Читать книгу: «Сокол», страница 4
Вся дорогу до отеля я молчала. За то у Алика рот не закрывался. Он все рассказывал про могущество деда, да про свою красивую машину, оставшуюся в загородном доме под Питером.
Мы въехали в город около шести часов.
– Мне нужно забрать Аню, – сказала я, когда мы остановились возле отеля. – Спасибо за прекрасную экскурсию.
– Вера, – он схватил меня за руку, – что с тобой? Я тебя чем-то обидел?
Я хотела выйти, но остановилась и жестко сказала:
– Мы не можем больше встречаться. Извини.
Он открыл рот, но я уже вышла из машины. Понадобилось время, чтобы понять смысл моих слов. Я прошла почти всю улицу, и только тогда он догнал меня. Снова схватил за руку, развернул к себе лицом. В глазах блеснула слеза.
– Что ты от меня хочешь? Что я сделал не так? Или дело в моих родственниках? Ты ненавидишь богатых людей?
Глупый ребенок. Как предсказуемо.
– Малыш, тебе нужно подрасти. Ты еще не поймешь…
– Чего?! Объясни!
– Ты знаешь, сколько мне лет? Двадцать восемь.
Он не ожидал. Но сдержался, ничего не ответил, дернул пальцами кожу на верхней губе. Я стукнула его по руке.
– Прекрати. У тебя все губы ободраны.
– Училка, – с обидой произнес он.
Только сейчас я заметила, что его прыщи исчезли. Остались лишь темные пятнышки, которые почти не видны на загорелой коже.
Я развернулась и пошла дальше по улице. Он больше не побежал за мной.
Два дня я его не видела. И Жак больше не появился. Он узнал от дворецкого, что я уехала с Соколовым. А это удар ниже пояса. Променять взрослого, умного мужчину на сопливого мальчика.
Короткая передышка пошла нам с дочкой на пользу. Мы ни под кого не подстраивались, а только плавали в море и много спали. Расставание с Жаком меня не расстроило. Приятный человек, но сердце не дрогнуло, в желудок не вонзилась ни одна иголочка. Третья жена ему не нужна, а меня не устроят отношения на расстоянии. Получили мимолетное удовольствие – и хорошо.
На третий день, после ссоры с Аликом, я позвонила папе. Вдруг его уволили из-за меня?
– У меня все хорошо, – заверил отец. – А вы как?
– Прекрасно! – ответила я бодрым голосом. – Аня хотела с тобой поговорить, но уснула. Сегодня почти сорок пять градусов. Такая жара, что тяжело дышать. А она целый день прыгала, бегала.
– Представляю. У нас пятнадцать градусов. И сыро.
– Снова льют дожди?
– Как обычно.
Я так соскучилась по нему, что чуть не расплакалась. Громко хмыкнула в трубку и тут же утерла нос рукавом халата. Не хватало еще, чтобы папа переживал за меня.
В отличие от мамы, он всегда скажет ласковое слово, приголубит, приласкает, погладит по голове и даже поинтересуется личными делами. Мама никогда не лезет в нашу с Юрой семейную жизнь. Выдали замуж – живи самостоятельно, руку протянем в трудную минуту, но долго держать не будем.
– Юра уехал в лагерь, – сообщил папа.
– Знаю. Он вчера звонил.
– У вас все в порядке?
– Что ты имеешь в виду?
– Он сильно похудел.
– Наверное, устает. Ты не знаешь, что такое работать с детьми. Очень тяжело.
– Все мы много работаем, но здоровье надо беречь. Если в молодости не отдыхать, то в старости уже не захочется.
– Он успевает отдохнуть, – ехидно заметила я. – И пиво выпить с друзьями, и на рыбалку сгонять в Астрахань.
– Уж много он пьет пиво? Скажешь тоже!
– Каждый день, вот и потолстел за зиму на десять килограмм. Его чуть не уволили с работы. Тренер не должен запускать себя.
– Ну, доча! Любишь ты сгущать краски. Юрка никогда не был толстым.
– Тогда, с чего он похудел?
Папа не стал возражать, только упрямо фыркнул.
– Как дела у мамы?
– Все так же. Ворчит на внуков, а недавно поссорилась с дворником из-за мусора возле лавки. Помнишь, там всегда сидят мужики с бутылками? Вот ее и заело – почему, да зачем? Во дворе, где гуляют дети, постоянно валяются окурки и пивные банки.
– Она права.
– Скажешь тоже! Мужики за собой бутылки убирают, это молодежь безобразничает.
– Тебе лучше знать.
Папа знаком со всеми пьяницами в округе. Держит их в узде, все старается перевоспитать.
– У тебя деньги-то есть? – вдруг спросил он. – Не надо подкинуть?
– Нам хватит. Мы с Аней много не тратим, стараемся обходиться малым.
– Если, что…
– Спасибо. Я скажу.
– Только не экономь на ребенке. Когда она еще увидит Францию?
– Мы не миллионеры. Пусть привыкает, – жестко отрезала я.
И тут он завел старую песню. Провожал нас в аэропорт – вздыхал да охал – и сейчас, не устоял и снова вспомнил о наших бесконечных долгах.
– Надо было обменять путевки на деньги, погасили бы часть ипотеки. Сумма солидная, ни копейки.
– Пап! – одернула я его. – Мы уже говорили на эту тему. Путевки не меняли на деньги. А если бы меняли, я все равно бы не согласилась. Мы мечтали поехать во Францию.
– Полмиллиона.
– И что?
– Можно было машину оплатить.
– Еще оплатим. Понемногу.
– Ладно, – сдался папа. Спорить в такой поздний час – нет смысла. – Поговорим, когда вернетесь домой.
– Так будет лучше.
– Не заводись, Вера. Я желаю вам только лучшего. Когда сама станешь бабушкой – поймешь, как сердце болит за внуков.
– Я не завожусь, а люблю тебя.
– Подлиза. Поцелуй за меня Аню.
– А ты маму.
– Спокойной ночи.
– Пока.
Я выключила свет в комнате. В дверь постучали.
Аня давно уснула, завернувшись с головой в одеяло и тихо посапывая. На улице темно. В номере прохладно. За окном бушует море.
Вытянув руку вперед, я пошла в гостиную. Если это Александр, то я…
Он сразу же поцеловал меня, как только дверь открылась.
– Прости меня, – прошептал он, оторвавшись от моих губ.
– Малыш…
– Прости.
Я притянула его к себе.
Только под утро мы смогли поговорить. Снова бессонная ночь, тихие вздохи, признания в любви и синяки на груди.
– Где ты был? – забравшись к нему под бочок, спросила я сонным голосом.
– В Ницце. Ездил на пару дней.
– У.
– Бабушка попросила кое-что купить.
– Это продается только в Ницце?
– Там есть один классный магазин, в нем продаются духи и прочая косметика из натуральных продуктов. Бабушка много лет ей пользуется.
– Поэтому она не стареет?
– Наверное.
Он засыпает. Только губы шевелятся, а глаза закрыты.
– Я думала, ты сбежал от меня?
– Нет.
– Алик.
Уснул. Уткнулся носом в мои волосы и дышит. Горячо, громко.
Мой мальчик.
Никогда не думала, что буду так скучать по нему. Сначала радовалась его отсутствию, а сейчас понимаю, как мне было одиноко.
Я провела пальцем по его бровям. Густые, жесткие. Здесь тоже появились веснушки. Волосы на голове, как шелк. Тонкие губы с ободранной кожей. И новый прыщик возле носа. Ничего особенного, но такой родной, будто знаю его всю жизнь. Хотя не знаю ничего, только фамилию и запах тела. Мы мало разговаривали, но уже занимались сексом, и он признался мне в любви. Это много, или все же недостаточно, чтобы называть «отношениями»?
Рано утром он разбудил меня. Уже оделся и сходил в ванную.
– Мне пора.
Он наклонился, я обхватила руками его за шею. Губы встретились. Все как во сне.
А после завтрака дворецкий принес огромный букет красных роз и записку. «Люблю».
– Папа, нам каждое утро приносят цветы, – сообщила Аня по телефону. – Да. Да. Всем. Такой отель. Что? Маму? Сейчас дам.
Я еле открыла глаза.
– Привет.
– Что за дела? – строго спросил Юра. – Вы что, важные гости? Почему вам приносят цветы? Это входит в стоимость путевки? Нам не придется за них доплачивать?
– Успокойся. Здесь всем дарят цветы. Ты помнишь, сколько стоит путевка?
– Помню, – уже другим тоном ответил он.
– Вот и подумай – что для них букет роз? Так… копейки.
Больше он не стал затрагивать эту тему. Снова позвал дочку и еще долго мучил ее расспросами о море.
Перед завтраком мы вышли на пляж и снова встретили старуху с собакой. Сегодня она надела красивое синее платье в пол. В ушах золотые серьги с крупными камнями, на ногах туфли на высоких шпильках.
Только русская женщина выглядит так шикарно в восемь часов утра с собакой на прогулке.
– Какая вы красивая! – искренне сказала Анютка.
Виолетта Филипповна расплылась в улыбке. Даже пустила слезу от счастья. Ей редко делают комплименты от всего сердца. Обычно, только врут в глаза, да целуют пятки.
– Спасибо, детка. Я старалась. Сегодня особый день, поэтому я встала раньше обычного, накрасилась, надела платье. А тут Дуся! Приспичило! Вот теперь хожу по песку в туфлях.
– У вас праздник? – спросила я.
– У моего мужа день рождения. В обед я улетаю домой.
– Сегодня?
– Да.
– Александр тоже с вами?
– Алик?
Она насторожилась.
Зря я спросила. У нее только вид дружелюбный, в душе это все та же хитрая старуха.
– Послушайте, Вера. – Черные глаза блеснули, как два бриллианта. – Вы умная девушка и понимаете, что Советский Союз давно распался. В нашей стране больше нет равенства. Каждый живет в том мире, к которому должен принадлежать. Ваша семья относится к интеллигентам, вот и живите интеллигентно. Не лезьте в ту среду, которая вам не по зубам. Учите детишек, ездите на дачи, размножайтесь.
– Вы считаете себя высшей кастой?
Я не смогла сдержать улыбку, чем еще больше разозлила ее.
Хорошего человека и обидеть приятно.
– Мы добились всего умом, а не воровали у государства. Мой муж ночами не спал, прежде чем создал свою империю. Не доедал, не видел семью. Только пахал, как негр на плантации. Вы знаете, что такое свой бизнес? Прежде всего – это риск, потом ты лишаешься всех человеческих удовольствий, а потом уже не замечаешь, как проходит жизнь.
– Тогда зачем столько работать, если не получаешь удовольствие от жизни?
– Вам этого не понять.
– Конечно! Мы земные люди работаем ради жизни. Вы правильно сказали. Мы учим детей, ездим на дачи, размножаемся. Это и есть жизнь! А что видите вы? Как часто вы общаетесь с сыновьями, с внуками? И каким способом?
– Я люблю свою семью!
– Особенно внука!
Пока мы грызли друг другу глотки, Аня отошла в сторону. Нашла в песке лопатку и принялась строить башню.
– Вы ничего не знаете про Александра. Этот мальчик мог погибнуть, если бы мы не забрали его от непутевых родителей. У него больное сердце, а они даже не лечили его. Не обращали внимания на проблему. Да, мне не повезло с младшим сыном, но старший всегда рядом с нами и его дети. Все они вкладываются в общее дело. Это и есть семья!
– Алик боится вас.
– Вы ошибаетесь. – Теперь она улыбнулась. – Не верьте, тому, что он говорит.
– Я верю своим глазам.
– Он и их обманет. Вы работаете с людьми, учите их, а сами не видите главного.
– А что главное?
– Любовь, милая. Только она превращает таких подонков, как Александр, в нормальных людей. И мы с моим мужем много прилагаем усилий к этому процессу.
Что тут ответить? Я совсем ничего не знаю об Алике. И то, что видела, может не соответствовать действительности.
Я всегда боялась вляпаться в неприятную ситуацию. Вроде спокойно живу, а тут… Бам! По морде получили? Распишитесь. Сама искала приключения, вот и получила. Вместо принца судьба послала мне странного человека, со странными родственниками и со странной жизнью.
Мой принц сбежал, а мальчик остался, к которому я ничего не чувствую, кроме сострадания и страсти. Жалость – привычна в моей работе, а страсть… Ее я раньше не испытывала, но она меня испытала на прочность, закалила, а теперь преподала самый важный урок. Никогда не ищи счастья на стороне и не изменяй мужу.
Сегодня Алик осмелился подойти к нам на пляже на глазах у всех постояльцев отеля. Я, как обычно, заняла свой шезлонг, Аня с Филиппом бегают по горячему песку.
– Привет.
Он сел ко мне в ноги.
– Привет.
Я приподняла очки.
Мокрый. Только что вышел из воды.
– Я хотел пригласить вас вечером на прогулку.
– Куда?
– Можно пройтись по городу, а можно прокатиться на яхте.
– Ваша яхта в Монако.
– Ее сегодня пригнали в Канны.
– Нет, – отрезала я, – не хочу.
– Чего не хочешь?
– Я с тобой никуда не поеду.
Опешив от такой грубости, он не вымолвил ни слово. Только уставился синими глазами в сторону моря.
С черных волос вода капает на широкие плечи. Пальцы снова потянулись к губам.
Я села.
– Алик.
– У.
– Расскажи мне о своей семье. За что твой отец попал в тюрьму?
Снова жалость. Надо его прогнать, а я копаюсь в чужих проблемах.
– Мой отец?
– Твой. Не тормози. Я задала простой вопрос.
Снова завис. Взгляд пустой.
– Он пьяница.
– А твоя мама?
– А что она?
– Она работает?
– Да.
– Где?
– Она продавец в магазине.
Еще лучше. Сноха Соколова работает обычным продавцом.
– А кем работал твой отец?
– Стоматологом.
Трудно с ним разговаривать. Приходится вытягивать каждое слово.
– Расскажи?
– Что ты хочешь знать?
– Все.
– Я их ненавижу, – жестко сказал он через плечо. – Они для меня умерли. А я для них.
– Почему?
– Не важно.
Он встал и быстро пошел к воде. Я вскочила на ноги.
– Не уходи!
Пока я бежала за ним, чуть не угодила ногой в новую яму, вырытую детьми. Алик обернулся, увидел, что со мной все в порядке, и зашел в воду. Взмахнул руками и быстро исчез из поля видимости.
Вечером, когда мы пришли в ресторан и заняли свой столик, к нам подошел официант в белой форме.
– Мадам Соколова приглашает вас отужинать с ней.
Неожиданно, но я приняла приглашение. Интересно, что на сей раз придумал ее извращенный мозг?
Мы с Аней прошли в «золотую зону». Здесь все те же старички с внуками. Вокруг столиков кружатся молодые мальчики с подносами в руках. Блестят украшения, звенит посуда, повсюду слышны разговоры на разных языках.
– Вы не уехали? – спросила я Виолетту Филипповну.
Она показала рукой на соседний стул. Аня села напротив нее.
– Я вылетаю ночью. А сейчас решила поужинать.
– Зачем вы нас пригласили? Чтобы показать, чем отличается наша пища, от вашей.
– Нет, Вера. Мне нужна приятная компания. Я отвыкла от общения с молодежью. К тому же ваша дочка самое милое создание, находящееся в этой дыре.
Девочка улыбнулась, старуха потрепала ее за щечку своей морщинистой рукой.
– У вас есть внук.
– Вы колючая девушка, – спокойно произнесла Виолетта Филипповна. – Но, мне нравится ваша манера общения. Вы не боитесь меня, в отличие от многих людей.
Боюсь. Жутко. Никогда не встречала человека, который гораздо сильнее меня по характеру. Я – стерва, но она гораздо опытнее. Если бьет, то в самое сердце.
– Я работаю с детьми. Они страшнее вас.
Старуха засмеялась. Заскрипела, как ржавые петли на двери в сарае.
– Это точно!
В двери показался Александр. В черной тонкой рубашке и в белых брюках.
Так вот зачем она пригласила меня. Чтобы понять, есть ли между нами отношения. Долго не пришлось ждать, он сразу себя выдал. Как только увидел меня за столом, тут же встрепенулся, остановился на секунду. В глазах зажглись звезды, щеки побледнели.
– Садись, – приказала старуха. – У нас сегодня гости.
Аня бросилась обнимать друга.
– Привет, малышка.
Он поцеловал девочку в щеку.
Снова французские манеры, и губы – трубочкой.
– Принесите нам вино, – сказала Виолетта Филипповна молодому официанту, а потом обратилась ко мне: – Или шампанское?
– Мне все равно.
– Тогда шампанское!
Покорно махнув головой, парень исчез.
– Мы что-то отмечаем? – робко спросил Алик и тут же метнул испуганный взгляд в мою сторону.
– Сегодня у твоего деда день рождения, – напомнила ему старуха.
– Угу. Ну, да.
Впервые мы вместе ужинаем. Оказалось, Алик не ест мясо, употребляет только овощи и рыбу. Поэтому он такой худой.
Я так подумала…
– У Александра строгая диета. Ему врач прописал.
Парень промолчал. Ткнул вилкой в огурец и скривил губы.
– Это из-за сердца? – спросила я.
– Да. Ему не так давно делали операцию, а теперь посадили на строгую диету и прописали специальные упражнения для верхней части тела. Только он предпочитает больше плавать, чем заниматься на тренажерах.
Я видела у него на груди небольшой шрам.
– Аня тоже любит плавать.
– Да! – воскликнула девочка. Наконец-то, вспомнили про нее. – Меня папа научил!
– Твой папа спортсмен?
Снова спрашивает. Прошлый раз Аня уже говорила ей, кем работает ее папа. Но Виолетта Филипповна решила устроить показательное выступление для внука.
– Он тренер, – снова повторила девочка.
– И какой вид спорта он преподает?
– Плаванье.
– Ого! Молодец!
– Мой папа очень сильный.
– И, наверное, замечательный муж?
Вопрос в мою сторону.
– Он хороший человек, – ответила я. – Добрый.
– Добрый, – усмехнулся Алик.
– Да, милый. – Виолетта Филипповна строго взглянула на внука. – Добрые тоже бывают хорошими.
Я не поняла, о чем идет речь. А парень только вздохнул.
Дочка схватила рукой сыр с тарелки.
– Аня, – одернула я ее, – возьми вилку.
– Пусть ест руками, – заступился за нее Алик.
Нахмурив брови, девочка взяла вилку.
– Мы с вами похожи, Вера. – Удивила меня старуха. – Я тоже строго воспитывала сыновей.
Так вот почему, я ей так «нравлюсь»? Замечательно! А я-то думала, она – ведьма.
– Я ко всем отношусь строго, не только к дочери.
– И правильно. В жизни главное дисциплина.
– Я тоже так считаю.
– Только она не помогает в воспитании детей.
Алик удивленно взглянул на бабку.
– Просто дети разные.
– Нет, Вера. Люди рождаются с одной извилиной в голове. А потом попадают в определенную среду, и появляется вторая извилина. Родители многое дают детям. От них зависит дальнейшая судьба ребенка. Непутевые мама с папой – значит, он останется дебилом.
– Но, есть гениальные дети, и они рождаются в обычных семьях. Там родители ничего не могут дать.
– Таких – единицы. Все остальные – овцы, ведомые своими учителями. А кто первый учитель у ребенка? Родитель.
Алик опустил голову еще ниже.
– Никто не может заменить ребенку родителей.
– Смотря каких, – тихо проговорил парень, не отрывая взгляд от своей тарелки.
– Александр испытал это на своей шкуре. – Старуха притронулась рукой к его щеке. – Он жертва непутевых родителей. Поэтому, своих детей он будет воспитывать правильно. Да, милый?
– У меня не будет детей, – сухо ответил он.
– Ну-ну, мой мальчик! Просто найди себе верную жену, тогда и детей захочется.
Камень в мой огород. Слово «верная» прозвучало слишком наиграно. Фальшиво.
После ужина нам подали кофе, а ребенку горячий какао. Алик так и не попробовал шампанское, за то мы с Виолеттой Филипповной осушили бутылку до дна. Она – крепкий орешек, не смотря на возраст и худобу.
– Ты точно не поедешь со мной? – спросила старуха Алика, когда мы вышли из ресторана.
– Я потом поздравлю дедушку.
– Что ты будешь делать здесь один?
– То же, что и раньше: плавать, играть в мяч. Я не хочу возвращаться в Питер. Там холодно.
– Тогда, я должна с вами распрощаться. – Виолетта Филипповна протянула мне руку. – До встречи, Вера.
– Спасибо за ужин, – так же вежливо ответила я, но руку не пожала. – Увидимся.
Александр последовал за ней к лифту, а когда двери открылись, обернулся и махнул нам рукой. Я послал ему воздушный поцелуй.
Сегодня я его точно не пущу в свою кровать. Хватит. Зачем мне «временный» мужчина, я не пыталась найти любовника. Мне нужен друг, а секс можно получить от мужа. Тем более Юра никогда мне не отказывал.
Только Аня уснула, как на моем диване оказался Алик. Снова принес цветы.
– Ты нужна мне, Вера.
Белые ромашки упали к моим ногам. Они так горько пахнут, что перебивают запах моря за окном.
Он снова в шортах, только на сей раз, они надеты на голое тело. Тонкая футболка прилипла к влажной коже. Губы шепчут нежные слова, пальцы забыли о приличиях и тут же проникли под мою сорочку. Теперь я взяла инициативу в свои руки. И он позволил…
Ночью он не уснул. Эмоции зашкаливают. Раньше я не знала о его проблемах, а теперь он расслабился и выплеснул всю гадость наружу, копившуюся в душе много лет.
– Я их всех ненавижу, – сказал он сквозь зубы. – Ты думаешь, я мечтал жить с бабкой? Она – гадюка. Дедушка хороший, но всем рулит она.
– Тогда почему ты живешь с ними?
– А с кем мне жить? С родителями? Они еще хуже. К тому же ничего не имеют за душой. А бабушка богатая, и все их состояние должно перейти тому, кто будет ближе, кто будет помогать в работе.
– Их сын тоже работает в компании.
– Андрей всего лишь начальник охраны. На большее ума не хватает. Его детки – недоумки, моя сестра ударилась в религию. Остался только я.
– Расскажи мне про своего отца. Почему у него такие сложные отношения с родителями?
– В молодости он влюбился в маму. Она девушка из простой семьи, без образования. Дед пророчил ему большое будущее, но он выбрал другую жизнь. Женился, и сразу же родилась Юлька, потом я. Отец забросил работу и полностью погрузился в воспитание детей. Ничтожество!
– Алик…
– Он начал пить, а потом пристрастился к наркотикам. Мама терпела, даже бросила институт, в которой поступила с помощью моего деда. Мы с сестрой стали обузой. Да еще у меня начались проблемы со здоровьем.
Его прекрасное лицо изменилось. Маска упала, и я увидела его настоящим: злым, обиженным на весь мир.
– Однажды к нам домой приехала бабушка, – продолжил он. – Я редко ее видел, только летом на каникулах. Мне было четырнадцать. Она предложила помощь, и я не отказался. Спокойно собрал вещи в рюкзак и смылся из дома. Навсегда. Они взяли меня под крыло. Отмыли, одели, отвезли к лучшему врачу в Европе. Дед нанял для меня репетиторов, бабушка… Она дала много, но при этом, забрала все: душу, сердце, свободу. Она стерла мою личность.
Личность? А она была? Продажный мальчик. Бросил родителей и помчался за богатством. За красивой жизнью.
– Ты счастлив, Алик?
Он снова отстранился, как будто выключился на время.
– Что?
– Тебе нравится твоя новая жизнь?
– Кому?
– Тебе. Очнись!
– Мне?
– Алик!
Он обнял меня, носом уткнулся в подушку. Спрятался. Слабым людям нужна стена, и ей может быть любой, кто хоть немного посочувствует. Я сделала глупость и влезла к нему в душу со своими переживаниями, а он тут же ухватился за ниточку. Вернее, за мою шею. Двумя руками, как за спасательный круг.
– Ты общаешься с сестрой? – спросила я после небольшой паузы. Дала ему время, включить мозги.
– Нет. Бабушка запретила.
– Почему? Она не любит внучку?
– Юлька не согласилась на ее предложение.
– Она и ей предлагала?
– Сначала ей, а потом мне. Я ушел из дома, а Юля осталась.
– Ты полностью разорвал связь с родителями?
– Полностью. Я их не вижу, не звоню по телефону, и они со мной не общаются. – Повернувшись ко мне спиной, он продолжил говорить: – Я мечтаю работать в компании деда. Однажды, он оставит ее мне. Ты знаешь, сколько ему лет? Семьдесят пять, а бабушке семьдесят. Старики. В таком возрасте уже не управляют огромным бизнесом. Еще чуть-чуть и я окончу университет, сразу же приступлю к работе, а потом сяду в кресло директора. Вот тогда, отец узнает, кто его сын. А мама будет мною гордиться.
Ему не все равно, что подумают родители.
Садисты. Старые моральные уроды. Купили внука за большие деньги и превратили в чудовище. Виолетта Филипповна прекрасно осознает, кто такой Александр. Она сама говорила, что воспитала монстра.
Закутавшись в тонкую простынь, я встала с дивана и вышла на балкон. Не хочу больше с ним разговаривать и видеть тоже не хочу. Он даже не повернулся.
Сказочно. Город сверкает разноцветными огнями. Здесь особый воздух: тяжелый и сладкий, как персиковый нектар. На небе огромная луна. Чувство, что ты находишься в другом измерение, где жизнь течет медленно, а люди не ходят по земле, а парят в горячем воздухе.
Невероятная красота! Притягивает, словно магнит, заставляет мыслить по-другому. Что если бы мне предложили здесь остаться, забыть прошлое, жить в раю. Согласилась бы я? Возможно, будь мне пятнадцать лет. Это сейчас я ценю отношения близких людей, а раньше, по молодости, многого не понимала.
В такие минуты, я вспоминаю о Юре. Он никогда меня не променяет на деньги. Не продаст даже за миллион.
Снова голова пошла кругом. Прижавшись животом к холодной металлической решетке, я закрыла глаза. Ветер растрепал волосы. Прошло не больше десяти минут, как Алик снова заговорил со мной. Встал за спиной. Совершенной голый, босиком на мраморной плитке.
– Ты осуждаешь меня?
От неожиданности я вздрогнула, он подошел слишком тихо.
– Не знаю, – передернув плечами, ответила я.
– Повернись ко мне.
Не хочу его видеть.
Он развернул меня, я прикрыла глаза ладонями. Ветер окутал лицо длинными волосами.
Темно. Луна спряталась за серое облако. В комнате выключен свет.
– Мне уйти?
Он сделал шаг назад, но я его не отпустила. Крепко прижала к своему дрожащему телу. Руки скользнули по спине, поднялись вверх к сильной шее, задели волосы. Ногти оцарапали кожу на щеке.
– Люблю, – прошептал он.
– Детка, не уходи.
– Я не уйду.
Утром мне пришлось лечить царапины на его лице. Аня проснулась, а мы уже к этому времени, убрали следы преступления: разложили подушки на диване, спрятали простыни. Алику пришлось выйти из номера, постучать в дверь и изобразить радость на лице.
– Доброе утро! – бодро сказал он. – Как вы спали?
– Привет!
Девочка бросилась ему на шею.
– Аня, – одернула я ее, – ты раздавишь Александра.
Но, он только сильнее сжал ее в своих объятьях, приподнял и закружил в воздухе. Девочка звонко засмеялась.
Вскоре она убежала в ванную комнату, я достала мазь из косметички. Алик послушно сел на стул, подставил мне свою израненную щеку. Царапины еле заметны, но все еще воспалены. Тонкий слой мази успокоил кожу, еще я обработала прыщ у носа.
– Откуда он у тебя?
– Не знаю.
Синие глаза жалобно взглянули на меня снизу.
– Ты снова нервничал?
– Я не бываю спокоен.
– И часто они у тебя появляются?
– Дома никогда, а здесь на солнце часто бывают.
– Ты пользуешься защитным кремом?
Пока Аня чистила зубы, он позволил себе, поцеловать мою руку. Нежно прижался губами к запястью.
Для современного парня он очень хорошо воспитан. Романтик.
– Алик…
– Ты – волшебница. И твоя мазь волшебная.
– Хочешь, я тебе ее подарю?
– Не хочу. Лучше ты меня лечи.
Только я отошла к комоду, чтобы взять крем для загара, как он снова притянул меня к себе. Из ванной вышла Аня. Как обычно, не обратила на нас внимания и сразу же схватила пульт от телевизора.
– Вы пойдете завтракать? – выпустив мою руку, спросил Алик.
Я встрепенулась.
– Мне надо одеться.
И забегала по номеру. Сначала душ, потом прочесала волосы, надела купальник, сверху сарафан. В это время Аня с Аликом включили мультфильм. Оба с открытыми ртами, оба ничего не видят и не слышат кроме телевизора. Зомби. Он сложил босые ноги на журнальный стол, она ковыряет пальцем в носу.
– Я готова.
Они не оторвались от экрана, только оба махнули головами и ничего не ответили.
– Люди! – взорвалась я. – Что происходит?
Никакой реакции. Глаза стеклянные.
Я взяла со стола пульт и выключила телевизор. Очнулись, удивились, дружно встали с дивана и направились к двери. Все получилось синхронно, будто долго тренировались.
После завтрака Александр уехал по своим делам, а мы отправились на пляж.
Так пролетела неделя. День за днем, ночь за ночь. Каждый визит Алика в мой номер, заканчивался одним и тем же. Сначала безумный секс, а потом разочарование.
Ни разу он не спросил у меня номер телефона или домашний адрес. Ни разу не узнал, в какой школе работаю. Мы не говорили про дом, про Питер. Такое ощущение, что он живет только сегодняшним днем, в этой стране, в этом месте. В любви клянется каждую минуту, но планы на будущее не строит.
– Я стану миллиардером, – сказал он мне в последнюю ночь перед отъездом. – Вот увидишь. Самый молодой директор компании.
– А что, если дед не оставит тебе свое дело?
– Оставит. Ему больше не на кого надеяться. Мой дядя ничего не понимает в управлении бизнесом. Его сын – полный дебил. Закончил военную академию и не черта не смыслит в строительстве. Дочь демонстрирует свое тощее тело на подиуме. Дед с ней даже не разговаривает. А моя сестра, – он махнул рукой, – пропащая. Про нее и говорить нечего.
– Но еще есть твой отец и тетя.
– Тетка? Она здесь причем?
– Она жена твоего дяди.
– Она нам не кровная родственница.
Про маму я не стала спрашивать. И так все понятно – у них особая кровь, голубая.
– Твой отец когда-нибудь выйдет из тюрьмы.
– И что? Дед его на порог не пустит.
– А ты?
– Я тем более. Ненавижу его.
При свете ночника, его юное лицо почернело от злости. Ноги запутались в одеяле. Я отодвинулась в сторону.
– Почему тебя называют Аликом? Что это за имя?
– Раньше я был Сашкой, а потом, когда переехал жить к деду, стал Аликом. Потому, что мы оба с ним Александра. Он – Саша, а меня бабушка назвала Аликом. Первое время я терпеть не мог это имя, а потом привык.
– Тебя даже переименовали.
Грустно. Ничего не осталось от прежнего Сашки.
Он придвинулся ко мне ближе.
– Ты убегаешь от меня?
– Иногда я тебя не узнаю.
– Я всегда один и тот же.
– Но, я вижу тебя разным.
– Как это?
– В душе ты добрый, но говоришь страшные вещи. Я боюсь тебя.
– Нет, Вера. – Он прижался ко мне всем телом. – Я люблю тебя больше жизни. Не думай обо мне так. Если человек совершил плохой поступок – это не значит, что он плохой. Просто… Мне представился шанс. Прекрасный шанс! Не всем дано, жить так, как живу я. Ты не видела наш дом, машины, компанию. Они роскошные! Величественные, дорогие. Я больше не хочу вернуться в нищету, считать копейки, выпрашивать у матери деньги на сигареты. Как вспомню нашу двухкомнатную хрущевку… – Он сморщил нос от отвращения. – А сейчас у меня комната больше, чем вся та квартира. Брендовая одежда, крутые гаджеты. Каждый год отдыхаю в Европе, зависаю по выходным в лучших клубах города, знакомлюсь с известными людьми. Мое будущее прописано золотыми буквами. А что я получил бы, если остался дома с родителями? Пьяницу – отца, и измотанную работай мать? Нет. Спасибо. Я хочу большего, того, что принадлежит нашей семье по праву. Раз отец – слабак, значит, я выбью все деньги из бабки. Научусь, наступлю на горло, поцелую зад, но добьюсь своего.
– Почему нужно выбирать?
– Потому, что мои родители отказались от жизни богатых людей, а меня с сестрой не спросили. Для них была важнее любовь, а я променяю все чувства на деньги.
Это уже слишком! Я выскользнула из его рук, взяла со стула халат и сказала:
– Уходи.
Он приподнялся. Густая челка упала на глаза, прикрыв от меня взгляд полный любви и нежности.
– Вера, – сухими губами произнес он.
– Уходи, – повторила я. – Одевайся и уходи.
– Ты осуждаешь меня?
Я не ответила. Ему нужна поддержка, для него мое молчание хуже предательства.
Он ушел и больше не вернулся. Утром не прислал цветы, не написал записку.
Когда мы съезжали из отеля, в холл вышли горничные с нашего этажа; администратор пожелал доброго пути; портье, лысый дядька, ласково улыбнулся; гости из соседних номеров проводили жалобной улыбкой.
Три недели все с интересом наблюдали за развитием нашего романа; видели, как Алик приходил ко мне по ночам, как мы сидели на одном шезлонге на пляже, как бегали друг за другом по коридору и целовались, прячась в укромных уголках большого отеля. И Виолетта Филипповна знала, только никак не реагировала на безумство внука. Меня больше не доставала, но с облегчением вздохнула, когда увидела нас с чемоданами на улице.
