Цитаты из книги «Пляска смерти», страница 4

Все это – отличительные черты фильмов ужасов с технологическим подтекстом <...>. Во всех этих фильмах вина возлагается на человечество и человеческую технологию; “Вы сами навлекли на себя это зло”, – как бы говорят такие фильмы; подходящая эпитафия для братской могилы человечества...

...искусство есть любая творческая работа, от которой аудитория получает больше, чем в ней заложено...

Когда мы беремся за страшную книгу или смотрим фильм ужасов, мы снимаем привычную шляпу под названием “хеппи-энд”. И ждем, когда нам скажут то, о чем мы и сами подозреваем: что все кончается плохо.

Я считаю, что в конечном счете мы одиноки и любой контакт между людьми, каким бы длительным и глубоким он ни был, всего лишь иллюзия, но по крайней мере чувства, которые мы называем “позитивными” и “конструктивными”, есть попытка поиска, попытка вступить в контакт, установить какое-то взаимопонимание. Любовь и доброта, способность понимать и сочувствовать – это то, что мы знаем о светлом. Это усилие связать и объединить; это чувства, которые сближают нас, хотя, возможно, и они тоже не более чем иллюзия, помогающая нам легче переносить бремя смертного человека.

Когда мне задают вопрос «Почему вы об этом пишете?» - меня на самом деле приглашают лечь на кушетку и рассказать, как в детстве меня на три недели заперли в погребе, или как я учился пользоваться туалетом, или о том, что не ладил со сверстниками.<…> Спрашивающие неизбежно превращаются в подобие забавного психиатра Виктора Де Грота, героя комиксов, и при этом упускается из виду, что вообще создавать произведения ради денег – а именно этим и занимаются писатели – довольно странный способ зарабатывать на жизнь.

Ужас, страх, паника – эти эмоции вбивают клинья между людьми, отрывают нас от толпы и делают одинокими. Поразительно, что именно эти чувства обычно ассоциируются с «инстинктом толпы». На это нам отвечают, что толпа – это самое одинокое место, сообщество людей, лишённых любви. Мелодия ужаса проста и повторяется часто, это мелодия разъединения и распада…

В обществе, где такое большое значение придается хрупким преимуществам молодости, здоровья и красоты (и последнее, как мне кажется, обычно определяется терминами первых двух), смерть и разложение неизбежно воспринимаются с ужасом и со временем превращаются в табу. Если вы не согласны, спросите себя, почему школьников не водят на экскурсию в местный морг, как водят в полицейское отделение, пожарную команду и в ближайший «Макдоналдс», — можно себе представить — я делаю это в самые мрачные моменты, — как морг и «Макдоналдс» совмещаются; главным моментом экскурсии будет, конечно, разглядывание Мактрупа.

"...Является ли ужас искусством? На этом втором уровне его проявление ничем

иным быть просто не может; он становится искусством уже потому, что ищет

нечто, лежащее за пределами искусства, нечто, предшествующее искусству; ищет

то, что я бы назвал критической точкой фобии. Хорошая страшная история ведет

вас в танце к самым основам вашего существования и находит тайную дверь,

которая, как вам кажется, никому не известна, но вы-то о ней знаете…

Жанр, о котором мы говорим, воплощается ли он в книгах, фильмах или

телепрограммах, в сущности, представляет собой одно: вымышленные страхи. И

один из самых частых вопросов, который задают люди, уловившие сей парадокс

(хотя, может быть, и не вполне его осознавшие), звучит так: зачем вы

сочиняете ужасы, когда в мире и так хватает ужасов настоящих?

Ответ, вероятно, будет таков: мы описываем выдуманные ужасы, чтобы

помочь людям справиться с реальными. С бесконечной человеческой

изобретательностью мы берем разделяющие и разрушающие элементы и пытаемся

превратить в орудия, способные их уничтожить. Термин "катарсис" ровесник

греческой драмы, и хотя кое-кто из пишущих в моем жанре с излишней бойкостью

оправдывал им свои деяния, какая-то правда в этом есть. Кошмарный сон сам по

себе способен принести разрядку.., и, возможно, неплохо, что некоторые

кошмары массмедиа иногда становятся психоаналитической кушеткой в размере

страны…"

Ужас притягивает нас, потому что позволяет символически выразить то, что мы боимся сказать прямо; он дает нам возможность проявить эмоции, которые в обществе принято сдерживать. Фильм ужасов – это приглашение порадовать себя нестандартным, антиобщественным поведением – беспричинным насилием, осуществлением тайных мечтаний о власти – и получить возможность выразить свои самые глубинные страхи. Кроме того – и это, возможно, важнее всего остального, – роман или фильм ужасов позволяет человеку слиться с толпой, стать полностью общественным существом, уничтожить чужака

...если окажется, что привести читателя в ужас не удается, я попытаюсь его напугать; а если пойму, что и это не получается, могу и сделать ему неприятно. Я человек не гордый.