Читать книгу: «Ничего святого», страница 22

Глава 4. Рагнарёк

Мне так и не удалось узнать число полосок на Настином тесте, – этому помешал кусок штукатурки, беспардонно проломивший ей голову. Она так торопилась узнать, действительно ли беременна, что на обратном пути из аптеки срезала путь, пройдя под той частью нашего дома, где шла реставрация фасада, и обвалившийся кусок штукатурки надменно нарушил наши планы на жизнь. В Настином случае – абсолютно. Ведь говорят же: поспешишь – людей насмешишь.

Как рассказывал наш дворник, умерла она сразу: когда он подбежал к ней, багряная кровь стремительно расползалась вокруг её огненных волос.

Настя умерла.

Она умерла, но Вселенная продолжала существовать. Как же так? – ведь Она и была вся Вселенная, всё её наполнение и главная движущая сила. Как может быть, чтобы она умерла? Случившееся было фактом, спорить с ним было бессмысленно, и всё-таки я поспорил.

Я знал, что на самом деле Настя продолжает жить: я чувствовал это. Всякий раз, когда Настя была рядом, меня словно обдавало волной света, исходящего из неё. Резонируя в каждой клетке моего тела, он менял структуру и состав атомов, заряжая энергией каждую частицу, каждый отдалённый закоулок моей личности. Я чувствовал присутствие Насти, как чувствуется приход весны, – оно было неуловимо, и вместе с тем просверк его был ярче солнца.

И вот Она умерла, но я продолжал чувствовать Её, продолжал дышать Её воздухом, я смотрел на мир так, как если бы смотрела Она. Её больше не было рядом, но Она направляла меня, и я чувствовал Её присутствие в каждом ударе своего сердца.

Я познал всю полноту чувства к Ней, – оно было намного сильнее самых бескомпромиссных вещей: сильнее Времени, сильнее Пространства и даже сильнее Смерти. Оно, неизъяснимое и великое, было Вечность, Бесконечность и Жизнь, сплетённые воедино. Этого чувства было так много, что оно струилось через меня, переполняло меня, я хотел дарить его каждому встречному, потому что каждый был достоин его.

Настя умерла, но не исчезла из моей жизни. Теперь я сам нёс Её свет в себе, – я словно бы сам стал Ей.

Именно в тот самый момент – в час скорби, когда людям приличествует рыдать от утраты, я ощутил собственную мощь, ощутил безграничную силу в собственном сердце, способную строить и разрушать города. Я осознал, что вся эта мощь находится внутри меня самого, и из своего сердца я могу бесконечно черпать собственное могущество – могущество человека, управляющего собственной судьбой.

Людей всегда восхищают такие герои, как Уильям Уоллес, Жанна д’Арк или Иисус Христос. Каждый из них до последнего отстаивал свои убеждения и принял смерть, чтобы не отказаться от них. Так что же восхищает людей? Сами идеи? Едва ли всякий, кому импонирует Уильям Уоллес, найдёт идею независимости Шотландии достойной причиной собственной смерти.

Дело не в самих убеждениях, а в силе этих убеждений в душе человека, в его готовности во что бы то ни стало следовать им.

Убеждения формируют его личность, а личность есть пропозиция души. Поступки человека, противоречащие его убеждениям, в конечном счёте разрушают его, лишают крыльев и прижимают к земле.

Дух этого человека не вызывает у людей восхищения, равно как и его поступки. Люди воспитаны подсознательно восхищаться истинным величием и могуществом, – восхищаться теми, кто остаётся верен своим принципам и убеждениям. Таким образом, подлинное величие человеческого духа заключено в его цельности, твёрдости и неизменности под давлением обстоятельств.

Одним из таких людей был Илюха.

После нашей последней встречи он никуда не поехал.

Он подождал, пока мы уйдём, затем сделал бутерброд с колбасой, выпил водки и написал мне письмо. Это письмо, адресованное мне, он отнёс на почту и отправил на адрес Насти. Но, поскольку мы редко смотрели почту, письмо я так и не получил.

После Настиной смерти я вынужден был переехать: несколько месяцев жил у дяди, потом нашёл дешёвую комнату в старой хрущёвке, спустя полгода мой сосед съехал, мне предложили снять квартиру целиком, – пришлось снова искать жильё. За несколько лет я переехал раз шесть и лишь недавно снял квартиру на улице Свободы.

И по чудесному стечению обстоятельств, которое невозможно ни в какой книге и бывает только в реальной жизни, квартиру мне сдавал человек, который тогда, в 2008 году, поселился на улице Косыгина и нашёл письмо, адресованное мне. Конверт был не распечатан. Я несколько дней откладывал прочтение письма: за прошедшие годы я не раз наводил справки о месте отбывания наказания Илюхи, но мне так и не удалось что-то узнать.

Но вчера я наконец вскрыл конверт, и вот, что там было написано:

«Василий, дружище,

знаю, мы уже вышли из времени, когда боярам престало отсылать друг другу письма, но позволим себе этот маленький архаизм ради шутки и добрых воспоминаний.

Не буду ходить вокруг да около: сегодня на исходе дня я умру. Решение моё окончательно в совершенной форме этого слова, как если бы оно было глаголом.

И всё, что мне нужно для шага в Вечность, – это несколько слов и место для шага вперёд.

Человек рождается в состоянии абсолютной свободы. Мы вольны делать всё, что душе угодно, со своей жизнью, но смерть у нас всё равно её забирает. Я не хочу, чтобы это произошло против моей воли.

Сегодня я познал свободу – пьянящее чувство, выходящее из берегов осторожности и благоразумия. Я чувствую небывалую мощь, которую боюсь потерять. Я знаю, что сегодня достиг вершины своего развития и дальнейший мой путь станет движением вниз. Я отказываюсь и ухожу на вершине морального и нравственного блаженства. Не ищи меня по тюрьмам, меня там не будет.

Я свободен.

Твой друг,

Илья

P. S. Мы встретимся снова, мы скажем: привет!»

Москва,

2 февраля 2013 года – 18 февраля 2018 года