Читать книгу: «Технология бессмертия. Часть 1. Книга, которая разрушила мир», страница 4

9. БОГИ ВРЕМЁН ПЕРЕСТРОЙКИ

На Небе началась новая эпоха, ознаменованная свободой от бога РА, единого и неделимого, Отца Народов и Создателя Галактик, который, состарившись, куда-то исчез, говорили, что его похитила и даже пытала Изида, пытаясь выведать важные для неё секреты, которые знал только РА, Присоединённый, Божественный, рождённый раньше всех, родивших Его. Родительские отношения были не в моде, поскольку мало кто помнил отцов в лицо, технологии смены тел и искусственных модификаций внесли свою лепту.

Так или иначе, но именно Изида, надев Митру Присоединения, приняла новую власть, став Преподобным Галактики, и, вспомнив о Терре, направила туда с инспекцией Осириса, который был по совместительству её мужем. Осирис и был тем ожидаемым Провидцем, о котором говорили Баал с Герой, пытаясь вывести формулу личного выживания.

Осириса планировалось оставить на Терре, поскольку отношения супружеской четы давно находились в тупиковой фазе, а с этим делом они смогли бы «скучать друг без друга – и, возможно, что-то и оживёт», согласно непроизнесённой мысли престарелой богини.

Изида, выглядевшая в свои 4562 с хвостиком на неполные 30, мечтательно изогнулась. Получив власть, она не преминула воспользоваться ей, и свидетели тут были излишни. Женщины РА-з-вития были всё так же хороши, даже лучше, чем прежде, они модифицировали себя непрестанно, добавляя новым телам изящные детальки, а мужчины обабились, и сам РА, в последнем теле обладая неохватными бёдрами, ещё как-то пытался содержать талию в установленных им же канонах, но дряблая кожа и общая тысячелетняя усталость давали о себе знать. Средствами Митры омоложение уже не решалось эффективно, а новые тела не приживались к его разросшемуся Разуму и Душе.

Имидж очень важен, подчинённые не будут слушать умирающее и странное, а РА выглядел и странным, и умирающим одновременно, и самое обидное – он вполне осознавал это. РА предчувствовал свою смерть. Но где-то очень глубоко внутри него четырнадцатилетний мальчишка, который жив в любом живом мужчине, был жив и в нём, и ещё сопротивлялся смерти, когда всё остальное было уже готово умирать.

Он испытал за свою длинную жизнь всё, что может испытать человек, что может испытать бог, пропустив через себя все помыслы разных людей, и мужчин, и женщин, и стариков, и детей, и не только людей. Он не знал, чего бы ещё пожелать себе в этой жизни, его существо одеревенело и напоминало тысячелетний баобаб больше, чем человека. Он произвёл тысячи генетических экспериментов, сохраняясь ради того, чтобы пытаться заново взращивать этот мир своей любовью, он сделал всё, что смог, строя и ломая, и снова строя, он не останавливал попытки улучшить мир до последнего, меняя тела на более молодые, но тела не приживались, потому что старость самой души одолела его, он уже почти был готов ко встрече с Неизведанным, рапортуя о том, что не справился.

Многократно примерял он смерть. Но как только она согласилась прийти к нему, неистребимая, вечно молодая закваска души, забывающая о зеркале, немощах и тлене, заставила его буквально накануне мятежа «радеющих о нём подчиненных» скоренько собрать свои личные технологии и исчезнуть в не ведомом никому направлении. РА как никто другой знал, что доверять в этом мире нельзя ни брату, ни свату, и, готовя побег тысячу лет, столько же времени предусмотрел и на всё для него необходимое. Всё нужное было готово всегда, лежало на видных местах, не представляя интереса ни для кого, кроме РА, и было так компактно, чтобы и на новом месте не привлечь ничьего внимания.

РА исчез, таким образом сделав подарок своим потомкам, уже готовым согрешить отцеубийством, оставив им Трон добровольно. РА любил их, как только отец может любить, прощая всегда, записывая любой их недостаток на свой счёт, вызывая всю их боль и беды на себя. Изида, мысленно восторгаясь Отцом, вздохнула с облегчением, не найдя его во дворце. Она была ещё очень молода и душой, и разумом, поэтому прощала себя с легкостью и за всё. Изида была ещё очень наивной, не испытав на себе бремя ответственности и забот об этом мире, кажущемся незыблемым, но эфемерным, как цветок в пустыне.

10. ЧТО ДЕЛАТЬ?

– Мы становимся РАком к новому вождю, – прокаркал трезвый и злой Гера, открывая бутылку абсента.

– Да, – согласился Бел, – половина поселений и рек имеют корень РА, язык с корнем РА основной, но теперь, в связи с новыми обстоятельствами, эта работа может быть расценена наверху как приверженность к устаревшим догматам. Все РА-з-умные люди в Галактике ломают памятники РА, а мы их ставим, программируя новую реальность умершим или исчезнувшим Вождём. Новые правила, как известно, значительно более поджарые, чем наши прежние. Так что серьёзно готовьтесь и определяйте личные желания, пока у нас есть краткая возможность решать и мыслить свободно. И затягивайте пояса.

– То есть может оказаться, что это была лафа? – испуганно-шутливо выдохнул Сэт.

– Ещё бы не лафа. Слухи о кончине различных колоний перемещаются быстро, и это стандартная процедура, понятная более опытным товарищам, – Баал посмотрел на Геру, который, свернувшись калачиком, уже спал на одном из столов. – Нас может спасти только то, что мы никогда и не страдали избыточным верноподданством Солнцеликому и были далеки от политики, но дела наши обличат нас – мы создали тут планету РА в самое неподходящее время. Так что не изводите себя оптимизмом, маловероятно, что нас отформатируют, но куда и в какую отстойную дыру нас запихнут Преподобные восстанавливать новое нечто – это большой вопрос. Я очень не люблю слово «МЫ», но сейчас оно так и просится для каждого из определений, которые не «мы» себе дадим, а дадут нам те, кто прибудет с инспекцией, поскольку оценивать они будут «нас», наше общее дело… Горин, включите нам Галактические Новости, последнюю доступную подборку. Каждая следующая новость с недельным интервалом от предыдущей, можете просчитать, что будет сейчас, прошло 2 месяца.

Комментатор, сухой мужчина средних лет, вкратце рассказал о таинственном исчезновении Отца Народов. Следующий сюжет разоблачал перегибы прежнего руководства и самого Отца, следующий – вылавливал врагов из клана прежних, рушил памятники, следующий – казнил врагов народа на примере «восставшего» религиозного шахтёрского городка, следующий сюжет рассказывал о «во многом очень светлых лицах» новой власти.

Эту стандартную процедуру Баал видел неоднократно за свою долгую жизнь, по репортажам о смене власти планет, но сейчас речь шла о значительно большем. Как важно успеть запрыгнуть в последний вагон, что он умел как никто другой. Во время перемен он оказался здесь, в этом лучшем из мест.

– Я вам не показывал этого, щадя ваши нервы и силы, но время выходит, поэтому вы все должны знать правду. Нужно выбирать. Покориться новой власти или найти решение тут, на обочине цивилизации, на Терре, отчасти понятным каждому из вас способом, о котором, уверенно предполагаю, думали вы все. Поэтому решайте. Что вы решите, то и будет, я уже стар и полагаюсь на вас троих, самых близких.

Гера понимающе хрюкнул во сне, он так и не отвык от тюремной привычки, сколько бы ни заливал её алкоголем, спать готовым к бою. Никто не ответил Белу – что он принял без удивления, зная настрой и согласие каждого, как и осторожность, присущую его подчинённым.

Тем временем на планете Терра все готовились к инспекции, и фраза «к нам едет ревизор» была вовсе не пустым звуком: ревизор был страшен, и терряне мысленно примеряли разные сценарии, каждый представляя худшее.

План Геры. Начало истории

Гера, пытаясь решить задачу, загонял Бела, заливая ему литрами чифирь и водку, оба вошли в мистическое состояние, близкое к помешательству, не спали по ночам, уже вызывая шепоток подчинённых. Бел в конце концов вынудил Геру признаться – есть ли у него план или нет. Гера сказал кратко:

– Мы все должны исчезнуть.

– Конкретно?! – ещё настойчивей потребовал Бел.

– Конкретно, – ответил Гера и завалился спать.

Бел всю ночь думал над его словами – и к самому утру согласился с безупречной логикой Философа. Если мы покажем всё таким, какое оно есть, мы проиграем, хорошее всегда отбирают. Следовательно, нам нужно показать полную разруху, только это сможет остановить попытки верховного руководства отобрать у нас Землю. Но как это сделать? Бел разбудил Горина:

– Что нам делать, посоветуй?

Горин, спросонья и с похмелья, тяпнул стакан водки.

– А давай организуем восстание дикарей!

– Не сработает. Как тогда мы смогли построить столько госдач в состоянии войны с аборигенами? Тем паче, что мы отчитались о «подавлении всех восстаний и мире», нужно что-то более убедительное.

– Давай РА-з-рушим Врата!

– Это сразу же сигнализирует аварию наверх, нас уничтожат, ты же понимаешь.

– Давай организуем потоп, зальём всю сушу водой, пусть нас посчитают погибшими, потоп разрушит Врата, и это будет логично, или мы сами разрушим их за мгновение до потопа, вода сойдёт, и мы продолжим жить дальше.

– Это уже похоже на что-то, только как ты сделаешь это?

– Я уже думал, растопим лёд полюсов, планета потеряет равновесие, риск будет и для нас велик, но отсидимся на Лунной базе… нет, на Лунной базе нас отследят, и она ещё не готова, не вариант; отсидимся под водой, на «Атлантиде». После Потопа вряд ли кто-то проявит интерес к нам, во всяком случае, долгое время.

– Хорошо, иди спать, я подумаю. Только скажи мне – где нам поставить «Атлантиду», чтобы остаться живыми.

– Я подумаю, – ответил Горин.

– Я подумал за тебя: с завтрашнего дня потрать все усилия, чтобы в ГБ шла только нужная информация, мы должны полностью обезопасить себя от возможной утечки, чтобы ты стал невидим. Мы будем окапываться по твоему плану, строительства не замораживаются, но в первую очередь готовим «Атлантиду» к погружению, писарчуки пусть пишут свою историю, она нам пригодится по всплытии для организации нашего полного исчезновения. Все эксперименты с Обрамом, Сарай и другими аборигенами нужно продолжить, это наш единственный шанс исчезнуть ещё на тысячу лет. Нам нужен ребёнок со встроенным кодом. Нам лучше успеть и с Книгой до потопа, так мы сэкономим 300 мест. Галу возьмём, закажи её клон. Рассчитывай на то, что мы не успеем проиграть всю тысячелетнюю историю будущего до Потопа, но мы обязательно споём эту песню потом.

– Это вы о чём, шеф?

– Я о Книге, которая создаст наш Новый Дивный Мир; время нам проверить работу писателей. Кстати, пришла другая светлая мысль – не переживай о ГБ, я поручу Груберу, он сэкономит нам ещё 666 мест.

– Как?

– Убьём их, и все дела, в новом мире они не нужны.

– Вы гений, шеф, почему я сам этого не придумал?

– После того, как убьём их, все строительные работы заморозим, нужно думать о главном.

«Откуда он узнал, что мне нравится Гала?» – подумал Горин.

Повышение Галы

Вдохновлённая Гориным Гала разработала краткий сценарий, по которому отчитывалась перед Белом и Гориным, смешно теребя свою короткую юбку, строя умилительные мордашки и поправляя очки, на что Горин с Белом взирали по-отечески нежно – Гала нравилась им обоим.

– Я начала бы со сверхзадачи, чтобы убедиться, что поняла её правильно, – неуверенно вступила Гала. Горин с Белом кивнули.

– Сверхзадачу я вижу так – Бог даёт обрамову роду своё благословение. – Гала приподняла очки и подслеповатыми прекрасными глазами нежно смотрела на своих слушателей.

– Продолжай, всё пока правильно, – подбодрил её Бел.

– Чем Бог может благословить своих избранных? Каким-то подарком. Какой подарок больше всего им нужен? Ребёнок. Бог подарил им ребёнка!

– Ты даже не понимаешь, Гала, насколько точно ты попала в цель, продолжай, – восхитился Бел.

Гала чуть расслабилась, и уже значительно более деловым тоном продолжила:

– Чтобы это воспринималось чудом, Обрам и Сарай должны быть бесплодными и возможно… немолодыми. Иначе, если они будут молодыми и не бесплодными, чуда не сотворить. Они будут немолодыми и бесплодными!

Горин с Белом переглянулись почти счастливым взглядом – они нашли Руководителя Цеха.

– Гала, продолжай! – в унисон даже в интонации сказали оба, и Гала рассмеялась, ещё более обрадовав их, так давно не видевших искреннего человеческого смеха.

– Бог пришёл к ним и пообещал, что даст им ребёнка, но Сарай, которой было… – Сто лет, – вставил Горин.

– …не поверила. Хорошо, пусть ей и ему по 100 лет, – согласилась Гала, – но Обрам поверил, ведь мы не можем начать историю с полной веры или полного неверия, иначе она не будет правдоподобной, вера всегда включает элемент сомнения, поверить должен Обрам (поскольку он мужчина и главный), а не поверить должна именно женщина, как причина всех недоразумений, – самокритично высказалась Гала, чем вызвала новый прилив умиления у слушающих её.

– Итак, Бог приходит, обещает Сарай ребёнка, а чтобы добавить правдоподобия, мы (Гала показала на коллектив за стеклом) решили – она не прямо выскажет сомнение, а только подумает сама в себе. Тогда Бог, услышав сомнение Сарай, огласит его перед Обрамом. На что Сарай соврёт, желая покрасоваться, как это принято у женщин, и откажется от своего сомнения перед Богом.

– Всё так, есть только небольшое дополнение, – сказал Бел, – если Обрам поверит Богу, то на это должны быть причины, должна быть некоторая предыстория, которая убедит его верить. И ты должна описать её со всеми подробностями… Перемещения, события, люди, доказательства Бога, заставившие Обрама верить Ему. У Обрама наверняка есть какая-то родня, откуда он сам, чем жил до своего столетия, как выглядел Бог, который убеждал Обрама и т. д. Всё это тебе до завтра, воспользуйся услугами визуализатора, тебе будет проще. И ещё одно дополнение – не делай идеальным мужчину и не делай дурной женщину, все люди состоят из достоинств и из недостатков, а вера всегда основана на сомнении, как ты сама сказала, создай и это сомнение, создай страх, неуверенность, какие-то победы и поражения, история должна быть живой. Займись окружением Обрама, больше подробностей, дорогая, Бог, как ты знаешь, – в деталях.

Горин вышел, чтобы найти и уволить руководителя Цеха и утвердить Галу в новом качестве, пока Бел завершал свои наставления, но дождался, когда шеф выйдет из кабинета, – и объявил залу о перестановках.

– Я надеюсь, других кадровых изменений не будет, все работайте усерднее, – резюмировал Бел. – Галу слушать как Бога! – вдруг добавил он грозно, смотря вслед её трепетной фигурке… – Как меня.

И всем стало действительно страшно.

11. ГОЛОВИН. ТУПИК И УНЫНИЕ

В иное время Головин уже создавал свой «пластиковый бизнес», для чего нанял военных, которых собрался обучить изготовлению окон, и эксперимент удался. Бывшие капитаны и полковники дисциплинированно и уверенно нарезали, склеивали окна, устанавливали стеклопакеты, закрепляли мудрёную немецкую фурнитуру. Новый бизнес попёр, выиграв несколько тендеров. Головин сидел на совещании подрядчиков и слушал разнос директора УКСа Энcка, Словенчера, удивительным образом похожего на Бела и внешностью, и повадками, чего Головин знать не мог.

Артём Каримыч Словенчер был легендой в своих кругах, ежедневно с пяти часов утра объезжая свои объекты, начиная с самых дальних. Его рабочий день был всегда одинаков, похожий, как капля воды на другую каплю воды. С 4 до 5 утра – зарядка и завтрак, с 5 до 13 – объезд дальних объектов, потом объезд ближних, на каждом объекте – планерки с подрядчиками, обходы строек, разносы, требования ускориться, уничижающие речи, дрожь выигравших право на труд, снижения расценок, обещание невыплат, обед без свидетелей в дороге…

В такой среде обитания могли выжить люди с крепкими нервами, которые переходили с объекта на объект, постепенно завоёвывая себе авторитет надёжности; Головин же не был таким, он был человеком творческим, но не рабочим, его напрягала эта обстановка тем, что он не мог быть первым в ней, он превратился из руководителя завода итальянских машин в рядового подрядчика и сидел у Словенчера на разборке с двадцатью такими же, как он, как ученик перед учителем.

– «Канди—Доз», что нам скажет Александр Алексеевич? – Словенчер путал его имя и отчество, Алексей Александрович не решался его поправить.

– Завтра поставим ещё штук тридцать, – устало-энергично ответил Головин.

– Вы понимаете, что нам нужно успевать в сроки, простаивают штукатуры – вы задержали нас на неделю?

– Понимаю, но мне задержали поставки материалов.

– У нас был выбор среди многих подобных фирм, мы остановились на «Канди-Дозе», почему мы должны страдать от этого? – Словенчер смотрел на Головина, высекая искры взглядом.

Головин, понурив голову, ответил:

– Мы подтянемся, сейчас нам ничего не мешает ускориться.

– Уж подтягивайтесь как-то… – в голосе Словенчера чувствовалось огорчение не только за работу и стройку, но и за человека, Головина.

Планерка закончилась. Головин переместился на своё предприятие и ходил по цехам, поражая унылым видом рабочих, пока не увидел нового рабочего, принятого без его ведома; им был Александр, путешествующий пешком по России. Александр подметал мусор у аппарата склейки профиля, глядя на Головина глазами, наполненными неведомым смыслом.

– Вы устроились недавно? – спросил его Головин, отметив явно не вписывавшегося в коллектив человека.

– Да, работаю второй день.

– Цыган, что ли? – предположил Головин.

– Нет, русский дворянин, – со скромным достоинством представился работник, – Александр Галицкий.

– Ни разу не встречал живого, – заинтересовался ещё более Головин, пожав руку Александра.

– Может, после работы поговорим? – предложил Александр.

– Я не против.

На том они и расстались.

12. ТЯЖЁЛЫЙ ДЕНЬ

Горин с Белом летели к другому своему полигону. Территория в несколько сот тысяч гектар, огороженная от нашествия воинственных дикарей, использовалась как плацдарм для визуализации историй на местности. В качестве моделей использовалось племя скотоводов, которое отличалось от других местных племен темнокожих большей сообразительностью.

Немец Грубер, ловкий и тонкий как плеть, выпрыгнул из бронетранспортёра и шёл навстречу начальству. Он был человеком горячим, из бывших сидельцев Бела.

– Привет, Карл, что нам покажешь?

– Разрази меня гром, если я понимаю хоть песчинку от ваших желаний. Какого хера вы хотите, гааспода?

Бел ласково постучал по его голове, как по дереву:

– Не бери в голову того, что туда не умещается.

Грубер щёлкнул ртом, издав звук открывающейся бутылки, это было их давним ритуалом, в конце которого Грубер всегда успокаивался. Жилищем этой бригады был огромный павильон, собранный из контейнеров, наполненный военизированными людьми.

– Ганс, включи нам экраны со зверинцем, – крикнул Грубер бритому молодому солдату, который вывел на экраны все объекты эксперимента. На экранах появились персонажи – семьи Обрама и Эйлота, его родственника.

– Настрой-ка мне СадОМ в нескольких ракурсах! – велел Грубер солдату, а тот вывел на огромный монитор картинки из нескольких жилищ и общественных зданий.

– Смотрите телеканал «порнография животного мира»! – возмущенно показал Грубер на экран, в котором отображалась жизнь садОМлян в реальном времени.

– А ты у нас такой праведник! – хохотнул Горин, вспоминая их последний совместный загул.

– Я бы зачистил эту территорию, но вы заставляете защищать свой ебучий СадОМ. Посмотрите на наших испРАвителей, – Грубер показал на экран, на котором был виден отдел ПРАВИ, расположенный в СадОМе. Сотрудники отдела развращали местную детвору, не отходя от своих постов наблюдения.

– Я говорил, что сидячая работа вредит мужскому здоровью, – ввернул Горин.

– Я хочу знать – кого мы тут защищаем? – не унимался Грубер. – И эта сволочь наблюдает за нами? Какими скотами нужно быть, чтоб при этом ещё и оценивать нашу пРАведность? Зачем, я хочу знать, за ким хером мы защищаем этих зверей?

– Мы проверим твои сведения, и сегодня же, – уступил Бел, спланировавший и речь Грубера заранее. – Промотай мне Обрама и Сарай ускоренно.

Бел надел Митру, которой старался не злоупотреблять, и просмотрел информацию за месяц.

– А старик знатно окучил служанку, которую старая дура ему подложила, хороший сюжет для Галы, подбрось ей во всех подробностях, – велел Бел Горину. – Мы едем в СадОМ, возьми оружие. Трёх человек будет достаточно. Бел всё делал сам, даже понимая опасность операции, он отправился в этот город. – Нужно быть уверенным во всех своих решениях, — озвучил он 3-е правило Бела.

– Возьмите Митру, шеф, – Грубер передал Белу устройство, которое тот недолюбливал.

Военный броневик, нарезая огромными шинами каменисто-песчаную местность, домчал их к месту за 15 минут. Обрам, увидев приближение группы, выскочил из своего шатра со всей прытью омоложенной плоти, начал суетиться и бегать, и организовывать слуг и жену, пытаясь накормить гостей, усаживая их и делая всё почтительное богам от человека. Бел подставил ноги в миску для омовений и через шлем рассматривал Сарай, красивейшую из женщин в свои годы. Вспомнив Галу, он сообщил Обраму, чтобы слышала Сарай:

– Я опять буду у тебя в это же время, и будет сын у Сарай, жены твоей.

Сарай внутренне рассмеялась, Бел через Митру услышал её звонкий колокольчик и причастился молодости её души, и снова удивился Гале.

– Отчего это рассмеялась Сарай, сказав: «Неужели я действительно могу родить, когда я состарилась»? – громко спросил Бел.

– Я не смеялась, – солгала Сарай, подтвердив все три предположения Галы.

– Её математическое чутьё безупречно, – шёпотом восхитился Бел.

– Мы идем в СадОМ, говорят, что там плохо люди живут, я хочу наказать их, если увижу это, – сказал Бел Обраму.

Обрам стал торговаться и просить за город, общение с ним затягивалось, и Бел скомандовал Горину с Грубером ехать самим:

– Наденьте шлемы, я хочу всё видеть. Да не забудьте вывезти Эйлота, он нам нужен.

Белу понравилось у Обрама, у того была семья, настоящая жизнь, и он сел на скамью у шатра, отдыхая, слушая вполуха его наивные речи, поглядывая на Сарай с восхищением и нежностью, как бы смотрел на мать или на сестру. Отдохнув, он связался с базой и попросил выслать за собой машину – и к вечеру покинул свой народ.

СадОМ

Тем временем Гор с Грубером подъехали к стоявшему на окраине дому Эйлота, который принял их почтительно в доме, накормил и приготовил постели, но гости услышали крики и послали Эйлота посмотреть, что случилось снаружи, наблюдая за происходящим в окно.

Перед домом бушевала возбуждённая толпа, которая требовала их плоти. Эйлот попытался предложить своих дочерей вместо гостей, чем изрядно удивил Горина с Грубером, но толпа завыла, тогда Грубер открыл дверь и, затащив Эйлота в дом, бросил в толпу световые гранаты, ослепившие и оглушившие нападавших, которые разбрелись восвояси, потирая головы.

Эйлот оказывался ехать, несмотря на все убеждения, ему было жалко своего барахла, зятья Эйлота приняли их предупреждение за плохую шутку и смеялись, дочери ждали решения отца, ожидание затягивалось, и становилось всё опаснее. Гор с Грубером уже хотели уехать одни, но получив строгий приказ Бела забрать семейство, обезвредили зятьёв двумя ударами, Эйлота с женщинами силой вытащили из дома и вывезли за город. Эйлот, испугавшись неведомой техники и ощущений, убеждал Горина оставить их на холме рядом с Cе-Гором, названным в его честь.

Грубер, отъехав на значительное расстояние, рассчитав, что и Эйлот успеет удалиться, скомандовал штабу дать две ракеты по ранее настроенным точкам, и через минуту двух небольших городов не стало. Взрывы, уничтожившие города, были видны на значительном расстоянии и добавили авторитета элохим.