Читать книгу: «Тихая моя родина», страница 15

Если кто-то решит, что «все жития писались под копирку», с единого образца, то тут выйдет осечка. Составители житий при. Антония (свт Афанасий Александрийский) и приДионисия (инок Иринарх) лично знали угодников, беседовали с их учениками, так что историческая достоверность этих житий сомнений не вызывает. A похожи они потому, что святые разных эпох и народов саму жизнь свою «списывали с единого образца» – Христа. И чем более приближались они к своему идеалу, тем более похожими друг на друга становились.

Начнем с того, что и прп. Антоний, и прп. Дионисий с юности возжелавшие пустынного жития, вопреки своему желанию стали основателями монастырей, когда рядом с ними начинали селиться желающие им подражать. И оба покинули свои монастыри, вновь стремясь к уединению. В их житиях читаем:

«К жилищу Антония собрались многие, желавшие подражать его подвижнической жизни. Они насильно разломали вход в его жилище, когда отшельник не захотел им открыть… Вскоре там образовалось несколько монастырей… Тогда Антоний решил отправиться в верхнюю Фиванду, но голос с неба, услышанный им, когда он сидел на берегу Нила, велел идти во внутреннюю пустыню».

«Постепенно на место, где остановились Дионисий с другом, стали стекаться люди на богомолье и для жительства. Ему тяжело было вновь становиться предметом почитания, и он решил удалиться на речку Глушицу. Когда по дороге он лег отдохнуть, то в забытьи услышал колокольный звон на том месте, где, как он понял, ему надлежало поселиться».

Совпадают, как видим, даже выбор места для нового поселения по указанию свыше. Но самое поразительное сходство судьбы египетского и русского подвижников пожалуй в том, каким ожесточенным нападениям со стороны бесов они подвергались.

«Диавол, собрав демонов, подверг Антония таким ужасным побоям, что преподобный лежал потом недвижим и безгласен. Товарищ, приносящий Антонию хлеб, принял его за мертвого и унес в селение. Едва поправившись, подвижник вновь вернулся в пустыню».

«Однажды прп. Дионисий увидел целый полк демонов, которые скрежеща зубами, с яростью напали на него и стали наносить ему удары, требуя, чтобы он оставил монастырь, и угрожали убить. Избив Дионисия до полусмерти, бесы подняли несколько половиц и положили его под пол. Когда братия пришла вызволять его, Дионисий сказал: «Видите, братья, дерзость врага и слабость сил его».

«Множество демонов ворвались к прп Антонию в виде львов, волков, змей, скорпионов. Антоний, поражаемый и терзаемый ими, переносил мучительные страдания, но не впадал в страх, а сохранял ясность и бодрость ума. При этом говорил: «Если бы у вас было хоть сколько-нибудь силы, то для борьбы со мной хватило бы и одного из вас».

«Один ученик пришёл к прп. Дионисию и увидел его покрытым ранами и лежащим на полу. Видя изумление ученика, Дионисий спокойно сказал: «Если мы и этого стерпеть не можем, то как возможем стерпеть адские муки?» С этого времени ему была дана от Бога такая власть над духами нечистыми, что уже ни один из них не смел прикасаться к нему».

Такая открытая и явная злоба бесовская, прямое вмешательство нечистых духов в физический план бытия – дело исключительное даже для житий святых. Это прежде всего признак высочайшего уровня духовного совершенства преподобных отцов, при борьбе с которыми зло уже не считает нужным пользоваться масками и действует, не прячась, под своим подлинным обликом. Максимально возможное приближение души преподобных к Богу вызывает и максимально возможную злобу бесовскую. Это сходство говорит о том, что египетский и русский подвижники находились примерно на одном уровне духовного совершенства.

Ныне, верим, преподобные отцы Фиванды Египетской и Северной Фиваиды вместе предстоят престолу Божию, и не разделяют их больше ни национальность, ни принадлежность к разным цивилизациям, ни тысяча лет, ни тысячи километров.

Вологодчина – Соловки

Улица Зосимовская

«Следующая остановка – улица Зосимовская», – объявляет водитель в вологодском автобусе. Отчего она «Зосимовская»? Кто такой Зосима? Неведомо. А дело в том, что был некогда в Вологде храм преподобных Зосимы и Савватия Соловецких, по которому и назвали улицу. Храм давно уже недействующий, в его здании располагается кукольный театр, и мало кто из вологжан помнит, чьи имена носил некогда этот храм.

Но вот улице Калинина вернули историческое название, и теперь духовные связи между Вологодчиной и Соловками отразились в топонимике Вологды, будем надеяться, уже навсегда.

Появление в Вологде храма соловецких преподобных уже само по себе говорило о многом. Из полсотни вологодских храмов конкретным святым посвящены были только два десятка, а из них русским святым – лишь полдюжины, Получается, что из великого множества святых вологжане избрали для особого почитания лишь нескольких, значит соловецкие угодники были в нашем городе особо чтимы. И не случайно.

На Соловки ехали со всех концов огромной России чаще всего через Вологду (Москва-Вологда-Архангельск)‚ в Вологде было подворье Соловецкого монастыря. Из «Истории Русской Церкви» митрополита Макария известно, что в 1659 году, когда умер соловецкий архимандрит, «на место его братия избрала постриженника своего же монастыря иеромонаха Варфоломея, который жил тогда в звании приказного старца на Соловецком подворье в Вологде».

Игумен Соловецкий – архиепископ Вологодский

Мы очень мало знаем о святителе Маркелле, архиепископе Вологодском и Белозерском, Соловецком. В «Соловецком патерике» его жития нет, так же не упомянут он в жизнеописаниях вологодских святых священника Иоанна Верюжского. Память о святителе зависла где-то между Вологдой и Соловками. А ведь это был один из самых уважаемых архипастырей своего времени. Достаточно сказать, что архиепископ Маркелл, Вологодский и Белозерский, был одним из кандидатов на патриарший престол на соборе, избравшем патриарха Никона. Двенадцать священнослужителей были первоначально избраны в кандидаты на патриаршество: 2 митрополита, 3 архиепископа, 6 архимандритов, 1 игумен. В их числе был и свт. Маркелл. Надо заметить, что на собор 1652 года прибыли 4 митрополита. Значит, архиепископ Маркелл был авторитетнее, чем 2 из них, старших его по сану.

Вологодский владыка участвовал так же в соборах 1654, 1656, 1660 годов. На последнем ему пришлось уже решать вопросы, связанные с отшествием патриарха Никона, который, к слову сказать, тоже был соловецким постриженником.

Начиналась духовная биография свт Маркелла в соловецком монастыре, игуменом которого он стал не без Божьей воли. В житии преподобного Иринарха Соловецкого читаем: «В 1636 году, в игуменство Варфоломея, Маркелл, впоследствии Соловецкий игумен и архиепископ Вологодский, находясь вне монастыря на послушании, увидел во сне будто стоит в Преображенском соборе обители у западной стены, а перед царскими вратами лестница, достигающая большой главы. Покойный игумен Иринарх, сойдя по лестнице, направился к игумену Варфоломею, взял посох из ero рук и сказал: «Довольно, брат, не твоё это дело», потом, взглянув на Маркелла, произнес: «Подойди и возьми этот посох». Маркелл приблизился, взял посох и видение окончилось».

Странным – образом «Соловецкий патерик» (репринт с издания 1906 г.) ограничивается по поводу свт Маркелла лишь одним замечанием: «Кроме подвижников, просиявших в Соловецкой обители, в ней приняли монашество и духовно возросли… архиепископ Маркелл Вологодский». Как бы это и не святой, раз уж «кроме подвижников». A ведь свт Маркелл не только постриженник соловецкий, но и скончался на покое в Соловецком монастыре.

В путеводителе «Православные русские обители» (репринт с издания 1910 года) говорится, что в соловецком храме во имя преподобного Германа «на левой стороне от входа почивают под спудом мощи Маркелла, архиепископа Вологодского, бывшего игуменом в Соловецком монастыре». То есть речь о нем явно идет, как о святом.

Нам, к сожалению, не известно время канонизации святителя Маркелла, и дело, может быть, в этом. Во всяком случае в списке игумена Андроника (Трубачева) от 1996 года он назван, как канонизированный святой: «+1663, 22 марта. Свт Маркелл, архиеп. Вологодский и Белозерский, Соловецкий ( 9 августа – Собор Соловецкий святых).

Преподобный Герман Соловецкий. Тотемский?

Интересно, что мощи игумена Соловецкого – святителя Вологодского почивают в храме преподобного Германа, который был, возможно, уроженцем Вологодчины.

Преподобный Герман – спутник и сотрудник сначала преподобного Савватия, а после его кончины – преподобного Зосимы. В житии преподобных Зосимы и Савватия говорится: «И пришёл Савватий на реку Выг, там где была часовня, и встретил он там некого монаха по имени Герман, был же он родом из корельских людей».

Но вот житие самого преподобного Германа, помещенное в патерике и составленное значительно позже, дает другую родословную святого: «Преподобный Герман был родом из города Тотьмы. Родители его были люди простые и благочестивые, почему Герман в юности своей не был научен даже начаткам образования и на всю жизнь остался неграмотным… Более 50 лет преподобный Герман прожил на острове, стараясь как можно более быть полезным для обители… Предание сохранило память о явлении преподобного Германа пресвитеру Григорию на старой Тотьме, почему в 1602 году этим пресвитером был составлен тропарь преподобному и написан образ, где преподобный Герман представлен вместе спреподобными Зосимой и Савватием».

Отсюда не ясно, каковы свидетельства того, что преподобный Герман был тотьмичем (Как, впрочем, не названы основания и для того, чтобы считать его корелом). Bo всяком случае, чудо с тотемским пресвитером Григорием уже устанавливает духовную связь преподобного Германа и Тотьмы. У Бога нет случайностей, а первый тропарь соловецкому святому был составлен в Тотьме и тотьмичем.

Белозерье и Беломорье

«В одном из монастырей Белозерских, именуемом Кириллов, пребывал упомянутый нами Савватий», – повествует житие. Преподобный Савватий был постриженником Кирилло-Белозерского монастыря, оттуда ушёл на Валаам, а потом уже стал соловецким первоначальником.

Прп Савватий не основал на Соловках монастыря и жил там вместе с прп Германом, как отшельник. Монастырь был основан чуть позже прп. Зосимою, а с прп. Савватием так вышло, что он и похоронен был не на островах, а на континентальном берегу. Память о нем на Соловках начала меркнуть.

Но не забыли про своего инока Савватия в обители Кирилловой. Однажды соловецкому игумену Зосиме «привезли письмо с Бело-озера, из обители Пречистой Богородицы Кириллова монастыря, написанное от имени игумена и братии, в котором говорилось: «… Одного дара вы лишены оказались: раньше вашего трудолюбия во имя Господне пребывал на острове Соловецком …блаж. Савватий, удалившийся от жизни мирской подобно древним преподобным отцам… К тому же мы и сами были свидетелями добродетельной жизни святого, ведь блаженный Савватий пребывал ранее в обители Пречистой Богородицы, Кирилловом монастыре. Ныне же мы даем вашей святости совет духовный, чтобы не были вы лишены дара, которого удостоились от Бога, скорее отправляйтесь в путь и потрудитесь, чтобы перенести мощи блаженного в свой монастырь. Пусть святые мощи его там положены будут, где он много лет провел в трудах телесных».

Соловецкая братия с великой радостью исполнила духовный совет кирилловских иноков. И в последующие столетия связь между Соловками и Кирилловым не прерывалась. Беломорский монастырь и белозерская обитель были частью единой монашеской северорусской ойкумены.

Ещё при Иване Грозном, к примеру, соловецким игуменом стал инок Варлаам из Кирилло-Белозерского монастыря. А в 1826 году соловецким настоятелем был определен архимандрит Кирилловского монастыря Досифей, соловецкий постриженник. Такое случалось на протяжении веков не редко и говорило это не только об административной взаимоподдержке, но и о единстве духовного опыта.

Примечательна в этом смысле судьба блаженного Феодорита, просветителя лопарей. Он прослужил неотходно в Соловецкой обители 15 лет, потом попросил у архиепископа дозволения посетить другие монастыри. Прожив 2 года в Кирилловой обители, Феодорит удалился в пустыни, окружающие этой монастырь. Прошли годы, и уже пребывая архимандритом Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря, по клевете еретиков, единомысленных с Башкиным, старец-труженник подвергся двухлетнему заточению опять-таки в Кирилло-Белозерском монастыре. Освобожденный из заточения, блаженный Феодорит удалился на покой в Спасо-Прилуцкий монастырь под Вологдой. A умер он в 1571 году уже на Соловках.

Патриарх Никон назвал Соловецкий монастырь третьим по значению после Троице-Сергиева и Кирилло-Белозерского. Беломорская и Белозерская обители стояли рядом, как крупнейшие жемчужины Святой Руси.

Даже само житие преподобных Зосимы и Савватия писалось в белозерских краях: «Я… священник Досифей… после преставления отца своего преподобного игумена Зосимы жил в одной келье с сопостником его старцем Германом… И рассказал он мне всё, что знал о жизни святого старца. Ho я, грубый разумом, не смог рассказ его достойно записать и украсить, написал же только памяти ради… Случилось мне быть на Белом озере в Ферапонтовом монастыре. И пришёл я там просить благословения у некого старца… по имени Спиридона, бывшего ранее митрополитом Киевским. И показал я ему грубые записи свои, так как знал, что человек он мудрый и с юности хорошо изучил Божественное писание. И Божьего имени ради не отказался он, переписал и изложил всё достойно для общей пользы хотящих спастись».

Вологодский строитель соловецкой крепости

В справочнике «Православные русские обители» читаем: «Строилась Соловецкая крепость в течение десяти лет с 1584 по 1594 год монастырскими людьми и на монастырскую сумму, на что было Высочайшее соизволение и воспоможение царя Федора Иоанновича. Главным строителем этой крепости был соловецкий инок Трифон».

В.В. Скопин в книге «Ha соловецких островах» приводит некоторые подробности этого дела: «Сколь бы ни был талантлив монах Трифон, он не мог сразу приступить к строительству кремля ‚ а должен был пройти школу профессионального мастерства у опытного мастера – «горододельца». Таким мастером скорее всего был вологодский зодчий Иван Михайлов. В монастырской книге есть запись, где сказано, что «с Вологды Иван Михайлов сын каменщик делал город каменный два лета 7090 до 91…» (1582-1583). Приписка «городовой мастер» несомненно свидетельствует о его высоком профессиональном статусе, который имели в Древней Руси лишь немногие талантливые зодчие.

В 1571 году в Вологде по воле Ивана Грозного прервалось строительство крупного каменного города, где имелись башни, выложенные из крупного булыжника. Возможно, именно там Иван Михайлов и был «городовым мастером». Сотрудничество с Иваном Михайловым позволило монаху Трифону вникнуть в специфические особенности крепостного дела, а позже и самому возглавить возведение крепости».

To, что не было достроено в Вологде было построено на Соловках нашим вологодским мужиком.

Вологодский купец – соловецкий инок.

Иеросхимонах Матфей был из купцов города Вологды, он родился в 1777 году, а 45-и лет поступил в Соловецкий монастырь. Ещё вмиру он жил благочестиво, хранил себя в целомудрии. Занимаясь торговлею, он не пропускал ни одной церковной службы, с первым ударом колокола запирая свою лавку, отправлялся в храм. Но купец никогда не нес убытков из-за своей набожности, скорее напротив. О честности его, чуждой малейшего лихоимства, знали даже отдаленные деревенские жители, терпеливо ожидая, когда он вернется из храма. «Вот придет Матфей из церкви, у него всё и купим, сходнее и без обмана», – говорили простолюдины.

Это был настоящий православный купец, не удивительно, что он стал очень хорошим монахом, о чем рассказывает «Соловецкий патерик». Даже в преклонной старости он не пропускал ни одной и самой малой монастырской службы. Во время чтения кафизм ни когда не садился, не смотря на монастырский обычай. От продолжительных стояний церковных и келейных ноги его опухли и раны на них не заживали. Из-за этого он не мог носить и сапогов, а ходит в башмаках, но никогда не лечил ног и никому не говорил о своей болезни.

Скончался иеросхимонах Матфей в 1857 году, имея от роду 82 года.

Северное сияние

Ныне Соловецкая обитель кажется нам, вологжанам, далекой, но на самом деле она по-прежнему удивительно близка. Близка нам, православным северянам, как часть единой духовной ойкумены, вбирающей в себя так же и Вологодскую епархию. Соловки просияли, может быть, ярче, чем большинство вологодских обителей, но это сияние очень близкое нам, родное, в известном смысле – вологодское.

Вологодский Валаам

Спасо-каменный монастырь, когда подплываешь к нему на теплоходе, производит впечатление ни с чем не сравнимое, особенно в ясную погоду. Высокая, крепкая, яркая колокольня вырастает словно из воды, впечатываясь в небо. Кажется, что этого никак не может быть‚ что это противоречит всем законам природы. Здесь‚ посреди водной равнины колокольня ни как не должна была появиться. Она словно из другого мира и кажется чудом, а чудо всегда немного пугает, выбивая нас из привычной жизненной колеи.

Когда по мере приближения уже отчетливо видишь, что горсть камней под этой колокольней всё-таки есть, и когда вступаешь на эти камни, ощущение чуда не исчезает. Остров Каменный так мал, что здесь, вроде бы, совершенно невозможно жить. В какую бы сторону не вступил всего лишь несколько шагов, и уже вода. Это совсем не то, что другие монастыри на островах. На Валааме, например, или на Соловках можно гулять по лесу часами, совершенно позабыв, что ты на острове. Если поставить скит в таком лесу, так можно годами не приближаться к берегу и вообще не видеть воды. На большом острове нет постоянного обостренного ощущения того, что это остров. Ho, оказавшись на камнях острова Каменный, человек оказывается в таком плотном и непрерывном окружении воды, что, кажется, вскоре тут никто и ни о чем не сможет думать, кроме как о возвращении на материк. Разум противится мысли о том, что люди жили здесь годами, ничем не будучи к этому вынуждены.

А ведь местные условия не просто тяжелые, они совершенно невыносимые. В 1833 году, например, на острове напором льда забросило на крышу трехэтажного монастырского корпуса камень весом более 500 пудов. В 1837 году льдом выбило стекла на третьем этаже того же корпуса. Это лишь примеры, на этом острове всегда так. Ледоходы здесь таковы, что они должны стирать с этих камней всё живое, а во всё остальное время такие ветра, какие людям не дано постоянно выдерживать.

Люди не могут здесь жить, но на протяжении многих веков люди не только здесь жили, но и стремились сюда так, как будто покой только здесь. Когда всерьез об этом задумываешься, вдруг неожиданно понимаешь, что мы ни чего не знаем о человеке. Кто он, этот обитатель планеты Земля? Какова его природа? К чему он стремится, что он любит, что для него самое главное? Как мы можем этого не знать, если мы сами люди? Так вот о самих-то себе мы ни чего и не знаем.

***

Даже сама история острова Каменный непостижима. Известно, что 6 августа 1260 года здесь обрел спасение от бури белозерский князь Глеб Василькович, плывший в Устюг. Он нашёл на Каменном 23-х старцев – монашескую общину, которая, впрочем, не имела даже церкви и довольствовалась небольшой деревянной часовней. Старцы под руководством одного из них – Федора проводили жизнь в аскетических подвигах, подвизались в обращении ко Христу карельских и чудских языческих племен, обитавших на северо-восточном берегу озера.

Почему старцы жили не на берегу, а на острове? Говорят, они боялись язычников. Ho если уж они посвятили себя обращению язычников в христианство, то прятаться от них было бы странно. И погибнуть на острове было куда проще, чем на берегу. Если весной ледяные торосы поднимаются здесь порою до высоты третьего этажа и несут в себе огромные булыжники, то как же должны были чувствовать себя в ледоход обитатели землянок? Они же тут каждый раз оказывались на волосок от гибели. Зачем им это былонадо? И ведь это была не пара чудаков, а 23 человека. Что это были за люди? Трудно даже сказать, какого они были роду-племени, откуда сюда пришли и к какому поколению монахов на острове принадлежали.

«Таковы были первые обитатели Каменного острова», – заключает составитель жизнеописания вологодских святых. Совершенно не ясно с чего мы взяли, что они здесь были первыми? Мы не имеем этому никаких доказательств. Точно так же можно назвать первыми обитателями Америки туземцев, которых увидел Колумб. Весьма затруднительно и почти невозможно поверить в то, что отшельники числом более двух десятков вселились на остров одновременно. Видимо, сначала пришёл один или несколько человек, а потом, как это чаще всего и случалось в истории монашества, пришли другие, желавшие подражать аскетическому житью. А поскольку житьё здесь было зело аскетическим, такое умножение общины требовало немало времени, и вполне возможно, что к моменту появления здесь «первооткрывателя», князя Глеба, на острове сменились уже многие поколения монахов.

To, что нам известно (а точнее – неизвестно) вынуждает нас разомкнуть историю монашества на острове Каменный вглубь веков. При этом опять-таки нет никаких оснований ограничивать ретроспективный взгляд временем принятия христианства на Руси.

Вспомним о более известном собрате острова Каменный, o Валааме. Родоначальники монашеского житья на этом острове – преподобные Сергий и Герман Валаамские. Время их жизни неизвестно, на сей счет есть несколько версий, среди которых одна, опираясь на местные предания, называет Сергия и Германа учениками самого апостола Андрея Первозванного. Во всяком случае, есть свидетельства того, что монашество появилось на Валааме до принятия христианства на Руси.

Что делает версию об апостольском происхождении валаамского монашества весьма вероятной? Главное основание – духовного свойства. Трудно поверить в то, что проповедь святого апостола Андрея не оставила на землях будущей Руси ни каких следов. Ведомый Духом Святым, апостол был обречен на успех. И хотя ни чего не известно о плодах его миссионерской деятельности в наших краях – это ни о чем не говорит. Христианство на Руси от апостола Андрея до князя Владимира могло храниться отдельными христианами и монашескими общинами, как неприметная искорка, не раздуваемая по времени в пламя. Туманная, таинственная история островов Валаама и Каменного дает основания для такой гипотезы.

Христианские отшельники, появившиеся на Валааме после проповеди апостола Андрея, могли начать расселяться вглубь будущей Руси. Примеров такого расселения история монашества знает великое множество, а Кубенское озеро находится от Ладожского на расстоянии вполне досягаемом. Естественно и то, что валаамские выходцы, углубляясь в неведомые земли (вероятнее всего – водными путями) избрали для себя уже опробованное островное житьё, позволявшее не смешиваться с языческим миром и одновременно не отрываться от него, чтобы влиять на местное население. Так не валаамских ли старцев встретил на острове Каменном князь Глеб? Не от апостола ли Андрея приняли их предшественники христианство? Мало вероятно, что в первой половине XIII века в Северной Руси образовалась значительная монашеская община от той волны распространения христианства, начало которой дал князь Владимир. Эта волна ещё не достигла берегов Кубенского озера. Похоже, что монашество острова Каменный принесено сюда волной, предшествовавшей владимирову крещению Руси. Среди тех 23-х старцев могли быть и греки, и варяги, и славяне, и представители местных финно-угорских племен. Вероятнее всего, это был самый настоящий интернационал, обитавший на острове уже много сот лет к моменту появления здесь князя Глеба. Во всяком случае нам не известен ни один факт, вынуждавший бы нас полностью исключить такую вероятность.

Так когда же появились на острове Каменном первые монахи? Остров никогда не откроет эту тайну.

***

Преподобный Сергий Радонежский дал мощный толчок развитию монашества на Руси. Сколько монастырей основано его учениками, имевшими радонежского старца за образец. До преподобного Сергия монашество у нас ещё только начинало рождаться, оформляться, обретать свои высокие идеалы. Но на острове Каменный монашество было к тому времени уже давно, даже если отнести его появление здесь к первой половине Х века. Оно питалось из других, досергиевых источников.

При Дмитрии Донском пришёл в Москву из Царыграда афонский постриженик Дионисий, он был благосклонно принят князем и получил от него келью в Московском Богоявленском монастыре. Вскоре после этого пришли в Москву старцы Спасокаменного монастыря просить себе игумена. Князь дал им в игумены святогорца.

Дионисий украсил церкви Спасокаменного монастыря иконами, обогатил книгами и церковной утварью, ввел строгий устав Святой Горы, который кроме прочего запрещал вход в монастырь женщинам. Когда великая лавра Сергиева ещё только рождалась, на Каменном уже действовал суровый и древний афонский устав. Валаам, к слову сказать, называют Северным Афоном. Спас-Каменный вполне заслуживает такого же названия, он лишь в силу малых своих размеров не смог стать крупной твердыней православия, но отсюда всегда шёл сильнейший духовный импульс, преображавший Русь.

От игумена Дионисия приняли пострижение, под его руководством начали подвизаться и много лет служили украшением братии преподобные Дионисий Глушицкий, Пахомий Святолуцкий, Александр Куштский и Евфимий Сямженский, пока сами не сделались основателями новых обителей. При игумене Дионисии подвизались в монастыре почивающие в нем угодники Божии Петр Чудотворец и Василий Блаженный. Сам игумен Дионисий в начале ХV века был рукоположен в архиепископа Ростовского, там скончался и погребен.

Многие русские святые, получив духовную закалку на Каменном, прославились вдали от его берегов, но и на самом острове прославились восемь угодников Божиих. Такой концентрации святости на единицу площади, похоже, не видели нигде.Каждый святой – это человек со своей судьбой, чаще всего очень сложной судьбой, переполненной скорбями. Никому из них не было легко в этом мире.

***

Преподобный Иоасаф (в миру – Андрей) был сыном князя Заозерского Дмитрия Васильсвича, владевшего землями на северном берегу Кубенского озера, неподалеку от устья реки Кубены. Князь Дмитрий был человеком благочестивым и набожным, как и его жена княгиня Мария. Родовое гнездо, где вырастали три сына и дочь, согревалось взаимной любовью всех членов семьи. И соседние князья, и подданные искренне любили Дмитрия Васильевича со чадами и домочадцами.

Но вот обрушилась на эту семью череда бедствий. В 1429 году погибает в битве князь Дмитрий, который отправился в Ярославль защищать эти земли от набега крымских татар.Лишь удалился князь с дружиной, местные грабители начали разорять его села и деревни, усугубив горе вдовы, княгини Марии.через несколько лет умирает и она, оставив князя Андрея с братьями и сестрой круглыми сиротами. А в 1447 году великий князь Василий Темный отбирает у молодых заозерских князей вотчину.

Князь Андрей был ещё младенцем, когда погиб отец, и ко времени лишения родового надела не успел возмужать. Что видел он вокруг себя, вырастая? Смерть, разбой, несправедливость, разбившие вдребезги маленький светлый мир, созданный его родителями. С шести лёт он жадно читал священные книги и узнал, что есть другой светлый мир, о который злоба людская разбивается в бессилии. Этот мир человек может обрести внутри самого себя, надо только сделать шаг туда, без сожаления оставив за спиной всё то, ради чего смертным поедом едят друг друга люди. Ho вот ему, молодому князю, уже и оставлять нечего. Лишенный всего, он поступил в братство Спасо-Каменного монастыря.

Здесь сама природа восставала на иноков, но здесь была любовь, разрушить которую не могли ни люди, ни стихии. Монахи дивились, глядя на юного князя, который виделся с насельниками обители только в храме и за трапезой, остальное время проводя в келье, всю свою неиссякаемую‚ сбереженную в сердце любовь обратив в молитву.

После четырех лет жизни на острове непрерывная молитва стала для него уже не долгом, а потребностью души, и пост из обязанности превратился в счастье. В последний год своей жизни преподобный вкушал пищу только по воскресениям. Такого необыкновенного воздержания не выдержало тело этого ещё молодого человека. Некоторое время он тяжело болел и наконец отдал Богу душу. Было это 10 (23) сентября 1453 года.

Иноки были настолько уверены в святости преподобного Иоасафа, что решили пока не предавать тела почившего земле, а перенесли в церковь Успения Богородицы и поставили гроб перед иконостасом. Множество людей собрались в монастырь к его погребению и немало больных тогда же получили исцеление от прикосновения к его гробу. С тех пор мощи его многим возвращали здоровье.

Люди убили его отца и отняли у него богатство. И он ушёл от людей, но не потому что возненавидел их, а для того, чтобы в уединении молиться за всех, включая обидчиков. Он хотел в общении с Отцом Небесным скопить богатство неистребимое и завещать его людям. И остров Каменный помог ему в этом.

***

Кажется, для преподобного Иоасафа остров Каменный был даже велик. Он не нуждался в таком количестве земли, вполне довольствуясь храмом и кельей. Что мы знаем о человеке, о его стремлениях и желаниях, о его горе и счастье? Что есть человек? Меряя шагами крохотный остров, думаешь об этом непрерывно.

Именно здесь, на Каменном, в 1481 году был построен первый не только на земле Вологодской, но и на всём Русском севере каменный храм. Почему не в крупных городах, где живёт много людей? Почему на этой горсти камней посреди озера, куда и попасть нелегко, где и жить невыносимо? Такое событие – первый каменный храм, и его ставят в таком месте, которое вообще не должно было заинтересовать человека.

Это место, кажется, хорошо подходит только для штрафного изолятора. Это естественный, природный карцер. И ведь действительно, в начале ХХ века сюда ссылали монахов-пьяниц в качестве самого сурового наказания. Неужели тогда уже забыли, что такое монашество? Нет, хуже. Начали забывать, что есть человек.

В 1528 году на Каменный приезжал великий князь Василий Иванович. Потом Иван Грозный поехал на Каменный, приготовив подарок монастырю – колокол. Царь прибыл в Устье, но в монастыре не побывал из-за непогоды.