Читать книгу: «Хроники Ламмеры: Летучий Фрегат», страница 3

Глава 5 "Отголосок прошлого: Лист, упавший с плеч императора. Часть 1"

При правлении Гидеона Айтилла три великих клановых дома поддерживали мир между друг другом, но всё-таки даже в таком времени было место распрям и бесчеловечности. Тогда ещё юный Ракеш Али стал первым султаном-мужчиной в Лакшата и быстро убрал со счетов Малику – истинную наследницу трона, наводя в столице свои порядки и выбивая землю под ногами тех, кто поддерживал традиции и старался всячески избавиться от выскочки, что по-своему правил людьми. Сам народ не особо заботил Ракеша – его куда больше интересовали развлечения и деньги, которые тот решил получить силой. В это время Виллион вовсю держал в оккупации западную часть Фаросы, чтобы было легче контролировать водные пути у проливов. Тогда власти этой молодой республики оборонялись от виллионцев, отправляя воинов на границу своих территорий, где Ракеш и решил вмешаться.

 В Фаросе стали призывать на оборону западных границ всех взрослых мужчин, одним из которых был кот-зверолюд Пэйт Кно. Этот фаросец 2 кольца сражался против Виллионцев с честью рыцаря и отвагой яростного сердца, однако в последнем письме, которое прочёл сын, не было ни единого задорного словечка или подбадривающей фразочки, а только одно горькое предложение: "Мы так долго держали виллионцев за стеной, но всё кончилось, когда вмешались шандийцы из Лакшата, а я больше тебя не увижу: меня скоро затолкают в повозку с рабами и увезут в Ламмеру, далеко от дома и в неволе."

Акт 2 "Тайфун из нижнего мира"

Глава 6 "Такие жестокие люди"

Дзин Пан и Мариам Лакшата уже были в пути к деревушке на юге Ламмеры, но во время возведения ночлега, когда юный тёуган устал, между ними пробежал один кроткий диалог:

– Спасибо, Дзин. Ты хорошо держишься для человека твоего возраста, можешь отдохнуть, а я тут пока закончу всё. – говорила Мариам, затягивая веревкой палатку-кокон на дерево.

– Какого такого возраста? – положил на пол вещи, которые тащил для палатки, чтобы важно возразить в закрытой позе. – Я уже давно большой и сильный!

– Правда? – пыхтя выдавила Мариам, почти затянув на нужную высоту кокон. – Ну подожди… – ей в голову пришла отличная идея, как сыграть на самоуверенности Дзина, но палатка сама себя не зафиксирует. – Раз, два… – и готово! Теперь Мариам во всеоружии. – Какой ты у нас взрослый, Пандочка Дзин, а щёки надул как ребенок!

– Неправда! – подбоченился и покраснел от такого возмутительного удара.

– А конфету хочешь? – ехидно улыбнулась Мариам.

– Да! Ты брала конфеты в поход? Как здорово! – гнев сменил Дзин на милость.

– Ну точно ребенок. Не брала я конфет. – засмеялась Мариам, разбив радость мальчика, что уже давно не вкушал ничего сладкого, но тот старался показать непреклонность.

– Жаль, я то уже хотел их продать и купить чего полезнее. – нахмурил брови и закрыл глаза, сделав очень, ну очень серьёзное лицо.

– Ах ты! – только ещё больше порадовалась Мариам от защиты, что должна была разбить её представление о "мальчике". – Какой проказник! – Мариам, неожиданно для Дзина, в этот же момент легонько стукнула его по блестяще лысой голове.

– Хорошо, я понял! – сдался Дзин, закрыв макушку ладонью. – Может, я ещё молод, но силы ого-го! Без меня тебе не построить палатки!

– Ох, твоя правда, Пандочка, что же я без тебя буду делать. Давай, силач, за дело!

После этого лёгкого и веселого разговора Дзин и Мариам закончили приготовления и на закате легли спать, чтобы проснуться на рассвете и продолжить путь, но в тёмной ночи тёугану не слишком спалось, ибо тот постоянно ощущал на себе чей-то взгляд – и неспроста. Это Дзин понял, когда решил убедиться в своём предчувствии, и выйдя из палатки, тот увидел на толстой ветке дерева худощавого престарелого мужчину, что застыл в страхе и неуверенности и чуть ли не плакал от своей беспомощности, представ перед своей жертвой тревожным и уязвимым. Дзин не испугался этого вида и даже не подозревал, что этот человек способен нанести вред. Но когда мужчина заметил Дзина, тот уронил в болото свою дубинку и схватился за голову, приговаривая: "Как я могу ударить ребенка?" Только тогда наш юный тёуган понял, что с человеком что-то не так, и спросил об этом напрямую. После чего мужчина, вытирая слёзы, назвался Дуроном и ответил, что его семье угрожает опасность, и тот хотел похитить парня, чтобы откупиться от солдат, которые грозятся уничтожить родную деревню. Его одолевал тяжелый выбор: кого подставить под удар? Невинного ребенка или свою родину? Дзин понял это и решил взвалить на свои плечи бремя этого старикана, согласившись пойти за ним к солдатам.

 Тогда мужчина повёл Дзина сквозь почти беспросветную тьму проросших джунглей, но безопасной тропой до деревни, где солдаты Лакшата уже держали в заложниках всех жителей. Дзин был настороже, но полностью уверен в том, что всё это закончится быстро, и Дурон со своей семьёй будет в безопасности. Тогда к нему подошёл один из солдат и задал вопрос: "Тёуганишка, скажи-ка нам, где сейчас Тянь Шан? Ты же всё равно там больше не живёшь, угадал? Так говори, где пролетает сейчас главный остров?" Тогда Дзин понял всю опасность ситуации, ибо ещё будучи совсем ребенком он запомнил слова монахов о том, как важно сохранять от чужаков местоположение Тяньшан в строгой секретности, ибо это может уничтожить всё, что предки строили для войдеров ветра. Тогда Дзин решил соврать, сказав, что давно не был там и не знает, куда уже полетел остров, но даже если бы это было правдой, солдаты не собирались с ней мириться: "С самой высокой точки Ламмеры тебе вспомнятся родные виды, узкоглазый." И не успел Дзин отреагировать, как эти слова стали последним звуком перед тем, как другой солдат отключил мальчика сильным ударом по голове.

Расплывчато, с искривлённым звуком и мыслями что-то проявлялось в видениях, смешанных в воспоминаниях, пахнущих жжёной сухой травой. Дзин сидел перед монахом со всеми остальными молодыми тёуганами, что были с головы до пят покрыты чёрной смолой. Часы тикали, а капли вязкой тёмной жидкости двигались к макушке, пока Дзин ощущал на своём языке вкус Горечи – божества, что повелевает страданиями безвольных. Движения были настолько же невозможны, насколько и утомительны, тщетны, ибо сидели все и внимали словам монаха с пузырящимися ушами: "Наше государство – колыбель среди жестокого мира. Только здесь люди и зверолюди могут спокойно сосуществовать, не думая о деньгах и какой-либо вражде. Они отрезаны от остального мира, здесь безопасно…" После этих слов Тяньшан стал падать в самые холодные глубины мира, и пока все остальные тёуганы молча слушали шумы, тело Дзина замерзало и раскалывалось во льдах. Только тогда Дзин сумел пошевелить губами и избавиться от вкуса Горечи, крикнув что есть силы монаху: "Оставаясь здесь, ничего не изменится ни в одну сторону!" После чего абсолютно весь мир потерял голос, но высший монах сумел обрести часть силы Горечи и ответить наглому юнцу, чьё тело вот-вот распадётся на осколки.

 Рот монаха раскрылся, внутри которого появился водоворот тёмной крови, и из центра этого мрака кинжалом вылетела смертельная речь, вырывавшаяся звуком треска льда и чавканья плоти. Эти звуки едва ли не до смерти напугали Дзина, но тот сумел через трещину мироздания сказать живые слова: "Слишком холодно, где мне согреться?"

Глава 7 "Спасение и смерть"

После жуткого сна Дзин раскрыл веки и осматривался вокруг: стены из целостной древесины – помещение буквально в дереве, а кто-то темнокожий ходит по дому и занимается бытовыми делами. Дзин радостно окликнул его, когда в голову пришла мысль, что этим человеком, скорее всего, является житель деревни, которую тот спас от солдат Лакшата, но внезапно немой ответ на лице гуатти не был не то что благодарным – он не был приветливым, однако кроме этого ничего и не произошло дальше.

 Дзин занервничал и упорно пытался добиться ответов, но все попытки были тщетны. Тогда он совсем напрягся, а мысль, что что-то в деревне не так, не давала никак покоя, после чего заставила искать ответы у других жителей.

 Парень выскочил из кровати и направился к выходу из дома, чтобы расспросить остальных, но никто не был щедрым на хоть какие-либо внятные слова о произошедшем, и только одна старуха поведала Дзину о том, что Дурон отправился с Мариам за тёуганом, но не вернулся.

– Так вы думаете, что Мари убила Дурона? – разозлился Дзин, поняв, что именно жители старались умолчать от ребенка.

– Но кто, если не она?..

– Она не такая! – резко перебил Дзин. – Она точно хотела спасти всех вас, но получилось только меня. Она не виновата в этом!

– Тогда скажи, мальчик, что случилось с Дуроном? – эти слова были для Дзина пустым звуком, который желал только опорочить его друга, посему тёуган только ещё больше разозлился.

– Где Мари? Она жива, так? Где она?! – вспылил Дзин, ощущая, как энергия войдерума быстро покидает его.

Старухе не осталось ничего, кроме как выполнить просьбу человека, что полностью не верил в невиновность друга. И чтобы ситуация быстро устаканилась, та отвела парня к шандийке, но когда Дзин увидел её, лежащую без сознания в кровати, вспомнил своё видение, где ощущал ужасный холод, но Мари борется с этим морозом прямо сейчас, в реальности. Ухаживающий за ней лекарь сказал пареньку, что когда она пришла, кожа во многих местах была чуть ли не синяя, а в бедре была пуля, благо, Мариам не решила вынимать её самостоятельно.

 После того как Дзин узнал о её состоянии, парня стало одолевать сильное волнение и физическая слабость. "Она снова спасла меня, рискуя потерять время и провалить задание Летучего Фрегата. Как я могу идти дальше один после этого?" – С этими мыслями Дзин решил остаться с Мариам и приглядывать за ней. Несколько дней он спал на полу, рядом с её кроватью, помогал лекарю обрабатывать обморожение и каждую минуту думал о том, что вот-вот она откроет глаза и встанет, но этого не происходило. Страх его окутывал, но мысли о том, что Мари сильная и не даст какому-то холоду победить, не покидали, пока в один момент он не услышал, как тихо Мариам произнесла ночью: "Дзин". Парень несказанно обрадовался и про себя подумал: "Скоро мы ещё поговорим. Обязательно!" – И не прогадал, ибо на следующее утро она очнулась, и наши агенты тепло воссоединились, однако одно дело не давало покоя Мариам – она хотела поговорить с женой Дурона и рассказать всё то, что знает сама. Дзин, несмотря на её уговоры, отправился с ней, но итог этой встречи парень на протяжении всего приключения желал забыть; однако в памяти навсегда останется та трагедия, которую они принесли в деревню, обрекая её жителей на верную смерть от рук солдат Лакшата. Тогда Дзин понял, что даже самые чистые намерения не смогут смыть кровь с рук, и последовал примеру Мариам, что смирилась со своей ошибкой и продолжила путь.

Глава 8 "Отголосок прошлого: Лист, упавший с плеч Императора. Часть 2"

Кот-зверолюд Пэйт Кно после того, как попал в плен Лакшата, сумел пережить многокольцевую трагедию человека как индивида, став одним только инструментом – бесплатной рабочей силой в руках высокопоставленных рабовладельцев. В Фаросе он жил народным героем, отцом, женатым мужчиной, но в Лакшата стал выживать рабом, терпящим порки, голод, жажду и смерти тех, кто не смог через это пройти и не сумевших выйти за пределы этого жестокого места. Так Пэйт Кно сумел своей нескончаемой силой воли и желанием однажды вернуться домой пережить правление Ракеша Али, что в один момент внезапно исчез во время войны с Королевством Айтилла под правлением Эксодия, после чего трон перешел законной наследнице, Малике Лакшата, и при ней политика к рабскому труду стала строже и куда более проработанной: исходом таких изменений стало то, что в зависимости от места рабовладельца в иерархии государства зависело максимальное количество допустимых рабов. С тех пор визири⁶ стали отбирать человеческий ресурс куда более тщательно, отчего слабых стали реже брать в плен, а сильные встали в ряд особо ценных товаров. Такой ситуацией стали активно пользоваться посредники, почувствовавшее наживу: они предлагали услуги капитанам и военачальникам, что после компаний привозили в страну пленников на оценку и продажу пашам⁷, что в свою очередь распределяли этот ресурс по владельцам различных предприятий, плантаций или вовсе высокопоставленным гражданам, что способны спонсировать войну. Пэйту к такому человеку и посчастливилось попасть после того, как бывшему рабовладельцу пришлось сильно сократить штат рабочих и переписывать документы после реформ Малики.

 Конвоем Пэйта доставили к новой рабовладелице Сабаа абен-ам⁸ Латифа, что являлась зажиточным гражданином и видным судьёй в столице. По прибытию конвоя эта шандийка решила купить для себя прислугу, и её выбор пал на Пэйта, которому повезло избежать тяжелых работ и в лучшем случае продажи другому рабовладельцу куда-нибудь в шахты, а в худшем – уничтожения плохого товара.

 Проработав на Сабаа несколько месяцев, Пэйту повезло встретить сослуживца кроля-зверолюда по имени Роберто, который принял с распростёртыми объятиями единственное знакомое лицо с родины, маленькой независимой республики Фаросы. И хоть рабам не полагалось часто общаться между собой, эти двое выжимали свободные часы как могли, только бы не потерять себя как граждан Фаросы и сохранить жажду свободы. И именно от Роберто Пэйт услышал слова, которые заставили пламя жизни в его глазах загореться с новой силой: "Сабаа слишком мягкая для рабовладельца. Кажется мне, неспроста она такая." – Пэйт понял, насколько Роберто близок к истине, когда задумался о том, как же мало жестокости Сабаа проявляет к своим рабам в сравнении с остальными рабовладельцами. И пока Сабаа абен-ам Латифа готовила свои странные дела, мелодия этой страны неумолимо гремела по всей Ламмере.

Глава 9 "Речи на языке насилия"

Дзин Пан и Мариам Лакшата за время своего путешествия сумели спасти клан Сура от нападения шандийских войск, но после такого хорошего исхода выяснилось, что следующая волна врагов скоро прибудет и сметет ослабленных вашаков. Это привело к тому, что наши герои решили разделиться: Мариам отправилась дальше, к столице Айтилла, а Дзин добирается до Турнадау, чтобы доложить о ситуации и получить поддержку от пиратов для защиты вашаков.

 Так, проходя теми же тропами, Дзин решил на одну ночь от неё свернуть, дабы отдохнуть в таверне одной из ближайших деревень. Сэн уже садился, а свет в окнах редких домов проникал на улицу, куда никто особо не хотел выходить. Люди, жившие здесь, были разных рас и желали просто спокойной жизни, но таверна у дороги не разделяла тишины остальных зданий. И хоть Дзину нужно было именно туда, чтобы безопасно переночевать, как только он подошёл к двери, тот услышал, как за ней назревает какая-то ссора, и тихонько вошёл внутрь, не желая привлечь лишнего внимания.

 Дзин подошёл к стойке, у которой стоял потеющий от волнения хозяин заведения, протирая до дыр кристально-чистый стакан, и мальчик уже было собирался спросить о ночлеге, но его внимание привлек женский визг, который был вызван ударом о стол и пьяным выкриком мужчины: "Как ты смеешь мне отказывать, шлюха?!" Тёуган быстро обернулся и напрягся, увидев, как все остальные гости в страхе наблюдали за происходящим: аскариец в пиратской бандане схватил за руку женщину, что работала здесь, и, другой рукой держа бутылку с пойлом, сказал: "Да ты хоть знаешь, кто я?! Я главный канонир на корабле Джека Рекхема, тупая ты шлюха!" Никто не решался сказать хоть слова против, ибо Джек Рекхем является одним из сильнейших пиратов, которые служат в главной эскадре Генри Эвери. Но тёугану это имя не было знакомо, а бездействие окружающих только бесило, после чего Дзин, в чьих глазах отражался страх девушки, собрался спасти её, но в этот же момент с другого стола выскочил шандиец и алыми глазами всматривался в мушку пистолета, нацеленного на аскарийца.

– Тебе чё, тут больше всех надо? Я бы вас, шандийцев, всех перестрелял, но сегодня у меня настроение хорошее, так что вали, уёбище. – отпустил руку женщины пират, после чего выдал эти слова в лицо шандийцу, однако тот не был слаб на оскорбления.

– Моя любимая таверна не терпит насилия, а уж тем более её работники. Либо ты сидишь тихо, либо я заставлю тебя не шуметь. – даже не моргнув, пригрозил шандиец.

Аскариец замолчал и вглядывался в шандийца, а тот, в свою очередь, не отводил алых глаз с мушки, крепко держа пистолет, готовый в любой момент продырявить черепушку нахала. Тишина нависла во всём заведении, и хоть она длилась от силы полминуты, всем казалось, что проходит целая вечность, а Дзин почувствовал какое-то странное течение воды, будто целое море пытается найти место в лесу, стараясь не задеть деревья и камни, но эта осторожность потока ощущалась слишком обманчивой – инстинкты тёугана подсказывали, что вот-вот проявится настоящая опасность. И в миг, когда Дзин почувствовал затишье странной волны, аскариец подвигал рукой с бутылкой и выдохнул: "Ладно-ладно. Извини, перепил наверное." – Вместе с ним выдохнули все присутствующие, а шандиец убрал в кобуру пистолет, сказав: "Отлично, считай извинения приняты."

 Ситуация наконец наладилась, а все вокруг успокоились, но только не Дзин. Он чувствовал на уровне инстинктов, что опасность никуда не пропала, будто подземные потоки воды вот-вот вырвутся и уничтожат всё на своём пути. И когда шандиец отвернулся, Дзин заметил, как в открытой бутылке аскарийца жидкость закружилась в вихре.

 Биение. Будто в сердце Дзина проник тайфун и разрезал собой всё – это странное чувство. Опасность… Опасность… Кричи!

 "Берегись!" – со всей силы выкрикнул Дзин шандийцу, даже не понимая до конца, для чего он это делает. В этот момент красноглазый человек обернулся, но успел среагировать, чтобы избежать удара – прямо из бутылки аскарийца жидкость выстрелила мощным потоком и оставила шандийцу между глаз дыру, из которой медленно стекала кровь. Жертва падала замертво, и когда ударилась спиной о дощатый пол, аскариец подходил к трупу ближе, а люди в панике и визгах разбегались, только бы уйти подальше от этой опасности, но Дзин сумел преодолеть ужас и крепко стоял, выжидая хорошего момента для атаки.

 Когда убийца, стоя над трупом, крикнул ему: "А выпить роба⁹ не хочешь, сукин ты сын?!" Дзин, окруженный аурой ветра, молниеносно ринулся к врагу за спину и готовился оттолкнуть его мощным потоком с ладони, но в один момент аскариец повернулся и уронил свой хищный взгляд на мальчика: "Я чувствовал, что в этом зале не один я войдер!" – Выкрикнул пират, и тотчас под ногами Дзина забурлили капли алкоголя, после чего тёуган отскочил назад, а жидкость выстрелила в потолок.

 Дзин ощущал на себе давление войдерума аскарийца, желающего потопить мальчонку. В его голове всплыли образы того, как тот захлёбывается в воде, но вольное сердце не собиралось этому верить и мчалось в атаку: "Этот человек сковывает меня и жителей своими цепями, нельзя дать слабину!" – Инстинкты Дзина жаждали свободного боя потоков, и когда бутылки на столах начали лопаться под влиянием войдерума воды аскарийца, тёуган немедля выпрыгнул в окно и почувствовал, как свежий воздух наполняет его лёгкие, а пространство перестало ограничивать.

 "Тебе не сбежать!" – Выкрикнул пират, после чего из-за стены стали словно пули вылетать капли алкоголя, проходя насквозь деревянную конструкцию в попытке ранить врага. Вокруг Дзина стали летать ошмётки дерева и стекла, а водяные пули задевали одежду и изредка кожу, выбивая мальчика из концентрации болью от ранений. И хоть для Дзина эти раны были очень болезненны, адреналин уже бил по венам, раскаляя сердце в бою войдеров. Парень почти не замечал боли и решил скопировать технику аскарийца, вспомнив пушки из нижнего мира: Дзин сделал глубокий вдох и расслабился, выставил пальцы пистолетом в сторону врага и выдохнул. Оглушительный свист – мощный поток ветра пробил стену и влетел прямо в аскарийца, хоть и не прошёл насквозь, но ранил его!

 Аскариец потерял силу войдерума и больше не мог сражаться; придерживая рану на боку, тот дополз до стены и прижался к ней спиной, пока Дзин подходил к нему, чтобы объявить о своей победе.

– Сдавайся, разбойник, обещай, что больше никогда не будешь доставлять проблем людям! – улыбаясь, указал пальцем на аскарийца Дзин, ожидая, что тот после поражения исправится, но ожидания те разрушились.

– Че ты мелишь, сосунок? Говоришь, что я не прав – убей. Таковы законы Турнадау. Или ты боишься? – после этих полностью уверенных слов Дзин был не просто шокирован, но и напуган. Неужели в нижнем мире всё действительно решает убийство, как это было с командиром отряда Лакшата в Суре – даже думать о таком Дзину было жутко. – Ах… Да у тебя кишка тонка, пацан. Я же вижу на твоём поясе нож, ты им масло режешь, а? – Дзин отвлёкся на этот нож, подаренный Вирмой, и даже думать не хотел о том, чтобы кого-то им убивать. – Урод! – выкрикнул аскариец и прыгнул на Дзина с лезвием.

Алая тёплая жидкость стекала по холодному, ледяному оружию, но принадлежало оно не аскарийцу, а Дзину – в последний момент инстинкты сумели заставить его достать нож и защититься. Подарок Вирмы из небесной стали по самую рукоять был вонзён в сердце пирата, чья рука разжалась и выронила кинжал, а голубые глаза больше не блестели.

 Мысли в голове Дзина задавались вопросом, на который никогда не найти истину: "Я убил его намеренно?" Парень старался оправдать себя, в панике выкрикивая, что он сам попал под нож. "Но кто же его достал из пояса?" – Эта мысль делала из разума Дзина вязкое болото, где любое слово только глубже затягивало здравый рассудок на дно, однако в этот момент к испугавшемуся мальчику подошёл хозяин заведения и, хлопнув по плечу, сказал: "Спасибо, этот человек больше нас не потревожит благодаря тебе. Можешь выпить за счёт заведения." Дзин пришёл в себя и перестал смотреть на труп, и, обратив свой взгляд на добродушного мужчину, попросил: "Я хочу поспать." После чего ему сказали номер двери, и пока Дзин шёл к ней, разок обернулся и увидел, как мужчина уносит бездыханное тело из таверны: этот человек больше никогда не сделает шаг, не скажет ни единого слова, не увидит свет – теперь это не более, чем гниющая туша.

Во сне Дзина больше не охватывало холодом, но вокруг царила гробовая тишина, а сам юнец сидел за столом, где напротив него стоял пустующий стул, изредка мигающий каким-то бледно-желтым цветом. И стоило Дзину сделать вдох, как на этом стуле оказался гниющий труп аскарийца, чьи бесцветные, мёртвые глаза смотрели парню прямо в душу и трепетали, пока нижняя челюсть трескалась и распадалась, но жаждала раскрыться, чтобы сказать самые важные ему слова. Дзин хотел всеми силами проснуться и избежать этого разговора, что, ещё даже не начавшись, от страха дробил парню зубы и заставлял чуять смрадный запах гнилой плоти и вкус трупного яда на кончике языка. Дзин бился в агонии, но не мог встать со стула, ибо тот был привязан к нему разбухшими венами, по которым прерывисто двигалась кровь, что постоянно протекала и затапливала помещение. И когда Дзин был готов исчезнуть с лица земли, только бы никогда больше не переживать это омерзительное и гнетущее душу чувство, серые, словно камень, и грубые губы гниющего трупа аскарийца задвигались и стали произносить речи на языке насилия – тонкий, ноющий звук разрезания плоти и останавливающегося сердца.

 Дзин резко выскочил с кровати и закричал, после чего полностью закрылся одеялом и заплакал в гробовой тишине под покровом ночи, что не сумела одарить страдающего мальчонку нежным сном.