Читать книгу: «Воспитанник Шао. Том 4. Праведный Дух Абсолюта», страница 5

– Они своё дело успели сделать?

– Может быть. Но, совсем не надо, чтобы о них знали лишние лица. Ван, главный монах, пусть тихо и незаметно, завтра, в любое время суток, исчезает из запретного города.

– А как это?

– Он знает. Его люди уже в столице.

Полковник дальше уже не задавал лишние вопросы, видя, как генерал нетерпеливо топал к дальнему выходу. Он поклонился вслед и пошёл усиливать посты и производить обход часовых. Его невдалеке ожидал майор Тан.

«Слепой идёт, не зная дроги.

Глухой всё слышит чей-то звон.

А коммунисты, знай – фашисты,

Дурманом подлым травят род».

Разбоев С.

– Майор, генерал дал отбой всем. Завтра, как-то, должен исчезнуть из дворца монах Ван. Интересно, как он это сделает?

– Думаю или усыпит охрану, или какими-нибудь магическими действиями отвлекут, или ещё что-то хитрое придумают.

– А мы?

– А мы просто не почувствуем время. Нас, скорее всего, отвлекут.

– Правильно, майор. И отвлечёт нас, скорее всего, хитрый генерал Чан.

– А кому ещё? Мы больше никому не подчиняемся.

– Верно. А как нам его отвлечь?

Майор засмеялся.

– Он пошлёт нас подальше.

Полковник тоже заулыбался.

– Интересно, куда?

– Присутствовать при кончине Председателя.

– Ещё рано.

– Но нам придётся с врачами фиксировать время и информировать верхушку партии.

– Это твоя работа, а куда меня пошлют?

– С генералом Чу ходить.

– Точно. Кто у тебя из капитанов свободен?

– Да любого можно выделить. Это мы уже сами решаем.

– Хорошо, найди толкового и преданного. Дай ему людей, продумай, как может монах Ван улететь из дворца? Меня любопытство обуревает.

– А как наша канализация?

– Вот-вот, и это проверь. А я за атмосферой прослежу.

Но всё оказалось гораздо прозаичней и не интересно. Монах Ван вышел вместе с генералом Чаном в форме полковника служб связи. Никто не знал, как Ван вошёл в запретный город. В принципе, никто не знал, как он и вышел. Знали только два генерала. Догадайтесь – кто?

Но в самом Пекине было много разных спецслужб при высоких и влиятельных особах, и расслабляться монахам, и сторонникам Дэн Сяопина было никак нельзя.

Чемпиона монаха Вана встретили члены «Белого Лотоса» в большом старинном доме, где с давних пор находились запутанные подвальные ходы, имеющие выходы в соседних кварталах. А Рус, с командой, слонялся рядом или у американского, или кремлёвского посольства. Опасной работы хватало. Полиция-милиция, многочисленные сексоты, бегали по улицам и дворам; и, очень, как-то, нагло и назойливо смотрели каждому в глаза: и, как бы, выпрашивали, чтобы прохожие признались в подготовке чего-то антигосударственного, плохого, нехорошего. Многие ждали и жаждали крови. Вот только чьей крови?

«Живой ты родине не нужен.

Не нужен ей и с головой.

Ты нужен только для работы

Холопской, рабской и тупой».

Разбоев С.

Не думал отдыхать, почивать на прошлом и коварный племянник Мао – министр без портфеля, главный советник Председателя: хитрый, осторожный, но политически, подковёрно, подленький и опасный для всех.

Он в тайне, долго и упорно, думал: а почему бы и нет. Почему бы ему не попробовать влезть на золотой стул Председателя. Но, его возраст давал мало шансов утвердить свою возможность и скрытные намерения. Второе: у него не было практически никого близкого в политических кругах партии. Раньше он всех презирал, считал кандидатами на позорную ликвидацию. Его умелыми подковёрными интригами и, конечно, продуманными советами третьей супруги председателя, мадам Мао, были изгнаны или уничтожены многие виднейшие лица при самом Председателе. Они были может и не так умны и мудры, как следовало государственным деятелям, но он сам просто был хитрее, подлее, коварнее и быстрее. И он был в тени, умел всегда молчать на малых Советах, где практически и решались главные направления государственного курса. О нём никто ничего не знал, кроме самого Председателя и мадам Мао. Это высокий уровень диктаторского, рабовладельческого режима. Высочайший.

Но, ОН, он на последнем пороге, на прямой финишной доске к диктаторскому посту. На последней. Но, сердечко шумно дрожит, часто пошаливает. Тяжел ты, кровавый топор диктатора. Ох, тяжёл. Он постоянно рвёт душу. Честному, порядочному человеку не сдюжить. Здесь должен присутствовать демоническая сволочь. Чёртова сволочь. Поганая сволочь. Не человек. Выродок. Ублюдок. Мутант. Почему в истории, только незаконнорожденные байстрюки и оказывались историческими, и антинародными, звериными, кровавыми сволочами. Гордый, честный, порядочный, никогда не пойдёт против совести, чести, суда, народного мнения. Сволочь пойдёт. Всякая. Ей мнение истории, народа, в отхожий ящик. Она же, ведь, – ОНА, Натуральная, непридуманная сволочь. От бога. Самого бога. Другие просто козлы, нелюди, слабаки. О чести думают. О совести. Дома сиди, совестливый козёл. И думай там о своей совести и чести. Мусор истории. Романтики и фантазёры. Да ты, даже, для падшей бабы никто. А в истории? Смех. Такой не потянет и баранами руководить. Плётка, пистолет, кандалы, концлагерь, канавы и овраги для тех, кто звериных слов не понимает. Что о них говорить? Не мясо – порченное сало ИСТОРИИ. Сгнившее сало. Протухшее.

Нет диктатора – нет страны. Кто будет помнить и изучать историю страны, где ничего страшного не происходило? Неинтересно. Даже, детям в школе. Война. Всё время война. Расстрелы. Сплошные, плановые расстрелы. Вот это помнят. Вавилон, Египет, Рим, Византия, Московия: всё время вели завоевательные войны. Без этого и Московии, может быть, сейчас и не было бы. Был бы миллиард с лишним татар, мордовцев и прочих сто двадцать племён и народностей. Ну и что? Жрали бы разные толстяки мясо и травы. Где движение, интерес к жизни? Страсть к жизни. Всё скукота. Болото. Кто знает скучный Непал, Бирму, Таиланд? Да и ту же огромную Индию знают только потому, что её территорию разделили по религиозному признаку, и что сейчас идёт постоянная возня за Джамму и Кашмир. На этом и Пакистан имеет национальную идею объединения. Без этого никак. Активные террористы немножко подмазывают постный хлеб обывательской жизни кровавыми красками желания и страдания. Кто бы знал Гитлера, Сталина, без Второй Мировой войны. Никто. А Хрущёва без полёта Гагарина? Кому интересен коротышка с кухонным голосом сварливой бабы? Который строит из себя умнее всех на Земле. Даже, покрытых исторической пылью и вековыми песками Хеопса, Сети-1, Рамзеса, Тутанхамона, ту же Клеопатру и прочих фараонов песчаного Египта знают: потому, что они вели длительные завоевательные войны. О-о, сам племянничек знал историю хорошо. Не просто хорошо, а очень хорошо. Это кандидаты и доктора знают только узкий кусочек исторических годов и то, только по маленькой теме. А он знает хорошо всю историю, и всех стран. Крупных, конечно. Офф коосс, господа. А сейчас? Как сейчас? Что можно предпринять, чтобы глобально тряхнуть народы? Кого тряхнуть?

Кого спровоцировать?

Старого врага: Японию. Но как? За оккупацию тридцатых, сороковых годов нужно. Но как? За неё вступятся Штаты, Европа. С Индией – долгая, затяжная дурацкая война. Бессмысленная. Хотя: какая война осмысленная? С маленькими странами воевать – себя не уважать. А не воевать – себя не знать. Нужен союзник. Жена Председателя никогда не любила племянника Мао. Она догадывалась о роли министра. Её это постоянно бесило. Часть своей родственной любви и привязанности Председатель тратил не на её, а на гнома племянника. Она немедленно уберёт его, если дорвётся до власти. А вот с Дэном министр-советник может договориться. Дэн не глупый, не проявляет чванства и глупых амбиций. Осторожный. Никого не отталкивает. Убрав жену Председателя, мадам Мао, потом можно и самого Дэна убрать. Нужно с министром Общественной безопасности Хуа Гофэном встретиться, поговорить. Но он вечно молчаливая фигура. Очень по характеру близок к Андропову в Кремле. Но он тоже, справедливо, опасается министра-советника и на близкий контакт не пойдёт. Всё же, скорее всего, он и решит, кто будет при власти после дяди. Ван Дунсин, телохранитель дяди, слишком непредсказуемая и страшная фигура. Сейчас с ним нет смысла встречаться, а после смерти, тем более. Но как решиться и не ошибиться, с кем объединиться? Генерал Чу, главный заместитель Хуа, фигура в политике ни какая. С мадам Цзяо Цин, то же, ни каких отношений. Сам Хуа, как-то особняком был в правительстве и в военном Совете. Он, более, нейтральная фигура среди всех. Но, и самая не предсказуемая. Старые кадры ликвидированы. Министр обороны, Е Цзяньин, хитёр и молчалив. Не хочет повторить ошибок Линь Бяо. Ван Хунвэнь, заместитель Мао, организатор Хунвейбинов и народного ополчения, куратор силовых структур: при живом дяде он ничего не скажет и ни с кем объединяться не будет. Что делать? Что делать?

Думая своё и о себе, министр без портфеля непривычно кривлялся, ежился. Брови то сжимались к переносице, то раздвигались в сторону маленьких остреньких ушей. Губы рисовали такие кривые линии, что непонятно было – он или думал о чём-то вполне серьёзном, или, как шут-клоун весело растрясывал смехом публику в кочующем цирке. Маленькие ручки нервно дёргали подлокотники большущего кресла. А грамотная мысль всё не шла. Или мозгов правильных мало, или подлой фантазии маловато. Наверное, кого-то надо брать в боевые союзники, как Сталин в своё время ангажировал друга Гитлера. Но у Китая никогда не было ни друзей, ни союзников. Как это так получилось? Сама по себе, огромная страна, с преогромнейшим населением, да ещё постоянно растущим, не нуждалась в сочувствии каких-то там, просто карликовых, недоростков республик.

А может взяться за преступность в стране? Организованную преступность. Коррупцию. Организованную в партии, в ЦК коррупцию. Это стоит большой политической игры. Под эту идею можно всех личных врагов извести. Народ поднять против скаредных и корыстных чиновников.

Министр довольно поморщился. Это лучше. Пора встречаться с прокурорами, судьями. Нужна полная статистика по этим темам. Но, есть ли она? Для глупого, порабощённого народа, всё это тщательно скрывалось. Если сейчас поднять безграмотно пену пропаганды, то народ может не понять и поднять антипартийное восстание. Наверное, стоит, да и пора спровоцировать супругу Председателя на выдвижение в первые лица. Она купится. Ей всё надо. Она всего хочет. Хочет быстро, сейчас. Многим влиятельным лицам в партии Китая это очень не понравится. Пора встретиться с Дэном. Он должен поддержать. Надо разыграть с ним начальную политическую фракцию против мадам Мао. А если он откажется? Или будет отнекиваться? Тянуть время. Он всегда очень осторожен. И лишнего слова не скажет.

Министр кисло, недовольно поморщился.

А может самому сидеть, выжидать? Но, что ты высидишь в семьдесят девять лет? Только болезни и старчество. Глупые мысли всё чаще одолевают тебя. Желание власти отгоняет грустные мысли. И это хорошо. В кого вцепиться? В кого?

Самонадеянный, но осторожный министр, незаметно для себя, быстро и крепко заснул. Громко, свистяще захрапел. Золотой стул великого Председателя, в сизой дымке, долго и сладко снился ему. И ему было хорошо. Пусть другие грызутся за власть. Он ещё поживёт. У него нет своей команды. Ему не о чем думать. Он политический статист. Ни жена Председателя, ни Дэн, никогда не возьмут его к себе. Он для них скрытый враг. Нужно готовить себе отход на третьи или четвёртые позиции и затихариться. Так лучше. Не грызи свою судьбу, не имея острых клыков. Пиши долгие, слёзные мемуары, скрытный горе политик. Твоё время уходит. Со смертью дяди он становится политическим пенсионером или трупом, как любят язвить журналисты. Ну и сволочи. До всего им есть дело. Трупом. Сами они трупы. Никчемные шуты, писаришки.

Министр медленно уходил в долгую сонную дремоту. Неописуемое внутреннее счастье в тихой дрёме; когда ты просто уходишь в космическую нирвану и нежно балдеешь от глубокого состояния нирванного блаженства. Нега. Пусть дураки бьются за власть, а мы лучше со стороны посмотрим. Так спокойнее. Это тоже политика. Тихая, незаметная, безобидная политика.

Сон – это наша лучшая часть скрытой, скромной жизни граждан земли.

Глава двенадцатая
Холод разума.

«Короля играет свита,

Кровавых диктаторов – ХОЛУИ.

Нас ведёт общество.

Личность – обстоятельства.

В наше время политик говорит правду

только тогда, когда называет лжецом

другого политика».

Альфред Ньюмен.

Человеческий разум подозрительно странен, и очень. Для жизни странен своей постоянной необъяснимой критичностью к себе. Странен высокомерным снисхождением к прошлому. Особенно детства. Вроде, и можно принимать на веру всё, что имеется в реальной жизни.

Но. Но. Но.

Что-то поднимает нас выше прошлого, выше обыденного. Даже постоянную, ожидаемую будущность своей непредсказуемой ненужной смерти, принимаем, как вселенско, загадано заказанный, уже прошедший этап нашего понимания бытия и бренной жизни. Смерть своя, своим разумом, принимается, как виртуально прошедшее будущее. Но, которое когда-то там, в будущем, должно произойти по прихоти, какого-то там, хорошо известного всем, БОГА.

Вот как.

Это заказанное для ума, будущее с пониманием того, что обязательно произойдёт страшное, неизбежное в неопределённом настоящем будущем.

Не от этого ли такой большой процент постоянного количества самоубийств среди людей? Что тут скажешь, все хотят жить. Но почему, определённая часть людей решает лишать себя жизни? Не жажда ли это реально прочувствовать свою смерть в ожидании, наяву. Реальное ожидание, желание своей смерти при уме и полном здравии.

Наука ещё не дала общественности определённого ответа.

Очень возможно, что эта фатальность разума и даёт направление некоторой части человеческого общества чувствовать себя выше времени и обстоятельств. Меньше бояться смерти, а в некоторых случаях и презирать её. Да мы смертны, но мы ещё пока живём. Живём неплохо, немало. Это их высокомерное кредо, правило видение жизни и её двигатель. А пока жив, борись. Чего бы тебе это ни стоило. И это явно и подленько проявляется в наглости, сволочизме той части общества, которая считает себя великой чиновничьей, неприкасаемой элитой.

Для достижения своих корыстных целей и желаний, они нагло обманывают общество, гонят миллионы людей на войны, прикрываясь общепринятыми фразами о любви к родине, патриотизме, об опасности врага-соседа, об опасности и предательстве всех, кто находится на пути их целей к благополучию и верховенству.

Но, и пытливость мозга, поиск нового, неожиданного, творчество личности, ведёт к новым трудностям: и преодоление их, тоже постоянная, составная часть личного счастья человека.

И это, тоже хорошо. Удовлетворение самим собой. Наука уважать себя – сильная вещь. Не каждому это дано. Холуи, вроде, недалёкие люди. Но уважать себя они умеют. И не дай бог обидеть их. Изживут тебя со свету. Но, пресмыкаться и ползать перед выше стоящим – это они ещё более умеют. Это у них в генах. Так урождены они. Всех гордых и умных под корень могилы. Остаются при власти холуи и подонки, мерзавцы и ублюдки. Они заставляют запуганный народ работать. Работать для власти, то бишь для полноценных высокопоставленных холуёв и, ещё пока, не поставленных номенклатурных холуёв. Это принцип жизни современного чиновничье-рабовладельческого государства. Современного.

Кто это придумал? И огнём, и мечом внёс в современную жизнь – конечно, античеловечный, кровавый большевизм. Кто продолжает сие надругательство над народами и историей – античеловечные рабовладельцы-коммунисты. Всех мастей и окрасок. Как живут сегодня эти рабовладельческие государства – мы знаем. Примеры – СССР, страны СЭВ, Куба, Северная Корея, Кампучия (Камбоджа), тот же Китай, Ливия с лидером революции без поста и стула: просто лидер революции и всё. Египет. Ирак. И другие диктаторские и сохранившиеся королевские страны. Странно всё это. Но везде к диктаторской власти их приводили кровавые коммунисты. А где главные коммунисты? В Кремле. Вот и весь сказ, вся догадка. И сам, земной Разум не желает принимать всё это, как правильную историческую данность. Это завуалированное словами и пропагандой рабовладение над народами. Поэтому, всегда будут расти в обществе здоровые силы, которые будут стремиться уничтожить это чиновничье рабство.

Коммунистический Китай последних трёх десятилетий превратился в натуральное чиновничье-холуйское государство: в чём умело и кроваво догнал СССР, Северную Корею, Кубу. Но в нём, постоянно появлялись силы, сопротивляющиеся всеобщей холусоциализации страны. Сплошная нищета государства, полная техническая и технологическая отсталость по отношению к развитым странам, изоляция от соседей – что ещё надо стране, чтобы позорно зябнуть в наше современное время. Зато, оружие, патроны на каждого. Цитатник Мао – на каждого.

Рабы – вперёд к победе всеобщего коммунистического рабства.

Это – по-нашему – по Советскому.

Ради рабства народа и политического благополучия Сталина, его холуи и подхолуйники морили подневольные народы голодом, гнали на войны и расстрелы миллионы скромных, без амбициозных людей, желающих только одного – чтобы не было войны. Но, преступники-диктаторы без войны жить не могут. Без войны преступник-диктатор не удержит власти. Без внешнего, внутреннего врага он становится гражданин никто и звать его никак. А вот с войною – ого-го. Только ляпни что. Законы военного времени таковы, что позволяют расстреливать без суда и следствия любого и каждого. Толпою, скопом, отрядом – как хочешь, так и стреляй, расстреливай. Чем больше, тем лучше. После войны должны остаться только рабы, холуи высшего света и подхолуйники чиновники. Таково строение государства рабов. И никак иначе. Всё остальное, пропаганда для обмана, тех же, скромных, работяг рабов – от бедного учителя с потёртым двадцатилетним пиджачком, до оборванного колхозника или пропитанного мазутой и маслом промышленного рабочего.

Се ля ви – такова жизнь рабовладельческого государства. А коммунистические режимы все – репрессивно-террористическо-рабовладельческие.

Ничего личного – рабство, как историческая необходимость для полноценной жизни элиты рабовладельцев.

Вот и радуйся нищей жизни, ничего не зная и не понимая в ней.

Таков и коммунистический Китай. Ничего нового.

Не так говоришь – смерть тебе и забвение.

Не так думаешь – смерть тебе и позор на весь род.

Смерть – лучший подарок тебе любимому, родному от любимого и родного, лучшего государства в мире.

Позорная смерть, тоже подарок – но со знаком минус.

Возрадуйся, холоп. Это твоя отмеренная, отсчитанная народным слугой, чиновником-рабовладельцем, роковая доля.

А народ молчит.

Не просто молчит.

Пашет на слуг народа, рабовладельцев и молчит.

А современные рабовладельцы великой страны не могли решить, кому из них быть главным рабовладельцем – генсеком.

Верная, великая жена Великого Кормчего, Цзяо Цин, друг и соратник по партии и идеям, себя считала высоко праведной, первой наследницей самой большой страны. Маленький Дэн Сяопин, которому на это время было семьдесят два года, считал, что он лучше справится с задачей, и хоть как-то, сможет облегчить жизнь и быт китайского раба.

А народ ничего не знал и молчал.

Не знал, да и не мог знать этого и монах-капитан Рус.

Тайны политических верхов его всегда менее всего интересовали. Но долг и слово заставляли его сейчас с группой молодых монахов следить за улицами в столице и прислушиваться к шуму бурлящего на демонстрациях и митингах, заинтригованного болезней Председателя, народа.

Генерал МакКинрой передал капитану Русу, что за генералом Чаном замечено скрытое, наружное наблюдение спецслужб партийной верхушки Мао. Это было не просто опасно. Надо было, как-то искусно спровоцировать агентов на ошибочные действия и нейтрализовать их.

Рус по городу старался не ходить и меньше появляться на улицах. Бледнолицым европейцам опасно было ходить по проспектам столицы или даже по провинциальным городам. Развёртывалась громкая кампания против всего иностранного, тем более, американского. Толпы малолеток бегали и рыскали в поисках жертв. Монаху уже приходилось показывать им мастер-класс в нескольких местах, но опаснее были сами спецслужбы самой Общественной Безопасности. Эти имели право стрелять. Приходилось продуманно изощряться в оперативном разнообразии и стараться быть невидимым и неслышным.

А вот во дворе, у дома генерала Чана, постоянно находились топтуны-агенты. Но, не это было главным. Генерала просто могли убить. И тогда прощай удобная связь со столицей и контрразведкой. Такого, второго информированного и полезного лица уже не найти. Для монахов генерал Чан – это весь Китай. Для американца МакКинроя надёжная связь с самой службой Общественной Безопасности – «Кан Шэн» и с другими нужными спецслужбами.

Вечер. Быстро темнело. Длиной, ползущей тенью змеи, медленно показалась машина генерала во въезде во двор. Человек тридцать малолеток, беспричинно шляющихся по близости, провокационно, с шумом, размахивая флажками, бросились к машине. Один из них неожиданно упал и закатился под колёса. Истошные крики, гам, нервная шумиха, истеричные вопли. Со стороны было заметно, показная истерика подонков с продуманной жертвенной аварией. Толпа начала яростно стучать по капоту и раскачивать автомобиль, призывая к наказанию пассажиров. Рус показал сигнал рукой – четверо молодых монахов, во главе с Минном, втесались в толпу и начали невидимыми со стороны, жёсткими и неожиданными движениями наносить пальцами глубокие удары по рёбрам, почкам, печени налётчиков. Несколько секунд и половина толпы, уже каталась по земле, истошно стеная и корчась от боли. Весёлый Мин умудрялся сначала всадить свои стальные пальцы глубоко в почки, а потом хватал за шмотки орущего от резкой боли неудачника и откидывал его далеко в сторону. Со стороны смотрелось, будто часть людей просто освобождали пространство для проезда машин. Рус стоял недалеко от свалки в соседнем подъезде, наблюдая и за ходом драки, и вокруг за обстановкой во дворе. У других подъездов и рядом, начали собираться любопытные прохожие и местные зеваки. Но, скоро из подъезда генерала Чана вышли четверо подозрительных в тёмных пиджаках и двинулись в сторону потасовки. Капитан снова подал сигнал. Ещё двое его монахов быстро двинулись наперерез четверым. Во дворе стояла общая крикливая шумиха и никто не обратил внимания на неожиданные, ударные движения двоих. Четверо, неудачливо смелых, в пиджачках, скоро тоже уже корчились в спазмах от боли. Около самой, причинной в деле, машины, монахов уже не было. Сам генеральский автомобиль быстро ретировался из двора и исчез. Следом появились цветные машины милиции. Двое монахов тоже растворились в толпе, а неожиданно побитые агенты внутренних служб, только со злостью озирались по сторонам. Рус скрылся в подъезде, где стоял и наблюдал за происходящим. Поднялся на третий этаж и вошёл в квартиру. Там молодые монахи стояли с короткими автоматами, готовые к бою.

– В чём дело? – удивился Рус.

– На ближайших улицах появились грузовики с солдатами.

Это, уже, было очень опасно. Никто не ожидал такой быстрой и мощной поддержки спецслужб от армии. Значит, за генералом Чаном не просто следили и готовили провокации, но готовились предать его или смерти, или публичной казни, как это часто практиковалась в коммунистическом Китае. Неизвестно было, это или просто акция устрашения или солдаты начнут прочёсывать кварталы дом за домом. Рус быстро передал по рации, чтобы остальные группы немедленно исчезали из домов злополучного двора. Самим тоже пора было уходить по одному. Автоматы были спрятаны под пол, и монахи ушли, оставив на двери печати прокурорского надзора. Рус остался внутри квартиры. Ему показываться на глаза спецслужбам было просто нельзя. Как говорят, не тот фэйс.

Но, прокурорские печати не помогли. Солдаты прочесывали все квартиры. И дверь тайного убежища, так же была шумно выбита, как и другие. Несколько молодых вояк ввалились внутрь. Рус был на балконе за старым шкафом. Когда худое лицо молоденького бойца любопытно сунулось за шкаф – короткий резкий удар по голове оглушил и свалил наземь аккуратного исполнителя приказов свыше. Надо было мгновенно принять решение, что делать дальше? Как случившееся превратить в незадачливый, несчастный случай. Рус не сильно ударил имевшимся увесистым, деревянным брусом на балконе, по голове лежащего солдата и расположил того, не удачно упавшим от удара. Винтовку под ним. Сам спрятался снова за шкаф. Приготовил пистолет. Другой боец, шнырявший в соседней комнате, прибежал на балкон, увидел упавшего сослуживца, начал подленько смеяться над его неказистой позой падения. Прибежал третий. Расшевелили, привели в чувство упавшего товарища, и, продолжая смеяться, потащили на лестничную площадку. Дверь захлопнули.

Беспечность исполнителей – это спасение для многих агентов и наших героев.

Через час, когда шумные армейские салаги покинули двор, Рус по рации вышел на сэра МакКинроя. Выслушав капитана, генерал посоветовал ему на время залечь на дно, не показываться в городе. Все оперативные мероприятия передать Мину с группой.

– Капитан, я встречусь со сторонниками Малыша. Понятно, что столичная красавица перешла в наступление. Надо их предупредить. Через два дня я тебе перерадирую. С твоими отцами поговорю. Ты спрячься. Не открывайся. Узнаю обстановку, сам тебя поставлю в известность. Впереди предстоят сложные, неопределённые дни.

МакКинрой, после разговора с Русом, сразу позвонил генералу Чу.

– Здравствуйте, генерал.

– Приветствую вас, сэр.

– Ваш подчинённый ещё не появился пред вами?

– Пока, ещё нет.

– Наш воспитанник отбил нападение распущенной молодёжи на вашего человека. Наверное, и вам нужно предпринять необходимые меры защиты.

– Спасибо, сэр. Я догадываюсь, откуда исходит угроза. Сейчас представляю, что надо предпринять. Я вам перезвоню. Ещё раз спасибо, перехожу к действиям.

– Удачи вам, генерал.

– И вам, сэр.

Генерал-отшельник, очень тонко знал все подводные камни китайской столицы. И поэтому его чёрный автомобиль быстро выехал из резиденции тайной конторы. Через час он встретился с Дэн Сяопином за городом в его конспиративной квартире. В отдельной маленькой комнате генерал, строго глядя на Малыша, чувствительно выговаривал:

– Уважаемый Дэн, Тётка смело перешла в наступление. Странно, но почему-то начала она с нас. Первым подвергся нападению генерал Чан. Монахи сумели отбить провокационное нападение новоявленных хунвейбинов. Второй удар, вероятно, будет по мне. Американец предупредил меня. Штаты на нашей стороне и готовы помочь нам всеми имеющимися средствами. Что нам сейчас предпринимать?

Дэн не торопился с ответом. Покачав головой, упершись в подлокотники кресла, медленно заговорил.

– Наверное, мы слишком необоснованно осторожничаем и поэтому запаздываем. Неправильно медлим. Хотя, мадам ближе к Мао, и нам, лучше медлить, чем спешить. Не ожидал я от неё такой наглости и прыти. Но она не понимает, что ЦК партии, верхи провинций и народ, в основном, против неё. Пусть Мао слаб, но он ещё жив. Как она осмелилась? Кто-то третий, я предполагаю, скрытно в игре участвует. Кремль нейтрален. Штаты на нашей стороне. Запад тоже. Кто же третий?

Генерал, внимательно глядя мимо Дэна, ответил на вопрос вопросом.

– Уважаемый Дэн, а вы знакомы, знаете родного племянника Председателя?

Малыш, вроде не удивлённо, но с дипломатическим интересом говорил: – Даже не знаю, что сказать. Вроде о Председателе и его семье всё известно, но о племянниках не слышал.

Генерал с оперативным нажимом, пояснял:

– При самом Председателе он всегда был советником и достаточно скрытным, опасным интриганом в Политбюро и ЦК. Его тайными и хитрыми стараниями ушли в небытие многие известные и влиятельные товарищи по Партии. Здесь он часто действовал заодно с мадам Мао.

– А где он сейчас находится?

– Его личную квартиру мы знаем. Но их может быть, наверняка, несколько. Но, главная, в Запретном городе. При Мао он почти всегда находится.

– Возможно организовать с ним встречу?

– Я подозреваю, что нападение на Чана, может быть и его кровавых рук делом. Но с вами он, наверняка, готов встретиться. На сегодня этот опасный племянник не знает к кому примкнуть. Когда Мао отойдёт в мир иной, он никому будет не нужен – ни как политик, ни как советник. Кроме подлости, он ни на что не способен. А амбиций у него выше головы. При нём имеются неформальные спецотряды для спецопераций. В настоящий период он достаточно влиятельная и опасная фигура. Не лишено смысла ему многое пообещать, а потом сами решите, что с ним делать.

Дэн мягко улыбнулся и ещё мягче спросил: – А сами, что потом желаете делать?

– Мне семьдесят шесть лет. Пора на пенсию. Но, полезным советником могу быть ещё достаточно долго.

– Отлично, товарищ Чу. Значит, организуйте на завтра вечером встречу с ним и безопасность переговоров. Вам самим на время тоже необходимо исчезнуть из города. Мы в ближайшее время поднимаем народ. Следом будет заседание политбюро. Газеты готовы дать информационный удар. Всех сторонников Мадам Мао мы хорошо знаем и скромно назовём «Бандой четырёх». Нам нужны яркие положительные отзывы о нас во всех западных и американских газетах. Мадам надо изолировать от мирового сообщества. Тогда супругу Председателя покинут её же сторонники. Мнение ЦК и Политбюро будет более монолитным и, более, против неё. Но наши верные воинские части должны быть в полной готовности. Надо не допустить, чтобы противостояние в верхах, шумно и злобно перешло в гражданскую войну. Вот тогда всё будет надолго непредсказуемо, кроваво и опасно для всех. Для нас также. Спецслужбы сейчас ничего не решают. Поэтому, всех своих людей отпустите в отпуска, на лечение, в командировки и так далее. Министр обороны против Цзян и это главное для нас.

– Может монахов и моих людей к вам передислоцировать? Пусть будут охраной и курьерами для вас. Тем более, для этой важной встречи.

– Что ж, хорошо, мысль правильная и даже своевременная. Подумайте с моими людьми. Монахи и ваши офицеры нам не помешают. А польза будет несомненная. Все силы надо сейчас бросить на свержение «банды четырёх». Не допустить гражданской бойни, генерал. Всех своих людей присылайте сюда, ко мне. И ещё – как поживает сам министр Общественной Безопасности, уважаемый Хуа Гофэн?

– Болеет сейчас. Целый букет болезней при нём неожиданно обнаружено. Что именно, молчит, не говорит. Но, что-то с внутренними органами: то ли с почками, желчным пузырём, то ли с печенью. Одно сказал, что надолго.