Читать книгу: «Поэфизика души. Эмоциональная проза. Китайский штрих-пунктир», страница 2
Мам. Сегодня у меня – день рождения: я старше тебя, той – ушедшей от нас, в полтора раза. Тебе в тот наш с тобою самый ужасный день было 50, а мне – 26. Но я рад. Всё-таки так хорошо, что тебя уже нет в этом псевдо-времени, в этом псевдо-будущем. Да и многим живущим сейчас – оно тоже тошнит. Но делать нечего – жизнь есть жизнь. И сжевать её, корчась и сплёвывая, нужно до конца, до последней минуты.
Ненастность
Ну вот – наконец-то ты здесь. Дождался. Встреча. Сотни часов томительного ожидания – позади. Как будто бы – все хорошо. Но где ты, где же – моя ты? Твой холод пронизывает до самой глубины. Ты – рядом, но только физически, а я чувствую, что опять – игра в кто-кого. Зачем? Что тебе это даст? Самоутверждение? Превосходство? Или установление внутривласти твоей во мне? Зря ты так. Ты же уверена: выигрыш – твой. Без борьбы.
Ты мечешься. Ты не знаешь, что делать. И я тоже. Мы ведь ищем друг друга. А не друг против друга. Очнись. Очнись от этой надоевшей своей привычностью и повторяемостью гонки! Стань собою. Искренне. На минуту. Это хоть и самое трудное, но – это же единственный путь к настоящему, а не к взаимосмерти, задолго раньше физической.
Ночь. А я думаю о тебе. Да, я думаю о тебе. И не страшусь – как этого, так и сказать об этом. Ведь – все так. Время без тебя – не время. Для этой величины нужно придумать новую единицу измерения – псевдосекунда. Не хочу свое живое время измерять в псевдосекундах, псевдочасах, псевдосутках, псевдогодах. Не хочу псевдопрожить псевдожизнь – без тебя.
И ты не можешь – без меня, без нас, без наших отношений, без нашего настоящего, искромсанного эмоциями разного цвета вплоть до червленого. Тот, кто вкусил настоящего, на фальшь не пойдет. По своему желанию. Жажда настоящего неизлечима пресностью событий внешних.
Я чувствую, что тоже стал для тебя человеком номер один. А ведь назад дороги нет. И это ужасно. Мы оба это знаем. Да, ты можешь забыть мое лицо. Но изображение тебе вовсе не нужно. Мегапиксели – тщетны. Нас могут разделить координатами в пространстве, положением, взаимозабвением, обстоятельствами. Ну и что? В тебе всегда будет изливаться душа моя, звучать мой голос, мои-твои стихи, мои-твои песни, мое чувство – к тебе и чувство тебя – во мне. И все это – неотвратимо, повещено и навсегда.
Я пойму тебя, пойму – только не бойся этого. Ведь я всегда – вместе с тобою, а не против тебя. Я постигну тебя – именно так, как хочешь ты. И ложь твою, и игру – даже нечестную, и стремления – даже низкие, и намерения – даже корыстные. Потому, что не враг я тебе, не извне я живу, а внутри тебя. Растворен. И переплетен – душа с душою. Даже глубже, чем ты сама в себе. И нет сил – ни у кого – изжить меня. И – незачем.
Почему же без тебя – все вокруг так ненастно, пустынно и грустно?…
Судорога времени
Незасыпаемая ночь… На потолке – чужие тени… Я – извиваюсь… На одинарке в одиночке. Что меня гложет? Она? Болезнь? Души? Тела? Не знаю. Но – всем достается поровну. Картины… Воспоминания… Нет сил уснуть. В этом ужасе образов. Фотографий. Они развешаны – везде. Детство. Родные. Все то, что – не сейчас. И – не здесь. И ожить – не способно уже. И – помочь выжить. Не знаю, что делать с ними. В себе. И на стенах. Они ждут меня. Потому, что их нет. Среди них один я – здесь. Забытый ими как-бы случайно. Войти туда на минутку, чтобы не выйти? Чтобы – не вернуться. Как?
Этот мир… Он всегда был таким. Зачем он мне? Все – ложь. Игра. Пустые тексты. Не те изображения. Корчащие действительность. Все – не то. Все – не мое. И ничье.
Ругаюсь – вслух. Чтобы – отстраниться. Никто не услышит. Но, даже если и не так. Чепуха. Все они – те. Иноязычники. Что они могут понять? Только интонацию. Надрыв. Продрогшесть. Нет. Сомневаюсь и в этом. Опять. Мой Язык – мое спасенье. Пусть я и приличный. Плевать. Никому никто не нужен. Ни здесь. Ни там. Это помогает. Преодолеть. Все, что накопилось. Не сбылось. Рассеялось. Забылось.
Проклятая бумага. Она передает так ничтожно мало. И то – кажущееся. Где боль и страдания? Где мои чувства – сейчас? Она – белая и все. Как мое сознание в этой ночи. Что же с ней? Хохочущая, чернющая, она – вдруг остановилась. И я, застывший, никак не могу прошагать и полчаса в ней. Судорога времени. Изнывание пространства. И – себя. Где же обещанная бесконечность? Где неисчезновение? Лишь вечно-пряные бренности: быт, безделье, пороки, роли.
Что писать? Кому? Зачем? Кто прочтет? Кроме меня. И то – лишь в момент создания. Написанное – отчуждается от меня. Тут же. Строки реальные – уже не мои. Они принадлежат моему не-Я. Которое – не здесь. Но где? Что происходит, когда тебя нет в тебе? Это – так непросто. Тебе – весь мир. В ответ – отказ. Зачем он мне – весь? Иллюзия… Пусть – квант. Но – мой. Неприкасаемый. Для них. Для него. Для меня. Для картонных небоскребов из ничто. Остужающих все. И остывающих.
Вокруг – удушающая смесь. Из любви и ненависти. Искренности и спектакля искреннего. Как понять, что где? Как выкристаллизовать то, что сможет не дать упасть. Непроницаемая стена. Что высказывать в нее, если она отражает все, искажая.
Нет, я не складываю руки вместе. Я – сжимаю их. До хруста. До полного онемения. До истины. Это – другое. Может быть – и противоположное.
За окном непрозрачным – дождливый ветер… День уже или ночь еще – не у кого спросить. И – давит все. И – никакого времени…
Двойная спираль прошлого
Мы всегда жалеем о прошлом. То это надо было бы сделать, а того человека – не надо было бы бросать. Зачем тогда и начинать, если всё равно уходить? Вначале думается – всё навечно. А потом оказывается, что жизнь гораздо проще. Хотя и кажется сложнее.
Главный вопрос, он же и сожаление: зачем и на что были потрачены эти наши общие годы? Какой был смысл нашего общего титанического труда по написанию научных статей, придумыванию новых идей? Была ли правильной эта цель: защита диссертации твоей? В этом ли заключается смысл семейной жизни? Было ли это зря?
Ответ – не тот, что тебе понравится. Нет, всё это было не зря, если бы мы оставались вместе. Жизнь противоречива. Дает одно, одновременно забирая другое. Наша жизнь была переплетением любви и науки, секса и стремления вперёд, к неизвестному, творчества и просто человеческой дружбы. Я старался выстроить нашу двойную спираль взаимоотношений – по маленькому кодону каждый день. Это была реальная гармония по многим параметрам. В ответ – только ссоры, комплексации, наезды и претензии. Только ад быта – возвращался мне сполна. Конечно, нервы есть у всех. Но и глупость тоже. К сожалению.
Ты надеялась, что, получив диссертацию, тут же хлопнув дверью и за минуту разрушив то, что строилось годами, бессонными ночами, оставишь себе всё готовым и нетронутым? Нет. Ты потеряла не только меня, не только будущее нашей общей научной теории, ты утратила сам смысл жизни своей, её будущее. Ты ушла не только от меня. Ты ушла и от себя – той, настоящей.
Отбросив меня, ты отбросила и все эти годы, всю свою молодость, которые имели значение только со мной. И ты знаешь это.
Понятно, что вместе мы бы продолжали идти вперед и наполнять нашу жизнь бесконечным. Писали бы вместе книги, изобретали теории, ездили по конференциям и многим городам мира вместе, соединенные любовью и дружбой, соавторством и сотворчеством. Я бы продолжал возвышать тебя перед всеми и во всех смыслах, иногда чрезмерно, ты это знаешь. И ты думала, что так будет всегда.
Всё получилось наоборот. Я смог восстановиться после этого удара по многим болевым точкам. В науке у меня много направлений, не только наше, в жизни много друзей – по всему миру, много смыслов, чтобы не потерять себя, чтобы не жалеть о том, что я был с тобой, что я столько вложил в тебя, что ты всё это выбросила без минуты размышлений.
Отдавать себя-всего женщине – это и есть – быть свободным от неё. Этого ты не учла. И зря.
Мне не хотелось писать лично. Не из мести, нет. Из-за пустоты…
Каждый из читателей забирает частичку боли предательства. Самому, без них – тяжелее унять её. Эти несколько строк – и есть ответ на многолетние обиды и унижения. Именно так, не тебе, а им я пишу.
Ничего. Не в первый раз. Предательства – придают устойчивость. Я готов к последующим. Не страшно. Привык…
Всё в жизни – только повторяется. Но сама жизнь – нет…
Время
Время. Попытки обмануть себя. Заполнить лишь бы чем-нибудь. Не взглядом в себя. Там – не очень. Общение – впустую. С пустым. Пустым. Один. Сам с собой. Но в обязательном присутствии. Вакуум. Вокруг. В себе.
Бьюсь, где взять его. Но зачем? И что? Ну вот, полно его. Целый день. И что? Что изнутри? Где движение себя? Где я? Где мое «Я»? Пытки Ничто.
За окном кипит жизнь. Псевдожизнь. Они тоже пытаются его уничтожить. Не чувствуя. Сотни будто дел. Все прочесть. Зачем? Все ощутить. Для чего? Чтобы не знать неумолимого его ритма.
Надежда на не сейчас. Как соломинка, волокущая на дно. И нет пути назад. Пока надеешься.
Я пою тебе грусть
Я пою тебе грусть… В первый раз… Гитара… Стена белая… Просто пою… Зачем? Кому это нужно? Не задумываюсь. Я пою тебе грусть… Грусть… Ни о чем. Так можно больше сказать. Чем думаешь, чем даже сможешь. Столько прошло этих дней – вместе… Вместе… Мы – вместе… Прекрасные дни. Представляешь. Но – нет. Я уже не могу сейчас их представить. Нет. Почему? Не знаю. И не хотел бы знать. Зачем?
Скучаю по тебе-той… Скучаю. И не потому, что тебя нет рядом со мною. Ты – есть. Ты – со мной. Но не успеваешь почему-то. Ну, скорее. Так жду тебя. На всех остановках метро, трамвая. Жду тебя. И может – люблю тебя… Жду… Где же ты? Как же ты? – Не убегай. В бесконечность иных. Я так жду, что стою на месте. Иногда. Жду. И не могу стоять. Иногда…
Нами истерзано – столько друг друга. Измучено. Друг друга. Части – остались. Но – зачем? Всегда этот вопрос. Зачем? Я всегда хотел. Изменить. Хотел. Тебя. Себя. Нас. Чтобы уйти – вперед. Скорее. Спешил. Чтобы пойти дальше. Вместе. Не обращая ни на кого внимания. Ни на что. Но. Вместе… Где же ты? Я жду. Но где же? Наше доверие другому. Где же оно. А наша взаимооткрытость? Открытость. Что же стоит остальное по сравнению с этим? Ничего…
Каждый шаг. Твой. И мой. Вперед. Вымучен. Слезами. Нами. Страданиями. Каждый шаг. Наш. Достается с трудом. Столько отдавать. Кому? Но только на первый взгляд. Можно все и потерять. И – сразу. И все – иметь. Потом. На самом деле. Все. И даже бессмертие. И душу. И дух. Приходит потом – все. Но только нужно идти. Вперед. А не стоять. Потому что это – жизнь. Жизнь. Она поглотит. Как болото. Поглотит, если остановишься. Трясина жизни. Но ты не стой. Не останавливайся. Поглотит – мелочной пошлостью. Бытом. И дрянью. Предательскими изменами и подлостью. И себе. И другим. Других – себе. Это же – не тот путь. Не тот… Ведь – тупик. Тупик… Тупик… Не ходи в тупики. Чувствуй их. На них – нет времени. У тебя. У меня. У нас. Сколько осталось? Есть может немного… Чуть. Опомнись. Чтобы подобрать эти крохи времени. Нужно в десять раз больше. Усилий. Времени. Собрать их. И – нет дороги назад. Нет…
Только совершенство. Совершенство… Совершенство стоит того, чтобы жить. Жить… Только жизнь – чтобы жить. Внутрисовершенство… Все остальное. И иное. Это – пустота. Пустота… Поверь. Я уберегу тебя от пустоты. Пустоты… Не бойся. Ошибки… Пусть. Исправим их – только вместе. И – к совершенству. Вместе… К совершенству… К жизни настоящей. Забыв себя-тех. Тех пустых… Никчемных… Незрячих. Пустых, которых так жаль потерять. Боимся. Каждый день. И – зря. Зря… Дорожим ими-теми. Впустую. Будто ценное в них может быть. Или стоящее. Ничего… Не нужно. Стоящее – только там. Вдали… Впереди. В тумане будущего. Не видно. Ничего не видно, если оглядываться. В пустоту. Сомневаться. Не оглядывайся… Умоляю – не оглядывайся. Умоляю… Умоляю… И поэтому… Я пою тебе грусть…
Твоя смерть во мне
Вот я и пережил твою смерть. Писать дальше нечего. Точка. Но, нет! Внутри этой точки – бесконечность. Которой не избежать. Ватный воздух. Будь он проклят. Насовсем, что ли? Дышать-то надо. А зачем? Проклятое воображение. Что же с ним делать? Представить все без тебя? В остатке – лишь бессмысленность и пустота. За что?
Вот я и пережил твою неподвижную болезнь. Мучения. Наши. Сны. Выражение лица моего – изменилось. Сжатое гримасой обреченности, оно не тает в толпе и вызывает сочувственные взгляды, которых я не вижу, но – чувствую. Энергией своей – расталкиваю всех и несусь к тебе. Только ты. Теперь понятно, для кого накапливался во мне этот заряд заботливости, который другие разбрасывают детям, не забывая нравоучения, показные ласки и экскременты своих комплексов. А для любимых – ложь и готовность в любую минуту к измене и предательству. Лишь бы не знал никто. И все – можно. А забота? Бывает ли она искренней хоть иногда?
Представляю – все. И ты – у меня. И двигаешься – только одной рукой. И – творишь. Я – жду. Ты – говоришь. Называешь номер кисти. Мы намешиваем нужный цвет. И – творим. То, что говорит нам Он. Реальность? – Ее нет. Она – лишь ребенок, рожденный от Мечты и желания исчезнуть. Пусть живет, ладно. Немного осталось.
Как заглушить эту боль-владыку души? Моя водка – компьютерный экран. Проваливаюсь. Легче дышать. И – как-будто появляется какой-то смысл. Моя водка – полугруппы. Но и они – не спасают. Хватаюсь за гитару – последнюю соломинку. Нет. Все – не то. И даже – твой звонок. Он полон чем-то иным. Первый раз – тебя нет рядом, но Ты – здесь. Вокруг. И – во всем.
Я выпиваю твою смерть до дна. Нет вкуснее напитка из роз. Они стоят будто мертвые в нашей вазе, накапливаясь вместе с нашими праздниками. Ожидая – последнего. И не надейтесь…
Раздробленность
Ночь – невольница смерти. Каждодневное желанное умирание, чтобы на следующее утро казаться другим. Будто другим. Сон – поглотитель стремлений. Ненавижу. А куда денешься?
Бумага – простор невысказанности. Кому нужна? Перед кем? И за что? Сгусток оправданий. За несодеянное.
Порок и добродетель. Где они? В действиях? В мыслях? В представлениях? В понимании сущего. В осязании целостного. Происходящего.
Курит ли человек, глотнувший дым под гиканье толпы: «И ты – порочен»? Может быть он смеется над радостью примитивного понимания? То есть – непонимания вообще.
Порок – это власть над человеком. Не так важно, что за власть. А любая власть – это уже порок. Круг – замкнулся.
Разговор с мамой на ее могиле
Я иду по метровому снегу к тебе. Ветер со снегом – тоже в лицо. Будто злится. Каждый шаг – полсебя. Падаю, встаю, снова вперед. Я знал, что этот разговор должен был состояться. И он состоялся. С каждым шагом я переживал твою жизнь. И пережил ее. Я понял все. Твое одиночество, страдания, стремления и удары, наши удары. Живя с нами, ты была трижды одинока. Билась безрезультатно в закрытые наши души. А я боялся даже глаз твоих, рвущихся к нам, к пониманию и сочувствию. И – ни разу за всю жизнь не заглянул в них. Там было наше спасение. Теперь я повторяю твою жизнь, делаю то же самое с тем же исходом. Это – месть запоздалая твоя. А зачем? Чтобы я всю жизнь свою метался среди женщин, усматривая в них часть тебя, пытаясь искупить вину перед тобой. Мучаясь и страдая с ними, как ты – с нами. В поисках того, что было не получено от тебя по моему непробиваемому непониманию. Да, я так и делаю уже сколько лет. До сегодняшнего дня. Я растворил твою уже не злую и не обиженную месть. В любви к тебе. В понимании тебя. И того, что именно я – тот человек, с кем бы ты нашла, что так долго искала, и могла быть близка по-настоящему. Я принял и понял тебя. Но опоздал всего на семь лет. Только теперь, в день семилетия твоей смерти. Поздно? Нет. И еще раз нет. Ведь это могло не произойти вообще.
Я убрал снег с твоей могилы, давая тебе хоть немного подышать и поговорить со мной. Почистил фотографию твою и поцеловал в губы тебя. Как захотелось обнять тебя живую. Впервые в жизни. Очень. По-настоящему. Ты видишь, что я плачу? Ничего. Ведь это первые слезы по тебе. Уходя, я сказал тебе: «Я изменюсь, вот увидишь, я изменюсь». И еще: «Я приду к тебе, жди меня». Впервые не хотелось уходить от тебя. Там, за ветреным снежным полем меня ждал чужой город и чужая жизнь, в которой не было самого главного – Тебя.
Разговор с мамой через 32 года после её смерти
Помнишь, как мы говорили с тобою в годовщину твоей смерти у тебя на могиле? Это было в первый раз – за много перед этим лет, твоих живых ещё лет. И потом – я часто приходил, один и не один. Все они – были безразличны к тебе, ко мне. Ты это хорошо знала. Да и разговора как-то у нас – не получалось. При них. Поэтому, я опять решил написать тебе – всё. Издалека. Коротко – но, как есть.
Прошло 32 года, как ты оставила меня здесь. Среди них. Одного. Я всё думал – зачем? И за что? Самое простое – это предположить, что ты хотела освободить – меня от себя. Ты посчитала себя лишней и уже совсем не нужной мне. Нет – вовсе не так. Всё даже наоборот. Это – неправильно. Все эти годы – ты права, конечно, теперь права – не хватало мне тебя. Не хватало.
Наивность и бессмыслица. Как это ни смешно – я пытался отдать им то, что не отдал тебе. Что? Да я и сам не знаю, что? Хоть как-то. Хоть чуть. И пытался получить от них то, что не успел – от тебя. И – тщетно. И то, и другое. Что это? – Просто тепло. Которого нет нигде. Ни в ком. Может и другие так живут, но не говорят об этом вслух? Все, кто были рядом – сменяющиеся расчётливые лица, невидящие меня холодные глаза – все как бы глумились надо мною: какофония звуков, унижения и обиды, попытки уничтожить меня во мне, моё – в них. И может даже – тебя во мне. Они – не произнося ничего – как бы говорили: вот, попробуй сам, как это – быть среди всех, но быть – вне. Напридумывал – в себе. А он – есть? Реален? Существует?
Одиночество – в толпе. Безвыигрышная борьба с ним – эти твои веселые компании, сборы, посиделки – просто уход от него. И я понимаю. Только теперь. Когда собираю – точно так же, как и ты 40 лет назад – всех, кому, думаю, что могу доверять и с кем, думаю, что мне интересно. Будто. И понимаю, что это – лишь внешне. А внутри – пустота. Зачем она и кому нужна? Непонятно. За что даётся? И как она вообще может даваться кому-то. Это же – пустота. Но ведь – может. И это есть. Чувствую. И – льются слёзы. И – мужская истерика. Ну и что? Никто не видит. Все равно – пустота…
И понял я – почему? Предавали меня все – почему? И как. И – женщины, и – дети, и – друзья. И все, кому доверял. А любил ли? Мог ли я вообще их любить – без тебя? Ты подумала об этом – уходя?…
Да, теперь ты меня научила, что такое, когда тебя предают. Да, мне предавать тебя – было нелегко. Но у меня – хорошо получилась. Ты это знаешь. Легко. Я считал – их важнее тебя. И – просчитался. И даже тогда, когда я видел, что делаю, понимал, куда падаю. Но – ничего поделать не мог. Меня несло – по мотивам глупой молодости – играючи, несло. В пропасть непонимания. Тебя, себя, жизни вообще. И я думал – вот сейчас, вот всё пройдет, всё не так уж и серьёзно, всё простится. Будет – ещё раз.
Но жизнь – это чистый эксперимент, и однократный. Никакой теории. Никаких повторений. Только раз. И всё. Ни красивые формулы, ни правильные слова – не опишут истинные отношения людей, их истинные неотношения, их глубину, их низменность, их чушь. И не успокаивает даже то, что не только я предал тебя, но и он. Я узнал об этом – гораздо позже твоей смерти. С ужасом. Понятно, что, когда предают два любимых человека – зачем вообще быть здесь? И теперь я отвечаю – своей жизнью – на твой лукавый вопрос: ну, как оно – там, внизу – быть преданным? Быть никому не нужным. Быть вещью. Предметом. Причиной. Никем…
Догадался – ты ушла, чтобы дать мне эту свободу-псевдосвободу, это счастье-псевдосчастье, эту жизнь-псевдожизнь. И я принял – щедрый подарок твой. Но что с ним делать? Превратить в стремление? В доказательство – чего и кому? В движение – куда? К совершенству? Вперед? Но где это? Зачем? В чужие страны? За чем? К творчеству? Про что? К людям? К тому – чего нет, кого нет? Ничего нет. Потому, что – нет, нет, нет! – Тебя…
Страничка запада
Окно смотрится в такое же зеркало. Ряд неотличимых домов-сказок. Цветы во дворе и внутри, на невысоких, символических лишь, оградах. По утрам старушка напротив обливает меня остывающим взглядом, не видя… Кого она ждет? Прошлое свое? Много их. Подстриженных коротко, только в брюках, достойных, ухоженных. Улица достатка ровная и чистая. Это – фасад.
Трамваи приходят с точностью до минуты: расписание на каждой остановке. Удобно. До противности. Так ведь можно и привыкнуть. Говорят громко, пытаясь обратить на себя внимание. Лица твердые и чужие. По нашим меркам у них есть все. По их – так себе.
Сверхполные магазины, непонятно кем раскупаемые. Давно приевшаяся реклама. Любым желаниям – скорейшее удовлетворение. За ваши кровные. Почему же все это не делает их более счастливыми? Тоже проблемы, тоже заботы, тоже вечное недовольство. Все равно найдется, чем. Но: они вежливы. Они спокойны. Они уверены. Завтра все повторится. Они – нас поимеют. Как всегда.
Она. Одета просто. Налету. Не накрашена. Зачем? И так хороша. Читает красочную рекламку. Обычно, такие листики, вкладываемые в газеты или разбрасываемые по почтовым ящикам, сразу находят себе место в урне. Сегодня вот, не успела. Придется читать. Чего бы-блин купить еще? Четверг. После двух выходных все дружно идут в магазины и покупают на всю неделю. Традиция. Чтобы не думать. Чтобы не носить каждый день по сто грамм. А не потому, что исчезнет. Такого здесь не бывает. Чего нет на месте, можно заказать. Но это – редкость. Просто издевательство…
Он. Выглажен. Надушен. Себя обожает. Читает автожурнал. Какую бы машину выбрать? А со своей что делать? У сына уже есть. Ладно. Черт с ней. Ах, да. Акции? Что же будет с моими? В каком банке, какие проценты? Кто, куда и за сколько секунд пробежал? Зачем?…
Оно. Колени у носа. Ноги на сиденье. В наушниках, которые исторгают громко идиотские звуки. На носу и на щеке вживленное украшение. Блестит. Признак моды. Половина головы наголо. Другая зеленая. Крутости признак. Линия жизни начертана и оплачена родителями. Что делать? Скучища…
И так каждый день. Каждый месяц. Каждый год. Они не чувствуют себя несчастными. Но и другими, никакими – тоже. Как превозмочь все уменьшающуюся способность желать? Набор правильных правил. Размеренная жизнь-нежизнь…
Здесь – будто так хорошо. Хочу домой…
