Читать книгу: «Мое неснятое кино», страница 4
– А, да какой он генерал, какой-то военный в отставке, говорят вдовец… не видела, да и не слежу я за ним. Пошла я, Нинель Петровна, – заспешила к себе домой соседка.
– Постой, будешь идти мимо почтовых ящиков – газету ему кинь. Видела я, что он газеты выбрасывал, читает значит, культурный человек. Если увидит и спросит от кого – скажи что от меня, – старушка даже засмущалась.
Соседка опять улыбнулась и, кивнув головой, ушла в подъезд..
Нинель Петровна, проходя мимо почтового ящика проверила, лежит ли в тринадцатом газета, хитро улыбнулась и кинула в щель три карамельки.
***
Подъезд. Площадка у почтовых ящиков. Стоят Нинель Петровна, Рамзан и Белка.
– Так это вы мне все время газету кладете? – спрашивает Рамзан. – А я думаю, кто тут у нас еще газеты выписывает, в наше время это такая редкость.
– Да я из-за программы ее выписываю, а остальное читать почти не могу – вижу плохо, – жалобно пропела Нинель. – Вот вы бы и рассказали, что в мире происходит.
– Да легко. Если нужна какая помощь – обращайтесь, – вежливый экс-военный даже не почувствовал какая захватническая операция стартовала с этих слов.
***
Видео – Рамзан, несущий сумку с продуктами, Рамзан ремонтирующий дверной замок, Рамзан меняющий кухонный кран, Рамзан, читающий инструкцию кремлевской таблетки, Рамзан выгуливающий Белку.
***
В квартире. За столом пьют чай Рамзан и Нинель Петровна.
– Вы Рамзан человек ответственный, вижу, что Белку любите, поэтому у меня к вам серьезный разговор, – Нинель Петровна наконец решилась. – Я хочу составить на вас завещание на квартиру. У меня родственников нет. Я уже старая, если умру – Белку нужно досмотреть. Она самое дорогое для меня существо. И человеку, который возьмет Белку на содержание после моей смерти – достанется квартира. Давайте сходим завтра к нотариусу и оформим документы. Нотариус тут в двух шагах от дома, ее дверь в мои окна видна. Вы подумайте над моим предложением.
– Я подумаю, сказал генерал и пропал. На телефонные звонки не отвечал, домой возвращался затемно, но газеты и карамельки исправно из ящика доставал.
– Белка, ну не дурак же он, – убеждала Нинель свою старую собаку. – Кто ж от квартиры отказывается в наше время? Понятно, что нужно жениться на мне, все чтоб официально, наследник первой очереди. Вот и будет у нас с тобой собственный генерал.
***
Телефонный звонок.
– Нинель Петровна, ну пойдемте завтра к нотариусу. Я за вами зайду, – сказала трубка голосом генерала.
***
У нотариуса
Рамзан и Нинель Петровна в офисе нотариуса.
– Рамзан Сайпуддинович, можно вас на минутку, уточнить данные, – нотариус приглашает генерала в кабинет. – Я вас позвал просто предупредить, что завещание, которое мы сейчас составляем уже 26. Из предыдущих претендентов на квартиру Нинель Петровны дольше всех продержалась маникюрша – около полугода. Потом она отказалась стричь своими инструментами когти Белке – и завещание на следующий день было аннулировано.
– Я это предполагал, поэтому сейчас мы еще оформим документ об аннулировании всех предыдущих завещаний, – по-военному четко предложил генерал. – Нинель Петровна согласится. Она меня… очень уважает.
***
Улица. Перед магазином «Эрос». Магазин «Эрос»
Нинель и Рамзан идут по улице. В руках у генерала папка с документами. Он аккуратно под локоток ведет старушку.
– Ну вот и все, Нинель Петровна – за Белочку свою можете не беспокоиться, – рокотал генерал. – Документы у меня будут храниться. Но мы еще – поживем!
Нинель улыбалась и с интересом рассматривала выставленные в витрине магазина эротические наряды.
– Генерал, а давайте сегодня отметим наш контракт. У меня есть бутылка вина, закусочка. Вот только сюда на минутку зайдем, – и Нинель потащила за собой генерала в чрево «Эроса».
Рамзан отвалился на последней ступеньке, сославшись на необходимость прикупить чего-нибудь к вечеру, привести себя в порядок.
А Нинель еще целый час занудливо перебирала эротические пеньюары, ввергая в оторопь бывалых продавщиц эротического товара.
– Для каких ролевых игр вам необходимо белье? – насмешливо спрашивала рыжая стерва лет 20.
– Мне в стационар нужно ложиться, не хочется в старой ночнушке по-старушачьи. Хочу, чтобы ярко и красиво.
***
У подъезда. Вечером.
Нинель Петровна сидела на своей колоде уже час. Она намерена была встретить своего генерала якобы невзначай у подъезда. Белка заснула у ног хозяйки. Нинель читала газету и потихоньку доставала из кулька приготовленные для Генерала конфетки. И она его увидела. Он шел по двору, держа в каждой руке по пятилитровой бутылке воды, а рядом, заглядывая ему в глаза, и с заискивающей улыбкой плыла Валька. Ненавистная «колченогая» улыбалась почти беззубым ртом и, кокетливо пришепетывала.
– Вот сюда, перелейте, воду, – она указала на самодельные поилки. – Посмотрите, как они нас встречают! Они чувствуют добрых людей! Сейчас мы еще сходим ко мне, нальем воды и еще вынесем, да? Ведь вы поможете? А потом я вам погадаю. А хотите – массажик сделаю? Я еще никогда не была с генералом.
Нинель Петровна встала, растолкала Белку, выкинула в лужу газету и пошла в подъезд. Проходя мимо почтового ящика №13, она достала конфету, развернула ее и бросила в ящик пустой фантик.
– Значит, завтра нужно первое – аннулировать завещание, второе – заказать соцработнице торт на день рождения с цифирками 91, и третье – купить кремлевские таблетки Белке.
Старая собака посмотрела на свою хозяйку, вздохнула и согласно гавкнула.
СЕРИЯ ДЕСЯТАЯ
ГОРОДСКАЯ СВЕТОЧКА
Светочка лежала в полной темноте и думала.
– Сколько я так уже лежу? Если совсем темно – значит уже вечер. А может я уже не здесь?
Она не ощущала ни руки, ни ноги. Головой пошевелить тоже не могла. Она словно зависла в этой непроглядной темноте.
-Это ж так наверное Борис себя ощущает, с тех пор как совсем ослеп, – подумала Светочка о муже и решила позвать его, но голос свой не услышала.
– Господи, да что со мной?
***
Сколько себя помнила, Светочка была здоровой. Деревенское детство, чистый воздух, натуральные продукты, как говорится – «кровь с молоком». Деревенские парни на нее заглядывались, но Светочка отваживала кавалеров. Она знала – мама ее не зря Светочкой назвала. Не Нинкой, не Нюрой, и не Дусей. Само имя Светочка было городским. Оно и определяло помыслы юной станичницы: в город! Как чеховские сестры, мечтавшие уехать в Москву, Светочка все свою дальнейшую жизнь видела в городе.
Закончив восемь классов, Светочка собрала чемодан и отправилась в городскую жизнь. Приехала в областной центр, быстро устроилась контролером на крупный завод, получила место в общежитии и – стала «пускать корни». Вон героини фильма «Москва слезам не верит» смогли же устроиться в городской жизни.
Для начала нужно было что-то сделать со своей речью. Светочка придумала, что если будет говорить быстро и тихо – ее «гэканье» будет не так заметно. Она поджимала аккуратно накрашенные губки и, немного присюсюкивая, лепетала подружке по комнате: «Сижу в трамвае, еду со смены, а он все время на меня смотрит и смотрит. И ведь вижу, что нравлюся ему, но стесняется подойти. Так и ездиит со мной до дома уже месяц».
Борис, конечно, был жених не очень завидный – старше лет на восемь, небольшого роста, тихоня-очкарик. Но зато у него было одно огромное преимущество – квартира. В хрущевке, на первом этаже, с мамой, но это была жилплощадь, на которой можно было прописаться. Поэтому вскоре Светочка повезла Борю в станицу – знакомиться с родственниками.
– Ну че, Светка-то, городского отхватила, теперь все – не вернется домой, – шептались бывшие одноклассницы.
А Светочка смотрела на них свысока, подкрашивала губы и, уже привычно, сюсюкала:
– Мы с Борей после регистрации хотим в санаторий съездить. Зачем нам шумное застолье с деревенским баяном? Можно же тихо, культурно. Дети? Нет-нет для себя поживем немного. Это у вас в деревне вечерами делать нечего – вот только и успеваете рожать, а в городе – есть куда сходить.
***
Лежа в нереальной темноте Света подумала : А вдруг со мной что-то случилось? Что-то ужасное? Борька слепой, не видит ничего, позвать я его не могу, даже ответить не смогу.
***
Борис сидел в комнате, держа в руках белую трость слепых. Света ходила по квартире и выключала везде свет
– Ты зачем везде свет повключал? Все равно ж ничего не видишь, ни при свете, ни со светом, так что электричество жечь? Что ты все пытаешься разглядеть-то? Лучше бы ел аккуратнее – вот опять посадил пятно на скатерть.
Чистота полотенец, белья, штор и тюлевых занавесок была для Светочки обязательной. Она с деревенским азартом приглядывалась к бельевым веревкам соседок, и с удовлетворением и гордостью выносила вывешивать свои белоснежные пододеяльники. За белыми простынями нужно было следить постоянно – поскольку очень их уважал черный любимец Бориса – кот Маркиз. Кот помнил хозяина еще зрячим, помнил и свекровь, а вот Светочку не любил. Нелюбовь была обоюдной. Маркиз был уже старым, и Светочка с нетерпением ждала, когда же животина помрет. Как-то Светочка сделала попытку выбросить Маркиза. Потихоньку собрала все его миски, лоток, подстилку, и – вытащила на мусорку. Потом, пока Боря спал, и самого Маркиза вытолкала из подъезда. Как раз проливной дождь начался, подумала уползет куда-нибудь кот, спрячется. А Боре скажет, что в открытое окно наверное убежал. Но эти ж городские – ненормальные. Шла соседка, увидела мокнущего кота, пытавшегося от страха залезть в жерло брошенной трубы, вытащила. И с мокрым несчастным изгнанником стала стучаться к соседям – не вы ли котика потеряли? Светочка посочувствовала, руками повсплескивала, но не призналась.
А Боря как с ума сошел. Когда обнаружил «пропажу» Маркиза стал требовать – пойдем искать! Он на мой голос выйдет обязательно! Светочка еле отговорила – не до кота мне, это ж тебя водить нужно , слепого, по всяким кустам и гаражам, что люди о нас подумают? Ушел и ушел кот, нечего! Боря тогда сел у окна, плачет тихо и слушает. Весь день просидел, и вечер, телевизор потребовал выключить – вдруг Маркиз под окном мяукнет? Ночью пришлось скорую вызывать – сердце у Бори прихватило. Вобщем, утром Светочка побежала к кошатнице, за Маркизом.
– Мой это кот, мой. Я его наказала, за то, что на подушке валялся, а муж сам не свой теперь. У меня ж муж слепой, вот я и боюсь – вдруг кот на него набросится, глаза поцарапает? – Светочка быстро лепетала какой-то бред.
Удивленная соседка Свету успокоила, заверив, что на любимого хозяина кот не бросится, и с радостью отдала животину, снабдив еще и лекарствами – домашний Маркиз простудился под дождем. Боря «найденного» Маркиза затискал, да и тот не отходил от хозяина, громко мурлыкал.
Через год Света все-таки избавилась от старого Маркиза – попросила брата завезти его куда-нибудь, а Боре сказала, что отправила кота в деревню, болеет он уже, мимо лотка ходит. Там ему лучше будет, там природа и кустов много. Боря как-то замер, сел у окна, уставился незрячими глазами куда-то в стену и … ничего не сказал. Нежные они все эти, городские.
Вот и сейчас Боря, наверное, сидит в другой комнате у окна и крутит в руках белую трость.
***
Борис слышал, что стиральная машина закончила стирку. Обычно жена тут же выходила из своей комнаты и начинала вытаскивать белье. В этот раз Светочка не торопилась. Прилегла, наверное, да и заснула, подумал Борис. Немолодая уже, крутится по дому, даже поговорить с ней некогда. Трудно ей наверное со слепым мужиком. Она добрая, только устает ухаживать за мной. Хорошо, что я еще могу себя обслуживать, не «хожу мимо лотка, как старенький Маркиз». Боря молча сидел в темноте.
***
В соседней комнате лежала безмолвная и парализованная городская Светочка.
СЕРИЯ ОДИННАДЦАТАЯ
М ММ ММ
Смотрю я на этих дурочек молоденьких и жалко мне их… Одна все романы любовные читает, какую-то любовь неземную ждет, другая, наоборот, вся прям кипит от того, что внутри бурлит, любит, типа. Смешные, верят, что любовь – она до гроба. До гроба, до гроба, потому что дураки оба.
***
Я тоже такой дурочкой была, выскочила замуж за красавца, ходила вся – аж светилась от счастья. Ну как же, такой парень – и меня выбрал! Весело с ним было, разговоры разговаривали, из койки не вылезали, под дождем гуляли. Даже на море ездили, на диком пляже голыми целовались… А потом… Как-то мне перестало быть весело. С работы прибегаю, а красавец мой сидит телевизор весь день смотрит и меня ждет – кушать хочет. Да не просто там яишенку какую-нибудь, а обед из трех блюд, да еще чтобы свеженькое все, да еще и подать-принести, поднести, унести, посуду помыть, в квартире прибрать, стирку затеять мимоходом. Ну и поговорить с любимым… А как же? Он весь день сидел, меня ждал, соскучился. Опять же сказать мне, что вот тут у тебя паутина уже в углу образовалась – ты-то вечером ее не видишь, а я, днем, – разглядел. И постельное белье ты не гладишь, вот моя мама такого себе никогда не позволяет. Да, мама – это отдельный разговор…но не о ней сейчас. После года-двух нашего счастливого житья с моим ненаглядным чувствую – быт меня заедает совсем. Не могу больше красавца своего на своей шее тянуть, а он как почувствовал – все больше внимания требует, как дите малое. Но дети-то растут, умнеют, становятся самостоятельными, а здесь процесс обратный пошел: капризы – хочу то, принеси это, достань вон то, чуть ли не слезы – ты меня совсем не любишь, только о работе своей и думаешь, с утра до вечера там, а я один сижу, жду…
***
Так если б один сидел. Ему ж скучно в одиночку, друзья-подружки стали захаживать, соседи стали мне постоянно в уши жужжать, пока мол ты на работе, он тут… По телефону какие-то бабы стали названивать, а красотун мой ненаглядный с ними щебетать при мне. А что стесняться-то я ж ведь так – пельмешков сделай, подай-принеси, постирай-убери… Короче надоело мне все это, любовь моя закончилась судя по всему. Чувствую, что разошлись наши пути-дороги, мешает он мне. Я, конечно, не кисейная барышня, но и не лошадь ломовая. Женщина еще вполне ничего себе, приятная, не дура…а вот трачу свою жизнь ни понятно на что… Выгнала я красавца, назад, к маме. Через полтора месяца пришел, прощения просит, люблю говорит, ты –мой свет говорит…Я бдительность и потеряла, растаяла… И опять понеслась моя жизнь по наезженным кочкам – подай, принеси, убери, подмети… Подружки мне все уши прожужжали – что ты с ним сидишь, прилепился он к тебе и кровь пьет, а я…
***
Жалко мне его стало – никчемный такой, убогенький…Вся жизнь у него какая-то неудачная… Вот и уцепился за меня, чтобы хоть как-то на плаву удержаться. Да еще прибаливать стал, бедный мой… Любовь к нему у меня конечно уже не такая была… ЛЮБОВЬ, а скорее всего – так, прикипелись друг ко другу… Самое смешное было, что он по-прежнему себя красавцем считал, и умным, волосы свои по часу возле зеркала укладывал, гелем смазывал, ноготочки пилил… Нет ничего смешнее стареющего красавца, скажу я вам… Но я ему подыгрывала – чтобы гордость его не ущемлять. Должны же быть хоть какие-то радости у человека. Так прошло еще несколько лет моего счастливого замужества.
***
А потом стало совсем плохо. Заболел он очень серьезно. Лежал, не вставал, говорить почти не мог, только смотрел на меня… Сижу возле него – а он только руку мою держит и смотрит… Я слезы сдерживаю, чтобы не видел он, что оплакиваю его, нашу любовь, уже почти забывшуюся, наши прогулки под дождем… Перед смертью промычал мне – «М, ММ, ММ!». Любит, значит… а я-то уж давно не ММ…
В общем, девоньки, нет ее Любви этой…Так – ММ спошное…
СЕРИЯ ДВЕНАДЦАТАЯ
СИЛЬВА
Сегодня в театре давали «Сильву». Ирина ждала этого спектакля две недели. Не потому, что любила музыку Кальмана, и не потому, что Сильву играла одна из самых ярких солисток театра и даже не потому, что этот спектакль традиционно пользовался популярностью у зрителей. Именно во время этого спектакля Ирина решила объясниться с Вадиком.
– Понимаешь, – говорила она своей подружке, тоже артистке хора Ленке, – нам надо выяснить наши отношения. Все так запутано. Я буду в черном платье с блестками, с веером и белым пером в прическе. Это не цыганка в «Цыганском бароне», тут все – аристократиииично… И Вадик во фраке, серьезный.
***
В театр Ирина попала случайно. Родители воспитывали ее и старшую сестру по законам советского детства: девочки должны были быть одеты, накормлены, хорошо учились и обязательно посещали музыкальную школу. В крайнем случае – секцию фигурного катания. С фигурным катаньем девочкам не повезло – в южном городе был один каток, искусственный, и туда можно было попасть только по знакомству. Поэтому пришлось и Наташе и Ирине довольствоваться игрой на пианино. Правда, к четвертому классу Наташа стала интересоваться точными науками и родители решили, что старшая станет инженером. Младшая тоже протянула в музыкалке до 5 класса, а потом тихо пропустила целую четверть. Ирина брала портфель с нотами, выходила из дома, и бродила по городу. Когда родители узнали о таком чудовищном пробеле в музыкальном образовании младшей настаивать на дальнейшем обучении не стали – времена изменились, и надо было предопределять Ирине какую-нибудь серьезную профессию. Пока родители метались в своих предпочтениях, Ирина сама все решила. Как только закончила школу – вышла замуж и родила Дэни. Родители от такого самоуправства опешили и решили помогать взрослой женщине по минимуму. Купили семье крохотную квартиру в ростовской вороньей слободке и пообещали оплатить какие-нибудь курсы, когда Ирина надумает, кем она хочет стать.
