Читать книгу: «Если Господь призовёт тебя…», страница 6
– Давайте! – народ оживился и потянулся кто куда: кто-то в туалет, Андрюха – кипятить чайник, я и Марина – доставать припасы, Артём вытащил и расставил на столе чашки и блюдца. Мы заварили крепкий чай, добавив в него травы из запасов мамы Дрона, водрузили на стол блюдо с пирожными, целую вазу конфет и мою ватрушку. Неугомонный Андрей притащил бенгальские огни, воткнул их в ватрушку и поджёг; мамин кулинарный шедевр превратился в сияющий, плюющийся горящими искрами веник. Я немного поворчала, что он хочет испортить мою ватрушку, но она не стала хуже, даже наоборот! И мы с огромным удовольствием принялись её уплетать!
– А где Ксюша? – после второй чашки чая вспомнила я.
– Ильнара, кстати, тоже нет, – заметил Тёмыч.
Дрон застыл, потом вскочил из-за стола и выбежал в коридор, прислушался и метнулся вверх по лестнице. Мы гурьбой ринулись за ним следом. Он подскочил к одной из гостевых комнат и распахнул дверь: на кровати лежали Ксеня и Ильнар, он навалился на неё сверху, она вяло брыкала ногами и отталкивала его. Глухо доносился Ксюшкин плач.
Пока мы стояли в остолбенении, Димка один смог правильно отреагировать: он подскочил к кровати, схватил Ильнара за шиворот и сдёрнул его с Ксюши. Мы с Маринкой подскочили к подруге и помогли ей сесть. Она плакала, волосы её растрепались, помада размазалась по лицу, на шее виднелись засосы.
– Принесите воды! – попросила я девчонок, и Наташа стремглав бросилась вниз по лестнице и через секунду вернулась со стаканом воды.
Ксюша начала пить, она вздрагивала, зубы её стучали о стакан, от былой уверенности не осталось и следа: она была похожа на испуганного зайчонка.
Мальчишки тем временем разбирались с Ильнаром.
– Ты что, придурок, творишь! – Димка держал его за шиворот. – Она же девчонка совсем, ей шестнадцати нет!
Ильнар вырвался и злобно блеснул глазами:
– А тебе какое дело, она твоя тёлка, что ли?
– Она моя подруга, понял, урод! Дрон, что у тебя за друзья?! – обратился Димка к Андрюхе, который стоял, не вмешиваясь, с видом побитой собаки.
– А с тобой, Дрон, ещё потолкуем! – подошёл к нему Ильнар.
– А ты ему не угрожай! – это уже Тёмка вмешался.
– Тебя вообще не спрашивают! – бросил ему Ильнар.
– В общем, чтобы мы тебя рядом с Андреем и нашими девочками не видели, понял? – обратился к нему Дима.
Ильнар нехорошо улыбнулся и неожиданно, без замаха, ударил Димку по лицу. Он упал. Мальчишки накинулись было на него, но внезапно закричал Андрей:
– Парни, не трогайте его! Дайте им уйти! – он побелел, губы дрожали, в глазах плескался страх.
Мальчики отпустили Ильнара, он встряхнулся, сказал:
– Шиза, пошли! – и они с Женей вышли из дома.
Оставшиеся обратили своё внимание на пострадавших. Ксюше помогли умыться и привести себя в порядок. Дрон, на которого, честное слово, было жалко смотреть, принёс ей тёплую кофту, чтоб она не дрожала, накапал корвалола из маминой аптечки, налил горячего чая. Она сидела за столом и пыталась пить чай с ватрушкой, но это ей плохо удавалось: руки тряслись.
У Димки была разбита губа, мы промыли ранку перекисью водорода и смазали йодом. Дима мужественно терпел, потом подсел к Ксюше и поцеловал её в лоб:
– Идиотов много, но не все парни такие. Ксень, постарайся забыть!
Мы все тоже устроились за столом и продолжили чаепитие.
– Я вообще не поняла, как это произошло! – вдруг воскликнула Ксюша. – Мы танцевали, потом он меня поцеловал, а потом мы вдруг оказались в этой комнате на кровати!
Её опять стало трясти.
– У меня болит голова и всё плывёт перед глазами! – она заплакала.
– Где твой бокал? – спросил Дима.
Ксюша показала. Он понюхал оставшуюся жидкость и зло сказал:
– Он подлил ей в шампанское водки!
Тёма тоже понюхал и скривился:
– Точно! Вот мерзавец! И когда только успел!
– Ксюш, тебе надо сейчас поспать, – мягко сказал Митя. – Девочки, уложите её в кровать!
Мы с Мариной увели Ксеньку в комнату для девочек, уложили, укрыли одеялом, и она, повсхлипывав, уснула. У нас же сна не было ни в одном глазу! Предстояло узнать, кто такие Ильнар и Женя!
Когда мы спустились вниз, Андрея уже атаковали вопросами, а он, странно тихий и присмиревший, не хотел ничего говорить:
– Не скажу! Не ваше дело! Какая вам разница?!
– Дрон, ты совсем больной или придуриваешься?! – рявкнул на него обычно спокойный Тёма. – Он чуть Ксюшу не… не изнасиловал! А ты говоришь, не наше дело! Как раз наше!
Андрей, упрямо стиснув губы, молчал.
– Андрюш, ты пойми, они опасны! – увещевал его Митя. – Полон дом народу, а он на такое решился! Мы за тебя беспокоимся! Кто они?
– Кто, кто! – вдруг зло выкрикнул Андрей. – Бандиты они! Из банды Кота! И пистолет у него не игрушечный, а настоящий! Им человека убить – раз плюнуть!
Андрей заплакал. Странно было на это смотреть: здоровый, крепкий парень сморщился и по-детски вытирал ладонью слёзы. Наташа протянула ему платок, он шумно высморкался.
– Из банды Кота-а! – протянул Витя.
Об этой банде знали все. Это была самая опасная и серьёзная преступная группировка в городе, причём во многом она действовала легально: они осуществляли охрану некоторых предприятий, были «крышей» для многих мелких торговцев, их люди работали в администрации и мэрии города и в силовых структурах – словом, она, как сеть, опутывала нас. Об этом знали и правоохранительные органы, но изменить ничего не могли – и там у Кота были свои люди.
Для города во многом их деятельность была положительной: не было мелких хулиганов, потому что все они воспитывались Котом с малолетства, с того момента, как первый раз попадали на учёт в милицию; можно было спокойно ходить по тёмным улицам, не опасаясь, что на тебя нападут; а если случались крупные преступления – значит, их осуществлял сам Кот.
Ещё была у него небольшая мобильная группа – молодые парни, которые охраняли его, выполняли мелкие поручения, выбивали долги. Женя и Ильнар были как раз из них.
Всё это рассказал нам Андрей.
– Как же ты с ними связался? – тихо спросил Дима.
– Батя помог! Он же у меня шишка, в администрации заседает, а ещё у него несколько магазинов. И Кот предложил ему крышу! Папаня и согласился… Откуда он знал, что его будут использовать!
– Должен был предположить, – уже спокойно сказал Тёма. – Не маленький ведь…
– Ну, ладно, отец твой ввязался, – сказала я. – Ты-то чего трясёшься?
– Да я и сам… – Дрон замолчал.
– Что сам? – спросила Марина.
– Сам с ними связался… сначала просто интересно было: они крутые, у них тачки, денег полно…
– Дрон! У тебя такой богатый отец! Чего тебе ещё надо было?! – не поняла Марина.
– Это только видимость… – вздохнул Андрей. – Батя мне денег совсем не даёт!
– Почему?!
– Считает, я должен знать цену копейке! А ребята мне всегда одалживали! Я потом отдавал, когда мог!
– Ты и сейчас им должен? – спросил Дима.
– Сейчас – нет…
– Андрей, завязывай с ними, – посоветовал Саня, до того не проронивший ни слова, а только с жалостью смотревший на него. – Ведь это только начало, потом цепочка потянется, не успеешь оглянуться, как окажешься за решёткой. Вместе с твоими «друзьями». А оттуда дороги нет, я-то знаю…
У Саши старший брат сидел на «красной зоне». По глупости попался, по малолетству: с пятнадцати лет был на учёте в милиции за хулиганство, а в восемнадцать они с «группой товарищей» ограбили киоск, избили продавщицу, и сейчас он отбывал срок за групповой вооружённый грабёж. Судьи не посмотрели ни на молодость преступников – самому старшему было девятнадцать лет, – ни на слёзы матери, а уж сколько их Сашина мать выплакала, можно было представить! Она костьми легла, чтобы вытащить сына, но удалось ей только «смягчить» приговор с двенадцати до девяти лет. Иван отсидел уже пять, через четыре года, в возрасте двадцати семи лет он должен был выйти на свободу и «начать новую жизнь».
– Мать говорит, у Ваньки половины зубов нет и он почти лысый, а ведь брату двадцать три, – мрачно сказал Санька. – Так что, Дрон, пораскинь мозгами.
Вот так невесело заканчивался наш праздник… Никому уже ничего не хотелось, поэтому мы молча разошлись по комнатам и легли хоть немного поспать. Мы с Мариной устроились рядом с Ксюшей, и Маринка тоже вскоре уснула, а я ещё долго смотрела в темноту и удивлялась: жизнь похожа на американские горки (кто сказал, я не помню, но как верно!), за одну ночь мне удалось испытать разочарование, тоску, надежду, восторг, страх, гнев и жалость!
Но, конечно, радость от поцелуя с Митей, от подарка пересиливала все остальные чувства – люди так эгоистичны! Я сжимала в руке рыжего котёнка и отчаянно надеялась, что всё это не окажется сном, а будет иметь продолжение!
***
Утром первого января я проснулась, когда девчонки ещё мирно посапывали в подушки. У Ксюши был нормальный цвет лица, розовые щёчки, и я подумала, что, может быть, всё обойдётся и она забудет то, что было.
Потихоньку, стараясь никого не разбудить, я встала с кровати, оделась и пошла вниз, на кухню: очень хотелось пить, а спать почему-то совершенно не хотелось. По дубовой лестнице, которая совершенно не скрипела, я спустилась и оказалась на поле праздника…
– Да… Андрюхе надо помочь навести порядок, сам он точно не справится!
Горы грязной посуды, захламлённый стол, крошки, конфетти, серпантин – чего только не было на полу! Я подошла к столу и отыскала свою чашку: мне досталась очень красивая, с ёжиком и цветами, и пошла подогреть чай, но чайник был уже горячий! Кто-то встал ещё раньше меня! Я поискала следы пребывания этой ранней пташки на кухне и нашла ещё тёплую чашку – этот кто-то только что был здесь!
Я устроилась около окна, взяла одну из оставшихся конфет – мне было уже всё равно, какую, – и стала пить чай. За окном не торопясь падал пушистый снежок, светило яркое, совсем новое солнце, и мне смертельно захотелось выскочить наружу и окунуться в мягкий сугроб. Не мне одной… На крыльце послышались шаги, и в комнату вошёл Димка! С красными от морозца щеками, довольной улыбкой, сияющими синими глазами.
– О! Тоже проснулась! – констатировал он и зябко поёжился. – Бррр! Там холодно!
Он был без верхней одежды и без шапки, белые снежинки на его волосах таяли, превращаясь в блестящие маленькие капли.
– Чай горячий? – спросил он.
Я мотнула головой:
– Наверное, уже остыл.
Дима включил чайник и, дожидаясь, пока вода закипит, встал у окна.
– Хорошая погодка, верно? – не оборачиваясь, сказал он.
– Хорошая, – тихо согласилась я.
Мне было очень неуютно: я как-то не представляла, как вести себя дальше, всё случившееся ночью казалось, как это ни банально, сном… Этот поцелуй – случайность или что-то большее? Что мне делать? Как говорить с ним? А он? Вот я ласково улыбнусь ему, а он…вдруг сделает вид, что ничего не было? Тогда я буду выглядеть полной дурой… Так я терзала себя, катая чашку в ладонях, и не заметила, как Дима подошёл:
– Тебе добавить горяченького?
Я вздрогнула от неожиданности и вскинула голову: он стоял рядом, смотрел на меня и улыбался:
– О чём задумалась?
– Так, ни о чём, – соврала я и подставила чашку.
Димка налил мне кипятка, уселся на соседний стул и взял конфетку. Это был миндаль в шоколаде. Повертел её в руках и протянул мне:
– Будешь?
Я покачала головой. Он пошелестел фантиком и положил её в рот. Его губы, тёмно-розовые, покрытые сухими лепестками, медленно задвигались. Я смотрела, как он жуёт конфету, пьёт чай, и странное, непонятное чувство охватило меня. Оно было похоже на щекотку, но на очень приятную щекотку; началось где-то в области желудка, щемящим холодком пролилось на ноги, потом взметнулось вверх, к самому сердцу, и я почувствовала, как у меня перехватило дыхание… Это было так не похоже на всё, что я испытывала раньше, и я испугалась, что Митя поймёт, что со мной творится!
Ливневым дождём нахлынули на моё бедное, неопытное существо противоречивые эмоции, и, наверное, всё отразилось на моём лице, потому что Митя внимательно посмотрел на меня и улыбнулся:
– Поля, ты неважно себя чувствуешь?
– Со мной всё хорошо! – быстрее, чем нужно, слетело с моих губ, и я поспешно уткнулась в чашку с чаем.
– Может быть, хочешь погулять? Пока все спят? – предложил он.
– Пожалуй! – пробубнила я из чашки.
Мы оделись и вышли на улицу. Снег всё падал, солнце светило, играя в гранях снежинок, лёгкий ветерок шевелил Димкины волосы. Он не надел шапку: не захотел, хоть я и сказала ему, что он отморозит уши, но Димка лишь рассмеялся. Он первым сошёл с заснеженного крыльца и подал мне руку, чтобы я не поскользнулась, и как же я была благодарна ему, что он не отнял её потом!
Мы медленно пошли вдоль дома, держась за руки; его ладонь была большой и тёплой, моя -полностью спряталась в ней, как мышка в норке. Мы вдыхали морозный воздух, молчали, и я чувствовала, что это самые счастливые минуты в моей жизни! Идти рядом с ним, держать его за руку, ощущать, как его заусенец царапает мою ладонь… Наверное, я до конца не понимала, насколько была счастлива! Никогда не ценишь то, что у тебя есть сейчас. Человеческая утроба настолько ненасытна, что требует от жизни ещё, ещё, больше! Больше! Когда для счастья достаточно ничтожной малости: чтобы твой любимый был рядом и его заусенец царапал твою ладонь…
Мы прошли вдоль дома и направились в сад. Яблони, густо обсыпанные снегом, были похожи на молодых девушек в подвенечных уборах.
– Какая красота! – ахнула я и побежала к деревьям. – Димка, они как из сказки!
Он подошёл ко мне:
– Не так! – и покачал головой. – Ты не так меня назвала!
Он взялся руками за нижние ветви и чуть наклонился:
– Не Дима…
– Митя, – прошептала я, не смея взглянуть ему в глаза.
Он тряхнул яблоню, и снег хлопьями полетел на нас.
– Митя, что ты делаешь? – я подняла ресницы и почувствовала, как внезапно ослабели колени.
«Что это со мной?! – с ужасом подумала я. – Я теряю сознание? Какой стыд! Что он обо мне подумает?! Что я кисейная барышня?! Чуть что – и с катушек долой?!!»
Я тоже уцепилась за ветку, чтобы не упасть, и смело посмотрела ему в лицо. Димка ещё сильнее тряхнул дерево, и целые гроздья снега обрушились на нас, попав за шиворот. Я взвизгнула от неожиданного холода, дёрнулась вперёд и оказалась в Димкиных объятьях.
– Ой! – прошептала я, упершись руками ему в грудь.
– Ой! – повторил он за мной, сильнее сжав меня.
В глазах его метались шальные огоньки.
– Поля, – шепнул он. – Я хочу тебя поцеловать… Можно?
– Не знаю, – пробормотала я, не в силах отвести от него взгляд. – Не знаю…
Он ещё чуть помедлил и поцеловал меня в щёку. Я почувствовала, как он закрыл глаза, потому что его ресницы скользнули по моей коже. Мои губы сами потянулись ему навстречу и… больше я ничего не помню! Это правда, что от первых поцелуев мутится в голове, это правда, что земля плывёт под ногами и останавливается сердце! Ничего прекраснее в моей жизни не было и не будет…
Сколько мы стояли под яблоней – не помню, да это и не имело никакого значения: он был рядом со мной, обнимал меня, и мне хотелось, чтобы это длилось вечность!
Но вечность быстро закончилась: из дома гурьбой высыпали наши одноклассники, и мы отпрянули друг от друга.
– А! Вот вы где прячетесь! – воскликнула Марина. – А мы вас искали, искали, решили, что вы домой уехали!
– Что за глупости! – возмутился Димка. – Почему это мы должны были уехать?!
– Ну, домой захотелось… – чёрные Маринкины глаза быстро перебегали с моего лица на Димкино и, видимо, что-то высмотрели, потому что она разулыбалась. – Не уехали – и ладно! Ребята! Пошли в сугробах валяться!! – закричала она.
Началась весёлая возня, воздух наполнился визгами и криками девчонок, когда ловкие руки парней засовывали им за шиворот пригоршни снега, ребята тоже покрикивали срывающимися басками, когда девчонки стайкой налетали на одного из них и, навалившись, пихали лицом в сугроб. Мы с Митей тоже приняли посильное участие в этой забаве, и, разгорячённые, проголодавшиеся, все вернулись в дом.
Я наблюдала за Ксюшкой и с удовольствием видела, что она наравне со всеми веселится и валяется в снегу; наверное, первое потрясение прошло, и она немного успокоилась. Никто не задавал ей никаких вопросов – мы словно договорились об этом, но на самом деле никакого сговора не было: просто никому не хотелось напоминать ей о том, что произошло сегодня ночью.
Вернувшись в дом, мальчики занялись наведением порядка, а девочки – соображать, как из остатков пиршества приготовить приличный завтрак. Задача была трудная, но всё равно мы справились лучше, чем мальчишки, которые пропылесосили середину комнаты, фантики и конфетти из недоступных углов замели под диваны, а разбросанные вещи просто запихнули в шкаф. Пришлось им помогать.
– Эх, вы! – презрительно сказала Наташа. – Даже с этим не справились!
Пока десант девочек расправлялся с оставшимся мусором, основная девчачья часть накрывала на стол. Приглашать никого не пришлось: оголодавшие ребята толпились около стола и так и норовили урвать какой-нибудь кусок без разрешения.
– Просто гарпии какие-то! – прикрикнула на них Ксюшка.
Инга и Диана участия во всём этом не принимали: за ними рано утром заехал чей-то папа на машине, который предложил ещё кого-нибудь довезти до города, но мы вежливо отказались. Папа попрощался со всеми, пожал Диме руку и уехал, а мы остались в тесной и дружной компании.
За столом Митя оказался рядом со мной – уж не знаю, специально или случайно, – и я была ужасно рада!
Потом мы расположились кто где и стали смотреть телевизор: играть и придумывать развлечения было уже лень, мыть посуду – неохота, мы перебрасывались ничего не значащими репликами и отдыхали. Мы с Димой устроились на ковре около дивана, на подушках, которые подложили себе под спину. Несколько минут спустя его ладонь осторожно накрыла мои пальцы, и так мы сидели, довольные всем на свете, в том числе и сами собой…
Но вот за окном раздался гудок – это приехал папа Ксюши забрать нас троих домой.
– Папа! – закричала в окно она. – Привет! С Новым годом! С новым счастьем!
– Эгей! – откликнулся он. – С Новым годом, кукушата! Собирайтесь домой!
– Сейчас!
Мы побежали одеваться; Ксюша управилась быстрее нас и, когда я выходила из дома, шепнула мне:
– Я попросила папу взять Диму, и он согласился! Иди скорей скажи ему!
Возвращение домой продолжило ночную сказку: мы сидели, тесно прижавшись друг к другу, его рука не расставалась с моей рукой, когда он поворачивался ко мне что-то сказать, его дыхание шевелило мои волосы.
По лестнице я взлетела за несколько секунд, позвонила в дверь и попала прямо в объятия милой и уютной моей мамочки.
– С Новым годом! – крикнула я и расцеловала её в обе щеки.
– И тебя тоже, доченька! – поздравила меня мама. – Спасибо тебе огромное за подарок!
Она улыбалась, и я только сейчас почувствовала, что от неё пахнет «Шанелью».
– Мои любимые! Где ты денег взяла?
– Накопила! – честно ответила я, сняла куртку, сапоги и побежала в зал искать подарок.
Мама с самого детства устраивала мне аттракцион с поиском подарков: то я шла по верёвочке, то находила записки с указанием, где искать игрушку, то отвечала на замысловатые вопросы, то ещё что-нибудь. Эта забава продолжалась до сих пор, поэтому я каждый раз с нетерпением ждала, что же придумает мама.
Но сегодня мама не стала ничего выдумывать, она просто привязала к подарку ленточку и повесила его на ёлку. И подарком был… сотовый телефон!!!
– Мама! – завизжала я вне себя от радости. – Спасибо! Спасибо, мамулечка!!
Я подскочила к ней, обняла, ещё раз поцеловала и, постанывая от восторга, стала открывать коробку. Он был великолепен! Небольшой, как раз с мою ладошку, тёмно-фиолетовый и блестящий, он показался мне верхом мечтаний.
– Но мама, – сказала я, когда первый угар радости прошёл. – Это же так дорого! Где ты взяла столько денег?!
– Накопила! – она хитро улыбнулась. – Могу я купить своей дочери то, что она хочет? Хоть раз?!
– Ой, мамочка! Какая ты у меня чудесная!
Мы ещё раз поцеловались и обнялись, и я убежала в свою комнату изучать подарок. Мама мне его даже подключила, так что я могла позвонить тем, у кого тоже был сотовый телефон! А он, разумеется, был у Ксюши! Я быстренько разыскала номер, набрала девять цифр и с замиранием сердца стала слушать длинные гудки. Ждать пришлось долго: видимо, мобильник был не под рукой. Но наконец в трубке раздался запыхавшийся и немного насторожённый голос:
– Да?
– Ксюха! – я с трудом сдерживала радость. – Это я!!
– Линка, ты, что ли? – удивилась она.
– Я! У меня теперь есть телефон, представляешь?! Мама подарила!!
– Здорово!! – тоже обрадовалась она. – Сейчас запишу твой номер! Слушай, – она вдруг понизила голос. – А у вас с Димкой… что-то было?
– А почему ты спрашиваешь?
– Маринка сказала, что вы обнимались под яблоней…
– Ух, эта Марина! – прошипела я. – И вовсе мы не обнимались! Просто держались за руки!
– И всё? – в голосе Ксюши послышалось разочарование.
– И поцеловались! – я едва удержалась, чтобы не завизжать по-поросячьи. – Представляешь?! Мы поцеловались ночью, когда танцевали, а потом в саду!
– Ты рада? – осведомилась она.
– А ты как думаешь?!
– Думаю, ты очень рада и боюсь, что теперь ты ни о чём другом думать не сможешь!
Я вздохнула: Ксюшка как всегда оставалась весьма рациональной особой.
– Если ты об учёбе, то не переживай: учиться я не перестану, я всё помню: мне надо поступать уже через полтора года и тратить всё время на развлечения просто неразумно.
– Именно так! – довольно сказала практичная Ксения.
– Ты-то сама как? – переменила я тему. – Всё нормально?
– Да, – как-то неуверенно ответила она. – Мне кажется, это был просто сон… Я и буду думать об этом, как об обычном кошмаре!
– Постарайся забыть, – посоветовала я. – Митя правильно сказал, что вовсе не все парни – негодяи!
– Ладно, пока! – попрощалась Ксюша.
– Увидимся!
Я откинулась на подушку и счастливо улыбнулась: бедная Ксюшка, ей тоже кажется, что это сон, но какие же разные сны мы с ней видели! Я не могла больше лежать спокойно! Вскочила, села за письменный стол и открыла дневник: «Мой дорогой дневник! – начала я писать. – Как чудесно начался этот год! Просто не могу до конца поверить, что это всё произошло на самом деле! Мы с Митей поцеловались! Он держал меня за руку! Я ему нравлюсь! Говорят, как встретишь Новый год, так его и проведёшь! И, милый дневник, если этот год так прекрасно начался, то что же будет потом?! Я так счастлива! Неужели я буду в этом году ещё счастливее?! Как чудесно жить на свете! Я люблю тебя, дневник!!!»
Я поставила десять восклицательных знаков, чтоб хоть как-то выразить восторг, охвативший меня, и выскочила из своей комнаты. Мне хотелось петь, танцевать, сделать что-то, чтобы осчастливить ещё кого-нибудь! Тут мне подвернулась мама, идущая из кухни с чашкой чая.
– Мамочка! – я налетела на неё и обняла.
– Осторожно, чай разольём! – засмеялась она.
– Давай мне чашку, я сама тебе донесу! – я выхватила чашку, пролила себе на руку горячий чай, взвизгнула, побежала в зал, подождала, пока мама усядется в кресло, подала ей чашку и принялась танцевать вокруг неё.
– Что с тобой такое? – удивилась мама.
– Всё хорошо! Всё просто замечательно!!
– Я рада за тебя, но, пожалуйста, успокойся! Ты сейчас уронишь что-нибудь или ударишься!
В словах мамы было разумное начало, но сесть и успокоиться – это было как раз то, что я не могла сейчас сделать!
– Пойду погуляю! – заявила я.
– Иди, но не очень долго! К ужину возвращайся, – сказала мама. – А я пока телевизор посмотрю.
Я с шумом сбежала по ступенькам и вылетела на улицу. Какая же красота была вокруг! Неторопливый снежок так и продолжал ниспадать прозрачной вуалью, укрывая деревья, лавки, землю – всё, даже редких весёлых прохожих!
– Как в сказке! – прошептала я.
Но сказке не хватало действующих лиц: подруги или, лучше, друга. Я, конечно, знала, где живёт мой сказочный принц, но самой идти к нему в гости было как-то странно: мы только что расстались, да и вообще… Не стоит навязываться первой… Я немного постояла около подъезда, потом попинала сугроб и решила прогуляться по городу, посмотреть на витрины, сходить к центральной ёлке, послушать музыку. Может, кого знакомого встречу…
Если бы я знала, что будет впереди, я бы не медлила ни секунды, не потеряла бы ни мгновения из отпущенного нам времени, сразу же пошла бы к Димке домой и не отпускала бы его от себя ни на миг! Но я не знала, поэтому медленно брела, разглядывая ярко освещённые витрины и думая о всякой всячине. Немного постояла около большой ёлки, посмотрела на детей, с визгом катающихся с горки, на танцующие пары и пошла назад. Моё оживление постепенно сходило на нет, замёрзли ноги, захотелось домой, в тепло.
Я пошевелила озябшими пальцами, пристукнула каблуками и окончательно решила направить свои стопы домой.
– Любишь степ? – прямо над ухом раздался голос.
Я вздрогнула и обернулась:
– Митя!
Он стоял, глубоко засунув руки в карманы, и улыбался.
– Ты что здесь делаешь? – спросила я.
– Да вот… – он повёл глазами в сторону. – Пришёл домой, поздравил маму… Потом хотел пойти к тебе, но подумал, что это неудобно… Решил прогуляться, замёрз… Смотрю – ты стоишь. Как чудное виденье! Чечётку танцуешь!
– Да я тоже… замёрзла, – я смотрела прямо в его глаза и не могла сдержать ликование: это всё-таки судьба!
Я и он в одно и то же время, в одном и том же месте – что, как не судьба, свело нас вместе?!
– Тогда давай выпьем кофе? – предложил Димка. – Погреемся!
– Давай! – сказка наяву продолжалась.
Мы взялись за руки; Дима был без перчаток, его пальцы замёрзли, я же, наоборот, вся пылала от волнения. Ближайшее кафе оказалось совсем близко, и мы провели там несколько совершенно блаженных часов, разговаривая о тысяче важных вещей. Кофе, который мы заказали, оказался с коньяком, пирожные – с кремом, словом, домой мы вернулись поздно, позже, чем обычно, и никак не могли расстаться у подъезда.
– Поля, с ума сошла? – гневно спросила меня мама, не успела я войти в квартиру.
– Мам, мы с Димой гуляли, потом в кафе зашли посидеть… Я не заметила, как время пролетело! Я, правда, не нарочно!
– Я же просила тебя! – вздохнула она.
– Ну, пожалуйста, прости! Я больше не буду!
– Не будешь? – мама со странной улыбкой смотрела на меня. – Ты так думаешь?
– Ну, да!
– Посмотрим! – она повернулась ко мне спиной и ушла на кухню.
Я ещё немного потопталась в прихожей, глядя на себя в зеркало, потом тоже вздохнула и решила принять перед сном душ. Изо всех сил я старалась не намочить лицо, чтобы не смыть Димкины поцелуи: это было нелегко, но я о-очень постаралась!
Потом долго лежала в кровати и размышляла обо всём, что случилось за эти дни. Мысли прыгали, как блохи, не давая сосредоточиться на чём-то одном. Дима, Ксюшка, наша прогулка, поцелуи – всё одинаково занимало меня… Я думала, что от возбуждения долго не смогу заснуть, но этого не случилось: усталость безжалостно навалилась и заставила закрыть глаза.
Мне не снилось ничего. Странно: обычно я всегда видела сны, цветные, широкоформатные, а сегодня спала как бревно… Бывает!
***
Все каникулы прошли как в угаре: мы катались на лыжах по зимнему лесу, заезжали в детский спортивный лагерь и там целовались на заснеженных верандах (однажды нас выследил сторож вместе со сторожихой и как следует отругал); ходили в кино и даже на спектакли – Дима оказался большим поклонником театра; печатали фотографии в затемнённой ванной, причём на один готовый оттиск приходился десяток–другой поцелуев; да чем мы только не занимались в это счастливое и беспечное время!
После каникул пришла пора учёбы, и свободного времени осталось совсем мало, особенно у Мити: ему нужно было сдавать выпускные экзамены и готовиться к вступительным; и вот весной он ошарашил всех заявлением, что вовсе не собирается никуда поступать, а хочет пойти в армию! Невозможно описать, какая поднялась суматоха! Учителя наперебой отговаривали его, прочили блестящее будущее, причём каждый по своему предмету; мама перестала с ним разговаривать и только плакала; а я… я вообще не понимала, как я проживу без него два года!
Но на все уговоры он упрямо отвечал:
– А я родине послужить хочу! Мне хочется!
Мне он сказал:
– Я, Поля, очень любил своего отца и хочу быть похожим на него во всём! Он тоже начал службу в армии, потом поступил в военку и стал офицером. Поля, я тоже буду офицером, как он! Я давно решил! И никто не отговорит меня от этого!
– А как же я? – грустно спросила я.
– Ты? – он улыбнулся и взял мои руки в свои. – Если ты выйдешь за меня замуж, то будешь всегда рядом со мной! Жить в гарнизонах, менять города, воспитывать наших детей… Ты согласна на такую жизнь?
– Я согласна на всё! – воскликнула я. – Главное, чтобы ты был рядом!
– Мы говорим сейчас, как герои Шекспира! – опять улыбнулся Димка. – Но мне это нравится! Честное слово, нравится!
– Надо ещё и поступать так же, как они!
– Это умереть, что ли? – засмеялся он. – Ну, уж нет! Я хочу жить долго и счастливо и чтобы у нас было много красивых ребятишек!
– Значит, ты… делаешь мне… предложение?
– Получается, да. А что, надо как-то по-другому?
– Ну, в кино герой встаёт на одно колено и дарит героине кольцо с брильянтом!
– Так это в иностранных фильмах! – отмахнулся он. – Ну, на колено я, пожалуй, встану…
Димка опустился на одно колено взял меня за руки:
– А вот кольца у меня нет! Поля, – торжественно сказал он. – Выходи за меня замуж! Чесс слово, не пожалеешь!
– Митя! – я расхохоталась.
Какие же мы были счастливые! Разве люди могут быть так счастливы? Сейчас я думаю, что могут. Иногда.
Дима продолжал упрямо стоять на своём, невзирая ни на что. Его мама, похоже, смирилась с этим, наша классная, Галина Владимировна, весьма занудная дама во всех отношениях, махнула на него рукой, остальные учителя тоже отчаялись вернуть Димку на путь истинный. Впрочем, с его точки зрения, истинный путь как раз был тот, который выбрал он, – это служба в армии для начала, а потом дальнейшая военная карьера.
Он был твёрд, как скала, и решительно отметал все доводы. Он даже как-то повзрослел в этой борьбе: подбородок, на котором нежный пушок сменился колючей щетинкой, стал жёстким, линия губ – более чёткой, да и сам Дима выглядел возмужавшим.
Что ж, мне, конечно, было досадно, что придётся расстаться с Митей на целых два года, но я утешала себя тем, что, во-первых, мы будем переписываться (роман в письмах! – с восхищением думала я), во-вторых, если мама отпустит, то я смогу поехать к нему на присягу, а потом и сам Дима будет приезжать в отпуск. Ведь он и там станет отличником, передовиком и всё такое!
Кого мне было жаль, так это его маму. Она и так была худенькая, а тут и вовсе с лица спала, осунулась, глаза стали тревожными и глубокими, как колодцы, но возражать своему любимому единственному сыну она не могла. Она просто молчала и смотрела на него, и во взгляде её читалась такая боль, что мне порой становилось страшно. То ли за неё, то ли за Димку – я не могла разобрать.
