Читать книгу: «Сатана», страница 5
-Да сколько можно! Заткните уже этого гадкого ребенка!– он кинул грозный взгляд на всех тех, кто сидел за столом. Все испуганно попрятали глаза, и тогда он обратился к отцу,– быть может ты сам, Степан, успокоишь сына? – затем Сатана нахмурил брови и сердито приказал,– Давай! Или это сделаю я!
Отец медленно поднялся из-за стола, подошел к гробу. Внутри лежала Наташа, она безмолвно смотрела на Степана и совсем не шевелилась. Младенец жалобно плакал где-то в подоле, у самых ее ног. Степан опустился ниже, развернул ткань и взял мальчика на руки, ребенок тут же успокоился и оживленно закряхтел. Вокруг раздался радостный гул призраков, теней и нечисти, собравшейся в доме.
Отец ласково смотрел на дитя, затем Наташа поднялась из гроба, Степан взял ее за руку и помог выбраться наружу. Она опустила голову на плече отца и прошептала:
-Прости меня…
Глаза обоих наполнились слезами. Степан поцеловал Наташу в лоб и ласково проговорил:
-Я прощаю тебя, Наташа, за все прощаю!– затем печально, будто бы в последний раз, взглянул на нее, и сказал- Прощай, любовь моя…
И тут Наташа закричала от боли, по юбке ее разлилась кровь, она упала на спину и начала метаться на месте и царапать живот. Все это продолжалось с минуту. Затем, так же быстро, она затихла, сделала последний короткий свой вдох и умерла. Из глаз ее вперемешку со слезами крупными каплями текла кровь. В комнате вновь раздался детский крик.
Сатана подошел к мертвой Наташи, приподнял ее кровавый подол и взял на руки орущее по-звериному существо. Оно выглядело еще безобразнее, чем новорожденная накануне тварь. Существо металось в его руках, царапалось и кусалось. Нечистый довольно захохотал и проговорил:
-Наконец-то!– затем обратился к Степану,– дело сделано, нам пора.
Сатана указал жестом на гроб, и моя сестра, которая тоже уже мало своим видом напоминала человека, вместе с выросшей до размеров коровы, безобразной тварью, вдвоем аккуратно взяли мать и уложили ее обратно во внутрь деревянного ящика. Затем они обратились ко мне:
-Нам пора, сестра. Ты слышала, что сказал отец?– они подали мне свои безобразные руки.
– Он мне не отец!– я отпрянула от них и попыталась встать на ноги, но вдруг поняла, что на их месте копыта, а руки мои ничуть не лучше, чем у сестры.
Они обе рассмеялись, и пошли куда-то вслед за Сатаной.
Воздух в помещении нагрелся, посреди комнаты деревянный пол начал трескаться и проваливаться. Образовалась самая настоящая пропасть, оттуда валили жар и огонь. Тварь подошла к Нечистому и выхватила из его рук дитя. Она важно прижала его к груди, и первая прыгнула в пылающую пропасть. Затем, за ней вслед, там скрылась и моя сестра. Нечистый же протянул руку во тьму, и оттуда вышла улыбающаяся Наташа. Они хотели было вместе уже уйти, но вдруг остановились и взглянули на нас. Нечистый проговорил:
-Ах да, Степан,– Наташа шустро отпустила его руку и подбежала к мужу, из-за пазухи она вытащила блестящий старинный кинжал и аккуратно вложила в руку мужу. Затем улыбнулась ему и вновь вернулась к Нечистому. Тот ласково взял ее руку и обратился к Степану,– теперь выбор за тобой. Как вы там говорите: «Жизнь за жизнь». Хочешь, чтобы твой сын жил? Тогда выбирай!– затем Сатана толкнул Наташу в пропасть, та с хохотом скрылась в огне, а Нечистый остановился, лукаво взглянул на нас и сказал,– быть может- бог так безразлично относится к человеческим жизням лишь потому, что они на самом то деле толком ничего и не стоят?– затем он ожидающе замер, и равнодушно наблюдал на Степаном.
Отец еще раз приласкал своего сына, он улыбался и плакал. Затем Степан прижал сверток с ребенком к груди. Огненная дыра все больше раскаляла воздух и все сильнее затягивала все и всех вокруг внутрь себя. Пространство вернуло свой привычный облик, теперь было видно очертания дома, с улицы раздавался шум и гул голосов. И тут я поняла, что жар идет и от окон и от двери, дом горел и снаружи. Пока я прислушивалась к звукам с улицы, в пространстве сверкнул кинжал, Степан одним движением рассек себе горло и аккуратно опустился на пол, вместе с сыном на руках. Еще мгновение взгляд его был осознанным, а потом глаза сделались стеклянными и замерли. Я прошептала:
-Степан…-подползла к отцу и аккуратно взяла его сына на руки.
Затем из тьмы, подобно Наташе, появился его дух и равнодушно взглянул на нас. Он обратился к Нечистому:
-Господин, нам пора,– Степан вновь перевел взгляд на меня- и тебе пора,– он попытался схватить меня и поднять на ноги, но я завопила, и силой оттолкнула Степана от себя.
Сатана захохотал. В комнате стало невыносимо жарко, пропасть затягивала и меня, но я сопротивлялась. Нечистый сказал Степану:
-Оставь ее, все равно никуда не денется. Пойдем, я утомился.
Отец молча кивнул ему в ответ и медленно пошел к пропасти. Я подскочила и побежала к горящей двери, младенец кричал у меня в руках. Я несколько раз упала, но все же добралась до двери. Все снова замедлилось, снова исчезли звуки. Я неистово дергала потяжелевшую раскаленную ручку двери. С обратной стороны ее подпирала нечисть, и теперь, и стены и пол и все вокруг , начала пожирать огненная воронка. Я больше не могла сопротивляться, я зажмурила глаза и прижала младенца к себе. Степан и Нечистый все еще были в комнате, и молча наблюдали за нами. И тут я закричала, что было духу и мой голос громко зазвенел в воздухе:
-Степан! Нет, Отец! Я знаю, ты слышишь меня. Помоги мне, помоги своему сыну!
Глаза взгляд отца ожили, он грозно уставился на Нечистого и закричал:
– Ты лжец! Обманщик!– он накинулся на Сатану и принялся колотить его, затем поднял в воздухе и бросил Нечистого прямо в пропасть.
Сатана не сопротивлялся, и смеясь, исчез в огне. Отец подбежал к нам, взял меня с младенцем на руки, с силой сорвал горящую дверь. Воронка дрогнула с новой силой, и нечисть и остатки дома беспомощно залетали в нее. А тем из них, кто еще мог сопротивляться и мешать нам, Степан на ходу разбивал головы и отрывал конечности. Наконец, он вынес нас за пределы дверей и огня, туда, где не властвовала больше безжалостная воронка. Он медленно опустил меня на землю, последний раз посмотрел на сына и улыбнулся.
Взгляд его медленно мутнел, глаза делались стеклянными. Он все еще держал мою руку, но Степана, как и всех остальных, затягивало внутрь горящего дома. И тогда я проговорила:
– Останься, отец. Бежим с нами!
Он изо всех сил сжал мою руку, стараясь еще хоть ненадолго остаться в себе:
– Я уже не принадлежу себе: « Жизнь за жизнь». Я сделал выбор, и ты сделала выбор. Позаботься о нем! Забудь обо всем, что здесь произошло и никогда ему об этом не рассказывай. Спасибо, дочь моя!– затем Степан резко умолк и застыл.
Он отпустил мою руку и захохотал, огненная воронка с силой затянула его в себя, как тряпичную куклу. А затем и остатки дома, и село и людей и чертей и все, что было в округе. А я побежала прочь. И бежала так до самого леса. А когда добралась до Степанова лесного убежища, с холма мне было видно нашу пылающую деревню и все, что от нее осталось. Я плакала, но маленький мальчик сладко спал у меня на руках и был покоен.
…
Так мы прожили в лесной хижине еще с неделю. Затем отправились на поиски нового пристанища. Я посещала свое родное, сгоревшее дотла село еще всего один раз. Дрожа и озаряясь по сторонам, я бродила по выжженным улицам в поисках родительского дома. И наконец, передо мною возник знакомый обветшалый каркас, весь черный и хрупкий. Внутри не нашла я ни своих родителей, ни следов разрушительной воронки. Посреди сгоревшей комнаты, на полу, лежал тот самый, роковой серебряный кинжал и странная, потемневшая, то ли от огня, то ли от времени черно-белая фотография. На ней были детские и взрослые силуэты с искаженными, замазанными и выцарапанными лицами, ни одного из них различить мне тогда так и не удалось. Кинжал я решила забрать с собой.
Мы отправились в большой город, как сироты, известные многим благодаря славе нашего нехорошего, сгоревшего недавно при необъяснимых обстоятельствах, проклятого села. Люди здесь были очень суеверны. Одни опасались нас, другие жалели, предлагали еду и помощь. Для того, чтобы не отвечать на лишние вопросы, первое время я притворялась немой. Сначала мы жили на деньги, найденные в Степановой хижине, а затем на деньги, вырученные за злополучный серебряный кинжал. Позже, мне удалось наконец устроиться на службу в храм и добиться, наконец, того, чтобы люди позабыли о том, кто мы, и откуда появились в городе. Спустя два года, я все же заговорила, но убедила всех, что совершенно не помню ни для из своей прошлой жизни. Меня захватила любовь к музыке. Помню- когда я впервые услышала церковную песню, я поняла, что музыка- это, вероятно, единственное доступное для меня здесь счастье. Позже, я так и останусь преподавать детям в церковном хоре. Сын Степана, вырос, не зная ни горя, ни лишений, ни того, кем были наши отец и мать.
А я так и не смогла зажить на этой земле по-людски, спокойно и тихо. Дважды я была замужем, первый муж мой умер спустя год после свадьбы- на войне, второй- спустя два месяца после свадьбы- покончил собой. Я же не испытала ни скорби ни удивления. Ни после первого происшествия, ни после второго. Я знала, что сама была причиной их гибели. Во время обоих похорон, я почти уверена, нет, я знаю, я видела, в тени деревьев силуэты обоих моих мужей, вместе с Нечистым. Последний же, смотрел на меня в упор и лукаво улыбался , он кривлялся, звал за собой, затем медленно махал мне рукой, за что-то благодарил и в обнимку с понурым мужем исчезал в тени деревьев. А я лишь улыбалась ему в ответ. В дальнейшем от замужества я отказалась и полностью посвятила себя службе в храме.
И вот, спустя 10 лет после событий в родном селе, на свое 20-е день рождение, я заметила на скамейке около храма одинокого мужчину. Он сидел спиной ко мне и выглядел этот человек точь-в-точь, как Степан. Я окликнула его издалека, но он продолжал сидеть неподвижно. Тогда я медленно подошла к мужчине. Мне хотелось разглядеть его лицо, но единственное, что я успела увидеть- это окровавленную шею, руки, грудь, и заплывшие, покрытые пеленой глаза мертвеца. Я испугалась, попятилась и зажмурилась. Но когда я открыла глаза, этого человека уже не было, а на скамейке лежала одна маленькая фотография. Это была та самая фотография, которую я оставила в сгоревшем родном доме. Я неожиданно и громко захохотала, на этот раз фотография была совершенно невредима, оттуда на меня смотрела улыбающаяся Наташа со всеми своими детьми, которые здесь имели исключительно человеческие обличия. Рассматривала фото и смеялась я до тех пор, пока глаза мои не дошли до знакомого лица мужчины. Рядом с Наташей и детьми стоял печальный и исхудавший, вновь поседевший отец, а левее от него было расплывшееся и затертое черное пятно- свободное место для недостающего члена семьи. На обороте фотографии была надпись:
«Любимая дочь и сестра, семья поздравляет тебя с днем рождения и просит, нет, требует! Явиться домой. Мы отпустим тебя томиться обратно, во враждебный, но от чего-то, милый тебе мир, и когда придет время- ты сама вернешься к нам. Но сейчас, нам необходимо обновление семейной фотографии. От всей семьи, с горячей любовью!»
(Из Ада).
Я сжала фотографию в руках, закрыла глаза и сразу дыхание сперло от горячего воздуха. Под ногами раскинулась огненная пропасть. Вдруг я почувствовала, как моей спины дотронулась рука- это была его рука, рука Сатаны. Он ласково поцеловал меня в лоб, и повел к красиво убранному праздничному столу. Наташа играла со своими уродливы детьми. Увидев меня, все они побежали ласкаться и целоваться. Вокруг плясала нечисть и черти, горели огни. Но нигде за весь вечер я так и не увидела Степана. И только в тот момент, когда дело дошло, наконец, до семейного фото, я набралась смелости и спросила Нечистого о Степане. Тот, нахмурившись, спросил:
