Отзывы на книгу «Школа для дураков», страница 6

Живая книга.По правилам грамматики,необходимо взять в кавычки "живая",но она правда,живая.Ты живешь в ней,она живет тобой,вы обмениваетесь мыслями и эмоциями,вы наслаждаетесь друг другом. Ты ощущаешь все,что она тебе рассказывает. Ты не хочешь расставаться с ней,а когда она закончилась,ты понимаешь,что чего-то не хватает.Как могло это закончится? Такого не должно быть! Ведь еще столько надо узнать,прочувствовать... Потрясающая книга,которая уносит тебя в мир Нимфеи и людей,которые там живут. Очень яркая,трогательная забавная и,одновременно,близкая,дающая тебе ощущать и ощущать,и ощущать мир.

Давно не приходилось мне настолько тяжело с книгой, как это произошло с данным произведением. Скорее всего это из-за того, что приходится надевать шкуру мыслей и восприятия совершенно не похожего на тебя человека, инакодумца, у которого способ получения, передачи и обработки информации настолько отличается, что порой невозможно было понять о чем сейчас идет речь, легко теряешь нить разговора, описаний, мыслей. Книга долго ждала своей очереди,бралась за нее дважды...и наконец то долгожданное завершение! Я бы описала главного героя, такого то и такого то, как умного несмышленыша… Многое в нем пришлось по вкусу: любовь к чтению, фантазирование и мечтательность, раздвоенность, а также его понимание (непонимание) времени. Книга, при долгом непрерывном чтении, оставляет отпечаток нереальности всего окружающего, ощущение, что ты все еще читаешь, или же спишь, а все происходящее - происходило, происходит, а может быть произойдет.

«Славный маленький роман». «Милый постмодернизм». «Постмодернизм без эпатажа». Примерно такие мысли возникают у меня, когда я вспоминаю об этой книге. Лаконично? Ну что ж.

Герой этого произведения на редкость чистый и неиспорченный, а потому возникновение симпатической связи – вопрос даже не времени, а определенного количества страниц.

Язык книги, ее стиль – поток сознания, диалог героя с автором и с читателями, плюс что-то от поэзии. Где-то это уже было... Или будет? Мне тоже бывает (бывало) сложно не запутаться со временем.

Замечательны «Рассказы, написанные на веранде» - книга в книге, маленькие истории, обрывающиеся неожиданно... как и это предложение.

«Школа» - пожалуй, одна из тех книг, от которых получаешь удовольствие, уединившись в каком-нибудь уютном месте, где тебе никто не станет мешать. Где у тебя появится возможность спокойно побеседовать и полюбить своего внутреннего идиота. Установка по фон Триеру, причем в чистом виде.

Странные ощущения. сначала кажется, что почти откровения, а к концу, что сам уже сошел с ума и разучился мыслить как следует. не знаю не сформулирую. но важно.

Если вы решили взять данную книгу в руки, значит перед вами оказался текст, в котором нет ничего окончательного и достоверного. Ваши глаза вынуждены пробегать поток различных впечатлений, переживаний, ассоциаций, аллюзий, цитат. Здесь нет структуры и нет цитат. Но есть необыкновенное переплетение тем, образов, приемов (в том числе и на фонетическом уровне). Есть свой темп и своя скорость. Тут уж кому как, я от этого без ума. 

Мною было принято решение "читать".

Ибо я влюблена Набокова, а как вы понимаете он тут замешен неким образом. Во-первых, наблюдается влияние Набокова на Соколова, и перекликание тем выхода в иную реальность, где продолжают действовать время и смерть. Ну и во-вторых, Владимир Владимирович, написал об этой книге хвалебный отзыв. 

Книгой я осталось довольна, она хорошая представительница русского постмодерна.

Наверное, придётся начать словами: и вот. И вот я закрыла книгу, на улице, около дома. А когда что-то закрываешь, что-то непременно автоматически открываешь. Я открыла совершенно(ую) новую красоту - красоту, о которой раньше только догадывалась. Теперь я чувствую её - и это лучшее, что я переживала за последние месяцы (годы?). Красота соткана из чистейших эмоций, не утаиваемых и не искажаемых, а эмоции, в свою очередь, невероятным образом излились в слова. И какие слова! Я будто за всю жизнь не читала таких слов, настолько идеально подобранных. О эти образы! О Край Одинокого Козодоя, о любимая река Лета, текущая вспять, о птица Найтингейл, о неуловимые зимние бабочки! Спасибо, что открылись мне именно теперь. Читать литературу на родном языке - всегда особенный опыт, контакт с автором, почти осязание написанного. Не знаю, что это за книга - молитвенник, личный дневник или просто записки знакомых дураков о знакомых дураках, но она светится чем-то белым и пахнет ветром. Она вся состоит из чувств, ещё раз акцентирую на этом внимание. Это не история - это переживание, и оно прекрасно. Читаешь-рыдаешь, читаешь-смеёшься. И понимаешь в конце, что теперь эта красота уже никуда не исчезнет. Я мечтаю поделиться ею и наполняю пустоту сию новым криком: прочтите "Школу для дураков"! Прочтииииите! Эхо утихло, пора заканчивать; пожалуй, словами: и вот. И вот я закрыла книгу, на улице, около дома и чудесным образом превратилась в прохожего.

Модернистский поток сознания то и дело распадается на множество ручейков немыслимого в своём многоцветии реализма, доступного, пожалуй, постижению лишь того, кто, как главный герой (он же - повествователь) "Школы для дураков", способен обозревать мир четырьмя глазами на 360 градусов. Или хотя бы вообразить себя одарённым этим умением. Реальность, предстающая перед читателем, преломлённая через призму восприятия повествователя - мальчика, в котором уживаются два "я" - многослойна и многогранна. И это неудивительно: ведь для наблюдателя, наделённого четырёхглазным внутренним зрением, границы зрительного охвата окружающего пространства гораздо шире, нежели для обладателей обычного двуглазного. Тем проще такому наблюдателю обнаруживать в открывающейся его взору реальности и выхватывать из неё самые яркие, самые впечатляющие блики и нанизывать их, как бусины, на нить своей памяти.

Кроме прочего, книга эта повествует ещё и о попытках и умении свыкаться с участью жить ЗА гранью привычного - привычного в представлении таких, как все, т.е. среднестатистических обывателей. Причём грань эта проступает в повести в двух ипостасях: в одной она разделяет нормальность и аномалию, в другой - бытиё и небытиё. Но, в то же время, в книге становится явной и иногда даже предстаёт в комичном виде условность таких понятий, как "привычное", "такой, как все", а также всяческих пределов: нормальность то меняется местами с аномалией, то сливается с ней в цветастом вихре, в котором уже невозможно рассмотреть очертания и идентифицировать что-либо. А суть бытия то перетекает в небытиё, то обратно, как песок из одного сообщающегося сосуда песочных часов в другой - стоит лишь перевернуть прибор.

Такая трогательная, такая щемяще личная, такая простая и сложная одновременно книга о мире мальчика с раздвоением личности. В его мир уместилась летняя дача, спецшкола, любимый учитель, влюбленность в учительницу, планы на будущее, которым не суждено осуществиться, мечты и реальность. Хотя, автор не делает четкой грани между реальностью и вымыслом, прошлым, настоящим и будущим, и в начале чтения немного спотыкаешься, а потом отдаешься потоку сознания и понимаешь, что это уже не проза, это музыка.. Писать о сюжете, наверное, нет смысла.. да и сюжет больше похож на калейдоскоп из ярких кусочков, плавно переходящих из одного в другой. А вот язык.. Язык книги мелодичен певуч, автор прекрасно владеет словом. Некоторые главы больше похожи на стихи, в них пристутствует ритм .. вы только вслушайтесь..

Ты вылетаешь из подъезда на высоких цокающих каблучках. Стройная, ранняя, в духах и в нимбе парижской шляпки. Цокот. Запевают дети и птицы. Около семи. Суббота. Я вижу тебя. Я тебя вижу. Цокот по всему двору, по всему бульвару, где нераспустившаяся сирень. Но распустится. Мама сказала. Больше ничего. Только это. Хотя и другое. Но теперь -- знаешь. Можно писать письма. Или просто кричать, с ума сходя от мечты. Но и это пройдет. Нет, мама, нет, это останется. На каблучках. Та ли? Та. Та ли? Та. Та ли? Та. Тра-та-та: навылет. Весь город в этих духах. И поздно говорить, сгорая. Но можно писать письма. Всякий раз ставя в конце -- п р о щ а й. Радость моя, если умру от невзгод, сумасшествия и печали, если до срока, определенного мне судьбой, не нагляжусь на тебя, если не нарадуюсь ветхим мельницам, живущим на изумрудных полынных холмах, если не напьюсь прозрачной воды из вечных рук твоих, если не успею пройти до конца, если не расскажу всего, что хотел рассказать о тебе, о себе, если однажды умру не простясь -- прости. Больше всего я хотел бы сказать -- сказать перед очень долгой разлукой -- о том, что ты, конечно, знаешь давно сама, или только догадываешься об этом. Мы все об этом догадываемся. Я хочу сказать, что когда-то мы уже были знакомы на этой земле, ты, наверное, помнишь...

Моя любимая книга. Люблю в ней все. От Норвегова - вращателя пустотелого земного шара до зацветшей бочки и простой собаки. Обязательна к прочтению.