Читать книгу: «Французский перец», страница 10
– Да. Обязательно. Как-нибудь… – натянуто улыбаюсь и морщу нос. Мне не хочется обижать Пьера ровно настолько, насколько не хочется ностальгических посиделок. Пьер продолжает разглядывать меня. Беру со стола фотографию. С неё смотрят две девочки-подростка. Белокурая женщина обнимает их и улыбается.
– Это твои дочери? – вскидываю глаза на Драка.
– Угу, – вздыхает он. Берет рамку из моих рук, – и Брижит.
Грустно улыбается, молчит, разглядывая старое фото.
– Ну, я пойду, – встаю с места.
– Да, иди, Карин. Увидимся!
– Конечно, Пьер.
Выхожу из кабинета и наталкиваюсь на мсье заместителя генерального директора. Расхаживает в небольшом холле приёмной, словно тигр в клетке. Тихо здороваюсь, намереваясь незаметной мышкой прошмыгнуть мимо, дабы не смущать господина Пуавра своим присутствием.
– Мадемуазель, Карин! – ловит меня за запястье. Голос напряжённый, с едва заметными нотками злобы. – Мне нужно срочно с Вами поговорить!
Внутри сладко сжимается, сердце заходится бешеным ритмом.
– О чём Вы хотели поговорить со мной, мсье? – изо всех сил стараюсь держаться, изображая безразличие.
– Это касается мсье Елизарова и его договора! – пожирает меня глазами. Секретарша Драка с интересом косится в нашу сторону.
– Я только что доложила обо всём мсье Драка!
– А теперь извольте доложить мне! – тащит меня из приёмной. Упираться не имеет смысла. Приёмная Драка – не место для выяснения отношений. Вытаскивает в коридор и тянет к своему кабинету.
– Что Вы делаете, мсье! Пустите, мне больно! – шиплю я, цепляясь каблуками за ковровое покрытие.
– Карин! Нам надо поговорить! – тяжело дышит, глядя на меня. – Не упирайся! Идём! – жарко шепчет мне в ухо.
Заводит в приемную и буквально вталкивает в кабинет. Припечатывает к двери и жадно целует. Слышу шелест ладоней по моей коже. Целует взапой, словно томимый жаждой путник. Пьёт мои губы, желая иссушить до дна. Мир вращается со страшной скоростью, закручиваясь и затягивая сознание в воронку, наполненную сладкой негой.
Я не должна. Не должна. Делаю над собой усилие и пытаюсь оттолкнуть от себя Пуавра.
Хватает мои руки и заводит их за спину, крепко удерживая в таком положении, заново впиваясь в мой рот. Мычу и кручу головой, стараясь противостоять ему. Спускается ниже и выдыхает мне в грудь, сильнее стягивая мои руки. Блузка натягивается, пуговицы-горошины не выдерживают и выскальзывают из шёлковых петель. Его горячее дыхание обдает мою кожу.
– Отпусти меня! – стараюсь выкрутиться из мертвой хватки Пуавра. – Пусти же! Ну! А то закричу!
Быстро расстёгивает и вытаскивает из шлевок ремень. Жёстко фиксирует им мои запястья.
– Только попробуй заорать! – зловеще шипит мне в лицо. Жильбер пугает меня. Я цепенею под гипнотическим взглядом серых жемчужин. Его ноздри раздуваются, по лицу блуждает неприятная ухмылка.
– Пусти! Ты! Извращенец!
– Лучше не зли меня! – затыкает мне рот поцелуем, задирает юбку и стягивает трусы вместе с колготками, практически фиксируя мои ноги.
Опускается передо мной, приседая на корточки.
– Ты этого не сделаешь!
– Сделаю, Карин! Ещё как сделаю!
Что есть силы, сжимаю бёдра, не давая ему реализовать похабные планы.
– Не противься! Раздвинь ноги!
– Нет! Я больше не хочу! С меня хватит!
Закрывает глаза и выдыхает.
– Не капризничай, Карин. Я же знаю, что ты этого тоже хочешь.
– Да, но не так! Слышишь, не так!
Потирает лицо ладонью. Выпрямляется во весь рост.
– Хорошо. А как ты хочешь?
– Ты знаешь, как я хочу! – Жильбер начинает нервно смеяться. Стонет: – Карин, ты опять за своё…
Его смех больно ударяет по моему самолюбию.
– Развяжи меня! – командую я, гневно выпуская воздух из лёгких. Ослабляет петлю и снимает ремень с запястий.
– Я не понимаю. Ты же занималась этим с Пьером.
– Это он тебе рассказал?
– Пьер?! О, нет! Пьер не такой человек. Но я знаю о его маленьком секрете там, на вилле в Канкуне, – я таращусь на Пуавра. Драка показывал ему свою сокровищницу? – Я увидел случайно, – оправдывается Жильбер. Как-то зашел к нему за таблетками от головной боли. Ну и Пьер нечаянно… Вобщем, не важно!
Облегчённо вздыхаю. Значит, Пуавр не догадывается, как Драка использует свой пыточный арсенал.
– Я была пьяна… И ужасно сожалею о случившемся, – мне неприятно вспоминать тот вечер на вилле.
– Но почему? Разве тебе не понравилось? – смотрит на меня с поволокой.
– Я не хочу отвечать, Жильбер, – не знаю, куда спрятать глаза, чтобы случайно не выдать ни себя, ни Пьера.
– Хорошо. Тогда скажи, как ты хочешь?
Подтягиваю колготки и одергиваю юбку. Закусываю губы, сосредоточенно пытаясь застегнуть разъехавшуюся на груди блузку.
– Ну же, Карин. Я сделаю всё, что ты скажешь, – усаживается на стол, сцепив руки в замок.
– Я хочу не так, как делаешь это ты! – в груди клокочет. Я же давала себе зарок – с Пуавром больше никогда. Но его предложение исполнить все мои желания подкупает.
– Так что, Карин? Ты расскажешь?
Мнусь. Я уверена, что ему не понравятся мои слова. Стыдливо опускаю ресницы.
– Мне не нужен просто секс. Я хочу большего.
– Карин, – массирует себе виски. Натужно морщится. – Вопрос в том, насколько больше ты хочешь?
– Мне нужно всё! – с вызовом смотрю в его бездонные серые глаза.
– Я не могу. Я не имею на это права…
– А обманывать Симон – имеешь?
Замолкает. Долго смотрит в одну точку.
– Я знаю. Это не хорошо. Но я не могу так больше. Я же живой человек. Я ещё не умер… – закрывает глаза и замолкает. Смотрю на него с недоумением. О чём это он говорит? – Ты задаёшь слишком сложные вопросы, Карин! Я не могу дать на них ответ… Скажу только – для меня наши отношения перестали быть просто сексом… Надо это признать… Я думал, что смогу. Но не получилось. Я не должен лезть в твою жизнь…
Тело словно наполняется порханием сверкающих бабочек, распускаясь горячим цветком. Жильбер любит меня?
– А ты не думал, что уже влез?
– Иди сюда, – притягивает к себе. Берёт моё лицо в свои тёплые ладони. Нежно смотрит в глаза, запуская руки в мои волосы. И целует. Долго. Томительно. Страстно. Его губы обжигают, растекаясь по телу невероятно восхитительным, волнами накатывающим чувством.
Глажусь лицом о его шершавую жёсткую щеку.
– Жильбер… – мне страшно, но я безумно хочу спросить его, – ты любишь… меня?
Шумно вздыхает, утыкается в мой лоб и тихо произносит:
– Карин, умоляю… Не заставляй меня говорить это вслух… Ты и так знаешь…
– Значит, да?
– Не надо… Просто помолчи…
– Жильбер, – обхватывает меня, заключая в тесные объятия. Целует в макушку, зарываясь носом и вдыхая запах моих волос.
Мне безумно хорошо рядом с ним. Я чувствую его крепкую грудь под своими руками, и прячусь у него под подбородком. Я готова отдать всё на свете, лишь бы это мгновение не заканчивалось никогда.
Глава 17. Жильбер. Дорогой призрачных надежд
Всю неделю летаю, словно за спиной крылья. Жильбер признался! Признался, что я ему тоже небезразлична! Нет, он ничего не сказал о том, что любит меня. Но я чувствую – это шаг навстречу. И этих шагов навстречу друг другу нам предстоит сделать очень много. Но каким бы долгим ни был путь, я готова пройти его до конца. Непростой, сложный, болезненный, возможно, тяжелый и трагический. Но я пройду по этой тернистой дороге. Дороге, ведущей к счастью. Я готова, и меня ничто не остановит. Ничто не важно – ни Эммануэль, ни Пьер, ни Симон. Есть только я и Жильбер. И мы идём навстречу друг другу. Шаг за шагом. Это нужно нам обоим. Нам двоим, чтобы стать счастливыми. Вместе. Навсегда.
Моё сердце переполняет любовь. Она сочится, растекаясь дурманом по венам. Я люблю Жильбера так, что перехватывает дыхание, а горло сжимают невидимые тиски. Мне хочется смеяться и плакать. От радости. От счастья. От любви. Я люблю. Безумно, неистово, сильно. Моей любви хватит на двоих. Во мне слишком много любви. Её невероятно, бесконечно много. Она не помещается во мне, разрывая изнутри, заставляя страдать от нестерпимой сладостной муки. Проникает в кожу, волосы, ногти. Я будто соткана из любви. Любви к нему. Это прекрасно и упоительно больно. Всё-таки больно. Больно от счастья, переполняющего душу, от нежности, томящей грудь. Как же я люблю его. Словно до Жильбера не было ничего. Только с его появлением я научилась дышать, жить, любить. Жильбер не представляет, как сильно я люблю его. Люблю с самой первой минуты, как увидела. И этому не будет конца. Никогда. Даже после смерти мой дух будет принадлежать Жильберу. Я люблю его. Люблю той самой очищающей любовью, что искупает все земные грехи. Той самой жертвенной, святой любовью, о которой слагают стихи и поют песни. Я готова на всё ради нашего счастья. Я сделаю всё, чтобы Жильбер был счастлив. Он мужчина всей моей жизни. Остальные – лишь его тени, отражение, эрзац. Есть только Жильбер, и никого кроме него.
Жильбер звонит мне тем же вечером, и мы договариваемся о встрече. Я с нетерпением жду пятницы. Я чувствую, что теперь всё будет по-другому. Будет иначе. Будет так, как хочу я.
Встречаемся пятничным вечером и все выходные проводим вдвоём. Ублажаем друг друга в постели, изредка выбираясь к холодильнику за едой и напитками. Мы живём в кровати. Пьём, едим, до седьмого пота занимаемся любовью, словно два обезумевших по весне кролика. Я никак не могу насытиться им. Хочу Жильбера бесконечно. Хочу ощущать его тепло и засыпать, притулившись у него под мышкой. Рядом с ним чувствую себя маленькой девочкой, хрупким цветком. И мне это безумно нравится. Мне безумно нравится быть рядом с ним – мудрым, взрослым, сильным.
Я целую Жильбера, прикасаясь к губам невесомым поцелуем. Чувствую ответную нежность, проникающую в меня одним лишь легким касанием. Я любуюсь его римским профилем, серыми жемчужинами глаз, неглубокими складочками морщин, рисунком ушной раковины, тяжелым мужественным подбородком. Мне хочется бесконечно целовать Жильбера и любоваться его скупой мужской красотой. Глажу по шершавой щеке, провожу пальцем от переносицы до заострённого кончика римского носа, спускаюсь ниже и касаюсь подушечкой рта. Моя голова покоится на сильной груди. Я наслаждаюсь безмятежностью нашей любви. Вдыхаю аромат его кожи с терпкими мускусными нотками.
– Карин? – томно смотрит он на меня.
– Что, Жильбер?
– Скажи, ты хотела бы попробовать секс втроём? – его вопрос мне кажется странным, но не беспокоит меня. Мне слишком хорошо, чтобы о чём-то беспокоиться.
– Почему ты спрашиваешь?
– Мне хочется знать.
Сажусь и в задумчивости свожу брови к переносице. Мне не нравится настойчивость Жильбера. Чувствую подвох. Он спрашивает у меня разрешения привести в нашу постель женщину? Смогу ли я делить Жильбера? Для меня ответ однозначен – «нет»! Я не намереваюсь делиться своим счастьем ни с Симон, ни с какой другой женщиной. Жильбер мой и только мой! Я готова драться за него!
– Почему ты хмуришься, Карин?
– Мне не нравится твой вопрос! – парирую я, скрещивая перед собой руки. Я возмущена! Он что, хочет испортить впечатление от наших выходных?
– Не дуйся, Карин! – проводит тыльной стороной ладони по моей щеке, убирая с лица прядь волос. – Разве тебе не интересно попробовать что-то ещё?
Что-то ещё! О, мсье Жильбер, Вы неисправимы! Наверное, Вы садист! Вам нравится мучить меня?
– Я никогда не мечтала о групповухе! – недовольно бурчу себе под нос. Надо прекращать этот дурацкий разговор. Почему мужчинам так нравится идея секса втроём? Альфа-самец, сидящий где-то в глубине души каждого, не дает покоя, требуя покрыть как можно больше самок? Или Жильберу хочется посмотреть на лесбийские ласки? Нет уж, увольте! Это без меня! Мне противна сама мысль о сексе с женщиной. Если бы я была лесбиянкой, наверное, так не страдала бы. Тут же вспоминаю наш разговор в аэропорту три года назад. Пуавр ещё тогда интересовался, не лесбиянка ли я. Чёрт! Похоже, он и вправду хочет, чтобы я полизалась с какой-нибудь грудастой секси-девочкой. Нет! Нет! И нет! Я не смогу переступить через свою брезгливость.
– О чём ты задумалась, Карин? – О, мсье! Вы постоянно подбрасываете мне такие задачки, что не думать я просто не могу!
– Думаю над твоими словами.
– И что?
– А то! Если надеешься привести в нашу постель женщину, то обо мне можешь забыть! Ищи ей другую подружку! – я обижена.
– Карин, я просто спросил! Никаких других женщин!
– Вот и хорошо! – ворчу я, поглядывая исподлобья на Жильбера.
– Когда ты дуешься, то похожа на маленькую девочку, – приподнимается, обнимает меня за шею, валит на подушки и целует. Нежно, долго, томно. Низ живота медленно подогревают разгорающиеся угольки желания. Отрывается и ласково смотрит.
– Что?
– А если это будет не женщина?
– Ты опять? – по-доброму злюсь на него. Хватаю подушку и несильно ударяю Пуавра по голове.
– Ах ты! Вздумала со мной драться? – отнимает мое оружие и прижимает меня к матрацу, держа за запястья. Наклоняется и снова целует.
– Ну, а всё-таки? – внимательно смотрит в глаза. Хочет услышать, что я думаю. Ну что же, раз заставил меня ревновать, то теперь пусть сам поскрежещет зубами! Хитро ухмыляюсь и закусываю нижнюю губу.
– Если двое мужчин… – хмыкаю, глядя на его застывшее в ожидании лицо. – Наверное, я бы согласилась… А что? Разве плохо, если не только ты будешь доставлять мне удовольствие?
– Правда? – сощуривается и криво ухмыляется мне в ответ.
– Правда! – я хочу подразнить его, пощекотать самолюбие. Отпускает меня и молча встаёт с кровати. Я недоуменно таращусь на его прелестный мужской зад. И что это значит? Пуавр обиделся?
Берёт со стула вещи.
– Ты куда? – я удивлена.
– Мне пора. Надо ехать! – натягивает брюки. На меня не смотрит. Я ничего не понимаю. Он что, всерьёз обиделся? В растерянности лохмачу на затылке волосы.
– Жильбер, – блею я, глядя на то, как мой любовник сосредоточенно одевается.
– Что, Карин? – застёгивает пуговицы на манжетах сорочки.
– Ты что, обиделся?
– Нет. С чего ты взяла?
– Просто ты так… неожиданно встал… и-и-и… начал собираться…
Вскидывает на меня взгляд. Глядит внимательно, продолжая одеваться.
– Мне действительно пора ехать, – надевает пиджак, ботинки и идёт к двери. Берёт с вешалки пальто. – Ну, всё! Пока! – кидает мне и выходит за дверь.
– Пока… – шепчу я растерянно. В голове отчаянный вопрос – что я сделала не так? Почему он встал и ушёл? Неужели его так расстроил мой ответ? А если да? А если Жильбер обиделся на меня? Ведь все эти дни я клялась ему в вечной любви. И после всего услышать от меня такое! Прикрываю рот рукой, понимая свою роковую ошибку. Что же я наделала? Зачем я решила так подшутить над ним? Наверное, Жильберу было неприятно слышать, что я не против секса с другим мужчиной. Какая же дура! Дура! Дура! Дура! Ругаю себя за феноменальную тупость. Как я могла обидеть мужчину, которого так долго люблю. И вот теперь, когда Жильбер почти сдался, я сама всё испортила! Какой чёрт дернул меня за язык! Мне безумно хочется всё вернуть назад. Отмотать пленку на несколько кадров. Но, увы, это невозможно! Всё уже сделано! На глаза наворачиваются слезы.
Я ругаю себя последними словами остаток воскресного дня и всё утро понедельника. Ужасно переживаю, что оскорбила Жильбера в лучших чувствах.
Моё самобичевание достигает апогея ко вторнику. Я подавлена, не хочу никого ни видеть, ни слышать. Жильбер не звонит. Разве он станет мне звонить после такого? Как я могла разрушить всё, что досталось мне таким трудом? Как? Я не могу найти себе оправдания. С расстройства почти не ем. Пью галлонами кофе. Мне ужасно плохо. Так плохо мне ещё не было. Когда Пуавр обижал меня, я злилась на него. Но сейчас он ни при чём. Это я! Я во всем виновата! Я сама виновата во всех своих бедах!
По ночам рыдаю в подушку. Знаю – Жильбер не вернётся. Все кончено! Мне не на что надеяться! Какая дура!
Утром среды в полной апатии плетусь на работу. Я раздавлена и потеряна. Кажется, уже ничто не может радовать меня. Сижу за рабочим столом, медитируя над отчётом, который обещала Драка ещё неделю назад. Веки горят после бессонной, полной слёз, ночи. Нос распух. Временами глаза застилает мутной пеленой.
Звонок мобильного заставляет встрепенуться. Сердце подпрыгивает и пускается отплясывать джигу. Жильбер! Хватаю трубку.
– Алло! – выдыхаю в надежде услышать знакомый надтреснутый баритон.
– Карин, это я… – Господи, только не это! Мычу от досады. Я не хочу сейчас говорить с Эммануэлем. Честно говоря, я так увлеклась любовью с отцом, что совсем позабыла о сыне. Боже, за что ты караешь меня? Когда уже этот сопляк оставит меня в покое?
– Что тебе нужно? – небрежно отвечаю я.
– Карин… я… я… я…
– Ну? – Эммануэль злит меня.
– Карин, можно я приеду сегодня?
– Зачем? Ещё не все сказал? – так нельзя разговаривать с влюблённым юношей. Но у меня нет ни сил, ни желания расшаркиваться перед ним. Будь он хоть трижды сыном Жильбера! Воспоминание о Жильбере отзывается в моём организме новым приступом слёз.
– Я скучаю, – шепчет в трубку.
– Нет! Не приезжай! – рублю я. Мне надо прекратить эти ненужные встречи.
– Ты не хочешь меня видеть, потому что у тебя кто-то появился?
А в интуиции мальчику не откажешь. Как появился, так и исчез! Я сама всё испортила! Размазываю сырость по щекам, не силах сдержаться. Всхлипываю.
– Карин, ты плачешь?
– Нет! У меня насморк! И вообще, я болею! Не приходи ко мне! Понял?
– Может, тебе привезти чего-нибудь?
– Мне ничего не нужно! – раздражение нарастает. Мне нельзя пить столько кофе. Он плохо сказывается на моей эмоциональной стабильности. – Всё, Эммануэль! Мне надо идти!
Сбрасываю звонок, не дожидаясь ответа. Головой понимаю, что не должна так поступать с Эммануэлем, но слушать его блеяние у меня просто нет сил – ни моральных, ни физических.
Подпираю подбородок кулаком и отрешённо смотрю на текст договора с моими пометками. Надо собраться с мыслями и закончить отчёт. Драка уже заждался.
Словно разбуженный мыслями, на столе звонит телефон. Внутренняя линия. Драка! Начинаю лихорадочно придумывать отмазки, почему я до сих пор не предоставила ему отчёт.
– Пьер! Добрый день!
– Здравствуй, Карин! Поднимись, пожалуйста, ко мне! – голос серьёзный, даже слишком. Привожу свой внешний вид в порядок и плетусь наверх, в полной готовности получить взбучку.
Захожу в кабинет. Пьер сидит за столом, листая бумаги.
– Карин! Проходи, присаживайся! – делает приглашающий жест рукой. Сажусь на диван напротив Пьера.
– Ты же у нас специалист по международному праву?
– Угу, – киваю в ответ.
– Мне понадобится твоя помощь. Дело в том, что Шарль сейчас в Штатах. Улаживает кое-какие дела.
– Да, Пьер. Я в курсе.
– Так вот, Карин, это, – трясёт бумажками, – соглашение с новым поставщиком. Но, понимаешь, тут не всё просто. Надо будет ознакомиться с предметом договора и съездить в Алжир, пообщаться с тамошними юристами.
– Алжир? – вскидываю на него удивлённый взгляд.
– Да, Алжир. Понимаю, тебя брали для работы с русским, но сейчас тяжёлые времена.
Пьер внимательно смотрит. Хмурится, разглядывая мое лицо.
– Карин, ты здорова? – отсутствие косметики и опухшие веки придают моему лицу болезненное выражение.
– Я здорова, Пьер.
– Точно? – не верит мне, продолжая разглядывать.
– Абсолютно, – выдавливаю натянутую улыбку.
– Ну-у, хорошо. Тогда вот! Почитай! – протягивает бумаги. – В Алжир летишь завтра.
– Завтра? – удивлённо гляжу на Драка.
– Успеешь собраться?
– Я еду одна? – мне не хочется путешествовать одной. Слишком тоскливо. Не с кем даже словом переброситься.
– Да, одна. В Алжире тебя встретят, – перебирает бумаги на столе. – Пуавр там. Ждёт твоего приезда.
При упоминании его имени вздрагиваю. Кровь отливает от лица. Пьер отрывается от бумаг и смотрит на меня.
– Карин, с тобой точно всё хорошо? Какая-то ты бледная.
– Всё отлично.
– Может, ты на сегодня закончишь работать и пойдёшь домой? Отдохнёшь, отоспишься, а завтра мой шофёр заедет за тобой.
– Хорошо, Пьер. Так и сделаю.
– Ну всё, Карин, отдыхай! Если вдруг почувствуешь себя плохо – звони! Я отменю командировку. Пошлю в Алжир кого-нибудь другого.
Нет! Нет! Нет! Я не хочу, чтобы Драка посылал вместо меня кого-то ещё. Это мой шанс наладить отношения с Жильбером. Я должна поехать в Алжир во что бы то ни стало. Второго такого случая мне может не представиться.
Иду домой, подбадриваемая надеждой на встречу с Пуавром. Я должна ему всё объяснить, а если нужно, то и попросить прощения. Жильбер должен выслушать меня. Он должен понять, что я не хотела его обидеть. Это была всего лишь шутка. Только шутка. Я люблю его. И никто другой мне не нужен. Я уверена, Жильбер простит меня. Я очень надеюсь на это!
Глава 18. Жильбер. Роковая ошибка
В Алжир прилетаю утром. Стоит ступить на трап, как меня обдаёт жаром. Хрустальный воздух дрожит, плавясь в палящих лучах солнца. Белесоватое марево размывает контуры холмов на горизонте. В аэропорту меня встречает представитель партнёра – улыбчивый араб с табличкой, на которой написано моё имя. По-французски говорит превосходно. Везёт меня в отель. Гостиница в восточном стиле: внутренний дворик с роскошными диванами и круглым фонтаном по центру отделён сводчатыми арками от коридоров, ведущих к номерам. Всюду двустворчатые двери из морёного дерева с затейливым звездообразным ажуром. Стены украшает изысканная сине-белая мозаика. Отель производит впечатление дворца турецкого султана. Разглядываю окружающую меня красоту, сидя в лобби. Жду, когда подготовят мой номер. Обстановка расслабляющая. Мне интересно: Пуавр остановился в этой же гостинице?
Утром за мной заезжает араб, который встречал вчера. Едем в центр. Меня поражает современность Алжира. Я представляла его немного иначе. Не таким деловым, не таким технологичным. Останавливаемся возле сверкающего на солнце бизнес-центра. Идём по коридору, заходим в просторный кабинет. За большим круглым столом собрались одни мужчины. Яркие, загорелые, с чёрными маслянистыми глазами. Беседуют с Жильбером. На их фоне Пуавр выглядит болезненно бледным. Вскидывает беглый взгляд, кивает в знак приветствия и продолжает говорить. Сердце обрывается и падает холодной глыбой в желудок. Мой сопровождающий отодвигает стул, помогая мне сесть. В кабинете работает кондиционер, отчего в помещении прохладно.
Пуавр заканчивает беседу и представляет меня собравшимся. Обсуждаем предмет договора. В отсутствии Драка Жильбер проявляет особое рвение. Таким я его ещё не видела. Он настоящий хищник – напористый, агрессивный, подминающий под себя. Он великолепен. Я смотрю на него, затаив дыхание, и понимаю, почему сдалась Симон. Если он добивался её с таким же пылом, то она просто не могла устоять перед его осадой. Я завидую Симон. Я хочу, чтобы Жильбер так же боролся за меня. Мне хочется покориться его силе, сдаться на милость завоевателя. Смогу ли я получить прощение? В эту минуту мне становится страшно, что Жильбер никогда не простит меня. Вижу, как он ревностно защищает интересы компании, и до меня начинает доходить – Пуавр жуткий собственник. А моя неудачная шутка оскорбила его до глубины души. Почти не смотрит в мою сторону, обращается холодно, слишком холодно после всего, что между нами было. Меня это расстраивает. Настроение резко портится. Я уже не уверена, что стоит понуждать Пуавра к откровенному разговору. Может, оставить всё как есть? Но если я не поговорю с ним в Алжире, то потом шанса может не быть. Собираюсь с духом, чтобы пригласить Жильбера на кофе, а там уже повиниться.
После объявления перерыва долго копаюсь, складывая бумаги в папку. Жильбер подходит ко мне и напряжённо ждёт, когда я наконец уложусь. Не могу сосредоточиться под его пристальным взглядом. Всё валится из рук. Я начинаю нервничать, и от этого становится только хуже. Запихиваю бумаги в папку как попало.
– Пойдём, – коротко кидает мне и стремительно выходит. Семеню следом, едва поспевая за ним. – Ты голодна?
– Да, – киваю я.
– Покажу тебе одно место. Там прекрасная кухня и живописный вид.
Мы в зале роскошного ресторана. В ожидании заказа потягиваю прохладное шардоне. Смотрю в плещущуюся синевой морскую даль.
– Что-то случилось? – спрашивает Жильбер. Перевожу на него удивлённый взгляд. Хлопаю ресницами. А разве нет? – Ты сегодня такая молчаливая. Тебя кто-то расстроил?
Проводит рукой по моему лицу, легонько оглаживая губы подушечкой большого пальца.
Я смотрю во все глаза, силясь что-то понять, и не могу. Пуавр для меня большая загадка. Почти целую неделю я не находила себе места, думая, что обидела его, а оказывается, у него и в мыслях не было обижаться. Но домыслов кажется мало, и я решаю выяснить до конца.
– Ты действительно не держишь на меня обиду?
– Я? – вскидывает брови. – За что?
Похоже, он и в самом деле удивлён. Я не верю своим ушам.
– Ну как? Я же сказала… – замолкаю на половине фразы.
– Сказала что? – Жильбер хмурится. Он не понимает, о чём это я. Вот это да! Значит, я просто накрутила себя на ровном месте. Вот чёрт! Опять чувствую себя дурой. Но почему он тогда ушёл? Мне никогда не разгадать Жильбера. Пуавр мне не по зубам. Однако, несмотря на идиотскую ситуацию, на душе становится легче. Словно камень упал. Расслабленно выдыхаю и улыбаюсь.
– Уже неважно…
– Карин, – морщится он. – Если ты говоришь «а», то говори «б». Что за намёки?
– Не бери в голову. Ерунда! Женские бредни!
– Пусть будет по-твоему, – согласно кивает Пуавр. Он быстро теряет интерес к моему вопросу.
Нам приносят заказ. Принимаемся за обед.
– Я не большой любитель рыбы, но здесь её готовят исключительно хорошо, – с аппетитом поглощает запеченного лаврака, приправленного лимонным соком и овощами.
Смотрю, как он ест. Делает это так же, как и занимается любовью, с наслаждением. Похоже, Жильбер гурман во всем.
– Карин, – обращается он ко мне, поддевая вилкой очередной кусок, – я бьюсь с арабами уже целую неделю. На большие уступки они вряд ли пойдут. Думаю, что сегодня закончим.
Кладет в рот кусок рыбы и жуёт.
– А контракт? – мои глаза округляются.
– Еще раз все проверим, и можно подписывать. Так что вечером – фуршет, а после устроим маленький праздник. Только ты и я, – берёт со стола бокал и запивает вином. – Драка ждет нас только через два дня. Есть немного времени, чтобы посвятить его друг другу.
Что?! Пуавр наплел Пьеру, что без юриста ему не обойтись, а сам вызвал меня в Алжир приятно провести время? Вот это да! Вот это обман! Колоссально! Немыслимо! Я в шоке.
– Чтобы ты не вздумала отказаться, скажу – этим вечером тебя ждет сюрприз, – коварно улыбается. – Видишь, не только ты умеешь заинтересовать.
По лицу Жильбера блуждает самодовольная ухмылка. Произведённый на меня эффект радует его. Я действительно заинтригована. Что приготовил мне Жильбер? После выходных, проведённых вместе, это должно быть что-то очень романтичное. Мое сердце заходится в предвкушении. Может, Пуавр решил развестись с Симон и хочет сообщить мне об этом? Хотя нет, это выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но что же всё-таки он задумал?
Остаток дня чувствую дикое напряжение. Мне не терпится узнать, что же приготовил для меня Жильбер. Кажется, я не доживу до сегодняшнего вечера – лопну от любопытства. Нельзя же так издеваться над человеком! Я возмущена. Жильбер хотя бы намекнул, чего мне ждать. Но он, как все мужчины, непреклонен. Делает вид, что не понимает причину моего беспокойства. Хладнокровно включается в завершающий этап заключения контракта. Лицо непроницаемое, сосредоточенное. Ставит свою подпись. Передаёт подписанный документ противоположной стороне. Заверяет наш экземпляр и отдаёт его мне. Собравшиеся хлопают. Жильбер и глава алжирской компании жмут друг другу руки. Слышатся поздравления и напутствия.
Фуршет проходит на открытой террасе шикарного загородного клуба, утопающего в благоухании цветов тропического сада. Я стою рядом с Пуавром в невесомом коктейльном платье на тонких бретелях с бокалом игристого в руках. Глупо улыбаюсь. Жильбер расслабленно беседует с арабами на свободные темы. Знаю, что так надо. Я сама налаживала деловые контакты именно на таких мероприятиях. Фуршет – чуть ли не самая важная часть сделки. Здесь можно узнать о партнёрах то, чего тебе не расскажут в кабинетах. Это сближает.
Боюсь далеко отходить от Пуавра, полагая, что в арабской стране с одинокой женщиной может случиться что угодно. Следую за Жильбером по пятам. Кажется, он непротив. Многие арабы пришли на фуршет с жёнами. И мне льстит то, что я сейчас рядом с Пуавром. Как бы мне хотелось всегда быть его женщиной.
В Алжире темнеет быстро. Солнце проваливается за горизонт, уступая место волшебной, наполненной пьянящим ароматом цветущих олеандров арабской ночи. На чёрном бархатном небе россыпью алмазов сверкают звёзды. Приглашённые начинают расходиться. Жильбер прощается и берет меня за руку.
– Пошли, – шепчет он, уткнувшись в мою макушку.
Идём в густом, окутывающим сад сумраке по тускло освещённой брусчатке к виднеющемуся неподалёку двухэтажному коттеджу.
На пороге встречает молодой бритый наголо араб. При виде Пуавра он склоняется в уважительном поклоне. Невольно отмечаю, что парень красив.
– Пойдём, Карин! – Пуавр тянет меня внутрь. Спешно проходим через огромный, роскошно обставленный холл. Поднимаемся наверх по винтовой лестнице и попадаем в просторную комнату, похожую на покои арабского шейха – на полу богатый ковёр, стены обиты красным шёлком с золотой вышивкой, кругом пуфы, подушки, изящные диваны с резными золочёными ножками. В алькове под балдахином из тончайшей органзы – широченная кровать, застланная шёлковым покрывалом. Несколько колонн поддерживают расписной сводчатый потолок. По центру резной столик красного дерева. На серебряном подносе вино, фрукты и сладости.
Я в недоумении разглядываю спальню падишаха. Другого определения просто не нахожу. Пуавр подходит ко мне, обнимает сзади за плечи и трётся носом, вдыхая запах моих волос.
– Нравится? – шепчет он. От горячего дыхания по коже прокатывается волна мурашек. Меня ужасно возбуждает то, что происходит. Чувствую, будто попала в восточную сказку. Сквозь приоткрытое окно слышны головокружительные запахи восточной ночи и стрекотание цикад.
Жильбер проводит рукой, отбрасывая мои волосы, и целует в шею. Тело тут же начинает плавиться от желания. Прикрываю глаза под трепетной лаской, чувствуя на себе его обжигающие губы. Поворачиваюсь и обнимаю Жильбера. Мои руки обвивают его крепкий торс, точно змеи. Одариваю Пуавра глубоким страстным поцелуем, проникая языком до самой глотки. Постанывает, притискивая меня к себе. Тёплые ладони ложатся на мои ягодицы и прижимают к паху, давая почувствовать твердость намерений моего любовника. Я растворяюсь в предвкушении сладкой неги и целую, целую, целую. Мои веки на мгновение приоткрываются, и я вижу за спиной Жильбера араба, застывшего в покорной позе со скрещенными на груди руками. От неожиданности вскрикиваю. Я не понимаю, что этот человек делает в спальне. Жильбер вздрагивает и оборачивается. Мажет взглядом по арабу и смотрит на меня.
