Читать книгу: «Без тебя», страница 5

Химера

Кончилось и не начавшись,

возможно не бы̒ло должно̒,

просто тоски наглотавшись,

веришь в любое кино.

Годы тому не помеха,

а в тайниках души,

юность живёт (не до смеха)

с надеждой на сказку да в жизнь,

(попутал, наверное, Леший),

она объявилась, пришла,

и принц в ней хотя бы и пеший,

но с целой охапкой тепла.

И он весь такой безмездник

влюблен, восхищён и у ног,

и верится в то неизменно,

щелчок – выключается мозг,

и кажется, что возможно

достоинства вмиг оценил,

которых великое множество,

и счесть их не станет сил.

В реалии всё не так просто,

и опыт озвучит вердикт,

что жизнь далека от подмостков …,

Но занавес в грёзах… летит.

Экспозе

У жизни много разных дат, серьёзных вех,

Не раз споткнувшись, но пройдёшь их все,

Ступенька за ступенькой, чтоб прийти туда,

Откуда ни вернуться, ни уйти нельзя.

Цифра 5

Неизбывно желанье любить

или просто любимой побыть,

в предвкушении встреч, нежных слов

и объятий, охапок цветов.

И внимание не обращать

на рукой подать цифру "пять",

что флиртует, но не с тридцатью…?!

В скобки взять и предать забытью!

Пепел

Отбивает дробь в груди

моего жилища пепел.

Нет, чужое не болит,

не введёт в сердечный трепет,

не заденет глубоко,

и не будет слёз горючих.

Горе личное, своё,

не делиться много лучше.

Просто пишется строка,

чтобы словом боль озвучить,

прочитать и вслед понять,

что терзает тело, душу.

Может, чётче осознать

неизбежность, рок утраты,

перестать винить себя

и принять судьбы de facto.

* * *

Но окончена строфа.

Облегченье ни в проекте.

Этот камень навсегда,

не свалиться ему с сердца.

Память

Знаю, что невозможно исправить

и раскрутить колесо назад,

но шальною собакой память

воет ночи и дни подряд.

Нет ни часа на сон, ни минуты,

душу, то бишь остатки души,

рвёт безжалостная, рвёт круто

на кровавые на лоскуты.

Не спастись от неё, беспощадно

выгрызает меня изнутри,

будто мстит она мне нещадно:

«Не сумела любимых спасти»!

Места нет для меня, нет обители,

и себя ощущаю, как знак

вопросительный (и не простительный),

сжавший прочно себя в кулак.

Не надейтесь!

Я думаю, что "Правда" умерла

ещё задолго до рождения.

Кому она, несчастная, нужна –

у каждого свой острый угол зрения.

Дабы заполнить как-то пустоту,

на свет произвели "Надежду",

двоюродную ищет та сестру,

ну, "Правду" то ж, по весям, городам и между.

И будет жить, покамест не найдёт!

И не надейтесь, что она умрёт!

Пустота

Когда прошли и суета,

и суета сует,

хозяйкой стала пустота,

взошедшая вослед,

и дом собой заполонив,

безмолвна и глуха,

закрыла на засовы в дни

зелёные врата.

Спустила шторы, чтобы свет

не смог проникнуть сквозь,

чтоб одиночества завет

вошёл по жилам в кровь.

Лишила смысла жизнь в момент

природе вопреки…

О Рубиконе сны взамен,

маячит, что вблизи.

Накануне

Это первый день рожденья

без цветов и поздравлений

от любимых, пожеланий,

без звонков так долгожданных,

без открыток и приездов,

без столов накрытых. Вместо –

с жизнью прежней расставанье,

той, в которой раздавались

голоса – теперь угасли,

унеся с собою счастье,

что царило в нашем доме,

в дни, когда нас было трое.

О счастье

Без колебаний можно сказать,

Что жизнь – это суть лотерея.

Родился и сразу таким же под стать

Живёшь, грёзы счастья лелея.

А выигрыш всё как-то мимо идёт,

Но веришь и ждёшь, и в надежде,

Пока вдруг беда не взойдёт на порог.

Как счастливы были мы прежде…!

Чтоб…

Чтоб утопить свою тоску,

к бассейну утром я иду.

Я плавно в воду погружусь,

В надежде, что облегчит чуть.

Бассейн же, добрая душа,

мне молвит эдак не спеша:

"Мой ограниченный ресурс

смягчит навряд ли твою грусть,

а утопить совсем тоску

поверь мне, точно не смогу."

Чтоб утопить свою тоску,

я к речке вечером приду.

Её бегущая строка

поможет мне наверняка

и смоет полностью печаль.

Река журчит: "Мне очень жаль,

смотри, ведь я не глубока

и не поместится тоска.

Я рада бы тебе помочь

Но, право слово, мне невмочь."

Чтоб утопить свою тоску,

я к морю синему пойду.

Его не видно берегов,

поддержит безо всяких слов.

Но море подняло волну:

"Взыграет шторм, переверну,

а, может даже потоплю,

когда приму тоску твою,

я лодки, яхты, корабли

в открытом мне и тут, вблизи.

Получше место поищи

тоску топить, и не взыщи!"

Чтоб утопить свою тоску,

я к океану побегу.

Велик он, мускулист, силён,

мечтала с детства я о нём:

в мгновение нырну в волну

с разбега, и – уже плыву!

Но слышу голос из глубин:

" Пытался я не раз один,

от всей души хотел помочь

забрать тоску и всю, и прочь.

А помнишь, в тот последний раз

тебя мужчина едва спас.

Неотделима от тебя

печаль кромешная твоя.

Боюсь, чтоб утопить тоску

придётся с ней идти ко дну…"

Жизнь отнята

Едва живые мамы

детей, ушедших в вечность,

не заживают раны

такие. В бесконечность

обращены их взоры,

и свет исчез из глаз.

Нет смысла в уговорах –

жизнь отнята у нас…

И там…

Я люблю это место в кресле

На террасе. Океану: "Здрасьте!"

Все вопросу к небу неуместны,

Там свои очень звёздные страсти

На экране, искрящемся ночью,

Обозначенном крупным проёмом.

Время в лёд – заворожены очи;

Одиноко и там,… в отдалённом.

Имени нет

Невестой выходишь замуж, избранником – твой жених,

А свадьбу, когда играли, – супругами вас нарекли.

Семье голова – мужчина, он – муж и за-конный твой,

И ты – его половина – в тот самый день ста-нешь женой.

Дитя своего рождаешь, отныне ты гордая мать!

Елеем по сердцу – он будет вас мамой и па-пой звать.

Когда ты теряешь родителей – ты круглая сирота,

А если теряешь мужа, ты не жена, но вдова.

Станет вдовцом мужчина, если случится бе-да.

В счастии или в горе есть для всего имена.

Имени нет для родителя, ребёнка что поте-рял.

Просто умолкнет голос, что мамочкой назы-вал…

Не черновик

Нет, невозможно жизнь начать

Вновь с чистого листа,

Когда весь смысл, да и мечта –

Родимое дитя.

Никак нельзя переписать,

Как будто черновик,

Разве ж оставив навсегда,

Дитя в нём милый лик.

Veritas

Так где же истина, когда

всё ежечасно – знак вопроса,

и истинно одно вчера.

Сегодня, завтра – грёзы просто?

Она царит на небесах,

где светит солнце, брызжут звёзды,

и улыбается луна,

позируя то в фас, то в острый

профиль. Истина там вся,

казалось, что на дне бокала,

туда, в глубь зеркала стекла

сияние небес упало.

In memory of Steve Jobs

Ты – гений. Для меня непостижим.

Хоть коротка до боли жизнь твоя,

Однажды яблоко Ньютона надкусив,

Сумел всё необъятное, объять.

Весь Мир ты на ладони разместил,

Объединил все будто языки,

Как в древнем Вавилоне, подарив

Общение всем жителям Земли.

Вернул общение – к добру или ко злу,

А не взорвёт ли эта бомба Мир?

И не придётся ль маяться в гробу,

Терзаясь мыслью: «На свободе Джинн»!

Пара

Две собаки на пляже – пара: он и она,

он побегать не против был с нею недолго,

хоть в пути норовил оказаться с торца,

чтоб застигнуть врасплох в пятнах всю недотрогу.

Но бежала она, направляясь к воде,

он, как будто приклеенный, плавал с ней рядом,

все его устремления были в торце

столь желанной подруги, и столь же упрямой.

Славно так порезвившись, ну чем вам не спорт,

двое скрылись за дюной, исчезнув из вида.

Всё прошло как по плану, финалом – аккорд –

завершение пляжной прелюдии дивной.

Судьба

Жаль, но не создал Всевышний людей, как де-ревья,

Что полностью крону теряют на зимнее вре-мя.

Весною тепло заструится ручьями, как прежде

Деревья листвой обернутся – сезонной одеж-дой.

Жаль, что не создал Всевышний людей как ро-зарий.

Он голым кустом засыпает, мороз вдруг уда-рит,

Но белый покров лишь растает под солнцем,

И с гомоном птичьим душистый розарий про-снётся.

Жаль…, но иною судьбою Творец наделил че-ловека:

Жизнью нелегкой, недолгою, словно эхо.

Все, как один, в вечность уходят люди,

Хоть жили не тем то, что есть, а что чаемо бу-дет.

Росчерком пера

Для власть имущих просто нет преград

И не было. История известна.

Совсем немного, сотня лет назад,

Из ничего – война и повсеместно.

Им с волею людей считаться недосуг,

На ум взбредёт, полки бросают в пекло.

Им, небожителям, виднее наверху,

Кому и сколь безоблачного неба.

* * *

Считать наши года властителям не в труд,

Лишь росчерком пера…всех жизни зачеркнут.

Истины ради

"Господь, прости нас за беды и лишения,

которые причинили мы Израилю, брату

нашему старшему."

"Израилю, брату нашему старшему от нас

христиан – почёт, уважение и братство

в дороге его к добру вечному."

Молитва Папы Иоанна – Павла Второго ( святого) у стены плача 26 Марта 2000 года.

/Записка Папы, состоящая из этих двух фраз, вложенная в стену плача, выставлена в библиотеке Ватикана./

Мы, владея, сколь все, мгновением,

Создали в тысячи лет историю.

Тысячи лет почти что бессмертные,

Как и насколько протянется долее?

Будет ли продолжение саги,

Вновь ли ждёт юдофобства расправа?

Тысячи лет народу отваги,

Богу который служит исправно.

Род Моисея, Христа и Апостолов

И Прародителя Авраама,

Тысячи лет гонений просто

КНИГИ народа, верой упрямых.

Знания которого братьям землянам

Отданы. Пользуйтесь безвозмездно:

Точные карты путей караванных,

Карты плаваний кругосветных,

Чудо-вакцины, что жизни спасают,

И мировая система финансов –

Все для общего блага (Кто знает?)

Создано этой крошечной нацией.

Из миллиардов людей планеты

Малая в мизер евреев толика,

Но оцените приоритеты,

Кто получает премии Нобеля!

Стоит над этим однажды задуматься

Истины ради, чтоб в полной мере

Тысячи лет служения людям

Годом заслуг отметить евреев.

И напечатать труды их гениев,

И перечислить всех по порядку,

И отметить все достижения,

Миру что розданы без остатка.

И отведя наветы злодеев,

И обнажив обвинений невежество,

Папе вслед оценить иудеев

За их преданность человечеству,

За их знания, их новаторство,

За фантастический вклад в культуру

Всех народов до – за экватором!

Вклад в науку, литературу.

За повседневную жажду познания,

Столь одарившую страны, народы,

Год назовите Годом Признания

И юдофобов покройте позором!

Маме

Всё суета сует –

Ticket³ купить-успеть,

Вещи собрать-сложить,

Чтобы в Нью-Йорк улететь.

Всё суета сует,

Стоит того, чтоб забыть.

Господи, как тяжело –

Мамочку хоронить!

Ту, что готова была

Дать и совет, и урок,

Ту, что ночей не спала,

Чтобы всё сделать в срок:

Спечь к Дню рождения торт,

Столько коржей, сколько лет…

Помню товарный вагон⁴,

Примус, пожар на столе,

Шубки летят на огонь,

Пламя, сдаваясь, шипит.

Боже, о, как тяжело,

Мамочку хоронить!

Мама, твоя красота –

Гордости нашей предмет,

Как мы хотели всегда

Чуточку быть красивей,

Может, помадой помочь,

Чтоб на тебя походить…

Господи, мне же невмочь

Мамочку хоронить!

Не на века дана жизнь,

И это нормальный ход:

Дети должны хоронить

И матерей, и отцов.

Время, когда ВДРУГ пришло…,

Сердце безумно болит,

Господи, как тяжело

Мамочку хоронить!

Испокон

"Рыщут кругом злодеи, когда ничтожество

возвышается над людьми" Псалом Давида 12

Так будет, есть, и было испокон

Веков на Божьем этом свете,

Когда ничто вершит закон,

Злодейство с ним в дуэте.

Логика

Известен анекдот, а может, случай:

Раз разговор об отпуске зашёл,

На предложенье был ответ получен:

"Бюджет просчитан! Не устали мы ещё".

Царьки

О, солнце, бренный Мир зависит от тебя!

Ты льёшь свой свет, твоя известна сила,

Властитель ты над всем Земли и вся,

И могота твоя Земле необходима.

Недаром в царствии владыки всех времён,

С твоим величием себя отождествляют:

Владимир-Солнышко, крещение что ввёл, –

И взмыли купола, крестами осеняя.

И фараоны-солнца, солнца-короли,

И фюреры – вожди, и прочие трибуны,

Все – в светочи. А светишь только ты

Сегодня и всегда, и вечно будешь!

Однажды, Архимед – светлейший ум –

Вскричал: “Как мне б опоры точку,

Я Землю рычагом бы повернул

(Ну, риторически, конечно.) В одиночку! "

Вожди испечены, да впопыхах,

С науками знакомы понаслышке,

Перевернуть (вождям неведом страх)

Весь мир не кажется им слишком.

Для них законы, Архимеда рычаги.

Свободы тают и совсем уже на донце.

Одно спасение – временны царьки,

Кичиться могут, но не станут Солнцем!

Ах, царица

Ах, Тамара, царица Тамара,

Как была ты, однако, права,

Что с возлюбленным ночью прощалась –

В темноте не увидишь глаза.

Ах, Тамара, царица Тамара,

До чего же была ты горда,

Что юнцам смерть взамен предлагала –

Перед нею не лгут никогда.

Ах, Тамара, царица Тамара,

Своенравна была и мудра,

Что избранников в пропасть бросала –

Пусть умрут, полюбив, навсегда!

Эхо

Всё пишете стихи, как это странно.

Оставьте действо молодым, юнцам.

Но для поэзии нет поздно или рано,

Как и для чувств, волнуют что сердца.

Она, как зачарованное эхо,

Мгновений дивных, нежности. Порой

Откликнется поэмы иль сонета

Пульсирующей трепетной строфой.

Потепление, Всемирное

Всюду холод, даже лёд,

Всюду снежные бураны.

Домом стал аэропорт,

Рейс за рейсом отменяют.

И народу не понять

При Всемирном потепленье

Минус тридцать-тридцать пять

Будет снова в воскресенье.

Зиму всю – сплошной мороз,

Даже школы закрывают.

В воздухе повис вопрос:

"Что нас всё же ожидает?" 2015г.

Отцу

Светлой памяти отца.

Как получилось, что тебе

Не посвятила я ни строчки,

Мой папа – светлый человек,

Души прекрасной. Доброй очень.

Так горе было велико,

Перехлестнуло все пороги,

И слов невысказанных боль

Никак не складывалась в строки.

Шла голова моя кругом

Принять не в силах смерти данность,

Что навсегда и далеко

Ушёл. И нам не повидаться.

Что ты ушёл, и я с тобой

Не попрощалась, не успела.

Я, онемевшая, вошла

В палату, только прилетела,

И все надеялась, ждала,

Когда ты скажешь: “Дочка, дочка!”

На пол, не чувствуя, сползла,

А ты лежал. И время – в точку!

Не отдыхал ты никогда,

Тебе все было интересно.

Строитель! Строил города

И уезжал в другое место, –

Там чтобы вырос новый град,

И снова, снова котлованы.

Ты не искал себе наград,

Тебя награды не искали.

Как жил, вот так ты и ушёл

Ни в чём и никому не в тягость,

И просветлённое чело

Храню в душе и не прощаюсь…