Читать книгу: «Аудельфина. Книга 1», страница 3

– Не могу, – прохрипел солдат, глотая слёзы, непонятно откуда взявшиеся из обезвоженного тела, которые градом катились по сгоревшим на солнце щекам. Видимо, где-то в потайном месте душа всё же держит какой-то неприкосновенный запас влаги именно для таких случаев.

– Тогда ешь. Жри, я сказал! Жри её. Без рук жри, раз рвать не можешь!

Боец упал лицом в фотографию любимой и, подцепив край одеревеневшими губами, начал жевать её образ, рыдая, не в силах совладать со своими эмоциями.

Все мы, восемнадцатилетние пацаны, уже принявшие присягу, где осознанно дали клятву «беспрекословно выполнять все воинские уставы, а так же приказы командиров и начальников, мужественно, стойко и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и защищать ее мужественно и умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни», окончательно выбившись из сил, смотрели на это безобразие, распластавшись на плоско-ребристых животах. От нечеловеческой усталости у нас уже не было сил на какие-либо эмоции или переживания, мы просто смотрели на факт, как через шантаж морально убивают нашего товарища старшие товарищи. Но сегодня нам повезло, – и это были не мы. А сломленный боец ел образ любимой, находясь на границе потери ощущения реальности, то есть психологического срыва, вспоминал её голосом слова из письма:

«Я поцеловала эту фотографию и прижимала её к сердцу, для тебя, перед тем, как положить её в конверт, когда тебе будет очень трудно, поцелуй меня, и всё пройдёт. А я буду ждать тебя. Только выживи, пожалуйста, выживи на этой чужой и проклятой войне или сделай так, чтобы тебя туда не послали. Ты же знаешь, если не выживешь ты, то не выживу и я, так что спасай нас обоих, нас и наше будущее. Я люблю тебя».

Её мечта сбылась, и его не послали на эту нелепую интернациональную войну. Это был первый и последний призыв в Советском Союзе, который готовил бойцов ВДВ в Афганистан, и которые после подготовки туда не попали. Но они попали туда, куда никто, начиная от последнего сумасшедшего пациента в психиатрической больнице и кончая первым секретарём ЦК КПСС, и подумать-то не мог, ни в страшном сне представить, – на боевые действия внутри страны при начале развала Советского Союза.

После этого случая из-за проявления слабости он навсегда будет себя считать предателем, ведь можно было восстать и пойти на радикальные меры. К примеру: застрелиться, застрелив сначала своих мучителей… ну, это уж слишком. А вот выстрелить себе в ногу, наверное, можно было бы, тем самым прекратить мучения, пускай не свои, но товарищей. Но ведь и это не выход, так как из госпиталя его бы направили после суда трибунала в дисбат за умышленное членовредительство, если бы выяснилось, что он не потерял реальность, то есть не стал сумасшедшим. Но это было, конечно же, предусмотрено, и в автоматных магазинах уже не было патронов. Помните:

 
«На батарее нет снарядов уже,
 и надо быстрее на вираже.
Но парус, порвали парус!
Каюсь! Каюсь! Каюсь!»
 

Но и обвинять инструкторов сержантов здесь не стоит, хотя с фото был, конечно же, перебор, и данный случай никак не может служить уроком познания ответственности или сплочения боевого братства. Их задача сводилась не только к тому, чтобы научить нас стрелять и уходить от смерти, изучая современную боевую науку в горной и прочей местности, но и к познанию крайних физических возможностей человека «за чертой», где молчит душа и не мучает совесть, а также практически полностью либо частично отсутствует интеллект, когда человек, подобно животному, руководствуется при выживании врождёнными генетическими инстинктами обострёнными интуицией, а также приобретёнными и наработанными рефлексами и навыками. В каком-то смысле на определенном этапе это можно назвать – «чистилище». Чистилище сознания от нагнетаемой вечно стонущей суеты. Осознания что все обиды и ссоры, неурядицы и переживания несправедливости бытия, которые мы так любим называть – «проблемами», на самом деле являются догматом рутины естественных трудностей, которые так волнуют наш несовершенный интеллект.

Полагаю, что временный отказ данных качеств у людей в этот период времени надо считать за благо, так как с их присутствием вряд ли можно остаться психически здоровым homo sapiens¹⁸.

* * *

На перемене было шумно и весело, но Лена не вышла из-за парты и что-то рисовала чёрным карандашом. Светка подсела к ней с вопросом и предложением:

– А ты чё сидишь? Пойдём в коридор, поиграем! Ведь у тебя сегодня день рождения!

Вместе за одну парту девочек не сажали, так как их разговорам не было конца.

– Да не хочется что-то, – ответила Лена и продолжила, – знаешь, мне сегодня сон один странный приснился, вот рисую его, но что-то не особо получается.

Светка заглянула ей через руку и увидела что-то вроде морды какого-то животного, но не человека – это уж точно.

– Это кто, чёрт, что ли? А что приснилось-то? – заговорщицки зашептала Светка.

– Да не знаю, говорить тебе или нет. А ты точно никому не расскажешь?

– Ты что? Я наших секретов не выдаю, ты же знаешь! – с гордостью и обидой в голосе произнесла Света.

– Ну ладно, слушай, – решила рассказать подружка: Приснилось, будто я уже взрослая, ну, как девушка как будто, и иду по бескрайнему зелёному полю рано утром. И кругом трава и цветы, всё в утренней росе. И чем дальше я иду, тем трава всё выше и выше, и я уже вся промокла, и холодно уже стало, и даже немного жутковато, и вдруг, откуда ни возьмись, появляется большой чёрный конь. Я его нисколечко не испугалась, а даже наоборот. Вскочила, не помню как, на него, и мы поскакали, но не по земле, а как бы по небу. Мне пришлось на него почти что лечь, чтобы держаться, и я чувствовала всем телом, как под его тёплой кожей играют и переливаются мышцы. Это было как по-настоящему! Я до сих пор помню это ощущение.

– Ух ты, здорово! А потом что? – с удивлением слушала Светка рассказ подруги.

– Так вот, скачем мы, скачем, а конь поворачивает ко мне свою голову и говорит человеческим голосом: Леночка, вставай, ты сегодня у меня совсем большая стала. И поцеловал меня! И тут я проснулась, это мама меня поцеловала, и, как я уже догадалась, это она мне говорила эти слова.

Глава 5 (дети до шестнадцати…)

Наступал вечер первого дня пути, от безделья бойцы травили байки и дремали, впадали в раздумья, воспоминания и мечты. Конев сидел, прислонившись к борту спиной, и бронежилет при тряске по ухабам смягчал удары о борт кузова. Закрыв глаза, он пытался уснуть, и перед глазами плыли сюжеты давно прошедших дней.

Он находился в кинотеатре, поздним вечером шёл просмотр какой-то французской киноленты, где «дети до шестнадцати лет на просмотр не допускаются» – так раньше писали на баннерах кинопоказов, которые шли поздно вечером, с намёком на то, что здесь может быть что-то пикантное. Ему было где-то лет шесть или около того. Из всего фильма он помнил точно только один сюжет, который ему вспоминался время от времени всю жизнь.

Сюжет был времён короля Людовика Х, где один французский аристократ был не богат, но влиятелен, так как являлся приближенным к королю рыцарем, который участвовал во все различных войнах и стычках во славу своего короля. И вот однажды, когда он был еще горяч и молод, его сосватали с новорожденной дочкой другого высокопоставленного рода, чтобы скрестить кровь и стать ещё могущественнее их объединившейся семье. Пока он был ещё относительно молод, он навещал её несколько раз между боевыми походами. Но время неумолимо шло, промотав около двух десятков лет, где после очередного похода занимаясь делами насущными, герцог находился у себя в замке. И тут к нему в комнату вбегает слуга и возбуждённо сообщает:

– Господин! К вам с эскортом охранения прибыла какая-то знатная леди!

Это была она! Претендентка на родную кровь уже выросла, подходило время свадьбы и прочего. Герцог бросил слуге:

– Веди её в гостиную, поставьте лучшее вино и закуску, закройте шторы и зажгите свечи!

Слуга ни чего не поняв в недоумении убежал исполнять приказание.

Хозяин замка подошёл к зеркалу, перед которым на шкафчике стояли разные шкатулки для туалета, и стал с ненавистью смотреть на свои морщины и шрамы которые «украсили» его за полвека, осознавая, что старость маячит не за горами.

И вот, сидит она за столом – молодая, красивая и ухоженная дама. Входит граф, всё такой же твёрдой походкой, как и раньше, с чёткими движениями уверенного в себе мужчины, сдержанно поздоровался и сел напротив. Стол большой, между ними метра три. Пообщались о том и сём. И вот она спрашивает:

– Граф, к чему всё это?

Он, как бы недоумевая:

– Что вы имеете в виду?

И она, рукой проведя себя по лицу, отвечает:

– Вот это.

Он наложил на своё лицо грим, приказал зашторить окна и пригласить её к столу, чтобы между ними было не очень маленькое расстояние, с целью скрыть свой возраст, хоть на время. Ему было неловко перед ней в том, что его уже скоро начнёт поглощать старость, а она была напротив – прекрасна и юна. Но встреча была неминуема. И тут она продолжила:

– Я и так вас люблю и уважаю. Вы мой будущий муж и отец наших будущих детей.

Больше Сергей ничего не помнил из этого фильма, кроме итога:

Герцог и сам любил и уважал её, и именно поэтому не взял её в жёны, и это была самая великая трагедия в его жизни, несмотря на то, сколько близких людей он потерял в боях. За что его осудили все, кто был с ним близок, а также те, кто от него зависел.

Видел Конев этот фильм лишь раз и то в глубоком детстве, но отчего-то этот сюжет очень крепко запал ему в душу и приходил в воспоминаниях время от времени. Интересно было и другое, при каких обстоятельствах он попал на этот просмотр, да ещё и в таком возрасте.

Дело было так. Как-то без всякой цели болтаясь по нефтяному посёлку с группой пацанов, где старшим был его дядя, к слову сказать, дядя был старше всего на четыре года и они были просто друзьями, которые попутно играясь сдутым мячом, подошли к свалке ненужного хлама, где «дядя» с удивлением воскликнул:

– А это что такое? – и вытащил из мусорной кучи за чёрную рукоять, которая, скорее всего, напоминала двуручную рукоятку японского меча, – шпагу. Настоящий боевой клинок! Мальчишеским восторгам не было предела, они никогда такого в глаза по-настоящему не видели. А тут – такой фарт!

Как мог такой шедевр всех времён, которому место для всеобщего обозрения в историческом музее какой-нибудь столицы мира, оказаться в мусорной куче какого-то посёлка на краю земли? Здесь могут быть только два объяснения: либо я вам вру, пардон, – фантазирую; либо это мистика, которая действительно может быть воплощена в реалиях. Но тогда это казалось на уровне фантастической реальности. Обоюдоострый клинок был одновременно таким тяжёлым, что Серёжа, чтобы размахивать, мог его держать только двумя руками, и настолько удобным, что его не хотелось выпускать из рук.

Тем временем, молодая дама Елена с подружками собралась в кино и попросила бывшую свекровь присмотреть за внуком. Его дядя был соответственно сыном свекрови Капитолины Андреевны. И вот, оставшись одни дома, пацаны начали играть, ведь такая находка у них появилась. Абсолютно случайно старший мальчик выбросил руку вместе со шпагой вперёд, и так совпало, что в это мгновение Серёжа, естественно, не подозревая о действиях дяди, бросился навстречу, но, увидев это движение, испугался и выставил вперёд руки для защиты. Клинок прошёл через предплечье и вышел за локтем правой руки. Ещё не поняв, в чём дело, старший мальчик вернул руку со шпагой в первоначальное положение. Только потом дети поняли, что произошло. Кровь текла медленно, видимо, важное было не задето, поэтому после перевязки двух ран – входную и на выходе, неизвестно откуда взявшимися бинтами ранение себя никак не проявляло.

Пацаны испугались, вроде бы как всё утряслось, и всё же настроение уже было испорчено и играть не хотелось. Серёжа поднялся в соседнюю квартиру, к себе домой. На дворе было начало осени, быстро темнело. Он сидел один дома и переживал – а вдруг он умрёт. И ему стало страшно, а вдруг он умрёт от ранения, а мама никак не узнает, что он мёртвый здесь лежит. Тогда он побежал в кинотеатр, который находился у реки, на окраине посёлка, чтобы сообщить, что с ним всё хорошо, чтобы она не переживала. Но тут чёрные тучи быстро затянули вечернее небо и поднялся шквалистый ветер, который был такой силы, что мальчуган не на шутку испугался, что его унесёт, и он пропадёт навсегда, и мама уже никогда не найдёт, ни живого ни мёртвого. Собрав всю силу воли, трясясь от накатившего животного страха, прибежав в кинотеатр, он закричал в фойе:

– Позовите мою маму, мне нужно ей что-то сказать! – Все служащие не на шутку испугались и вызвали её из зала просмотра.

– Как ты здесь оказался? – удивлённо спросила Елена.

– Мама, мне стало страшно, и я прибежал к тебе, – только и мог сказать испуганный мальчик. Они вместе досматривали французский фильм, он сидел у неё на коленях, и ему было тепло и уютно, и теперь он знал точно – он не умрёт. Тогда он в это поверил, и у него сформировалось с того времени такое впечатление, что он просто неубиваем.

В копилку убедительности добавился ещё один случай, произошедший с ним почти за год до этого. А боевой клинок, спрятанный от страха после этого случая дядей в погреб, как-то невероятно исчез, и пацаны со двора ещё долго сожалели о том, что не все успели подержать его в своих руках.

Дело было летом в детском саду. Находясь на прогулке, по личной инициативе он нёс кое-как кем-то сколоченный деревянный ящик и, донеся его до какого-то определённого места, бросил на землю. Но вот незадача, он не заметил, как из доски торчит вбитый изнутри и частично загнутый книзу снаружи ящика огромный гвоздь. Падая, ящик увлекал за собой гвоздь, воткнувшийся в левый бицепс, и полосовал руку, как багром, пока его не остановила земля. Маленький Серёжа с удивлением посмотрел на неё, и перед глазами открылась интересная, но страшная картина: Рука чуть выше локтя от бицепса до кисти была вскрыта почти до кости, кожа и мягкие ткани мышц расходилась в разные стороны, которые, пульсируя через артерии, заливала алая кровь, проливаясь из руки на траву, сползая с неё в землю.

Тут же приехали медики и наложили местами швы, а где зажимы, туго перебинтовав рану. Всё срослось на удивление быстро, «как на собаке», – шутили взрослые. И, когда Конев вырос, шрам почти не был заметен окружающим, если его, конечно, специально не показывать. Случаев других была масса, но они были уже не такие яркие и впечатляющие, как эти. Пулемётчик уснул, но не крепко, он спал чутким сном опасности, раскачиваясь в такт машине, раскачивался и его пулемёт, прислонившись к плечу воронёным стволом.

* * *

– Давай, давай, Лена, молодец… – сжимая кулаки, с мокрой спиной, переживал за свою воспитанницу тренер, когда молодая спортсменка в идеальной технике выполняла очередное упражнение. Её большие серебристо-голубые глаза были широко открыты, но она не видела ни судей, ни тренера, ни публики, с восторгом наблюдавших за ней, «уйдя в себя» и она замечала где находится, до конца выполнения произвольной программы.

Нет, это была не третьеклассница Лена, просто совпадение имён, но не только. Серебристо-голубые глаза молодых брюнеток были невероятно глубоки и очаровательны, но главная их особенность заключалась в настроении, – с утра они могли быть серыми, а к вечеру голубыми, либо в одно время иметь центральную серебристую глубину, окружённую голубым диском радужной оболочки, а в другое – чудесным образом наоборот. А широкие брови над ними, напоминали размах сильных крыльев, которые поднимали их над остальным миром. Случайность это или нет, но череда странных совпадений уже началась.

На далёкой родине Конева, на севере страны, происходили следующие события.

– Итак, первое место на соревнованиях по ушу тайцзицюань¹⁹ среди женщин северного округа Югра с максимальным балом… – главный судья соревнований, державший микрофон, сделал паузу. Зрители и спортсменки, а также их тренера и наставники, замерли.

– Молодая, но талантливая спортсменка… – он опять сделал паузу, все напряглись ещё больше, – представительница города Легион²⁰, четырнадцатилетняя Елена Никитенко!

Ликованию тренера и легионеров не было предела, где Лена не знала радоваться ей или плакать. Честно говоря, она рассчитывала на свои силы, что выступит достойно, но чтобы выйти победительницей – в это, даже после объявления результатов верилось с трудом. Все бросились поздравлять победительницу, только родителей не было рядом. Девочку-подростка в семье не то чтобы не любили, а как-то недооценивали, и обращать особое внимания на её успехи никто не спешил, но дружбу со спортом всё же одобряли и ставили Лену в пример. Несмотря на это, упрёкам матери не было конца, они заменяли ей занятия с дочерью из-за нехватки времени.

Психологическая рана, нанесённая несколько лет назад самым близким тогда человеком, была ещё свежа: День у Веры как-то сразу не задался, – с утра закапризничала дочь, отказываясь от завтрака. От мужа несло перегаром вчерашней гулянки по поводу дня рождения, как всегда, лучшего друга, откуда он пришёл домой поздно и храпел всю ночь, как китайский танк, из-за чего она не выспалась и чувствовала себя разбитой. Придя в парикмахерскую стричь и без того коротковолосую дочь, оправдывая мальчишескую причёску тем, что у неё нет времени на косички, банты и прочую девчачью радость, мать Лены сильно разозлилась, что женский мастер отсутствует, и, посадив дочь в кресло мужского парикмахера, который, по сути, и стрижёт короткие причёски, распорядилась:

– Стригите в таком случае наголо!

Мастер сначала было возмутилась:

– Но помилуйте, она же девочка…

– Стригите, я сказала, – жёстко потребовала посетительница.

«Клиент всегда прав» – такой легендарный слоган не оставляет выбора на предприятиях оказания услуг. Слёзы текли градом, но мать была неумолима, и белокурые в то время, без того короткие волосёнки тихо падали своими пушистыми маленькими кусочками на холодный, железобетонный пол парикмахерского зала. Лысая девочка безропотно встала с кресла-эшафота, а в детской груди разгоралась боль, которая кричала: – за что? Какой позор и оскорбление переживала Лена от материнского унижения, и горечь обиды от того, что из неё стараются сделать гадкую, заливала девичью душу. А сколько насмешек и обидных слов летело со всех сторон, стоило Лене лишь ступить за порог отчего дома, отчего девочка, чувствуя себя прокажённой, хотела забиться в самый дальний уголок, чтобы её никто не видел.

Говорят, что время лечит. Но так ли это? Ведь может быть, что «время» здесь не причем.

Но удивляет другое: сколько же может быть такой неоправданной жестокости в нас – людях, если такие вещи мы осознанно творим с самыми близкими людьми, ставя во главу угла эгоистичный принцип своей гордыни – «как вы мне, так и я вам!»

И вот стоит она на пьедестале победительницы, ей жмут руку, обнимают и поздравляют представители федерации ушу, судьи и тренер. У всех праздник на душе, звучит музыка, все спешат сфотографироваться на общую фотографию и, конечно же, с победительницей.

Домой Лена залетела на крыльях счастья, где сразу же захотела оповестить спортивными достижениями своих родных, чтобы они тоже могли порадоваться с ней за её успех.

– Мама! Мама, я заняла первое место!

– Хорошо, молодец, – без особого энтузиазма восприняла новость Вера.

– Алёна, вот чем собакам хвосты крутить, ты бы лучше матери помогла, – «радушно» встретила мать чемпионку, – а то так ни когда не научишься, ни пироги печь, ни борщ варить.

Брюнетка с красивыми чертами лица, короткой стрижкой и большой грудью хлопотала на кухне. «Гадкий утёнок» прошёл к себе в комнату, украдкой вытирая побежавшую слезу.

К слову сказать, Аленой Лену называли только родители, крёстная мать, младший брат и близкие родственники, остальным она запрещала это делать, а если кто пытался, то игнорировала и не отзывалась на это имя.

* * *

Доммм – глухо зазвенела струной вертикальная труба отопления от удара головой четырнадцатилетнего подростка.

– Стой. Я же сказал по голове не бить! – крикнул авторитетный четверокурсник Евгений, которому редко кто мог возразить, когда первоуралец Саша, у которого из рассеченных губ шла кровь, по фамилии Савин поднялся.

– Жень, ну ты же видел, это не умышленно получилось, он сам отлетел, – оправдывался второкурсник наносивший удары и, увидев плоды своего труда подытожил: – Смотрите, этот нытик заплакал!

Так проверяли первогодок в общежитии мореходного училища – «баба» ты или «мужик». И если оказывалась что – «баба», то не выдержавшему испытания, в общежитии, второй этаж которого занимали девчонки, учащиеся ПТУ на швей, поварих и маляров, а первый этаж курсанты мореходного училища, в дальнейшем во избежание всяческих издевательств и насмешек, лучше было бы не проживать. А снимать частное жилье, определенные средства которых компенсировало училище.

Авторитет, подойдя к избитому подростку и, взяв за подбородок внимательно осмотрев лицо, вынес вердикт:

– Да нет, слеза у него течет только с одного глаза, а это не считается, знать – мужик! Отныне звать его будем Маэстро, – объявил он всем участникам и продолжил – иди, вставай к своим, – показав пальцем на небольшую группу из нескольких первогодок, где уже находился прошедший испытания Конев.

– А чё сразу «Маэстро», – завистливо спросил любитель почесать кулаки, по прозвищу Болван.

– А ты слышал, как зазвенела труба, когда он её поцеловал? Лично я первый раз такой звон слушал. Так что он честно заслужил эту кликуху. А что – завидно? Так я могу поменять вас местами. Надеюсь, никто ни против, послушать еще раз? – с улыбкой обратился он к старшекурсникам принимавшим «зачет».

– Нет-нет, Жень, я так спросил, из интереса, – оправдывался громила, боясь впасть в немилость и потерять блатное место.