Матери Хранительнице, приветствуя её, как подругу.

– Сматли, тетя! У меня снова две ласадки! – совершенно счастливая похвасталась она, показывая пальчиком в сторону окна. В саду Гера и Омка дожёвывали листья с декоративных кустов, посаженных подчинёнными Василики. Гера выглядела очень счастливой и слегка пританцовывала. Лошадью быть Герасиму действительно нравилось больше, и адаптация была тут ни при чём.

Богиня солнечно улыбнулась, цветы в моем венке засияли так, что я зажмурилась, а когда снова открыла глаза, Матери Хранительницы уже не было. Зато всё остальное было таким, каким должно было быть.

Я смотрела на залитый всходящим солнцем сад и хотела жить, как никогда, видеть, как будет расти Дэми, играя с колобком, как будут ссориться и мириться Освальд с Василикой, как Альберт не удержится и устроит какую-нибудь пакость Амельке, не со зла, а просто для веселья, и как она сначала отлупит его в шутку, а потом простит. Но главное, я хотела, чтобы Рональд снова позвал меня ужинать к себе, спел песню печального короля и предложил задуматься о свадьбе. Я была уверена, что больше не сбегу, потому что хочу провести остаток жизни держа его за руку и засыпая на его плече, даже если ради этого надо будет пройти через свадьбу. Я знала, что теперь мне ничто не помешает это сделать.

Немного о странствиях Альберта

Прекрасный город с белыми стенами забыл навсегда о том, как был разрушен и возродился волей великой богини. Жители тоже забыли всё, и только мы, принимавшие в последних событиях слишком активное участие, помнили даже то, как были мертвы.

На окраине Вераильма, как раз недалеко от того места, где был подземный город Хрома, в крошечном храме, построенном для служения Матери Хранительнице, мы венчались с Рональдом. Нежно-голубое платье, подаренное мне накануне Рональдом, было простым и милым. Сам он надел светло-серый костюм, который ему очень шёл. Но ещё больше ему шла улыбка, освещающая лицо счастьем.

Неделю назад, когда Альберт узнал о нашей скоропостижной свадьбе, он ужасно разозлился, а абсолютно счастливый Рональд отбивался от его выпадов и говорил:

– Я старше, мне положено жениться первым!

Альберт ничего не смог с этим поделать, да и не хотел, он тоже был счастлив. В храме он стоял прямо за нами, взяв за руку Амель. За ними был король Вальг, а по бокам от меня и Рональда устроились Освальд и Василика. У капитанши на руках была Дэми, а у Дэми колобок, они тихонько дрались между собой.

Василика позволила себе проявить слабость, что случалось с ней редко. Она тихо плакала. Из её вздохов можно было разобрать что-то вроде: «Ой, дураки! Они ещё пожалеют!» и «Жаль, что я не убила её ещё в академии!».

О такой тихой свадьбе я и мечтала. И Рональд тоже. После последнего приключения он пообещал, что не будет оставлять меня наедине даже с моими снами, и мне этого хотелось так же, как и ему.

Потом, было маленькое домашнее торжество, и Альберт увлечённо рассказывал о своих приключениях. В поисках своего старого знакомого мага, который когда-то давным-давно обобрал его, как липку, Альберт лучше узнал свой народ и королевство.

– Я встретил на одном из полей коротышцев.

– Кого? – не поверила я своим ушам.

– Коротышцев. Оказалось, на окраине моего королевства живёт маленький народец, роет норы под землёй, любит поесть и ходит босиком. Целый их город был спрятан под одной поляной так, что и не найдёшь. Коротышцам повезло, что я остановился отдохнуть именно там, и случайно вник в их проблемы. Пока я перекусывал, они принялись стрелять в меня из луков, я бы даже сказал – из луковичек. Потом эти козявки увидели, что это не помогает и решили пойти на переговоры.

Трое выбрались на видное место, размахивая флагом мира. По их традиции это было женское исподнее, привязанное к палке, и призванное отвлекать внимание противника. Кстати, действенный метод, я потратил некоторое время прежде, чем пришёл в себя и перестал задумываться о тяжкой женской доле. Мы разговорились. Коротышцы уже через пять минут называли меня лучшим другом и угощали вином из своих запасов. Рыдая, они сказали, что, если бы я пришёл тремя днями раньше, то они приняли бы меня как следует и устроили пир, но сейчас не могут, потому что погрязли за это время в войне.

Им необходимо было найти какую-то гору и сбросить с неё кольцо. Это должно было разрушить силу главного мага и остановить ужасную кровопролитную войну, тянущуюся целых три дня. Я взялся им помочь. Горой оказался небольшой холм на краю поляны. Топать пришлось минуты две. Без меня коротышцы добирались бы куда дольше, и война продлилась бы как минимум ещё неделю.

Бой был кровопролитный. Маг, развязавший эту заварушку, так любил власть, что не хотел сдаваться, даже видя всю бессмысленность сопротивления. Он отправил всех своих лучников против меня. К концу этого подвига они утыкали меня иголками так, что я стал похож на Амель. Я был крупной мишенью, и в меня не попадали разве что совсем зелёные стрелки. Таких на три миллиона оказалось примерно пять, потому что я достал из себя два миллиона девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто пять стрел. Ни одна не пробила кожу до крови, но я потом неделю чесался. Предусмотрительные козявки смазывали стрелы ядом.

Маг увидел, что проигрывает, оседлал дракона и полетел атаковать сам.

– Драконов же не бывает! – не выдержала я такой откровенной неправды.

– Оказалось, что бывают, если хорошо присмотреться. Тот, на котором летел маг, был очень крупным, не меньше воробья. Он даже пламенем дыхнул, вот смотри, до сих пор след остался, – и Альберт протянул вперёд указательный палец. Мне пришлось напрячь глаза, чтобы рассмотреть пятнышко размером с ноготь Дэми.

– Чудовищный ожог! – посочувствовала я.

– Да, как ты понимаешь, до горы мы всё равно дошли. Коротышцы радовались, как безумные. Я думал, что они полопаются от счастья и я стану причиной исчезновения целого вида, обитающего в моём королевстве. Но они оказались крепче, чем я думал, и выжили. Сбросили кольцо с горки, оно укатилось в траву, и дракон улетел прочь, грустно чирикая, маг на нём рыдал, как ребёнок, познавший бессмысленность бытия.

Тут в разговор со смехом вступил Рональд:

– В честь Альберта за его путешествие было сложено не меньше трёх сотен баллад.

– Ну зачем ты это рассказал? – притворился недовольным Альберт. – Надеюсь вы хотя бы петь не собираетесь?

– Как это не собираемся? – возмутилась Василика. – Лиса – единственная на два королевства, кто ещё не слышал ни одной баллады в твою честь. Это нельзя так оставлять.

Я не стала уточнять, что одну из них мне уже спел Лелель, слишком уж мне нравилось наблюдать, как смущается Альберт. Василика сунула в руки Рональда гитару и скомандовала:

– Играй, – а сама ухватила за руки Дэми, и, подпевая весёлыми голосами, они начали танцевать. К ним присоединились сначала колобок, затем Освальд, а потом не выдержал и Рональд.

Он ехал верхом хэй-хо, хэй-хо,

И кактус вёз за спиною.

Иголки его хэй-хо, хэй-хо

Гордились своей остротою.

Был доблестным рыцарь хэй-хо, хэй-хо,

Но только немного странным.

С растением он говорил хэй-хо

Даже на поле бранном.

А кактус ему отвечал хэй-хо!

Давай, рыжий гад, покажи им!

Наваляй им всем по их хэй-хо

И в бараний рог свяжи их.

Враги бы удрали хэй-хо, хэй-хо,

Услышав, что шепчет кактус.

Но со связанными хэй-хо, хэй-хо

Очень трудно передвигаться.

Безудержное веселье длилось долго. Песню попросили повторить ещё раз, а потом ещё раз. В конце концов Альберт перестал притворяться недовольным и присоединился к общему веселью.

Но это было мелочью по сравнению с тем, как исполнялись баллады о рыцаре печального кактуса на его собственной свадьбе с Амель. Там были трижды спеты все баллады. Менестрели пошли бы и на четвёртый круг, но Альберту порядком надоело слушать «хэй-хо, хэй-хо», без конца звучащее отовсюду после его возвращения, и он пригрозил, что казнит менестрелей, если они споют ещё хоть одну песню про него или про кактус.

Менестрелям последние месяцы ничего другого играть не приходилось, их натренированные пальцы помимо воли продолжали брать аккорды, на которые «хэй-хо» ложилось идеально, но петь перестали, старательно заменяя слова мычанием.

Поклонницы Альберта из клуба разбитых сердец подарили ему на свадьбу гигантский гобелен, где молодой король был выткан в полный рост верхом на коне, скачущим по полю маков. Он был обнажён по пояс, а его волосы оказались чуть длиннее и развевались на ветру, в этом мы с поклонницами оказались схожи. На Амель у них не хватило энтузиазма, но её они тоже включили в сюжет полотна, изобразив крошечным растением в уродливом розовом горшке, торчащим из мешка за спиной Альберта.

Аштасар, пока мы отсутствовали, спас меня от неминуемой смерти. Он со своим даром, доставшимся ему от прапрабабушки, привёл королевскую библиотеку в порядок, причём очень быстро. Оказалось, хитрый прадед бывшего короля Альвадо специально завалил вход в библиотеку так, чтобы никто даже не осмелился пробовать туда проникнуть. Он же распустил по городу пугающие сплетни про свою библиотеку.

Внутри за завалом, оказалась почти аккуратная и уютная комната. Почти – потому, что на всех столах стояли, покрытые плесенью и пылью, тарелки с объедками столетней давности. Прадедушка Альвадо знал тайный ход в библиотеку, пробирался в неё, прихватив еду с кухни, устраивался в мягком кресле и читал. Вероятно, это было единственное место в замке, где его никто не мог найти и оторвать от любимого занятия. Это был его маленький секрет, который мы раскрыли спустя много лет после его смерти.

К нашему приезду библиотека была в полном порядке, а сам Аштасар выглядел здоровым и довольным. Он перебрался в Освию со всей семьёй, а, когда ситуация разрешилась благополучно, передумал менять внешность, и решил остаться жить в Освии.

Что касается моих предположений по поводу Альберта и Амельки – они подтвердились. Я так много всего предполагала, что хоть что-нибудь должно было воплотиться в жизнь.

Так вот, примерно через неделю после их свадьбы, мы с Рональдом стали свидетелями того, как Амель в одной ночной рубашке гналась за Альбертом и бросала ему в спину разные не слишком тяжёлые, но объёмные предметы.

Оказалось, что Альберт с нетерпением ждал их свадьбы ещё и для того, чтобы однажды напугать молодую жену. Он не придумал ничего лучше, чем подложить в её постель кактус. С некоторых пор у принцессы была к этим растениям стойкая неприязнь.

Альберт постарался, он ждал целую неделю, пока ему доставят как раз такой оранжевый кактус, каким была Амель. Альберт очень натурально нарядил его в свою ночную рубашку, и разложил в позе человека, прикрывающегося от страшного заклинания. Амель поверила, перепугалась, стала звать на помощь Комира, но Альберт того предупредил заранее. Под страхом королевской кары он приказал ему подыграть. Комир долго охал и пытался вернуть кактусу человеческий вид, но тот не поддавался.

Комир посоветовал принцессе закрыть глаза, чтобы не видеть последнее, самое страшное заклинание. В этот момент Альберт должен был выйти из своего укрытия и занять место кактуса. Но его так трясло от беззвучного хохота, что он споткнулся о стул и здорово нашумел. Амель открыла глаза, увидела Комира, судорожно сжимающего горшок за спиной, и Альберта, который пытался успеть занять его место. Амель так разозлилась, что гонялась за Альбертом по замку полчаса, и потом ещё долго с ним не разговаривала.

– Ей придётся привыкать. Альберт никогда не станет серьёзным.

Мы с Рональдом переглянулись и рассмеялись. Нам, как никому другому, было известно, что эти двое счастливы, особенно сейчас, когда бросают друг в друга из-за углов подушки.

Мы сидели на подоконнике, взявшись за руки и глядя на заснеженный город, светящийся прекрасными магическими куполами. Среди них угадывалось несколько моих. Купола вызывали гордость у меня и мужа.

Впереди были любовь и приключения, радости и испытания, но я знала, что мы пройдём через них задорно и весело. Впереди была жизнь, которая интереснее любой книги.