Читать книгу: «Целительница: на грани», страница 5
Женщина с ужасом посмотрела на Викторию.
– Это было один раз. Случайно. Он изменился, он всё осознал.
– Сейчас, когда сын умирает, да. Но то, что было… Простите, Тимофей сказал нет. Я предупреждала. Я бессильна в этой ситуации.
«Что я буду делать без него?» – застыл в заплаканных глазах Елизаветы немой вопрос.
– Отпустите вашего сына. Я вижу странную вещь. Ваш сын вам не по судьбе. И муж. Вы сейчас должны были жить в Швейцарии. Работать переводчиком в ООН. Вы прекрасно знаете пять языков. Почему вы не уехали?
– Из-за мужа, тогда ещё будущего. Я думала, если я останусь, вернусь к нему, то смогу его изменить. Что вместе мы с этим справимся.
– Сколько он вас не бьёт? Столько, сколько сын болеет?
Женщина перестала плакать и подняла печальные глаза на Викторию.
– Это было не часто. Не думайте, – начала оправдывать своего мужа Елизавета.
– Вы тоже намучились. Знаете, ваш сын всегда будет в вашем сердце лучиком света. Он будет вас оберегать оттуда.
– А там? Как ему будет там? – вновь потекли слёзы у матери Тимофея.
– Там ему будет хорошо и спокойно, – соврала Вика, она ведь не знала, как там, но искренне верила, что именно так. – Он разрешил мне лишь снять его боль, не болезнь. Простите.
– Спасибо, – сказала Елизавета, утирая слёзы. – Это уже очень много. Я пойду к сыну, пока он здесь.
Вика быстро пошла прочь по коридорам больницы. Она зажимала в руке бумажный кораблик, который подарил ей Тимофей, и плакала. Она технически принимала выбор мальчика, но не понимала, как такое вообще могло случиться. Почему в мире столько жестокости и боли? Она не понимала и плакала от бессилия.
* * *
Пятницкой нужно было возвращаться на работу, а она не могла заставить себя это сделать. Она добрела до «Старбакса» рядом с офисом и решила, что если будет что-то срочное, она вернётся на работу, а если нет, то нет.
Вика плакала и думала, что пора завязывать с исцелениями, это сложно и тяжело. Пусть у неё будет семейная жизнь, банк, а с целительством надо прекращать. Это слишком трудно и больно, особенно когда так. И чрезмерные нагрузки. Её уже не хватает на всё.
Зазвонил телефон. Вика с ужасом подумала, что это может быть по работе, однако, невзирая на чувства, спешно взяла трубку и тут же обрадовалась, что это всего лишь мама.
– Привет! Я знаю, что случилось в больнице. Приедешь к нам?
– Нет. Не сегодня. Извини, – тихо сказала Вика.
– Это не забота с моей стороны. Это необходимость. Не стоит тебе сейчас замыкаться только на себе, то есть в себе.
– Я хочу сама это пережить. Это была ещё одна причина, почему люди болеют?
– Да, – с невероятным спокойствием ответила Анастасия Георгиевна. – Иногда люди жертвуют собой, чтобы другой человек что-то понял. Понял то, что не смог понять иначе. Чаще всего это дети, увы. Они изначально приходят в наш мир с этим посылом.
– То есть их невозможно спасти?
– Тут нет правил, больше важны обстоятельства. Иногда всё так кардинально меняется, что можно и исцелить их, и увидеть, как они счастливо живут последующую жизнь. Только так не всегда.
– Чаще так, как сегодня?
– По-разному. Нет жёстких правил. Однако слишком большую работу над собой нужно проделать всем участникам сложившихся обстоятельств. Не всегда это возможно. Если этот мальчик останется жив, его мать, скорее всего, так и не уйдёт от мужа, не уедет в Швейцарию. А его отец может вновь сорваться. Будут искалечены три жизни.
– Какой тяжёлый прогноз, – грустно резюмировала Пятницкая.
– Может, всё-таки приедешь?
– Я повзрослела, мам. Я хочу сама. Очень хочу сама справиться с этим. Рядом с тобой я наполнюсь свежей энергией, а это как допинг.
– Не всегда это плохо, – парировала Анастасия Георгиевна, но не стала уговаривать, а спросила: – А Виктор? Он сейчас в Москве?
– Нет. В Питере. У него дела. Если я не смогу справиться, я позвоню тебе. Честно!
– Хорошо, – согласилась мать и отключилась.
А Вика вновь заплакала: знания, слишком чётко сформулированные за время разговора с мамой, были невыносимы.
Тихо подошёл Смолин и сел напротив.
– Кто-то умер? – без иронии спросил он.
– Скоро умрёт. Я не могу ничего сделать. Это мальчик. Ему пять.
– Печально.
– Печально то, что сделал ты на совещании. А это ужасно.
– Согласен, – чётко произнёс Алексей, не отрывая взгляд от Вики.
– Ты что-то хотел, Лёш? – непонимающе спросила Пятницкая.
– Нет. Зашёл купить кофе.
– Купил?
– Нет.
– Так иди. Купи.
– Если только и на твою душу.
– Моя душа хочет покоя и одиночества.
– Нет. У тебя сегодня не тот день, чтобы быть одной. Позвоню Виктору, пусть тебя забирает.
– Не нужно.
– А-а-а… – протянул Алексей, догадываясь, почему она так ответила. – Его нет в Москве, верно? – спросил он, вглядываясь в её лицо. – Верно, – резюмировал он, не дожидаясь ответа. – Значит, проведём сегодняшний вечер вместе.
– Я Маше позвоню.
– Врёшь и так неумело, – покачал головой Смолин. – Я тебе не враг, хоть ты и не считаешь меня другом. Поехали гулять. Тут недалеко есть большой Филёвский парк. Тебе пойдёт на пользу побродить в тени его аллей.
– Солнце почти село, какая тень? – горько усмехнулась Вика.
– Смотри, уже жизнь возвращается в тебя – шутишь. Пойдём. А то возьму тебя на руки и понесу к машине. Все будут на нас смотреть и поползут новые слухи о тебе.
– Удар ниже пояса.
– Чтобы к тебе вернулась улыбка, все средства хороши.
– Хорошо, – согласилась Вика. – Только дай я сделаю один звонок, выйду на улицу.
– Идёт. Я куплю кофе и тоже выйду.
Виктория вышла из кафе, отошла от входа к высокому парапету и позвонила маме.
– Мам, меня мучает один вопрос. Я теперь знаю о факте семейного насилия: одну женщину муж периодически бьёт, и ребёнку как-то досталось. Дело не в том, что он всё это видел, а именно физически досталось, когда он полез защищать мать. Что мне делать? Обратиться в полицию?
– Перед тем как причинить кому-то добро, подскажи мне, что на этот счёт думают сами участники процесса?
– Не знаю. Я не спрашивала у Елизаветы, – честно призналась Вика.
– А какие у тебя доказательства?
– Нет доказательств, кроме моих видений, – смутилась Пятницкая.
– Тогда сначала скажу о простом: лично у тебя нет никаких реальных доказательств. Травмы ребёнка могут быть списаны на падение с велосипеда или нечто подобное. Ты не врач, чтобы утверждать иное. Твои слова могут опровергнуть, а тебя обвинить в лжесвидетельстве.
– Но как же?
– А тут сложнее, и совет один: работать над принятием ситуации, как она есть. Поговори с той женщиной, если хочешь. Спроси, хочет ли она заявить о случившемся в госорганы. Но я боюсь, тебя ждёт неудача. Если бы она хотела заявить на мужа, то уже сделала бы это.
– Но должен же быть какой-то иной выход?
– Слишком благие намерения, милая. Посмотри на ситуацию со стороны: их сын умирает, сейчас никто никого не бьёт. И ты хочешь именно сейчас убедить кого-то официально разобраться в ситуации и наказать виновного? Они уже и так наказаны.
– Ну как же? – почти прошептала Вика.
– Когда мы делаем что-то неверное с телом, например, обжигаем руку, то оно даёт нам предупредительный сигнал через боль и импульс одёрнуть её. Здесь по аналогии. Если мы идём не по судьбе, с нами происходят болезненные ситуации. И чем дальше мы отклоняемся от маршрута, тем наша душевная боль сильнее.
– Н-да. Я вроде и понимаю, о чём ты, но не могу это сейчас принять. Всё равно не могу. Тому мальчику всего пять. И всё ради того, чтобы его мать изменила свою жизнь? Это жестоко! – тяжело вздохнула Вика.
– Философы называют наш мир миром боли и печали, – тихо добавила Анастасия Георгиевна. – Мы здесь учимся и познаём различные аспекты мироздания.
– Я позвоню уже завтра, мам. Извини. Не могу пока всё это принять. Пока.
– До завтра, милая, – с нотками грусти ответила Анастасия Георгиевна, принимая выбор дочери.
– Твой капучино, – Алексей протянул Вике бумажный стакан.
– Может, виски? – задумчиво произнесла она, рассматривая алкогольный магазин напротив.
– В парке можно купить только пиво.
– Я сейчас решу этот вопрос, – покачала головой Пятницкая, вернула Смолину кофе и отправилась в магазин.
– Вика! – остановил её Алексей. – Что у тебя в любой стрессовой ситуации включается алгоритм клуба «Я сама»? Вместе идём. И забери свой кофе. Пей и успокаивайся. Ты же без него жить не можешь. Виски?! Ладно, сегодня можно. И всё-таки ты много пьёшь.
– Можешь поехать домой и не мешать мне расслабляться.
– Ага, оставь тебя наедине с виски… Нет уж.
* * *
– Пойдём посмотрим на закат, – предложил Алексей, когда они зашли в парк. – Надеюсь, будут свободные лежаки.
– Лежаки? – не поняла Вика.
– Да, пойдём. Сама всё увидишь. Здесь есть пляж. Закат неполноценный. Река. В воду солнце не опускается, но всё равно красиво. А после красиво смотрится свет в окнах высотных домов.
– Ты знаешь этот парк?
– Знаю. Мосфильмовская не так далеко отсюда. А у меня маленький сын. Периодически приезжаем сюда гулять.
– Да, ты же теперь примерный семьянин, – без иронии констатировала Вика.
– Сам удивляюсь, – покачал головой он.
– И каково оно – быть отцом?
– Всё меняет. Я был не готов к этому.
– Говорят, к рождению детей нельзя быть готовым. Хотя мне сложно судить. Я пока и без того знаю, что не готова.
– Конечно, ты ещё сама ребёнок.
– Кажется, я снова начинаю жалеть, что ты сегодня мой компаньон.
– Хватит тебе. Сколько раз говорить, что я тебе не враг. Я слишком хорошо к тебе отношусь.
Вике показалось, что Смолин сказал это с большей теплотой, чем того требовали обстоятельства, и даже с некоей грустью, поэтому она чуть подала корпус вперёд и заглянула Алексею прямо в лицо, чтобы прочитать его истинные чувства по мимике.
– Я хорошо к тебе отношусь, – улыбнулся в ответ Алексей. – Не ищи подтекст. Я помню, что ты замужем, а я женат. Просто старые друзья.
– Хорошо, – кивнула Вика, успокаиваясь. – А то мне померещилось.
– Да, померещилось, – поддакнул Алексей. – Нам вниз по лестнице под гору. Почти пришли.
Пятницкая и Смолин расположились на широком деревянном топчане, на котором могло уместиться четыре человека. Ложиться не стали, так как у них не было с собой пледа или подстилки, а сели, свесив ноги. На соседних лежаках люди тоже ждали закат. Почти все места были заняты.
– Хорошая у тебя возникла идея – купить маленькие бутылочки с виски. И стаканы не нужны, и ощущение – словно мы куда-то вот-вот поедем. Приятные ощущения. Давно не была в путешествии. Пару месяцев точно, – сама над собой засмеялась Вика.
– Скоро будет выездное совещание совместно с Виват-банком. Они устраивают. Краснов тебе сказал? Ты уже купила билеты на самолёт?
– Нет, ничего не говорил.
– Летим в Сочи на следующей неделе. Странно, что ты не знаешь.
– Даже не знаю, что тебе сказать, – смутилась Вика и откупорила первую бутылочку. – Может, Николай сам полетит, а я там не нужна.
– Быть такого не может. Ты ключевая фигура по проекту. Скорее всего, просто забыл. Спроси у него.
– Так уж и ключевая? – усмехнулась Пятницкая, подсознательно напрашиваясь на комплимент.
– Конечно! Кроме тебя, меня никто не мучает подробными расспросами по задачам.
– Так пишите протоколы встреч с более чёткими заданиями и сроки исполнения не забывайте.
– Какая же ты нудная порой! И почему ты не со мной? То есть не в моей команде?
– Потому что ты в меня не верил.
– Права. Не верил. И ошибся. Давно признал это. И ты знаешь. Так что не нуди, – усмехнулся Алексей.
– Я могу пить молча. Смотреть на закат и слушать пение птиц. Здесь хорошо. Спасибо, что показал это место.
– Всегда рад. Расскажешь, что произошло?
– Я не смогла исцелить ребёнка – что ещё тут рассказать… – Пятницкая залпом допила бутылочку.
– Да, лучше не рассказывай, если после каждого предложения ты так будешь пить, – попытался пошутить Смолин, а потом серьёзно добавил: – Я верю, что крещёные дети отправляются сразу в рай. В этом случае небесный суд не нужен.
– Я не знаю, был ли он крещёный. И не знаю, во что верить. Я сама не видела рай и не общалась ни с кем, кто его видел.
Алексей смутился такому ответу.
– Я всего лишь умею исцелять, – добавила Вика. – Даже не смогу подтвердить, что существуют духи или приведения. Я не видела. Да, мне бы хотелось верить в хорошее, но я не могу. Мне нужны доказательства.
– Всегда считал, что ты веришь в Бога.
– Верю. Я чувствую его как энергию всего. Как бесконечный источник и истинную, безусловную любовь. Но там, где я была, нет больше ничего, кроме этой энергии. Там растворяешься как личность. Да, там очень хорошо, но в то же время ты становишься ничем, сливаешься с этим бесконечным однородным пространством. Понимаешь?
– Не совсем.
– Там не будет ни тебя, ни меня. И тогда мать больше никогда не встретит своего сына, если он всё же умрёт. Ужасно осознавать, что смерть – это вечная разлука, а не расставание. Мне бы хотелось знать, что мы встретимся там со своими близкими. Мне кажется, рай должен быть именно таким, а не экстатическим слиянием с бесформенной массой.
– Есть вещи, которые мы не можем постичь, потому что мы просто люди и наше сознание ограничено законами трёхмерной реальности.
– Когда ты стал философом?
– Я стал отцом. Это многое меняет и добавляет ответственности. Вот ты знаешь, что Бог есть, а некоторые просто в это верят. Тебе уже повезло больше, чем мне, например. Я не был там в бесконечном источнике какой-то там любви.
– Хочешь отведу? – просто спросила Пятницкая и залпом опустошила ещё одну бутылочку.
– Куда ты меня можешь отвести после этого? – усмехнулся Алексей, указывая на пустую тару. – Как бы мне тебя нести не пришлось.
– Я трезва как стекло. Меня не берёт. Даже жалко продукт переводить. Так хочешь?
– Хочу. Когда?
– Сейчас. Чего время тянуть. Сядь удобнее, а я пристроюсь сзади и буду держать руки у твоей головы. Следуй за моим голосом. Я проведу.
– Хорошо, – согласился Смолин и сделал так, как она просила.
Виктория положила руки на голову Алексея – за ушами, ближе к затылку – и пропустила через него энергию безусловной любви, расслабляя его тело. А потом начала говорить:
– Сделай несколько глубоких вдохов и выходов в низ живота. Отпускай каждую приходящую в голову мысль. Она вернётся, если будет важна для тебя, так что отпускай сейчас свои мысли. Отпускай. И представь, как над твоей макушкой образуется полый шар. Обрати внимание, какого он цвета и размера. Представь, как ты садишься в этот шар и поднимаешься в нём всё выше и выше, за пределы атмосферы Земли, просачиваясь между звёзд, оставляя позади Галактику, минуя вспышки света и пробираясь через некий золотистый слой. Ощути, как шар, в котором ты удобно расположился, преодолевает желеобразную субстанцию, переливающуюся всеми цветами радуги, и теперь посмотри наверх, где есть сгусток белого света, – мы поднимаемся туда, всё выше и выше. Бесконечное белое пространство растворяет стенки шара, в котором ты поднимался к источнику, и чистейшая энергия проникает в каждую клеточку твоего организма. Не сопротивляйся потоку и позволь себе раствориться в энергии безусловной любви. Я оставлю тебя здесь, возвращайся, когда сочтёшь нужным. У тебя достаточно времени, чтобы насладиться слиянием с источником.
В ожидании Смолина Вика неспешно выпила ещё две бутылочки виски и наконец начала чувствовать опьянение и сонливость. А ещё она снова ощутила чей-то взгляд в спину. И снова никого не увидела рядом или поодаль, кто мог бы смотреть на неё.
– Зачем ты пьёшь, если у тебя есть такой способ расслабляться? – тихо спросил Алексей, вернувшись.
– Потому что я просто человек с трёхмерным мышлением. Да и пить можно в компании. А там я одна.
– Ты – часть всего.
– Ага. Блаженная песчинка.
– Кажется, тебя всё же накрыло.
– Да, – согласилась Пятницкая и икнула. – Пора вызывать такси. Завтра рабочий день.
– Я довезу тебя.
– А смысл тебе собирать пробки, раз ты живёшь недалеко? Я в порядке. Алкоголь сделал своё дело. Мыслей нет.
– Я сам вызову тебе такси. Хоть прослежу по маршруту, что ты доехала. Ты ж вряд ли позвонишь и сообщишь, что дома.
– Прав. Не позвоню.
– Тогда сам.
– Хорошо! Вызывай. И пойдём уже. Хочу домой.
Глава 10
Сильный порыв ветра всколыхнул шторы. Пятницкая хотела закрыть окно, но оно и так было закрыто. Она посмотрела на входную дверь: может, это вернулся Виктор, поэтому сквозняк? Тоже нет. Вика снова повернулась к окну и вздрогнула от испуга.
На подоконнике сидел Тимофей – мальчик, который не разрешил себя исцелить.
– Привет! Я освободился. Решил навестить тебя. Узнать, как ты.
Сердце Пятницкой бешено колотилось. Она закрыла глаза руками, потом открыла. Мальчик продолжал сидеть на подоконнике и смотреть на неё.
– Можешь меня потрогать, – улыбнулся он, протягивая руку. – Я даже осязаем.
– Ты умер? – спросила Виктория, наконец понимая, что происходит.
– Да, пару часов назад. Пока мама плакала, был с ней, но ей дали снотворное, и она уснула. Пусть отдохнёт. Мама устала. А я к тебе переместился. Меня попросили стать твоим проводником и показать тебе наш мир.
– Наш, то есть этот мир? – не поняла Пятницкая. – Кто попросил?
– Ты их называешь Высшими силами. Потом сама поймёшь, когда встретишься с ними. Я покажу тебе четвёртый план бытия.
– Четвёртый? – озадаченно переспросила Вика. – А мы на каком сейчас?
– На третьем.
– Ну хоть не на самом нижнем, – попыталась пошутить она.
– Третий план содержит в себе первый и второй, – улыбнулся Тимофей. – Это четвёртый ты уже не видишь.
– Ты ведь сейчас не совсем тот мальчик, с которым я говорила?
– Это как посмотреть. Я – он. Я всё помню. И я вне человеческой жизни, хоть и часть этого мироздания. Через сорок дней я окончательно перейду на четвёртый план бытия и буду пребывать там. Моя земная жизнь закончилась, а существование – нет. Я свободен. Я вне игры. Хотя смогу наблюдать, что происходит дальше на третьем плане.
– А переродиться ты сможешь?
– Я – нет. Но у моей души может быть иное воплощение.
– То есть как? Ты не есть душа?
– Я дух. Я носитель образа одного из воплощений души.
– То есть у души всё-таки может быть много воплощений? А вот ты лишь одно из них?
– Да, всё верно.
– И все воплощения различных душ обитают на четвёртом плане бытия, как ты его назвал?
– Да. И не только духи. Я покажу тебе всё вскоре. А сейчас мне пора. Только не пугайся в следующий раз. Я снова приду с порывом ветра.
– Я постараюсь. Если бы ты хоть сообщение предупредительное прислал…
– Могу мысленно предупредить, – улыбнулся он. – Если спать не будешь, услышишь. Будет небольшой звон в ушах. Это нормально. И пройдёт. Что ж, до свидания, Вика.
– До свидания, – попрощалась Пятницкая.
И мальчик исчез.
Вика опустилась в рядом стоящее кресло. Её глаза наполнились слезами. Тимофей умер спустя три дня после её визита. Мать потеряла единственного сына. И его отец тоже. Она ничего не смогла сделать. Таково было решение Тимофея. Только Вика пока не могла принять этот выбор. До этого ей никогда не приходилось работать с детьми. И терпеть подобное поражение.
Кто-то обнял её сзади. Вика вздрогнула и резко обернулась.
– Полегче, это всего лишь твой муж, – усмехнулся Виктор, резко отстраняясь, чтобы не удариться головами. – Разве может быть кто-то ещё?
– Как тебе сказать… может, – выдавила из себя Пятницкая, утирая несуществующий пот со лба и шумно выдыхая.
– Ты плачешь? – всматриваясь в лицо жены, спросил Поспелов.
– Да. Я не смогла исцелить ребёнка, и мне плохо.
– Почему ты мне не сказала, Вик? Почему не позвонила?
– Не хотела дёргать в командировке.
– Ты звонишь мне с вопросами, как сделать лучше процесс по работе, а тут ты не смогла исцелить ребёнка, плачешь, как я понимаю, не первый день. Серьёзный повод, чтобы позвонить.
– Я не знаю. Хотела справиться сама.
– И пошла справляться вместе со Смолиным? – вдруг спросил Виктор.
Вика пристально посмотрела в глаза мужу, удивляясь и смущаясь тому, что он знает такие подробности.
– Мне нечего сказать, кроме того, что мы просто гуляли по парку и разговаривали, – честно ответила она, не отрывая взгляд. – Ты ревнуешь? Не доверяешь мне? – спросила Виктория.
– Ревную, и мне неприятна эта ситуация.
– Мне было нелегко в тот день, когда я не справилась с исцелением. Мы с Алексеем встретились случайно в кафе, даже не на работе, и он настоял на прогулке в парке, видя моё состояние. Всё.
– Я знаю, что всё. Мой водитель живёт в том районе и видел вас. Я больше не хочу, чтобы это снова повторилось. И не хочу, чтобы ты близко общалась со Смолиным. Мне он не нравится. Считай, что это личное.
– Твой водитель только в этот раз видел что-то?
– Это было не первый раз?
– Такое впервые. Однако я не первый раз ощущаю, что кто-то за мной следит. Вернее, в последнее время я почти постоянно это ощущаю.
– У меня нет привычки следить за кем-либо, тем более я не стану устраивать слежку за тобой. Если у меня возникнут сомнения, я спрошу. Я понимаю, что ты работаешь с Алексеем в одном банке, что у вас бывают встречи и, возможно, даже деловые обеды. Но смотреть закат вместе в парке – это перебор. Ты всегда мне рассказывала, с кем встречаешься. А тут утаила. Это вызывает во мне неприятные чувства.
– Я поняла, – тихо сказала Вика. – Прости, милый. Ты прав. Я не стала говорить, чтобы тебя не расстраивать, чтобы ты ничего лишнего не подумал. Получилось хуже.
– Да, хуже. Я доверяю тебе и хочу, чтобы мы были честны друг с другом. И чтобы, когда тебе плохо, я был первым, кто узнаёт об этом.
– Согласна, – тяжело выдохнула Пятницкая, в полной мере осознавая свою ошибку. – Я сейчас видела того мальчика. Прямо у нас дома.
Виктор бросил на жену непонимающий взгляд.
– Я видела его дух. Он умер пару часов назад.
Из глаз Виктории заструились слёзы.
– Милая, – нежно сказал Виктор, подходя к жене и обнимая её.
– Я в замешательстве, – прошептала Виктория. – С одной стороны, он умер, с другой стороны, я понимаю, что нет. Что его дух, кажется, вечен. Я в замешательстве, – повторила она. – Меня разрывают противоречивые чувства. Чем больше я узнаю этот мир, тем больше не понимаю. И осознаю, насколько я мала и незначительна в нём. Раньше мне казалось, что я важна и делаю работу для мира. А теперь? Что в этом мире зависит от меня? На что я могу повлиять, чтобы мир был добрее и лучше? Тимофея, например, в порыве гнева как-то избил его отец. Его мать он тоже бил. А я должна просто принять это как данность, так как у меня нет доказательств, кроме видений. Тогда зачем мне все эти видения? Зачем мне мой дар?
– Милая, ты однозначно делаешь этот мир лучше, – погладил её по волосам Виктор. – И ты сама мне рассказывала про свободу воли человека. Ты делаешь всё, что зависит от тебя, и это главное. Ты спасла меня от тюрьмы, Ваню моего исцелила, подарила жизнь Смолину, вылечила его мать. Ты минимум раз в неделю спасаешь кого-то. Откуда у тебя сомнения, что ты не важна в этом мире? И то, что ты не всесильна, тоже нормально. Позволь себе учиться, познавать. Не требуй от себя идеала.
– Ты опять про мою неидеальность. Тяжело, милый. Я мозгами, может, и понимаю, о чём ты, а сердце рвётся на части. Я не справилась. Ему было только пять лет.
– Может, кто-то ещё винит тебя в смерти этого мальчика? – осторожно спросил Виктор.
– Нет, я больше ни с кем не общалась. Всё быстро произошло.
Поспелов печально посмотрел на жену, чуть качая головой – ему совсем не нравилось то, что говорила Вика.
– Ты устала. Очень устала. Пора делать выбор: работа в банке или исцеления. Тебе больше нельзя это совмещать. Ты скоро выгоришь окончательно. Тебя прямо сейчас нужно отправлять в отпуск на неделю без телефона и планшета, а ты точно откажешься и побежишь завтра присоединять Виват-банк и согласовывать инструкции. Ты не отдыхаешь. Это плохо закончится.
– Милый, я не могу выбрать. Я люблю свою работу и исцеляю сколько себя помню, – запротестовала Пятницкая, забывая, что ещё три дня назад сама думала прекратить целительство.
– Я это уже слышал. И всё же снова повторюсь: пора выбирать.
– Давай не сегодня, пожалуйста.
– Я даю тебе три месяца. Надеюсь, ты продержишься. Хотя, кажется, я совершаю большую ошибку. И выбирать нужно прямо сейчас. Позвони Николаю, попроси пару дней за свой счёт.
– Завтра важное совещание по присоединению. Я должна там быть.
– Всегда будет что-то важное. Ты не видишь себя со стороны, а я вижу. И очень чётко вижу, что ты на грани. И я очень хочу, чтобы моя жена не сошла с ума. Бери телефон и звони.
– Милый… – начала отпираться Вика.
– Звони! – Виктор был непреклонен.
Пятницкая как загипнотизированная недобрым взглядом мужа взяла в руки телефон.
– Я отпрошусь на завтра и послезавтра. Но завтра уйду после совещания. Оно закончится в двенадцать.
– Ладно. Звони.
– А что сказать? Почему я отпрашиваюсь?
– Говори правду. Так всегда проще. Краснов же знает о твоём даре. Он адекватный руководитель и поймёт, что полтора дня ничего не решат по работе, а для твоего душевного равновесия будут спасением. Звони.
– Всё. Звоню. Уже идёт набор номера. А ты поедешь со мной?
– Да. Пойду посмотрю, куда можно завтра улететь. Хорошо, что у нас есть шенген.
* * *
Виктория сидела на третьем этаже в распахнутом окне номера отеля возле знаменитой Арены-ди-Вероны и пила шампанское. Из телефона доносилась негромкая музыка – что-то из современной итальянской эстрады. Виктор был в душе.
Вот так нежданно-негаданно жизнь преподнесла ей сюрприз, и несложившаяся когда-то поездка в Верону всё же осуществилась, только с любимым мужем, а не со Смолиным.
«Здравствуйте, Виктория! Я хотела бы встретиться с вами вновь. Когда это возможно?» – на телефон пришло сообщение от Анны.
«Какая удивительная женщина, всегда попадает не вовремя. И при всей странности нашего общения, всё равно не заканчивает его. Для чего мне всё это?» – подумала Вика, однако почти сразу ответила, посмотрев своё расписание:
«Здравствуйте! Я смогу на том же месте в понедельник в 18:30».
«Буду там! Спасибо!»
Виктор вышел из ванной. Его волосы были влажными. На груди поблёскивали капельки воды. Ниже талии он был обернут в белоснежное полотенце. Пятницкая ощутила, как в ней зарождается желание, но тут Виктор сказал:
– Не планируй ничего на следующие выходные и вечер пятницы. Приедут мои родители.
Вика засмеялась:
– Милый, как можно было испортить такой романтичный момент?
– Отнюдь. Момент подобран очень вовремя, чтобы эта новость прошла с минимальным негативным эффектом.
– Не делай из меня монстра. Я хорошо отношусь к твоим родителям. Просто твоя мама опять замучает меня вопросами, когда же появится очередной маленький Поспелов.
– Они любят детей.
– Ага, тогда почему ты у них единственный сын?
– Здоровье не позволило маме родить ещё.
– Ой, извини. Ты никогда не говорил об этом.
– Ты не спрашивала.
– Странно о таком спрашивать… Знаешь, мне пришла идея. Давай поедем в какой-нибудь загородный отель, где можно снять коттедж. Пригласим моих родителей и твою бывшую жену Ольгу с Ваней. Может, ещё Машу с мужем и твоего друга Петрова с девушкой? Пусть будет много народа. Убьём всех зайцев сразу. Все же переживают, что мы как затворники себя ведём и только работаем.
Поспелов на мгновение задумался, а потом проникся:
– Идея кажется поначалу странной, но она хорошая. Будет добрая компания, и всем будет, чем заняться. Я скажу Тамаре, она поищет такой отель, и Петрова сейчас предупрежу: пусть наконец покажет нам свою избранницу! А ты всем своим позвони. Уедем в пятницу вечером до вечера воскресенья. А по поводу текущего отдыха… Сегодня можем с тобой обсудить твою и мою работу, а с завтрашнего дня и до приезда в Москву – табу на эту тему. Мне тоже нужно отдохнуть.
– Раз ты так говоришь, значит, что-то произошло серьёзное.
– Да, серьёзное. К нам приходит новый зампред. Моё направление передают в его ведение. Я не знаю пока, приходит он с командой или нет. Если с командой, то могу не усидеть на своём месте.
– Неприятные новости, милый.
– Согласен.
– Тебе нравится в ГорБанке, – констатировала факт Виктория.
– Мне там комфортно и нескучно. Я начал думать над альтернативными вариантами. Есть несколько крупных банков, где может быть интересна моя кандидатура. И всё же мне бы не хотелось уходить.
– Мне жаль, милый.
– Сейчас мне тоже. Но однажды это могло случиться. Изменения неизбежны, как ты знаешь.
– Есть вещи, которые не хочется менять.
– Увы, даже наши с тобой отношения меняются. И хорошо, что к лучшему.
Виктор наконец надел джинсы и футболку, налил себе шампанское и присел на подоконник напротив Виктории.
– Ты уже знаешь, кто приходит?
– Знаю. Александр Аверин.
– Странно. Словно я слышала о нём. Не помню откуда. По работе точно не сталкивались. Может, в газетах о нём читала. Кто он?
– Он был депутатом в Госдуме, работал в комиссии по рассмотрению расходов федерального бюджета. Был зампредом в Банк-миге и Доход-банке. У него большой послужной список. Вот он! – Поспелов открыл поисковик и нашёл фотографию Аверина для жены.
– Удивительно. Лично я с ним точно не сталкивалась, но почему-то он мне кажется знакомым. Показалось, наверно…
– У меня нет с ним точек пересечений. Я уже навёл справки по знакомым.
– Ты хороший руководитель, не думаю, что останешься без работы.
– Без работы – нет, вопрос в качестве работы и финансовой составляющей.
– Мои проблемы на работе в сравнении с твоими незначительны.
– Ты не права, милая. Нас нельзя сравнивать. Ты в начале пути, а я в середине. Что тебя сейчас беспокоит?
– Всё беспокоит, – усмехнулась Пятницкая, прикрывая глаза руками. – Каждый день думаю над процессами. Как оптимизировать. Как улучшить. Не хочу раздувать излишне штат, хотя регулярно получаем новые задачи. Я не всегда успеваю сама во всём быстро разобраться. Вчера анализировала собственную загрузку. Выписала текущие задачи. Мне не хватило двух листов в ежедневнике. Даже если разбить дела на срочные, не очень срочные и обычные, то всё равно мне физически не хватит времени, чтобы сделать всё срочное за один день. И это без учёта встреч и совещаний. Не понимаю, как корректно выстроить работу и не быть узким горлышком, из-за которого стопорятся дела. Завидую твоей многозадачности. И многозадачности Краснова. То есть вашим умениям делать много дел сразу и быстро переключаться с темы на тему.
– Мы не умеем. И это не нужно. Многозадачность – миф. Ты видишь верхушку айсберга: как я или Краснов разбираемся в уже проработанных вопросах на автомате. Если же вопрос новый, то его нужно отдельно изучать, уделяя время только ему. Иначе эффективность падает. Это даже подтверждено официально. Я читал у Мортена Хансена, одного американского профессора, исследования на эту тему, и он пишет, что переключение между задачами может снизить продуктивность на 40 %. Так что забудь про многозадачность. Сейчас ты учишься быть руководителем, а я и Краснов руководим подразделениями не один год. Не ругай себя за отсутствие опыта. Это неконструктивно и бессмысленно. Ставь перед собой пару задач и изучай их, работай над ними. Только после переходи к новым. Ты всё правильно делала изначально, разбиралась в функционале службы и выполняла срочные поручения, которые не могла передать кому-то ещё. Потом ты знакомилась со своими сотрудниками, с их непосредственным функционалом, характерами и предрасположенностями и перестроила работу службы. А теперь прекрасное время подумать не о собственной многозадачности, а о вопросах делегирования.
