Читать книгу: «Целительница: другая», страница 5

Дикое чувство горечи обуяло её, она снова захотела испариться.

– Тебе очень идёт новая причёска, хоть мне и нравились твои длинные волосы. Очень идёт.

Вика прикрыла на секунду глаза, а когда открыла их снова, то увидела Виктора, сидевшего рядом так же, как Смолин, только по другую руку. Поспелов внимательно смотрел на неё, словно тоже видел. Пятницкая дёрнулась от неожиданности, и морок исчез. Вика разрыдалась.

– Милая, что я опять сделал не так? – испуганно затараторил Алексей и полез обниматься.

– Не надо, Лёш. Сейчас дело не в тебе, – отстранилась Вика. – Твой эгоцентризм во всём: то ты самый крутой, то самый виноватый. Вот вообще сейчас дело не в тебе.

– Снова видела? – внезапно спросил подошедший Климов.

– Да.

– Вы о чём?

– Я вижу Виктора. Кого-то, похожего на него. И это не призрак.

Смолин молча принял эту новость, пытаясь скрыть накатившую злость, но напряжённая шея выдала его.

– Ты помнишь, что чувствовала перед тем, как увидела Виктора? Это совпадает с тем, что ты испытывала в прошлые разы?

– Да, – немного подумав, сказала Пятницкая. – Я была сильно возбуждена. Эмоции разные, но сильные во всех случаях.

– Уже хорошо, значит, мы начинаем понимать, когда к тебе приходят видения, и можно будет провести эксперимент.

– Хочешь меня разозлить или растревожить?

– Или рассмешить, – пожал плечами Роман. – Возбуждение бывает разное.

– Сексуальное тоже, – колко вставил Алексей. – Ты только здесь начала видеть Виктора или ещё где-то?

– Здесь, – машинально ответила Виктория, лишь позже осознав подтекст вопроса. – В этом доме и его окрестностях. Всё. И уже после событий, происшедших с нами.

– Ясно.

– Не особо пока ясно, – не согласился Климов. – И вообще пора нам расходиться, завтра будний день. Стас придёт в девять.

– Пора, – поддакнула Виктория.

– Так, я собрал вещи, пока вас не было, – деловито сообщил Иван, когда все вернулись в гостиную. – Забронировал отель ближе к станции метро, не хочется мне на диване вторую ночь спать. Ты, Лёш, не садись, вместе сейчас пойдём, поболтаем. А тебя, Вик, я завтра жду в одиннадцать в баре «Шато Уши», пойдём гулять, пока все работать будут.

– Где? – не поняла Вика.

– Я тебе завтра покажу на карте, – махнул рукой Роман. – Пусть идут.

– Ладно.

– Ты хочешь спать? – спросил Климов, когда они с Викой остались вдвоём.

– Нет.

– Тогда чай?

– Давай. Твой аланский.

Вика грела руки о чашку с чаем и думала, что зря злится на судьбу и Бога. Что бы ни случилось, рядом всегда оказывается человек, с которым она может обсудить разные темы и выпить вкусного чаю. Главное для неё – не закрываться в самой себе.

– Ты понимаешь свою уникальность? Что ты – катализатор различных процессов? Как только ты появляешься, мир словно оживает и трансформируется. Предчувствую, что и в моей жизни что-то изменится с твоим появлением.

– Катализаторы ускоряют реакцию, но не расходуются в процессе этой реакции.

– Ты поняла, о чём я, – довольно закивал Роман. – И ты знаешь, что можешь всегда восполнить свои ресурсы. Посмотри, где мы всё это обсуждаем, кто рядом с тобой, насколько эти люди готовы тебе помочь.

– Да, моё дно для многих было бы раем. Но я не могу себя сравнивать с другими. Тогда мне придётся отрицать свои чувства.

– Я и не предлагал тебе этого. А вот испытывать благодарность за то, что есть, вполне можно.

– Как у тебя это происходит?

– У меня автоматически. Каждый вечер перед сном я напоминаю себе, что хорошего было сегодня. Тем самым перевожу внимание на плюс, а не на минус и сплю спокойнее. Это дело привычки. Попробуешь?

– А откуда ты знаешь, что я так не делаю?

– По твоему лицу. Очень оно напряжённое.

– Ты прав. Когда я вышла из самоизоляции, моими основными эмоциями стали страх и злость.

– Это нормально. Базовые чувства, запускающие процессы. Без злости человек не сможет защитить себя или добыть еду. Без страха погибнет, не соблюдая меры безопасности.

– Разве не любовь – главная энергия нашего мира?

– Любовь прекрасна. Однако она не всем доступна. А злость всем. И не всегда ты можешь любовью ответить на злость, направленную на тебя. Может, только когда твои сверхспособности вернутся к тебе. А пока ты человек, не стоит отрекаться от злости и страха. Представь, что на тебя идёт разъярённый медведь, что ты станешь делать? Любить его, или убегать, или, например, стрелять в него? И человек может быть слеп в своей ярости так, что ему будет не до твоей любви и понимания.

– Никогда не думала об этом с такой стороны. Слишком мало общалась с людьми, когда стала обычной.

– Потому и говорю с тобой об этом.

– Спасибо.

– В тебе много злости, Вик. И если научиться её использовать себе во благо и экологично, направляя туда, куда тебе нужно, то и миру будет хорошо. А пока ты своей злостью разрушаешь саму себя и становишься обессиленной.

– Я понаблюдаю за этим, – пообещала Пятницкая.

– Я рад, что ты меня услышала.

***

Виктории не спалось. Она села у окна, закутавшись в одеяло. Небо было чистым и звёздным, а луна была настолько яркой, что освещала лужайку у дома. На лавочке под деревом сидели Виктор и женщина, невероятно похожая на Пятницкую. Волосы у неё были длинные, как когда-то у Вики. Поспелов обнимал её за талию, а она положила голову ему на плечо.

У Пятницкой сдавило лёгкие. В своём окоченении она даже не могла закрыть глаза, чтобы перестать видеть то, что доставляло ей невыносимую боль. Зависть смешалась с горечью утраты, и с удвоенной силой эти чувства разогнали кровь. В висках запульсировало.

Виктор поцеловал ту другую Викторию в макушку и обернулся. Казалось, что он смотрит прямо на Пятницкую. Отводит взгляд, а после снова смотрит. Может, просто на окно? По его лицу невозможно было что-то понять.

Вика наконец смогла выдохнуть и закрыть глаза. Она сделала ещё пару шумных вдохов и выдохов и вновь посмотрела на улицу. Пусто. Теперь кольнуло сердце. Она закрыла лицо руками и заплакала, до конца не понимая, почему именно плачет. Прямо так, обессиленная, она и уснула в кресле.

Глава 9

– Я вчера вспомнил твой рассказ про холоны, – услышала Виктория чью-то увлечённую речь, когда спускалась по лестнице. – И мне видится в этом объяснение тому, что происходит. Гипотетически, конечно.

Пятницкая остановилась, размышляя, стоит ли ей прерывать разговор своим появлением.

– Параллельные вселенные – это холоны Космоса. Ну ты понимаешь, я сейчас говорю не про физический космос, а про Космос как мироздание. Давай предположим, что вселенные, а это ведь свойственно холонам, начали разрушаться из-за того, что по каким-то причинам потеряли способность поддерживать свою деятельность и целостность. В общем, начался процесс их распада – разложения на подхолоны. И всё это размывает границы в точке распада, поэтому и происходит наложение одной вселенной на другую.

Тут Виктория всё же решилась пройти на кухню, осознавая, что без пояснений ей не понять того, что говорит человек.

– Доброе утро, – появилась в дверном проёме Пятницкая. – Меня зовут Вика. Вы, предполагаю, Стас. А кто такие холоны?

– Стас, – представился худощавый темноволосый парень лет двадцати и вопросительно посмотрел на Романа.

– Хочешь, сам объясни. Мы здесь на «ты», Вик. А ещё мне было лень сегодня готовить, так что либо сама, либо мюсли с молоком. А кофе я сейчас сварю.

– Могу и сама, кто-то что-то хочет?

– Мы – нет, – отмахнулся Климов.

– Ну тогда и я поленюсь. Холоны важнее.

– Термин «холон» ввёл Артур Кёстлер. Так он обозначил то, что может быть целостной единицей само по себе и одновременно частью другого целого. Например, сердце в моём теле выполняет определённые функции, которые другие органы не выполняют. Это целостный орган. При этом без моего тела, без общности с ним, оно долго существовать не сможет, как и я без сердца. Я умру, тело начнёт разлагаться, то есть распадаться на частицы, на подхолоны. И из этой биомассы возродится нечто новое. Впрочем, это тоже будут холоны. Потому как всё – холоны. И атомы, и наша планета, и вселенная, являющаяся только частью Космоса. Всё состоит из холонов.

Виктория глотала горячий кофе и думала, как просто этот человек с неизлечимой болезнью говорит о смерти и небытие. И не могла понять: это первая стадия проживания горя – отрицание или последняя – принятие?

Однако и разговор был крайне любопытным.

– Получается, и в этой вселенной, и в той что-то пошло не по сценарию, дало сбой. Но почему другую вселенную вижу только я? По твоей теории я – повреждённый холон, которому суждено исчезнуть?

– Не только ты, – наморщил лоб Климов. – И в той вселенной должно что-то идти не так. А там ты видишь Виктора. А ещё ты видишь другую вселенную только в этом доме. На территории этого дома, – поправил себя Роман. – Значит, добавляем ещё один фактор: место.

– И что по этому поводу говорят холоны? – нахмурилась Пятницкая.

– Не факт, что дело только в них, – ответил Роман. – Я вообще считаю, что более важно наблюдать и изучать сам факт взаимодействия двух вселенных. Особенно, если всё идёт к разрушению, то есть это процесс финальный. Можно не успеть его изучить, если это завершится быстро, а мы увязнем в деталях.

– Не хочешь ли ты сказать, – к Вике вдруг пришло неприятное осознание, –  что я могу умереть как испорченный холон и всё прекратится?

– Да, – подтвердил Стас. – Одно из свойств холона – растворяться, если холон не выполняет свои функции.

Теперь падения уже не казались Вике невинными случайностями. Допросилась, чтобы развеяли. И это в тот момент, когда она вдруг решила вернуться к нормальной жизни.

– Будем тебя беречь и наблюдать дальше за событиями, – вздохнул Климов. – И оставим на сегодня. Это надо обдумать. Стас, твои родители когда приезжают? В среду?

– Не уверен. У них какая-то заминка в делах. Может, придётся ещё на неделю остаться. Поймут сегодня.

– Что если тогда тебе пожить у меня? Пусть на диване, но всё спокойнее. Слишком уж много ты пьёшь воды. Сушит рот?

– Да нет. Рисовым пудингом сегодня себя побаловал. Не переживай, я очень редко и чуть-чуть.

– Ладно, если что, предложение в силе.

***

«Шато Уши» оказался отелем в старом замке, подвергшемся реновации. Но Пятницкая не смогла восхититься современным интерьером в средневековых стенах, как было написано в описании на гугл-карте, потому что Иван сидел в баре на открытой веранде.

– Белое вино в одиннадцать утра? – одобрительно закивала Виктория, плюхаясь в плетёное кресло с мягкими подушками напротив Михайлова. – Прекрасная замена кофе.

Она закуталась в плед.

– Красиво здесь, – начал Иван после долгой паузы.

Вика уже успела осушить бокал вина. И он налил ей снова из небольшого кувшинчика.

Сумрачное небо и тонкий слой тумана, застеливший Леман, добавляли таинственности моменту.

– Ты посмотрела программы медвузов? Выбрала что-то?

– Два дня прошло.

Иван неодобрительно взглянул на Викторию.

– Это были выходные! – театрально возмутилась она.

– Чего ты тянешь?

– Зачем ты давишь?

– Вот и поговорили, – тихо произнёс Иван и замолчал, разглядывая бокал с вином. – В гору идти тяжело. Под горку, конечно, проще, только вот больнее, когда кубарем.

– Красивая аллегория, но сейчас я просто сижу и к тому же вместе с тобой.

– Так не бывает. Этот мир в постоянном движении. Как минимум твоё время уходит.

– Оставь маркетологам красивые слова, я не вижу смысла в безудержной гонке к неясным целям. В противовес всегда найдётся миллион цитат. Например, кто понял жизнь, тот не спешит. События могут происходить не только на физическом плане. Мы думаем, так что на ментальном плане мы вполне движемся.

– Типа философия. Вопрос: куда?

– Вот и дай мне время определить цель.

– Цель ясна. Хочешь быть врачом-хирургом – иди на лечебное дело. А после определишься с узкой специализацией. Не поймёшь за шесть лет обучения – всегда можно пройти послевузовскую подготовку ещё на кого-то.

– Ты подготовился.

– Да, смотрел цены на обучение. И я не отказываюсь от своих слов, даже если ты поступишь в МГУ.

– Дай мне неделю подумать и определиться. Заодно посмотрю, какие дисциплины нужно будет подтянуть, – сухо ответила Вика.

– Добро, – порадовался Михайлов, а потом вдруг добавил: – Я снова давлю на тебя?

– Да.

– Я переживаю за тебя. И сильно. Поэтому так получается.

Он неуклюже поднялся, подошёл к Виктории и, наклонившись, обнял её.

– Я понимаю, – по-дружески похлопала его Вика по спине, приобняв в ответ.

Иван вернулся на место. Вика смотрела на туман, всё выше и выше поднимающийся над озером.

– Я говорил вчера со Смолиным. На первый взгляд он отличный парень. Что с ним не так?

– Для тебя всё будет так.

– А для тебя?

– У него бывают проблемы с выбором. Порой никак не может определиться.

– Ну… И у тебя тоже такие проблемы.

– Он неверный.

– О, ты в этом смысле? Да, для семейной жизни не лучшая тема.

– Для семейной жизни?

– Тебе бы пошло на пользу не жить одной.

– Не знаю, что ты задумал, но я только по любви.

– До сих пор любишь Виктора?

– Угу…

– Эх, к чёрту эти разговоры! Ты знаешь, я в них не силён. Давай лучше о твоей мотивации для обучения.

– Не давай. Мы договорились, что у меня есть неделя.

– Не потеряла хватку, – улыбнулся Иван.

– Это в крови.

***

К вечеру туман рассеялся. Потеплело. Вышла яркая луна. Виктория Пятницкая с длинными волосами зашла в дом, Вика спряталась за большим столбом на веранде, словно та могла её увидеть. Поспелов остался сидеть один на лавочке под цветущим деревом.

Вдруг он резко обернулся. Вика машинально отпрянула за столб, смущаясь, что буравила его взглядом.

– Милая, – услышала она.

Все мышцы сжало от слов, сказанных не ей, и одновременно приятно заныл низ живота от ласки, вложенной в эти звуки.

– Это ты. Я знаю.

Дыхание замерло.

– Не исчезай. Я чувствую запах твоих духов, милая.

Это он! Он! В висках пульсировало, и уже не было сил остановить порыв выйти из укрытия. Витя звал именно её. Улыбка растянула щёки. Вика мяла руки, скрещённые на груди.

– Милая?

– Витя… – она вышла из-за столба. На лице застыла улыбка. В глазах – слёзы.

– Это ты, – прошептал Поспелов, почти не моргая. – Я перестал верить, что однажды увижу тебя.

– Я до сих пор не верю, – слёзы заструились из глаз Пятницкой. И так захотелось упасть в его объятия…

– Иди сюда, милая?

Она подошла, но не смогла прикоснуться.

– Мы друг для друга бестелесные.

– Всё равно. Хочу надышаться тобой, подойди ближе.

– И те духи разбились, – вздохнула Вика, подходя вплотную.

– Купила бы новые.

– Не было денег.

– Всё так плохо? – Виктор забеспокоился.

– Хорошо. Ты жив. Всё хорошо, – она вытерла слёзы.

– Жив, – улыбнулся Виктор. Хотел коснуться щеки Вики, но рука прошла сквозь неё. – Только тело не моё.

– Не отличить.

– Есть старый шрам на руке, которого не было у меня. Тот Виктор неудачно пилил брёвна.

– Это можно пережить.

– Теперь всё можно пережить. Только ты совсем седая.

– Да, милый… – Вика тоже протянула руку к его щеке, но не смогла коснуться. – Как я хочу тебя обнять…

– Витя! – послышался окрик другой Виктории.

– Вика! – тут же окликнул Пятницкую Смолин.

Вика испугалась, и её вернуло в прежний мир. Она упала на колени и закряхтела, запрокидывая голову. Не было сил сдерживать чувства. И эйфорию от того, что Виктор жив, и горечь, что он в другой вселенной, где она может быть лишь временно, бестелесно, да ещё снова этот Смолин всё испортил.

– Ты в порядке? – Алексей подбежал к ней и обнял.

Она поначалу даже не смогла найти силы, чтобы отстраниться и встать.

– Да что с тобой?! – вдруг зло зашипела Пятницкая на Смолина. – Отпусти меня.

Она оттолкнулась от его груди, но он ещё крепче обнял её, словно ребёнка, бьющегося в истерике.

– Пусти!

Он не слышал. Она оглянулась по сторонам, ища кого-нибудь, кто смог бы ей помочь. Может, на крики вышли Роман и Иван?

Они и правда вышли, только остолбенели на веранде, смотря чуть в сторону от Вики и Алексея.

Там стояли Виктория с длинными волосами и Виктор. А из дома вышел второй Климов. Романы переглянулись. Никто не решался начать разговор или движение.

Таинственная пауза заставила и Смолина ослабить хватку. Вика встала.

Длинноволосая Виктория бросила взгляд на Алексея, странно поёжилась, а после подошла к Пятницкой.

– Прости меня, – с чувством сказала она.

По телу Пятницкой заструилось бессилие. Мысли перекрыло непонимание. Она сделала глубокий выдох, на секунду закрыв глаза, чтобы собраться, а потом спросила:

– За что?

Отвечать было уже некому.

– Вы все тоже это видели?

– Да, – подтвердил Стас. – Услышал твой крик аж у себя в доме и успел на самое интересное.

Он стоял на дорожке недалеко от калитки.

– Не знаю, как вы, а я для начала хочу выпить.

– Вика! – одёрнул её Алексей.

– Не лезь! – зло бросила Пятницкая.

– Вика, – вдруг неодобрительно сказал Виктор, когда она поднималась мимо него на веранду по ступенькам.

– И ты цыц! Раньше тебя это не смущало. Злая я. Мне нужно расслабиться.

– Ты прав, мы бы подружились, – тепло сказала длинноволосая Виктория, стоящая рядом с Поспеловым, чуть прижавшись к нему.

– Не нужно тебе переставать злиться, тогда они не исчезнут, – покачал головой Роман, следом заходя в дом.

– Да, лучше я заработаю какой-нибудь инфаркт на нервной почве и помру, – огрызнулась Пятницкая.

И тут же зацепилась за ковёр на полу гостиной. Климов еле поймал её, летящую прямо головой в стеклянные дверцы серванта с бокалами.

– Я сам достану стаканы, – как можно спокойнее сказал Рома. – Лучше присядь.

– Прекрасная идея, – согласилась Пятницкая, пряча испуг, и села на диван.

Глубокий вдох и длинный-длинный выход с шипящим звуком «с». Так десять раз. Но расслабление не наступало.

– Ребят, я, конечно, ценю вашу крепкую мужскую дружбу, волшебным образом возникшую за пару дней. Но, может, вы все пойдёте по домам? Надоели мне ваши посиделки. Я бы сама ушла, но мне некуда. Или, Лёш, может, ты здесь поселишься, а я поживу одна в твоей квартире?

– Алексей, а ведь хорошая идея, – задумчиво произнёс Климов.

– Ты прав, Ром. Мы начинаем видеть вторую вселенную, когда Вика злится. Вам сейчас не видно, – продолжил Стас, – а я стою в дверях гостиной и вижу кухню. Они сейчас сидят там и тоже разговаривают. Виктория, только с длинными волосами, ты, Ром, и какой-то мужчина.

– Это мой муж, – выдохнула Вика, закрывая глаза и откидываясь на диван.

– О, они исчезли.

– Откуда ты знаешь, что это твой Виктор? – спросил Смолин.

– Я с ним говорила, – соизволила пояснить Пятницкая.

– Появились, – улыбнулся Стас.

– Идите-ка все домой, – закатила глаза Вика.

– Алексей, ты сможешь остаться у нас на пару дней? – спросил Роман.

– А можно и я? – поспешил напомнить о себе Стас. – Ты мне утром предлагал.

– Я вам что, подопытная мышь? Не хочу я, чтобы он здесь жил.

– Ты же хочешь, чтобы мы разобрались в том, что происходит и как? – уточнил Роман.

– Милая, пойдём поговорим? – спросил Виктор, появившись в дверях.

– Пойдём, – согласилась Пятницкая, радуясь, что нашёлся повод выйти.

Вскочила, а уже потом изумилась произошедшему.

– Слышал тебя из кухни. Раз есть такая возможность, хочу ей воспользоваться. Выйдем на веранду?

– Алексей, а ты смотри на них из окна, чтобы поддерживать нервное состояние у Вики, – сказал Климов.

– Ты серьёзно? – возмутилась она.

– Пока так, раз по-другому никак, – пожал плечами Климов.

– Так и я нервничать буду, – хмыкнул Смолин.

– Потерпишь, – бросил Михайлов. – Пусть люди порадуются хоть такой возможности побыть вместе.

– А мне остаться-то можно? – переспросил Стас.

– О боже, – закатила глаза Пятницкая, и они с Виктором вышли из дома.

Они присели на подвесной диван-качели на веранде. Поспелов неодобрительно посмотрел на Смолина, пялящегося на них из окна.

– Как ты?

– Да, я с ним спала. Это было дней пять назад и один раз. Он всё ещё женат, я этого не знала. Больше у меня никого не было. Я одна.

Смелость Пятницкой была напускной. Её горло сдавило, а спина округлилась, как под тяжестью груза. Поспелов уставился в пол.

– Ты же это хотел узнать? Не хочу врать, прости меня.

– Мне не за что тебя прощать. Для тебя я умер почти три года назад, – он стиснул зубы и начал разминать пальцы.

– Вы?.. – с болью выдавила из себя вопрос Виктория.

– Уже нет. Однако пробовали около двух месяцев. Мы в хороших дружеских отношениях и на людях поддерживаем миф, что мы супружеская пара. Так оказалось проще.

– Два месяца! – не смогла сдержаться Пятницкая. – За это она просила прощения?

– Я не знаю, спроси у Виты потом сама. Зато теперь я точно знаю, что она не ты и что мне тебя никто не заменит. Никто, милая. Я до сих пор люблю тебя. У неё такая же внешность, но это второстепенно. Я люблю тебя как личность, как человека. Отдельную единицу. Блин, глупо звучит.

– Не поясняй. Я понимаю. Я тоже до сих пор люблю тебя.

Виктор с нежностью посмотрел на Вику, покусывая большой палец правой руки, словно хотел откусить несуществующие заусенцы.

– Почему ты нервничаешь?

– Ты не видишь мои мысли?

– Нет, я потеряла дар.

– Потому и нервничаю, – сказал Виктор. Он прикрыл глаза и потёр их рукой. – Ты вся седая. Что с тобой произошло?

– Вить, ты правда хочешь сейчас потратить наше время на разговоры о прошлом? Мне важнее понять, как сделать так, чтобы я смогла общаться с тобой без вот этого всего… – она показала на Алексея в окне. – Мне уже мало знать, что ты просто жив. Я, как истинная эгоистка, хочу быть с тобой.

– Получается, я тоже эгоист.

– Я не понимаю, как так случилось, что ты оказался там?

– Вита спасала своего Виктора, но случайно вернула в его тело мой дух. Я не могу объяснить подробнее, тебе должно быть понятнее. Ты в этом разбираешься.

– Пока совсем непонятно. А где тогда его дух?

– Неизвестно. Она искала его на четвёртом плане бытия, но не нашла.

– Я тебя тоже там искала, а ты оказался в другой вселенной. Для меня вообще великое открытие, что они существуют.

– Мне думается, мы начинаем говорить о том, о чём должны говорить все вместе. И Ромку надо подключить, он физик.

– Наш Роман тоже физик. Ты кто там?

– Как и раньше. Тот же банк, такая же должность. Тут почти не пришлось привыкать.

– А она?

– Вита работает в больнице. Она хирург. Очень много работает. Минимум по две-три операции в день. Чудом удалось выбраться в отпуск. Получилось незапланированно, так что просто поехали к нашему другу Роме.

– С Климовым как вы познакомились?

– Он был женихом её лучшей подруги. Она дружила и с Машей, и с Наташей. И вот как раз Наташа должна была переехать в Швейцарию и выйти замуж за Рому. Но увы, попала в аварию со своим двоюродным братом. Оба насмерть. Это случилось сразу после моего появления.

– А в остальном как та вселенная?

– Очень похожа на нашу. Но всё равно всё иначе. Хотя я уже ассимилировался. Те мои родители даже не понимают, что я – это не я. А я всё чаще верю, что они мои родители. Не стал им говорить. Стало намного проще, когда Вита нашла способ записать мне память своего Виктора. Так в общем-то и начались наши попытки быть вместе. Только моя память о тебе оказалась сильнее.

– Ого! Какая она крутая колдунья! Вита, как ты её называешь, не применяет магию, когда лечит людей?

– Это для неё болезненная тема. Как для нас медикаменты против гомеопатии. Она считает, что проиграла эту войну и её дар мало кому нужен. Поэтому мы и уехали в Швейцарию. У неё случился срыв. Она хочет уйти из профессии. И её отправили в отпуск – отдохнуть и отбросить глупые мысли.

– Я больше не хочу говорить про неё, милый. Мне так тебя не хватало! – вдруг заплакала Вика.

– Милая, я ведь даже обнять тебя не могу, – в бессилии взмахнул руками Виктор и вдруг исчез.

Виктория зарыдала ещё сильнее.

***

Пятницкая бежала по больничному коридору, пытаясь на ходу запихнуть руку в рукав длинной куртки. Но тут с её ноги слетел белый шлёпок-крокс, и вместо того, чтобы поругать себя за то, что забыла переобуться в кроссовки, она подумала: «Какого чёрта я вообще бегу, если могу спасти его дистанционно? Только время потеряла».

Пятницкая привалилась к стене и взмыла на седьмой план бытия. Искупавшись там в энергии первоисточника, она мыслями устремилась обратно – только не в больницу на Шмитовском, где работала, а в одну из башен Москва-сити, где с Виктором случилась беда: балка, пробив окно, залетела в его кабинет.

Он лежал на полу недалеко от своего стола лицом вниз. Тамара сидела в дверях между приёмной и кабинетом и, качаясь, причитала: «Как же так? Где же вы все? Как же так?»

Кровь текла не только изо рта Поспелова. Вся задняя часть пиджака пропиталась ею. Не нужно было быть врачом, чтобы понять, что он умер мгновенно. Но отлетел ли дух? Он же должен быть где-то здесь, совсем недалеко. Ещё сорок дней дух может путешествовать между планами бытия. «Значит, делаю так: тело пусть оживляет божественная энергия, а я ищу дух и возвращаю его обратно». С первым действием было просто: подключившись к седьмому плану и к центру земли, Виктория замкнула на теле мужа два энергетических столба света от первоисточников.

«Милый, где ты?!» – мысленно закричала Пятницкая. Но ничего не случилось.

«Как мне тебя найти? Ты же должен быть где-то рядом? Или это только теория? Любовь. Любовь всё побеждает. Людская или божественная? Что же мне делать, Господи? Любовь как магнит, как аркан, как лассо. Любовь. Энергия. Лассо. Кольцо. Магнит. Действуй! Ну и что, что глупо, просто действуй. Разве есть иные варианты? Нет!»

Вика вновь обдала себя из первоисточника и, как верёвку из бобины, начала тянуть из своего сердца энергию любви. На конце этой верёвки связала петлю, а потом, раскрутив лассо над головой, запустила ввысь. Первый бросок ничего не принёс. Может, лассо не долетело до четвёртого плана? Пятницкая попробовала ещё раз, вложив в бросок все свои силы. Лассо улетело дальше, чуть ли не на пятый план бытия, и – о чудо! – она его нашла. Без промедления Вика поместила дух Виктора в тело и финализировала процесс исцеления.

– Вик, плохо? – рассматривая её, спросил мужчина в белом халате.

– Моему мужу плохо. Мне нужно срочно отойти. Ненадолго. Прикроешь?

– Тебе же операцию проводить через три часа.

– Я вернусь.

– Точно?

– Если нет, заберу твоё дежурство. Ты же сегодня не оперируешь.

– Ладно, иди, прикрою.

– Спасибо.

Первым делом Виктория позвонила Тамаре:

– Он жив. Скорая приехала? Врачи?

– Нет.

– Иди к нему. Переодевай его во что угодно. У него всегда же на работе пара сменных костюмов. Есть?

– Да.

– Окровавленную одежду с глаз долой. На пол кинь салфетки или коврик. Не знаю, может, стол передвиньте, чтобы скрыть кровь, если есть. А та, что капала изо рта… Ну от неожиданности язык прикусил. В общем, ври как умеешь. Я скоро буду.

– Да. Да! Он встаёт.

– Вот и прекрасно.

Вика открыла глаза в темноте. Какой странный и познавательный сон, объясняющий, что случилось тогда… На мгновение ей показалось, что у неё вновь длинные волосы, а потом вдруг дошло, что это не её локоны, а той Виктории. Они обе вдруг совпали во сне клетка в клетку. Значит, это и её комната.

Вика вскочила и огляделась. Длинноволосая Виктория спала на кровати одна. «Всё же не вместе. Хорошо», – выдохнула Пятницкая, и морок исчез.

Только почему дух Вити был на пятом плане? Чем он такой особенный, что его забрали аж на пятый план бытия?

От мыслей улетучился сон. Пятницкая оделась и тихонечко пошла к лестнице вниз, стараясь не разбудить Романа и Стаса – тому разрешили остаться, и он ютился на диванчике в спальне хозяина.

На диване внизу спал Смолин. Вика тихо прошмыгнула и мимо него. Она захватила из гостиной плед и вышла на веранду, чтобы покачаться на качелях и посмотреть на звёздное небо.

***

Виктор подошёл почти сразу. Вика удивилась, что видит его, хоть и не сердится в этот момент, а после осознала, что уже и сама не замечает, что злится постоянно. Сейчас она негодовала, что длинноволосая Виктория схватила не тот дух и даже разбираться не стала.

Виктор молча сел рядом. Хотел было взять её за руку, но по-прежнему не смог. Тогда он сильнее толкнул качели, и те взлетели, чуть поскрипывая.

– Сейчас Лёшу разбудим.

– Может, он тоже тогда разозлится, энергия усилится, и я смогу тебя коснуться?

Вика тихо захихикала.

– Он ведь тоже какой-то непростой. Раз постоянно оказывается рядом.

– А в вашей вселенной?

– Нет. Я там его не встречал.

– Значит, там он не занял твоё место в ГорБанке?

– Там я сам ушёл, как только поставили нового начальника. Знаешь, первое время, когда очнулся, не мог ничего понять. Казалось, что схожу с ума. И все мне врут. И это какая-то игра, которая вот-вот закончится. А она всё продолжалась и продолжалась. Чуть не ушёл с работы. Чуть не запил. Спасло, что Виту тоже нужно было поддерживать. Так ставил задачу за задачей, только чтобы не вспоминать о доме и о нас. Сначала я думал, это хорошо, а потом понял: не-е-ет. Это лишь повод не вспоминать о случившемся, не чувствовать, не проживать. Вита дико нервничала, что выдернула меня из другого мира. Начала работать на износ. До меня только через пару месяцев дошло. Пришлось заставлять её отказываться от вечных дежурств. Укладывать вовремя спать. Уговаривать есть. Ведь только кофе, кофе, кофе… Тут вы похожи. И как-то мы породнились с ней в общем горе. Стали разговаривать о чувствах и переживаниях. Она мне как сестра. А люблю я тебя. Так давно не произносил этого, что говорю чаще, чем ты.

– Я тоже тебя очень люблю, милый.

– Как Ваня? Скучаю.

– Я не знаю, милый, прости. Я провела год в одиночестве. Меня накрыло значительно позднее. И я сбежала ото всех. Потому и седая. В одиночестве горе не прожить.

– Милая… – сочувственно покачал он головой, но всё же попросил: – Узнаешь для меня, как он? Может, фотки покажешь?

– Узнаю, но не в ближайшие пару дней, ладно? Я не в ресурсном состоянии. Душа болит, и часто хочется плакать.

– Плачь. Теперь я буду рядом. Ведь раз мы стали друг друга видеть, то это не просто так.

– Я пока не верю, хоть и хочу. У тебя там нет ребёнка?

– Нет. Я там никогда не был женат на Ольге. Она сразу вышла замуж за Петрова. И это у них родился сын Иван. И у него никогда не было проблем со здоровьем. А я сразу женился на Вите, когда она ещё училась в медицинском. Работал недалеко, ходили вместе в одну кофейню. Так и познакомились.

– Ты говоришь «я»?

– У меня его память. Я словно прожил до того случая две жизни. Только вот жизнь, где мы с тобой вместе, главнее.

– Если бы я поступила в мед, всё было бы иначе, – задумчиво произнесла Пятницкая.

– Ты разве хотела?

– Я не говорила никогда об этом. Не помнила до недавнего времени. Но да, хотела.

Виктор замялся, явно не решаясь что-то спросить, а потом задал другой вопрос:

– Ты вообще ни с кем не общалась целый год?

– Вообще, Вить. Если хочешь, иди спать. Я тут посижу. Мне сейчас не уснуть.