Читать книгу: «Обречённые души: Книга II. Паутина Интриг», страница 10

– Отлично, – растёкся в ядовитой улыбке Джазэкс, – не терпится увидеть, как эти твари будут вопить, и метаться, объятые пламенем! – сказал здоровяк, направившись к шахте, черневшей кривой щелью за деревенскими домиками.

– Значит так, слушайте меня внимательно, – начал говорить Джазэкс, откупорив бочку с маслом. – Держаться будете за мной, солдаты загоняют корлуков горящими алебардами, Рэмал и опытные охотники бросают в них бочку с маслом и убивают их, молодые стреляют из арбалетов и не лезут на рожон, не хочу потом их трупы вытаскивать отсюда, и не забывайте прикрывать друг другу спину, – распорядился Джазэкс. – Тайл Агавиа, – громко отчеканил командир. Его меч окаймили пульсирующие кремово-белые линии. – Тайл Ксерфидия! – прочёл следующее заклинание здоровяк. Узоры на его латах засияли переливающимся рыжим и алым светом, позже они выступили и на плаще.

– Рэм, особо не увлекайся, а то твоя гиамагия похоронит нас, – приказным тоном попросил Джаз, положив соратнику руку на плечо. В ответ он усмехнулся и повторил заклинания.

– Командир, а откуда нам взять огонь, чтобы… – замялся сержант, испуганно выронив загоревшуюся обмасленную алебарду.

– Вот отсюда, – саркастически улыбнулся Джазэкс, выпалив заклинание и щёлкнув пальцами, не дав опешившему подчинённому договорить. Соборники в лиловых плащах залились звонким смехом. Командир укорительно посмотрел на них, и они тут же пристыжёно замолчали.

– Держи крепче, – сказал Вальмус, подав стражнику алебарду, источающую языки пламени.

– Пора! – скомандовал Джазэкс, прежде чем утонуть в душном шахтёрском мраке. За ним, размахивая огненными алебардами, последовала цепочка из солдат, далее следовал Рэмал, ведя за собой Соборников; Вальмус замыкал строй.

Тяжёлый запылённый воздух наполнял беспросветный мрак. Освещая дорогу горящими, подобно люминесцентным лампам, мечами, Соборники в красных плащах уверенно и бесстрашно двигались вперёд, лишь изредка спотыкаясь о коварные каменистые неровности пещеры. Отряд спускался всё глубже и глубже, но кроме настораживающей тишины и шёпота огненных языков ничто не тревожило их слух. Вскоре мужчинам пришлось согнуться, чтобы протиснуться через тесный каменный коридор. Когда же они преодолели его, то перед ними открылась просторная область. Стены здесь со всех сторон были исполосованы лиловато-красными жилами, своим тусклым блеском продиравшиеся сквозь тьму.

– Должно быть, они на дне, – осторожно нависнув над обрывом и заглянув во мрак, предположил Джазэкс. В нос ему ударил едкий запах аммиака, смешанный с мерзким трупным смрадом. Осторожно ступая по выдолбленным кирками ступенькам, тянувшимся вдоль стены, командир отважно начал спускаться в лапы к спящим чудовищам. Солдаты с сомнениями переглянулись и не спешили идти следом, но Рэмал подтолкнул сержанта в спину и бросил на него недовольный и в тоже время приказывающий взгляд. Неожиданно корлуки жадно вдохнули воздух, захрипели и, навострив волчьи уши, начали приподнимать головы и пристально осматриваться по сторонам. Перламутровые глаза тут же забегали в непроглядной темноте, вибриссы засветились серебром. Ослепительный свет привлёк внимание хищников и они, ощетиниваясь, начинали неохотно подниматься на ноги. Вытягивая шею, существа издавали звонкий облетающий пещеру протяжный рокот, от которого начинало звенеть в ушах, будто кто-то бил по наковальне.

Корлуки встретили незваного гостя враждебным хриплым рыком, угрожающим оскалом и клацаньем острых зубов. Изогнутые клыки, свисавшие из-под верхней челюсти, будто сабли, изливали загадочный тусклый карминный свет. По угольно чёрной жёсткой шерсти скользил едва заметный буроватый блеск. Утопавшие в волосяном покрове, роговые пирамидальные пластинки, тянувшиеся по спине от края большой волчьей морды, до острого тонкого кончика хвоста, засветились, точно раскаленные головёшки. Крюкастыми когтями передних мускулистых лап корлуки скребли по камням, выбивая искры. Всякий раз, когда лучи света касались их чувствительных перламутровых глаз, они болезненно жмурились и отворачивали головы в стороны, а иногда и вовсе вставали на задние лапы, издавая свирепый гулкий волчий рык.

– Масло! – донёсся крик Джазэкса со дна пещеры. Незамедлительно бочка с маслом, разбившись вдребезги, рухнула неподалёку от командира прямо на стайку корлуков. Облитые резко пахнущим веществом, они будто бы сошли с ума и начали метаться из стороны в сторону, не решаясь нападать на бесстрашного мужчину. В этот самый момент улыбка блеснула на лице Джазэкса. Раздался щелчок пальцев, на землю посыпались раскаленные искры, и в его глазах взыграло пламя. Перед храбрецом раскинулось полыхающее огненное озеро, а в нём, вспыхнув как факелы, в ужасе метались обречённые на погибель хищники. Объятые жгучим пламенем, причиняющим невыносимую боль, они отчаянно носились по кругу, издавая оглушительный мученический вопль. Соборник с неописуемым восторгом смотрел, как облезает изъязвленная обугливающаяся кожа, с жутким шипением обнажая кости и внутренности существ. Вдруг из двух небольших подземных коридоров выбежало ещё с десяток разъярённых монстров. Корлуки боязливо обступали горящие останки членов стаи, шарахаясь от мерзкого запаха горящего масла и жжёного мяса, словно окачённые кипятком. Пока Джазэкс взирал на всё это, отряд уже подтянулся к нему и выставил навстречу хищникам огненные алебарды. Иступлённый рык, вторящий клацанью зубов и оскалу, подобно раскатам грома, обрушивался на мужчин со всех сторон. Но их руки, как и воля, были тверды.

– Стреляйте им в головы! – приказал Джазэкс. Вальмус и Торальд зарядили арбалеты, прицелились и сдавили спусковые механизмы. Арбалетные болты с хрустом вонзились в черепа, заставив двух хищников распластаться по земле. Неожиданно один из корлуков, осмелевший от отчаянья, набросился на вооружённую толпу. Двое стражников насадили существо на алебардные пики, пронзив ему глотку и выпустив потроха. Под натиском ужаса хищники, ставшие добычей, трусливо попятились во мрак.

– Разделимся и покончим с этими тварями! – призывно прозвучал ликующий голос Джазэкса. Ослеплённые светящимися мечами и доспехами Соборников в красных плащах корлуки, скалясь и дрожа, забивались в углы. Горячие лезвия клинков, ведомые безжалостной крепкой рукой, с лёгкостью нашинковывали чудовищ, лишая их смертоносных конечностей. Пылающие пики алебард презрительно смотрели на своих врагов и раз за разом впивались в их плоть, с каждой раной забирая у них силы. С подрубленными лапами хищники, издавая гортанный хрип, обессилено падали на бок. Тогда их жизнь мог оборвать либо несущийся с огромной скоростью сокрушительный арбалетный болт, либо изогнутый кинжал Соборников, проникая под язык и разрывая, словно лоскут потрёпанной ткани, мягкое горло. Последний из корлуков чуть было не растерзал Джазэкса, который даже и глазом не моргнул перед опасной тварью. Лезвия трёх алебард глубоко уцепились за спину хищника, и он оказался в их полной власти. Соборник посмеялся в зубастую источающую смерть пасть, надменно взглянул обезумевшему чудовищу в одержимые лютой ненавистью глаза, после чего одним ударом полутораручника отсёк ужасную волчью голову, торжественно встретив вырвавшийся из рассечённых артерий фонтан крови. Затем мужчина поднял завоеванный трофей и с победным кличем вознёс его над головой. Мало кому понятное наслаждение командира поддержали лишь его подчинённые в лиловых плащах, вырвавшие клыки из пастей поверженных корлуков. Но потом застывшие над вздрагивающими трупами хищников, как каменные изваяния, стражники подняли над головами алебарды, выпустив из своих глоток ликующий рёв.

– Найдите останки съеденных людей и сожгите вместе с этими тварями! – мрачно отдал приказ Джазэкс, перекинув меч через правое плечо, а в левой руке крепко держа корлучью голову.

– Командир, – окликнул спешно проходящего мимо здоровяка, Соборник в лиловом плаще, преподнеся на раскрытой ладони саблевидный клык. Он вопросительно посмотрел на него, будто бы о чём-то молча просил.

– Угу, – без колебаний кивнул ему одобрительно Джаз. Он хотел было уходить, но потом резко развернулся и небрежно швырнул трофей в руки подчинённому, пригрозив ему указательным пальцем, прежде чем покинуть душную пещеру.

– Интересно, зачем они им? – с подозрением подумал Вальмус, заметив вырванный из дёсен корлука клык.

– Ты чего опять пригорюнился? – буркнул недовольно Торальд, уставившись на друга так, словно он украл королевские украшения. – Я стал частенько видеть подобное выражение твоего лица, оно явно ничего путного не сулит, – с усмешкой добавил Соборник, стараясь скрыть колющий упрек.

– Ничего, – отрезал Вальмус с целью избежать неуместный ему разговор.

– Ну…, как знаешь, – пожал плечами в ответ Торальд, продолжив заниматься поставленной задачей. А его друг, в тайне ото всех, стараясь никому не попасться на глаза, вырвал пару клыков из обгоревшей головы корлука, заваленной другими телами хищников, и бережно положил их во внутренние карманы плаща.

Когда Соборники торжественно въехали за ворота Марквильда, по охладевшему небу уже расплылись холодные тёмно-синие, чем-то похожие на льдинки, кусочки надвигающейся ночи. На погружённых во тьму улицах загорелись факелы и фонари. Измождённый сонный взгляд стремящихся домой горожан приковывал отряд во главе с Джазэксом и Рэмалом, направлявшихся в поместье хозяина поселения. Граф с нетерпением ждал возвращения Соборников, но больше всего его волновали, конечно же, наглые прожорливые корлуки поселившиеся в шахте. Поэтому он с необычайным желанием жаждал услышать известие об их гибели. По этому поводу Тиднар даже вышел из поместья на аллею, чтобы поскорее насладиться ожидаемым. По горделивому виду Джазэкса граф тут же засиял, как полуночная звезда.

– Дело сделано, – спешившись, важно сообщил Джаз, протянув феодалу надёжно завязанный замшевый мешок. Граф принял его, чуть ли не вырывая из рук, с нетерпением открыл.

– Пресвятой Нэраэль, вот это тварь! – воскликнул ошеломлённо он, брезгливо вертя в руках корлучью голову. Тиднар отдал её стражнику, стоявшему на входе, а затем расплылся в благодарственной улыбке и любезно пригласил Соборников в дом.

– Ваше Сиятельство, не судите строго и не примите за оскорбление, но мы сильно торопимся, посему хотели бы получить заслуженное кропотливым трудом вознаграждение и на рассвете распрощаться, – выступил Рэмал.

– Эх,… жаль, а я подумывал устроить банкет по столь важному событию, но если вы настаиваете, – умело изображая огорчение, принял условия Соборников граф, запустив руку во внутренний карман платья.

– На самом деле мы не настаиваем! – вмешался Джазэкс, подтолкнув Рэма в спину. В голосе его слышалась упорство.

– Признаться, мы были бы весьма рады погостить в вашем уютном поместье ещё денёк, другой, – скрепя сердцем, смиренно подтвердил Рэмал.

– Ну, вот и славно! – фальшиво обрадовался Тиднар, резко одёрнув руку от кармана. – Прощу, проходите в гостевые комнаты, я немедленно пришлю к вам слуг, – протараторил граф, словно хотел поскорее отвязаться от гостей. Едва он прибыл в спальную, как стал разбрасываться ругательствами и бурчать от недовольства, словно закипевший чайник. В конце концов, мужчина смирился с неизбежным – завтра его не только объедят, но и лишат приличной суммы.

Рэмал проснулся ни свет, ни заря и решил посетить таверну, дабы узнать больше о сгоревшем доме и её владелице. История о жестоко убитых ликирианцах не давала ему ни минуты покоя.

– Кто же мог отправить на тот свет чуть ли не лучших фехтовальщиков и опаснейших убийц в истории Эридэна? – терзался догадками Соборник. – А что, если Легион Тлена попытается вновь вторгнуться в их мир? – мысли об этом выворачивали его наизнанку. И как бы он не пытался отогнать это опасение, оно всё равно вновь и вновь поселялось в его голове. С этими тяжёлыми мыслями Рэмал отворил дверь в таверну. На удивление посетителей оказалось с лихвой. Горожане громко бесцеремонно хохотали и судачили меж собой, создавая надоедливый гомон, от которого Соборнику, казалось, жужжит в ушах.

– И как им только не надоест сплетни распускать? – подумал про себя Рэм, случайно услышав разговор двух сидевших у входа подвыпивших мужиков о вырезанных в шахте корлуках. Уже завидев нежданного гостя в дверях, трактирщик застыл в изумлении. Сначала на его странное поведение никто из присутствующих не обратил внимания, но когда необычный мужчина в красном плаще, бряцая доспехами, прошёл мимо столиков к трактирной стойке, толпа зевак, будто по команде, прекратила горлопанить и устремила на него благоговеющий взгляд.

– Смотрите, здесь рыцарь святого Нэраэля. Видать Создатель смилостивился над нами. Его явление сюда добрый знак, – перешёптывались восторженно люди в таверне, не спуская с Рэмала глаз.

– Наш Небесный Отец не так давно поведал мне о том, что у вас произошло в поселении пару недель назад, – с серьёзным видом начал разговор Рэмал с трактирщиком. Пузатый, невысокий лысый мужчина с серыми усами едва не уронил на пол нижнюю челюсть от внезапного вопроса, вселившего в него ещё и страх. Собеседник терпеливо ждал ответа, но при этом медленно хмурил брови. Заметив подобную смену настроения, толстячок вытер руки о белый фартук и, собравшись с мыслями, дрогнувшим голосом выпалил:

– Добрый господин, слухи всякие сейчас ходят, – попытался увильнуть от ответа трактирщик, начав тщательнее натирать стакан.

– А про сгоревший дом вдовы и ликирианцев тоже брешут? – настойчиво произнёс Соборник, негодующе посмотрев на нервничающего мужчину и крепко ухватив его за запястье. Тот, стыдливо опустив глаза, отложил стакан в сторону и змеиным шёпотом боязливо взмолил:

– Прошу, не говорите так громко, а то графу донесут и он…

– Хватит! – раздражённо ударил ладонью по столу Рэмал. – Думаешь, меня это так заботит? Неужели ты решил, что я буду трепетать, заслышав о расправе, подобно плешивой собаке всякий раз поджимающей свой облезлый хвост? – наступал на него Соборник, сжигая корящим взглядом.

– Простите, добрый господин, простите, – запинаясь от испуга, пробормотал невнятно толстячок.

– Расскажи мне всё, что знаешь об этой девушке или я всё здесь разнесу! – ультимативно потребовал Рэм.

– Хорошо, хорошо, добрый господин! Вдову эту Вельсилией звали, за день как она погибла, к ней пристали проезжавшие в Вэйтстоун стражники, за неё вступился странный незнакомец. Произошла потасовка, незнакомец этот раскидал буйных по углам, но резанули они его, вот Вельсилия и взялась ему помочь. Я предупреждал её, что идея эта не стоит свеч, но нет ведь, гордая! Полезла и вот итог.

– А как этот незнакомец выглядел, ты сможешь его описать?

– Простите, добрый господин, но кроме потрёпанного черного плаща и бурых волос, я ничего, увы, вспомнить не смогу, – признался трактирщик.

– Цепь у него была под плащом и конь, чёрный, как ночь, – смело добавил один из мужиков, безрадостно допив эль.

– Лучше, чем ничего! – гневно воскликнул Рэмал. Словно ужаленный, он сорвался с места. Громко хлопнув дверью, Соборник поспешил на застолье к графу, где забрав своих подчинённых, он незамедлительно покинул поселение и на всех парах направился в Вэйтстоун. Совет Нэраэля ждали не самые утешительные вести.

Глава 8

Годом ранее. Красота осени медленно увядала. Поля чернели, на промозглых дорогах тянулись бесконечные следы телег. Тусклый свет остывающего с каждым днём солнца всё реже прорывался сквозь взбитую густую толщу пепельно-седых облаков и мрачных беспрестанно-кочующих туч. Деревья, лишившиеся своего роскошного золотого наряда, походили на угрюмые корявые статуи. За окном бушевал ветер. Ветви рябины постукивали по стеклу, точно просили впустить их, чтобы скрыть от надоедливых дождей.

В уютной комнате, обставленной роскошной резной мебелью из красного дерева и дуба, только пламя, вырывавшееся знойными языками из камина, безутешно клокотало, разгоняя сонную тишину. На лакированном столе были разбросаны разорванные кусочки бумаги, отчасти запачканные ликёром. Каштановые шторы творили в комнате полумрак, препятствуя проникновению грустного осеннего вечера. Изорванные ленты едко-пряного табачного дыма, поднимавшиеся со дна пепельницы, растворяясь, плавно скользили по воздуху. Внезапный стук в дверь одёрнул дремавшего в кресле мужчину. Он резко открыл глаза – светло-карие, с отпечатком бессонницы и усталости. Медленным движением рук мужчина убрал с лица густые цвета обжаренного кофе вьющиеся волосы. Горло щипала сухость, голова кружилась, и казалось, вот-вот разорвётся по швам. Чёрный атласный камзол, в который был одет мужчина, пропах пролитым спиртным. Ферраций покосился на дверь, точно стук был воображением его недосыпа и иллюзией похмелья.

– Милорд, повозка уже ждёт вас, – раздался охрипший бас прислуги, не решившегося отворить дверь. Феррация передёрнуло. Напряжением рук он заставил себя подняться с кресла и неуверенной пошатывающейся походкой подойти к шкафу. Неблагородное увлечение ликёром, бесполезное в борьбе против бессонницы, нарисовало мешки под глазами мужчины, и придало лицу старящую отёчность. Распахнув дверки шкафа, Ферраций оперся обеими руками о красное лакированное дерево и задумчиво склонил голову над находившимися на дне чёрными махровыми обмотками ткани. Затёкшие и опавшие от бездействия и ядовитого влияния спиртного мышцы требовали нагрузки. Немощь пронизывала каждое волокно, сковывая всякое движение тела, тупая боль неуёмно била по голове.

– Не уж-то этот день настал, – изнурённо протянул Ферраций, опечаленно посмотрев на узорчатый огнисто-золотой перстень с иссиня-чёрным жемчугом. Он хранил в себе воспоминания, не раз терзавшие сознание его обладателя. Тяжело вздохнув, Ферраций поднял со дна шкафа обмотки ткани и небрежно положил их на стол. Замотанные в них узорчатые золотистые латные перчатки, сапоги, кольчуга и ножны, из которых торчала в виде головы льва бурая рукоять длинного меча, громко звякнули, будто недовольные с подобным с ними обращением. На мгновение этот звук болезненно отозвался в голове Феррация, от чего тот зажмурил глаза, а затем потёр их пальцами. Как только он убрал руку от лица, в обмотках ткани неожиданно появились прелые кости, источающие удушливый смрад. Ферраций зажал нос пальцами и с отвращением отвернулся и отпрянул от стола. Внезапно прозвучал тяжёлый удар в дверь. Мужчина оторопел и начал нервически перебирать пальцами, пощёлкивая ими. Страх медленно обуревал запутавшийся в паутине растерянности разум. Вдруг окно с грохотом отворилось и, ворвавшийся в комнату дикий ветер, разметал клочки бумаги со стола. После осколки стекла звонко обрушились на пол.

– Это ты повинен в моей смерти, Ферраций Э́рог! – заявил таинственный женский голос, донёсшийся из-за развевающихся занавесей. Он точно растекался по воздуху, навязчиво вливаясь в уши.

– Кто ты?! Покажись! – приказал напуганный мужчина, выхватив из-за голенища кинжал.

– Как прискорбно… ты даже не признаёшь того, кому причинил несоразмерную боль! – осуждающе и злобно прозвучал голос.

– Я не имею ни малейшего понятия о том, что ты говоришь!

– Лицемерный лжец! – раздалось обвинение разъяренного призрака. После этих слов Ферраций ощутил ледяное прикосновение к своим губам. От непреодолимого страха мужчина начал размахивать во все стороны кинжалом. Прогремел пронзительный призрачный хохот, и сталь быстро развеялась в чёрную пыль.

– Предательское отродье, даже сейчас ты пытаешься причинить мне вред. Сколько мук пришлось перетерпеть мне из-за тебя. Ты такой же, как и твой дед! Фальшивый, жестокий и кровожадный! Вы искалечили мне жизнь! Не прощу!

– Мама?! – ошеломлённо выдавил из себя мужчина, встав как каменное изваяние. Казалось, слово это вырвало часть плоти из его горла и языка.

– Никогда не прощу! – будто бы посылая неизбежное проклятие, с ещё большей неистовостью повторил призрак, отдаляясь в сторону разбитого окна. Ферраций ринулся за бесформенным невидимым объектом, но неожиданно кости в обмотках ткани вспыхнули ярко-голубым пламенем с белоснежными языками. Мужчина отпрыгнул от огня, болезненно сжав обожженные кулаки. Непреодолимое желание последовать за голосом – было остановлено стеной из голубого обжигающего пламени, которая стремительно росла и смыкалась в кольцо. Белые раскаленные языки, словно руки обречённых на вечные страдания душ, тянулись к Феррацию. Вскоре голос исчез, остался лишь жадный клокот огня, созывающий рваные клубы мрака. Тьма подступала со всех сторон, пока полностью не окутала мужчину. И вот будучи во мраке, пойманный в кольцо необузданного пламени, Ферраций вновь начал различать какие-то эфемерные отдалённые голоса. Вдруг языки белого и голубого пламени начали расползаться и, переплетаясь меж собой, принялись формировать фигуры знакомых людей. Призраки с укорами и угрозами медленно наступали на свою жертву, впавшую в отчаянье.

– Если бы ты не покинул свой дом, то она была бы жива! – обвинил Феррация высокий старик, заросший седыми волосами и густой длинной бородой.

– Ты позор нашей семьи, братец! – ухмыльнулся высокий статный мужчина с кудрявыми чёрными волосами и острыми чертами лица.

– Девять месяцев ты был в её утробе, а отплатил лишь страданием! – ненавистно заявила неизвестная рыжеволосая стройная девушка.

– Это всё неправда, все, что вы говорите – бред! Это всего лишь ваши иллюзии! Нет! – пронзительно закричал Ферраций, когда раскалённые руки призраков коснулись его груди.

– За предательство твоя гнилая душа будет вечно гореть в пламене возмездия! – пообещали иллюзорные фигуры, горящими пальцами разрывая по кусочкам сердце своей жертвы.

– А теперь огонь воздаяния всеохватно поглотит тебя, дабы ты познал муки, причинённые твоими руками другим! – сказав эти роковые слова в унисон, призраки мгновенно превратились в подвижные ленты пламени и, подобно плющу, оплели Феррация. Невыносимая боль прожигала насквозь. Лоскуты кожи падали на пол и обращались в перламутровый огонь. Когда пламя обвилось вокруг лица мужчины, тот не выдержал и отчаянно во весь дух надрывисто закричал. В эту секунду глаза Феррация вспыхнули голубым огнём, а голова лопнула, превратив череп в обломанную неровную корону; лазурь померкла, обратившись в беспросветную тьму.

– Милорд, просыпайтесь! милорд, мы уже за стенами Санхолда! – будил Феррация молодой опрятный юноша в коричнево-жёлтом камзоле. Барон резко открыл глаза полные отчаяния и набросился на юношу, приложив к его горлу зазубренный нож.

– Умаляю, Милорд! – взмолил испуганно тот.

– Ух, так значит это всего лишь сон, – облегчённо вздохнул Ферраций, сев обратно на своё место и проведя вспотевшими холодными ладонями по волосам. На этот раз барон был гладко выбрит и аккуратно подстрижен – концы волос завивались ровно на плечах. Теперь Ферраций выглядел на свои тридцать с небольшим – воздержание от выпивки и занятия фехтованием вернули присущую лицу мужественность. И если скулы приобрели свою привлекательную скошенность, лишние морщины разгладились, а взгляд прояснился, то круги под глазами так и остались. Под бурым плащом на рифлёных латах цвета тёмно-жёлтой охры блестели замысловатые винно-красные переплетающиеся узоры.

Сердце Феррация ныло от ностальгии. Оно мечтало вернуться на родину, в Санхолд. Мысль о возвращении грела и в тоже время тревожила до дрожи. Прошло более двенадцати лет, как Ферраций покинул родные края и отправился на чужбину в южные земли Вэтфэльда. Несмотря на то, что Ферраций внешне был спокоен, глубоко в душе его сильно беспокоила встреча с дядей, с которым он не лучшим образом расстался. Тяготившие раздумья отвлекали Феррация ото всего, что происходило в округе. Повозка, окружённая закованными в латы стражниками, тихо двигалась мимо неспокойного моря нищих, просивших милостыню, черед торговых лавок с бесновавшимися друг на друга купцами, спорящих недовольных горожан, телег, катившихся по узкой соседней дороге.

Вскоре на смену шумным тесным улицам потянулись просторные и спокойные, спрятанные от солнечного жара шляпами пальм и златолиственниц. Здесь двухэтажные роскошные особняки были построены из дорогостоящего красного камня, а дороги выложены шестиугольными плитками цвета карамели. На каждом углу дежурили стражники в кожаных сапогах, поножах с металлическими пластинами и длинно-рукавных желтоватых кольчугах, поверх которых были надеты стальные рифлёные зерцала. Солнечный свет игриво отскакивал от натёртых до блеска бацинетов с наносниками. Латными перчатками стражники сжимали копья с широкими лезвиями, за спинами у них выглядывали колчаны со стрелами и короткие луки, а возле бедра тёмно-красными эфесами красовались ятаганы.

Отвлёкся Ферраций от раздумий лишь в тот момент, когда повозка проезжала мимо храма бога войны Дэрэгруса, высившегося в пять этажей, выполненных в виде усечённых конусов. Золочёный парапет в виде мечей ограждал венчавшего крышу этого грандиозного здания красного гиацинтового дракона с распахнутыми крыльями. Мозаичные стёкла отливали красноватым блеском в солнечных лучах. Двери из махагони украшали выполненные из слоновой кости львиные головы, в глазницах которых блестели рубины. Однако видя эти роскошные улицы, мало кто мог предположить, что под ними жили рабы, прикованные цепями к кирпичным блокам. Но никто не ведал о том, что в глубоком мраке этих подземелий веками обитало ужасное кровожадное чудовище, о котором жители говорили с усмешкой, истинно веря в то, что оно всего вымысел легенд.

Вскоре перед двигавшейся повозкой открылась большая просторная площадь из бурого мрамора, в центре которой находился великолепной красоты меловый фонтан в виде четырёх рычащих львов, прислонённых друг к другу спинами. Он был настолько бел, что вода его походила на молоко. Вокруг этого произведения искусства соединённые узорчатыми арками высились отделанные алебастром колонны с изображением мифических героев, бьющихся с чудовищами. Здесь стражники дворца вынудили Феррация покинуть повозку, а его охрану заставили оставить лошадей и идти пешком. За фонтаном начиналась аллея из трёхметровых пышных красных игольчатых кустарников со спирально закрученным стволом и ветками – рдянохвой. Заканчиваясь, она выводила к площадке, откуда начинали тянуться белокаменные ступеньки дворца, поражавшего своей уникальной красотой. Множество куполов с золочёными витыми шпилями, запертые среди нескольких изящных башен с рифлёными выступами, обрамлённых янтарём. Резные узорчатые двери из махагони охраняли статуи сидящих кремово-белых львов с оскаленными мордами, отделанными слоновой костью. За ними тянулись коридоры, огражденные от живописного зелёного сада чередой колонн. Возле апельсиновых деревьев, скрывая лица под платками, беззаботно гуляли стройные придворные дамы, облачённые в золото и шелка красных и розовых тонов. Едва завидев привлекательное лицо Феррация, они начали шептаться друг с другом и бросать в его сторону смущённые и в то же время заинтересованные взгляды. Хотя самого Феррация это вовсе не волновало.

– Кто вы будете и по какому делу прибыли? – грозно спросил стражник нежданных гостей.

– Имя Ферраций Эрог вам что-нибудь говорит? – задал встречный вопрос охранник, шедший впереди гостей.

– Ферраций Эрог, значит, – задумчиво потёр подбородок стражник. – Ага, припоминаю, государь ожидает его с самого утра, – почтительно ответил он.

– В таком случае, разрешите моему хозяину пересечь порог дворца, – попросил охранник.

– Без оружия дорога вашему хозяину открыта, а вам придётся остаться здесь, – пояснил стражник.

– Благодарю вас, – сказал Ферраций, сдав полутораручный клеймор с крученной узорчатой гардой и эфесом в виде львиной рычащей головы.

– Узнаю, этот клинок! – не скрывая восхищения, сказал с улыбкой стражник, заботливо принимая поразительной лёгкости оружие.

– Доброе слово моего дяди и его бесценный подарок всегда напоминали мне о родине, – перешагнув порог дворца, кротко улыбнулся Ферраций, выдержав в голосе гордость. Когда двери затворились, стражник последовал за неспешным гостем.

– Здесь ничего совсем не изменилось, – отрадно протянул Ферраций, осматривая родные стены.

– Давно же вы не были здесь, господин Ферраций? – ненавязчиво спросил стражник.

– Мне знакомы черты вашего лица? – с подозрением спросил гость, перебирая мысли прошлого. – Помнится, этой бороды я у вас не наблюдал.

– Фалвар, моё имя, – тепло улыбнулся стражник.

– Точно, Фалвар! Как я мог забыть! – чувствуя себя виноватым, воскликнул Ферраций, шлёпнув себя ладонью по лбу. – Сколько раз вы выгораживали меня перед дядей, когда я пропадал в соседних садах, а ночью сбегал из дворца, – стыдливо рассмеялся гость.

– Забудешь такое. Государь Аргрий часто задавал мне трёпку за ваше поведение, – пошутил Фалвар.

– Долгих двенадцать лет я мечтал вернуться сюда, – с грустью улыбнулся Ферраций.

– Так почему не решались?

– К сожалению, Фалвар, были на то причины, – с горечью отозвался гость. Стражник с пониманием взглянул на Феррация – его широкая улыбка оказалась достойным ответом.

– Как же я соскучился по этим стенам, – с упоением произнёс Ферраций, наслаждаясь чарующей красотой зала.

Внутри было душновато, но просторно. Солнечный свет свободно лился через тонкие амарантовые занавеси. Расписанные карминной и янтарной краской рифлёные своды и длинные ряды узорчатых колонн в виде стройных грудастых богинь с фруктами на голове и в руках украшали здание. Лестницы покрывали дорогие ковры цвета киновари с золотистой каймой, на которых возвышались фигурки в виде сидящих львов.

Правитель Санхолда – Аргрий Эрог, опёршись на кулак, сидел в полудрёме на троне из слоновой кости, отделанном по углам спинки золотыми львиными головами. Услышав голоса, донёсшиеся с нижних этажей, градоправитель оставил свои натужные копания в себе и посмотрел по сторонам, убрав с лица густую седую прядь волос. Едва осиротелый грустный взгляд встретил Феррация, как исхудалое морщинистое загорелое лицо правителя оживилось и тут же наполнилось восторгом. В его душе будто бы ожил и расцвёл увядший ссохшийся цветок, который вот-вот упал бы от изнеможения. Поправив белоснежную тогу с золотой полосой, правитель поднялся с трона и поспешил племяннику на встречу.

– Ферраций, родной! – крепкими тёплыми объятиями встретил долгожданного гостя Аргрий. – Как же я счастлив!

– Здравствуйте, дядя! – расплывшись в улыбке, произнёс в ответ племянник, словно прошло всего несколько дней с тех пор, как он покинул дворец.

– Не верится даже, что этот день настал! – не скрывая изумления, сказал Аргрий, заключив голову гостя в заскорузлые ладони и целуя его лоб, точно священник, дарующий благословление.