Читать книгу: «Мангуп», страница 19

Небольшие татарские селения с плоскими, жмущимися к земле и друг к другу домиками, сложенными из нетёсаных камней, глины, брёвен, иногда вовсе без окон, возникали совершенно неожиданно из глухой лесной чащи.

Когда кортеж Александра подъезжал к Солхату, ему навстречу из-за поворота выехал большой отряд татарских всадников. Увидев штандарты князя Феодоро, передние всадники остановились, и к Александру на чёрном жеребце подъехал сам хан Менгли Гирей.

Несмотря на достаточно тёплый день, хан был одет в темно-синий, расшитый золотом халат. Поверх халата, подпоясанного красным кушаком, был надет красный кафтан. На голове – низкая татарская шапка, отороченная мехом. На ногах сапоги из красной кожи – чизме. Его лицо мало изменилось со времени их последней встречи: те же чёрные усы, широкая окладистая борода, тонкие брови, слегка раскосые глаза. Следом за Менгли на вороном нервном жеребце подъехал его ещё совсем юный брат и калга – наследник престола – Ямгурчи. На Ямгурчи был голубой кафтан, надетый на расшитый золотом розовый халат, и почти такая же шапка, как у Менгли. Оба брата, несмотря на разницу в возрасте, были чрезвычайно похожи друг на друга. Лицо мальчика казалось не по-детски строгим, как у взрослого. Его одежда тоже была взрослой.

Александру всегда казалось, что у татарских мальчиков нет детства. Они сразу становятся взрослыми.

Улыбка на мгновение изменила хмурое лицо хана, когда он встретился глазами с молодым князем.

– Здравствуй, Александр! Я рад видеть тебя в добром здравии, рад, что ты вернул себе корону отца твоего, Олубея. Куда путь держишь, князь?

– Здоров будь и ты, светлейший хан! Здоровья твоей семье, брату твоему достойному Ямгурчи! К тебе еду, говорить о той беде, что надвигается на наши земли. Надо обсудить, что делать будем. Ведь мы живём вместе и вместе нам решать надобно все наши дела.

– Ты прав, князь, но взбунтовались мои подданные, и вынуждены мы с братом искать спасение за стенами дружественной Каффы. Сейчас к Солхату приближается от Кырк-Ера войско мурзы Эминека. Диван поддержал мурзу. Я не могу сражаться со своим народом. Уж прости, но не со мной тебе придётся говорить. Мурза Эминек пригласил Турка, положил независимость ханства на алтарь своего честолюбия. А с Севера к ханству подступает Большая Орда с ханом Ахмад ибн Мухаммед ибн Тимуром во главе. Как там будет дальше, не знаю, но я снимаю с себя всякую ответственность за судьбу своей страны. Думаю, не останется на земле свободного, независимого ханства, а возникнет лакейское государство, не имеющее собственного независимого хана, собственной политики. Прощай, князь. Я желаю Феодоро выстоять в борьбе с Турком, отстоять свою свободу.

– Прощай и ты, хан. Я видел турецкие корабли. Они на подходе к Каффе. Поспеши, иначе турки успеют высадиться и обложить город. Если выстоит Каффа, выстоит и Феодоро. Вместе с ханством мы были бы непобедимы. Сейчас всё решит Господь.

– Всё решит Аллах,– согласился Менгли, и дал знак своим воинам посторониться, пропустить князя. Проезжая мимо татар, Александр насчитал тысячу всадников.

Наконец, кортеж князя проехал мимо Карасан-Оба, "горы Святого Креста". Белой точкой сверкал на фоне темного леса храм монастыря "Сурб-Хач", по-армянски – "святой крест", откуда расходятся дороги на Сольдаю, Каффу, Коктебель, Отузы. Впереди показались оборонительные стены города с башнями и глубоким рвом: огромный город Кырым, слившийся с генуэзским посёлком Солхат, открылся перед ними.

Учителя рассказывали Александру, что в древности это был самый большой и знаменитый город Таврики, который назывался Тафр. В нем обитал народ Магомета, пришедший из Азии. Остались лишь развалины храмов магометанских в самом городе и за городом с халдейскими надписями, высеченными на огромных камнях. Жил здесь народ персидский, арии. В первейшем из городов процветали науки и искусства, но сейчас лишь эти развалины свидетельствуют о древней истории города.

Вольно раскинувшийся в долине между двумя горами, окружённый древними курганами, этот старый город у дороги некогда входил, наряду с Феодосией, в состав Боспорского царства, являлся западной его окраиной. Сейчас, расположенный на пересечении торговых путей между Востоком и Западом, Кырым Таврический – конечный пункт караванного пути из Хорезма, откуда восточные товары поступают на рынки всего побережья Черного и Средиземного морей через посредничество Каффы. Немалые доходы Кырыму приносит работорговля.

Кырым казался вымершим. Многочисленные дощатые лавки и магазины вдоль дороги были закрыты. Только сквозь частые деревянные решётки окон иногда можно было угадать взгляд чёрных глаз. Лоснящиеся жиром торговцы попрятались в своих домах. По узким ухабистым улицам, почти непроезжим для повозок, кое-где торопливо пробегали женские фигуры, укутанные в белые покрывала – мараму.

Александру не нравились женщины степных татар. Они казались ему нескладными, грубыми, забитыми, с бесвкусно раскрашенными лицами, которые они не зря прячут под накидками, а их горячие глаза с чёрной точкой между бровей, глядящие на мир через узкую щель марамы, никогда не волновали его душу.

Южный ветер раскачивал высокие чинары, гнал пыль по главной улице. Кроме плоских татарских жилищ с земляными крышами, вдоль дороги располагались греческий, латинский, русский, армянский кварталы ремесленников, строителей, купцов, банкиров.

Татары, как высшая, элитная часть общества, ремёсла презирали, а служили военными, полицейскими, стременными, охранниками у знатных беев с жирными лицами и бритыми головами. Возле домов беев и мурз под надзором рабов зеленели обширные сады.

Дожди в этой местности идут чаще, чем в других частях Таврики, а водопровод в виде подземных каналов и гончарных труб, снабжающий город водой с источников у подножья близлежащих гор, позволяет жителям поливать сады во времена длительной летней засухи.

Над городом возвышались многочисленные мечети, построенные для потомственных кочевников – татар руками греческих, армянских и итальянских мастеров.

Проехали мимо Мюск-Джами – Мускусной мечети, при постройке которой в строительный раствор добавляли драгоценное благовоние – мускус. Аромат мускуса ощущался до сих пор, особенно после дождя.

Осталась слева знаменитая мечеть с минаретом хана Узбека – большое, вытянутое здание, дверь которого обрамлена великолепным резным порталом с именем хана. Вокруг мечети – каменные надгробия, испещренные узорчатой резьбой и арабскими надписями.

Князь остановился у своего дальнего родственника, дом которого находился в греческом квартале рядом с православным храмом.

Как только за Александром и его спутниками закрылись ворота, на улицы города хлынули всадники армии Эминека.

На следующее утро Александр, в сопровождении вестиаритов, подъехал к старому ханскому дворцу.

Мурза Эминек встретил князя приветливо. Немолодой татарин с наголо бритой головой сидел в ханском кресле. На его шее висела кожаная сумочка, где, по татарскому обычаю, находилась серебряная шкатулка с молитвами, которую каждый правоверный мусульманин должен был читать, но, как правило, никогда не читал, так как, в большинстве случаев, был неграмотен.

После взаимных приветствий, пожеланий добра, здоровья и долгих лет жизни всем членам семьи, Александр сказал:

– Народ княжества Феодоро высоко ценит дружбу и родство с Ханством татарским. Прослышали мы, что Султан Мехмед Фатих по твоей просьбе великую армию и флот направил к берегам Таврики. Сегодня утром, покидая Каффу, я видел эскадру султана, надвигающуюся на генуэзский город. Мы обеспокоены судьбой Феодоро, и хотим узнать у нашего друга мурзы Эминека, какая доля ожидает нашу маленькую горную страну? Неужели, нам уготована роль пашалыка Турции, неужели, наши друзья татары хотят нашей смерти, желают превратить своих родственников и друзей в рабов? Грустно нам, что нет единства и согласия в Ханстве, что ваш хан вынужден бежать под защиту стен Каффы.

Мурза Эминек жестом пригласил князя присесть на низкий стульчик рядом с собой. Князь сел. Принесли язьму – кислый овечий творог с водою. Александр с жадностью утолил жажду. Во дворце на Мангупе язьму не делают, потому что христиане, не привыкшие к татарской кухне, её на дух не переносят, но князь, проведший раннее детство среди татар, любил этот кислый напиток. Видать, сказывалась толика татарской крови его предков. Эминек пошевелил пальцами, густо унизанными кольцами с драгоценными камнями, и сказал:

– Несмотря на политическую риторику, и князь, и мы – Высокий Диван, прекрасно знаем, что у нас с вами один общий враг – генуэзцы. Ты князь молодой, и, возможно, ещё не знаешь всего. Тогда напомню тебе. Твоему деду, князю Алексею удалось через восстание греков вернуть захваченную ещё в прошлом веке у вас латинянами крепость Чембало. Сенат Генуи и банк Святого Георгия послали в Крым эскадру из двадцати галер с шестью тысячами солдат под командой Карло Ломеллино. Этот отряд 4 июня 1434 года вашего христианского летоисчисления, взял и разграбил Чембало. Генуэзцы уничтожили Каламиту, но 22 июня под Кырымом у Карагеза были разгромлены пятитысячным отрядом Хаджи Гирея. В Долине Смерти нашли свой бесславный конец более тысячи генуэзских воинов. Это мы, татары, смогли остановить обнаглевших латинян. Через 13 лет флот императора Трапезунда Давида Комнина встал на рейде Каффы. Тогда мы вместе с вами выступили на стороне Трапезунда. Только деньгами удалось откупиться генуэзцам. Если бы наш хан, ваш князь, и император Трапезунда не приняли от генуэзцев деньги, латинян уже бы не было в Таврике. Генуэзцев ненавидят все, ненавидит даже собственное население колонии. Сейчас я призвал турок помочь справиться с нашим общим и давним врагом. Ханство не собирается воевать с Феодоро. Наши народы породнились. Вы уже давно платите нам чисто символическую дань, и мы не настаиваем на её увеличении. Турок поможет нам выбить генуэзцев из Каффы. Каффа станет татарской, а Чембало отойдёт к феодоритам, и мы вновь заживём мирно и свободно на наших землях как добрые друзья и соседи.

– Прости, мурза, но султан Мехмед вряд ли согласится быть лишь помощником у татар. Турку нужно всё море, вся наша земля. Мехмед не остановится после завоевания Каффы. Он не отдаст Каффу Ханству. И наша и ваша независимость под угрозой. Худой мир с генуэзцами, нашими старыми врагами и соседями, лучше, чем опасные игры с могущественной Портой. И не забывай, что это генуэзцам вы сбываете весь товар, захваченных рабов. Не станет Каффы – кто будет посредником татар в торговле? Ведь ни собственного флота, ни портовых сооружений, верфи, обученных моряков и судостроителей, ни налаженных торговых связей у татар нет.

– Всё я продумал. Порт и верфь при осаде Каффы мы разрушать не будем. На нас станут работать все нынешние работники порта и верфи. Посредником в торговле будете вы, княжество Феодоро. Ваши купцы не такие жадные, не такие продажные, как латиняне. Мне надоела двуличность наших с генуэзцами отношений, союз наших и генуэзских торгашей, партнеров-недругов, этот запутанный клубок, который, я надеюсь, разрубит турецкая сабля,– сказал Эминек.

– Турецкая сабля может заодно срубить и наши головы, мурза. Ты это просчитал?

Эминек улыбнулся, повертел золотое кольцо с рубином на безымянном пальце, и сказал:

– Не беспокойся, князь. Всё будет в порядке. Не тронет Султан наших друзей, княжество Феодоро. После завоевания генуэзской Каффы, Чембало, и Сольдаи, турецкий флот направится к Мокастро. Так передал мне мой посланник слова султана.

Лошади бежали резво. Татарские повозки, запряжённые буйволами или ослами, с тщедушными татарами, бредущими рядом, сворачивали на обочину, уступая дорогу мчащемуся отряду.

Александру хотелось успеть домой за один день, потому что появление турецкого флота у берегов Тавриды вынуждало начать немедленные военные приготовления.

Наконец, отряд въехал в страну Тат. Этим словом татары называют покорённых мирных жителей Таврики, большинство из которых были когда-то готами, аланами или греками. Теперь они считаются татарами. Но высокий рост, красивые черты лица резко отличают их от степных татар, чьи скуластые лица и раскосые глаза сразу наводят на мысль о монголах. И дома их, сложенные из камня, больше напоминают жилища греков и готов, а не татарские, сложенные из необожжённого самодельного кирпича.

Проехали мимо широкой балки, которая ведёт к городу-крепости Кырк Ер, где когда-то жили аланы. Хаджи-Гирей переселился сюда, оставив Солхат, вероятно, опасаясь дворцового переворота. Новую резиденцию он устроил в тесной долине Ашлама-Дере у подножия Кырк-Ер. Узкая долина стала хорошим оборонительным укреплением, поэтому и поселение назвали Салачик – «Крепостца». Здесь был построен дворец Ашлама-Сарай. И при Менгли-Гирее резиденцией ханов по-прежнему остаётся Кырк Ер.

Дорога к Шиваринской долине, где заканчиваются земли татар, и начинается земля Феодоро, пролегает мимо долины реки Альма. Когда-то, там был пещерный город, в котором пряталось всё готское населении долины при приближении врага. Но теперь долину заселяли татары. Они прозвали гору с пещерным городом – Тепе-кермен.

В глубоких долинах уже лежала тень, когда князь Александр с вестиаритами подъехал к окраинам родного города. За огромными каменными сфинксами ушла влево дорога к пещерному монастырю святого Феодора и городу Шиварину, где жили готы, над которыми стояла семья Теодорика. Направо в лес напротив каменных сфинксов, уходила другая дорога к Старой крепости, по-татарски, Эски Кермен. Когда-то славный город с многочисленными храмами в результате татарского нашествия потерял былое значение, но всё ещё оставался грозной крепостью, расположенной на труднодоступном плато.

Впереди, там, где крутые скалы запирали вход в Долину Духов, возвышался древний вал, преграждавший путь в Климаты, к славному городу Феодоро.

Преодолели вал, и почти сразу открылась взору громада Мангупа. Высоко в небе на недосягаемой высоте горели золотым огнём купола церковных храмов. Бархатный голос колоколов плыл над долинами и горами до самого моря. По крутым узким тропам поднимались вверх к калиткам в мощных стенах гружёные вереницы ослов. Главная дорога начиналась у подножья противоположного южного склона гигантской горы и вела к единственным воротам.

Александр остановился у православного храма, расположенного напротив ближнего из четырёх гигантских мысов-пальцев столицы, и смотрел снизу на вздымавшиеся к небу неприступные скалы. Слабая надежда росла в его сердце. «Нет на свете такой силы, которая могла бы разрушить эти созданные богом стены»,– подумал он.

Князь с нетерпением ждал встречи с Софией. Грусть и радость одновременно наполняли его душу.

Глава 14. Угроза рядом

По крутой тропе князь с вестиаритами поднялись к калитке. Солнце уже село. На башнях, на пилонах калитки горели факелы. Стража взяла копья «На кра-ул», и копыта лошадей застучали по каменным плитам улиц города.

Князя встречали. Александр соскочил с коня, пожал руку Теодорику, поцеловал Софию, кивнул придворным и вошёл во дворец.

– Князь, если не возражаешь, я тебе первого помощника во всех твоих делах подыскал. Это сын моего друга, Ботман Аталарих,– сказал Теодорик, и, по-родственному обняв Аталариха за плечи, поставил его перед Александром.

– Ты уже прошёл все рыцарские науки?– спросил Аталариха князь?

– Да, моим наставником был стратиг Спаи Илья.

– Славный рыцарь! Не возражаю, если послужишь теперь мне,– сказал князь, и пожал молодому человеку руку.

– Вчера вечером по голубиной почте мы получили от нашего посла в Каффе известие, что турки осадили город,– сказал Тео.

– Знаю. Сам видел турецкую эскадру на горизонте, когда покидал Каффу. Какие-нибудь ещё новости есть?

– Есть, к сожалению. Сегодня утром князь Тихон с семьёй выехал из города и направился на северо-восток.

– Александр быстро взглянул на Теодорика, и гнев блеснул в его глазах.

– Почему не задержали?

– Вместе с Тихоном город покинули пять членов княжеской семьи. В том числе, его сестра Екатерина, которую сватал московский князь Иван. Не по чину мне арестовывать князей, Александр.

– Куда они, на твой взгляд, поехали? В вотчину? Или в Каффу, навстречу Турку?

– Возможно, сначала в вотчину, потом в Кырым. Но не сомневаюсь, что конечная цель – поклониться Мехмеду.

– Погоню посылать поздно?

– Поздно. Они уже, вероятно, миновали границу с ханством. Удивительно, что вы разминулись. Но раньше без твоего позволения я действовать не мог.

– Почему не обратился к Николаю?

– Обратился. Он махнул рукой и сказал: «Пусть едут!».

Александр задумался. Свечи в бронзовых канделябрах горели ровным немигающим пламенем. Сквозь прозрачные стёкла окон в комнату заглядывала полная луна.

– Какой вред может нанести Тихон, предав османам все наши тайны?

Теодорик пожал плечами:

– Он знает все проходы на Мангуп, знает все наиболее слабые точки в обороне, знает наши ресурсы и возможности, всё о нашем вооружении, а также знает место входа в пещеры, где хранится главная святыня Феодоро: Святой Грааль.

– Святой Грааль Тихон отдать Мехмеду не сможет. Без клубков с узелками, хранящихся в пещерной часовне на мысу цитадели под охраной монахов, ни я, ни Николай, ни сам митрополит – никто Грааль не найдёт. Слишком запутанны, слишком многочисленны ходы в чреве Горы. Сто раз пройдёшь по пути, но без клубков пропадёшь, исчезнешь навеки, и кости твои никогда не увидят света.

– Я этого не знаю. Никогда сам не был в пещере, и Грааль видел только один раз, в детстве, когда его выносили из пещеры и обносили вокруг города, чтобы сберечь народ Феодоро от моровой болезни. Тогда в городе никто не умер, хотя вокруг бушевала смерть.

– Николай прав. Не считая Грааля, о сохранности которого мы обязательно позаботимся, всё остальное, что Тихон может предать Мехмеду, не имеет существенного значения. Город действительно неприступен. Все наши, так называемые, «слабые места обороны», для любой другой крепости были бы самыми сильными её участками,– сказал князь.

В комнату вошёл Георгий Мораки. Александр поздоровался с ним и тут же задал вопрос:

– Как обстоят дела с подготовкой города к осаде?

– Рубим лес на склонах. Завозим продовольствие: засыпаем в подземные пещеры – хранилища зерно, заливаем в пифосы вино, оливковое масло, готовим отары овец, стада коз для переброски на Мангуп. По первому сигналу их погонят наверх. Пока стада отъедаются в долинах на сочной траве. Уже сейчас запасов продовольствия хватит защитникам города, правда, без возможных беженцев из долин, на год, не считая того, что будет давать скот. Идёт процесс заготовки сена, фуража для скота и боевых коней. Зреют озимые. На самом плато начата обработка земли под посевы.

– Заготовлено ли достаточно камней у стен на случай осады? Налажено ли производство оружия, собраны ли кузнецы и каменщики со всего княжества?

– Александр, тебя не было всего несколько дней. Невозможно сделать всё и сразу. Процесс идёт. Медленно, преодолевая лень и нежелание воевать основной массы населения.

– А какие проблемы с населением?

Георгий и Теодорик переглянулись, посмотрели на Софию, с интересом слушавшую их разговор, и замолчали, опустив головы.

– Я всё поняла. Извините, что помешала вашему разговору. Мне надо распорядиться насчёт ужина,– сказала София, спешно покидая княжеский кабинет. Александр посмотрел на своих друзей и рассмеялся:

– Прямо заговорщики. Вы что-то знаете, а я, владетель этой страны – нет. Ладно, согласен, меня долго не было, я чего-то не понял…. Говорите!

– Прости, Александр! Мы не хотели портить Софии свадебное настроение и добрые впечатления от нашей страны,– сказал Георгий. – Дело в том, что интересы наши, высшего класса Феодоро, не совпадают с интересами простого народа. Мы живём в достатке, благодаря посредническим торговым операциям с внешним миром. Крестьяне живут достаточно бедно, потому что кормятся своим трудом на собственном маленьком винограднике, ловят рыбу или выращивают скот. Для нас, владельцев судов, чиновников, купцов, банкиров, знатных вельмож, важнее всего порт Авлита, наш торговый флот, наши связи с купцами других стран. Всё то, что могут отобрать у нас турки. Для крестьян, составляющих более 90% жителей страны, важнее всего их вера, их клочок земли, их стадо, их мирная жизнь. Так сложилось, что в нашей стране много национальностей: готы, греки, сарматы, аланы, хазары, караимы, евреи, армяне.… Все они живут обособленно в своих городах, селениях. У нас более шести различных религий, не считая сект: православная, католическая, иудейская, мусульманская… А значит, народ не объединён одной национальностью, одной верой. К тому же, он медленно, но уверенно ассимилируется татарами. Мы не успели создать одну неделимую нацию феодоритов. Турки не заботятся об этнической чистоте, не трогают религию завоёванных народов, поэтому, вере наших крестьян ничего не угрожает. Турки не отбирают землю у крестьян, а значит, крестьянину всё равно, кто отберёт у него излишек урожая: мы или турки. Все властители заботятся лишь об одном: чтобы крестьянин не умер с голода. Чем меньше налоги, чем зажиточнее живут крестьяне, тем меньше денег тратится на оборону страны, и тем слабее она становится. Тот, кто жалеет своих крестьян, не жалеет себя, а значит, скоро уступит место конкуренту. Ну, а мирная жизнь.… Подчинись Турку, и будет тебе мирная жизнь. Турция – могучая страна, под её защитой можно чувствовать себя вполне безопасно. Так думает большинство крестьян. Поэтому, готовятся к войне они крайне неохотно. Понимая ситуацию, князь Исаак пытался договориться с Турцией. А князь Тихон просто продолжил политику отца.

– Спасибо, Георгий! Признаться, для меня это откровение, но с общей оценкой ситуации я согласен,– сказал Александр. – Немного не согласен с тем, что чем зажиточнее крестьянин, тем слабее страна. Наоборот, чем зажиточнее крестьянин, тем больше у него патриотизма, тем усерднее он работает, и тем больше может заплатить налогов. Князь Исаак и его сын ошиблись в одном: туркам не нужны мы: князья, банкиры, чиновники, владельцы судов и купцы из числа феодоритов. А значит, весь высший класс Феодоро обречён на уничтожение. И договориться в этом плане с турками невозможно. Им, туркам, нужно всё море, вся торговля, все налоги с крестьян без посредников. И делиться они не будут ни с кем, даже с татарами. Это понимает Николай, понимают члены Совета архонтов. Поэтому, политика моих предшественников была изначально обречена на провал. Поэтому, и моя семья, и Совет архонтов поддержали меня. Так, у нас, высшего класса, а значит, у свободной, независимой страны Феодоро, есть шанс на спасение. Подчинись мы Турку, и не будет нас всех, элиты Феодоро, а значит, не будет независимой страны Феодоро, наследницы Римской Империи и тысячелетней Ромейской империи. О независимости всегда мечтали мои предки. И вот теперь, когда их мечта осуществилась, когда в мире появилось независимое и сильное княжество Феодоро, с которым считаются крупнейшие монархии Европы, мы, князья Гаврасы, не имеем права погубить собственное детище, стать рабами Турции, в борьбе с которой сложил голову наш знаменитый предок, святой Феодор.

– Патриотизм высшей прослойки общества вступил в противоречие с прагматизмом его низших слов,– констатировал Теодорик.

– Патриотизм элиты тоже чисто прагматический,– не согласился Георгий.

– В данном случае, именно мы, элита общества, исторически правы. Потому что без элиты, в том числе воинов, защитников народа, весь народ обречён на рабство.

– Как сказать,– возразил Георгий. – Если страну завоёвывает неприятель, это совсем не значит, что теперь он всегда будет править в завоёванной стране. Неизвестно ещё кто кого ассимилирует. Напомню, что земледельцы славяне ассимилировали пришлых завоевателей болгар – тюрок за полтора века. Славяне ассимилировали пришлых завоевателей угров – мадьяр менее чем за век. А поднепровские славяне земледельцы ассимилировали персов, аланов и сарматов, разбитых мадьярами и хазарами, лет за 50. Остались от всех этих ассимилированных народов лишь названия стран, рек и некоторые слова в языке аборигенов.

– Турция слишком большая страна, чтобы турок можно было ассимилировать, да ещё таким разделённым народом, как наш. Завтра утром я собираю Совет архонтов, где объявлю о всеобщей мобилизации,– сказал Александр.

К шести часам следующего дня, когда июньское солнце стояло в зените, и после довольно прохладного мая впервые палило по-летнему, в тронном зале дворца собрался Совет архонтов. С обращением к Совету выступил князь Александр.

– Первого июня лета 6983 от сотворения мира и 1475 от рождества Христова, турецкая эскадра под командованием адмирала Гедик-Ахмед Бассы из 353 больших и малых кораблей, а также вспомогательного флота из 120 понтонов с грузом продовольственных и боевых припасов, высадила у Каффы десант в количестве двадцати четырёх тысяч человек. Турки установили артиллерию напротив Кайгадорских и Садовых ворот, а также близ храмов святого Феодора и святого Георгия. Стены крепости выдержали первые удары османских бомбард. Татары во главе с мурзой Эминеком в количестве шестидесяти тысяч сабель, которые ещё зимой пытались осадить Каффу, присоединились к туркам. Они начали подвоз продовольствия турецким войскам. Наш друг хан Менгли-Гирей с отрядом в тысячу сабель укрылся за стенами Каффы от своих разъярённых соотечественников. С севера через Перекоп в Таврику вошло войско Ордынского хана Ахмата, который поддерживает мурзу Эминека. Три раза в день к нам от нашего посла в Каффе по голубиной почте поступают всё новые сведения. В связи с чрезвычайной ситуацией на полуострове приказываю объявить в стране мобилизацию. Призвать всех мужчин от шестнадцати до шестидесяти лет, исключая явных инвалидов и психически больных. За уклонение от призыва – смерть через повешение в назидание прочим. Физически здоровых мужчин определить в действующую армию, раздать им оружие и начать обучать военному делу. Всех прочих – на хозяйственные и строительные работы. Приказываю прекратить всякую торговую и финансовую деятельность, кроме закупок и импорта продуктов, оружия, удалить из порта Авлита всех иностранных купцов, и запретить выход в море наших судов без моего личного разрешения. Всем иностранным гражданам, в том числе генуэзцам и татарам, в кратчайший срок покинуть столицу Феодоро и страну. Объявляю город на осадном положении и ввожу комендантский час с заката до восхода. Моим заместителем назначаю моего дядю, Николая Гавраса. Совету архонтов предлагаю на сегодняшнем заседании обсудить меры по укреплению страны, армии и города, избрать кандидатов на ключевые военные посты в государстве, и представить их на моё утверждение. Работу Совета предлагаю закончить к вечеру сего дня. В вашем распоряжении шесть часов. После захода солнца жду ваших послов в моём кабинете.

Князь встал и покинул заседание Совета.

Через мандатора он вызвал молдаванина Рареша и моряка Филиппа, капитана судна, которое доставило их на берег Таврики.

Рареш вошёл первым, поклонился князю и молча ждал распоряжений.

– Сядь рядом, мой боевой товарищ, верный друг,– сказал князь, и указал Рарешу место на стуле напротив себя.

Рареш сел.

– Разреши доложить, князь! Мои воины размещены в казарме Цитадели. Едой, вином и крышей над головой обеспечены. Всегда готовы служить тебе верой и правдой.

– Понимаешь, друг мой, теперь мои собственные воины, феодориты, служат мне достаточно надёжной защитой, и нет нужды держать вас, молдаван, вдали от родины. Езжайте в Молдову, передайте слова благодарности господарю Штефану за помощь в возвращении отчего престола, за доброту и заботу. Сейчас Феодоро стоит на пороге войны с могущественной Турцией. Ты знаешь, что не впервой мне сражаться с турками, но сейчас стоит вопрос о жизни и смерти Феодоро. Если мы победим, то будем жить. Если нет, то память о нас останется в веках.

– Именно теперь и здесь я могу послужить тебе, князь, помочь защитить твоё княжество от нашего общего врага – Турции. Кроме того, в моём отряде лишь двадцать человек – молдаване, а остальные, почти триста человек – сицилийские греки. Они готовы сражаться бок о бок со своими братьями – греками против исконных врагов – турок.

Вошёл Филипп, поклонился Александру, и, по его указанию, сел на свободный стул рядом с Рарешем.

– Хорошо. Пусть греки остаются. Остальных, и тебя в том числе капитан Филипп отвезёт в Килию, откуда вы направитесь в Сучаву. Сейчас Молдове угрожает не меньшая опасность, чем Феодоро. Мехмед готовит мощное войско для вторжения в вашу страну. Его сухопутная армия очень многочисленна, но недостаточно еще обучена, ибо Султан цвет своего войска поместил на армаду. Мои агенты передают, что сухопутная армия султана только что ушла из Зуйхалохоржа и направилась в Загору с целью перебраться через Дунай и следующей весной вторгнуться в Валахию.

Князь посмотрел на Филиппа. Гладко выбритое на латинский манер лицо капитана было, как всегда, невозмутимым. Капитан поднял глаза, смело взглянул в серые глаза князя, и доложил.

– Судно стоит на том самом месте, где мы ошвартовались. Пополнены запасы пресной воды и продовольствия. Команда готова выйти в море, чтобы выполнить любое твоё распоряжение.

– Это хорошо. Возьмёшь на борт молдаван из отряда Рареша, латинян, сколько их успеет собраться и сколько поместится на судне. Выходишь сегодня ночью или завтра утром. Иначе, турки могут блокировать Феодоро с моря. А теперь прощайте и срочно в путь!

Князь пожал руку Филиппу, обнял Рареша, и протянул каждому по увесистому мешочку с дукатами.

Они ушли. Оборвалась ещё одна связь. Перевернулась ещё одна страничка судьбы. Сколько их осталось, тех страничек, в его жизни?

Вечером князь принял послов Совета архонтов. Решением Совета были назначены: комендант столицы – топотирит Сидериди Виссарион, главный оружейник, главный строитель – ответственный за сооружение военных укреплений, топотириты крепостей княжества. Из архонтов был организован постоянно действующий Военный совет во главе со Смирнопуло Константином, который немедленно приступил к работе, сняв с Александра огромный груз личной ответственности и необходимости решать всё и за всех. Но Военный Совет почти сразу снял с высшего поста Теодорика Вельца, а Георгия Мораки назначили на небольшую должность топотирита Цитадели. Это был маленький государственный переворот. Александр поморщился, но решил пока не конфликтовать с архонтами, и решение Совета утвердил.