Читать книгу: «Странное чувство», страница 5
Пока отрывал, Вик несколько раз дергался и трясся сам, когда нечаянно отрывал с кожей или слишком медленно дергал. Можно ли верить этому образу? Не искусная маска ли это? Честно, хочется верить ему, даже пусть это будет маской. Но верить не значит, что можно сразу открывать спину или показывать свои слабости. Даже в этом образе он может воспользоваться этим. Пусть наивная, но не глупая.
«Хм-хм. Ну-у, может быть. Хи-хик.»
– Я понесу тебя на спине. Даже если раны не болят, не думаю, что ты сможешь встать. Погоди. Сначала уберу мусор. – собрав куски веревки, он бросил их в Элизиан.
Даже не долетев до горки пыли, ошметки воспламенились, и в мгновение испепелились в ярком синем пламени, приняв облик медной стружки. Хотя бликами переливался разнообразными цветами.
– Забирайся. – даже присев, его спина по высоте была с роста обычного человека.
Что бы забраться все равно предстоит встать на ноги. Уже после проявления упрямства, я решила пошевелить ногой, но моментально отбросила эту идею, после пронзающей боли от одной только дрожи. И все же придется потерпеть ее.
Терпение Вика недолговечно, и мое мешканье лишь истратили его. Подхватив мои ноги, Вик вывел меня из равновесия неожиданностью. Боясь упасть, я рефлекторно схватила его за кофту, а после ухватилась за плечи.
От неожиданности ситуации, я проигнорировала боль и вовсе забыла о ранах. Но она вернулась на мгновение, в момент, когда Вик сжал кроссовки в своих рука, дабы минимизировать движение ступней.
– Так бы сразу. – Вик ворчливо задрал нос.
От этой непринужденной атмосферы было ощущение близости. Будто мы знакомы лет так пять, а не три дня. И будто этот человек не убивал мою подругу.
Все еще поражаюсь ориентированию Виктора в этих коридорах. Даже в кромешной темноте он обходит препятствия в виде обломков аппаратуры и сломанной мебели. А также удивителен его костюм, что следует за хозяином будто живой.
– А…куда мы идем?
Как уже говорила, хоть коридоры и кажутся одинаковыми, все же ориентировочные отличия есть. Но сейчас…мы идем по абсолютно пустому длинному коридору, в конце которого лестница, ведущая вниз. Намного длиннее подвальной…
Что ты там говорила? Не понимаю ничего? Не замечаю очевидного? И это точно не маска?!
«Последнего я не говорила. И думаю еще рано делать выводы…»
Он несет меня в самую дальнюю комнату здания! Какой рано?!
– Этого места не было еще месяц назад. – Вик говорил спокойным голосом и смотрел вперед, ни на что не отвлекаясь, -Благодаря Элизиан мне открылись новые возможности, одной из которых этот костюм. Его лапы прекрасно справляются с любой нагрузкой, при том не всегда обязательно мое присутствие при выполнении. Строительство этой комнаты…было спонтанным решением, но сейчас не жалею, что решился на это. – он будто говорил о чем-то грустном, но ухмылка не сходила с губ.
Учитывая его прошлое поведение и выходки, мое воображение начинало закидывать разные варианты комнат, от самого обычного до максимально странного.
«Может…все не так плохо?»
– Комната? – в голосе проскальзывал страх и не доверие, но все же я пыталась скрыть это как могла.
– Да. – он неожиданно сбавил ход, – Это место особенное. Стало таким после…после конфликта.
В конце длинной лестницы была дверь. Металлическая входная дверь.
Чем больше он рассказывает, тем хуже на душе мне становилось. Он открывает мне свое прошлое, показывает старые раны, а я же просто продолжаю ему не доверять.
– Тебе хочется рассказать об этом? – его раны глубоки, и возможно…
«Хочешь взять ответственность за лечение их? Мило, хи-хик.»
Я всегда его подозреваю, в то время как он пытается заботиться об мне. Его осторожность в словах, действиях, вся эта забота о моем здоровье. А мои подозрения, что вечно не оправдывались. Даже сейчас…
– Расскажу в более удобном положении. – он просто ребенок. ребенок с множеством огромных шрамов на сердце, улыбающийся мне сквозь боль воспоминаний.
Вик достал ключ и открыл загадочную дверь, а за ней скрывалась обычная комната. Самая что ни на есть спальня подростка. Без выделяющегося цвета и акцентов. Может даже слишком обычная. Это место полностью повторяет чердачную комнату с двускатной крышей, маленькая, серая комнатка с видом, из окон-обманок, на промышленный район.
Меня аккуратно усадили на кровать и накрыли пледом. Сам же Вик сел в кресло у дальней стены от кровати. Но какой откровенный, душевный разговор выйдет на таком расстоянии?
«Чем дольше ты находишься с ним, тем больше перенимаешь его привычек, да? Только что ты срывалась на мне и утверждала о «маске», а сейчас, значит, возмущаешься большим расстоянием?!»
Возможно это правда. Резкие перемены в настроении и мнения похожи на него.
***
– Так говорите, что заметили перемены в себе? – вновь этот презрительный, подкупленный взгляд.
– Нет, я всегда такой была. Даже перед нашей встречей происходило подобное. Просто раньше не обращала на это внимание, а тут случай удачный под руку попался.
– Вы говорили о чувстве, оно как-то замешаны с этими изменениями? – у нее под халатом диктофон, уже было, слишком банально.
– Нет. Изменений не было. – чувствую себя попугаем.
Прошла неделя этого «лечения», и чувствую скоро это сломит меня окончательно. Но осталось всего ничего до нашей встречи. Хоть и будет она через стекло, все же шанс увидеть его лицо помогает взбодриться.
– Ах. – этот томный вздох, подчеркивает ее «усталость» от вечного повторения, без какого-либо результата. – В отчете было сказано, что при его задержании вы крикнули о своей любви к нему, это так? – решили собрать фраз побольше и сфальсифицировать запись, да?
– Есть проблемы? У меня нет.
– Увидите ее! – хлопнув по столу она импульсивно смахнула рукой бумаги со стола. – Увидимся завтра.
– Простите, но перед уходом с вами желают встреться родители похитителя.
– Родители? – это было такой приятной неожиданностью, что подняло настроение и дух, а также окончило череду плохих мероприятий.
– Приведите их сюда, я должна присутствовать на их встрече.
Опять цепляешься? Даже на первой встрече не расслабиться.
«Следи за словами.»
Конечно. Я не хочу им давать шанс.
Как только матушка с отцом зашли то тут же упали на колени, крича и плача, молили о прощении.
– Прости-прости нас, нам нет прощения! Не смогли уследить за сыном! Не заметили проблемы! Проигнорировали! Прости!
– Если Виктор как-то навредил вам вы в праве просить компенсацию. Моральный ущерб уже оценивается и скоро мы соберем деньги, но дай нам время! Пожалуйста! Мы не вправе о таком просить, но я прошу…!
– Хватит! – смотря как дорогие родители убиваются, вымаливая прощение за то, что их ребенок не делал, просто невозможно сдержать эмоции. – Ничего мне не надо! И Виктор ни в чем не виноват! – я упала к ним и крепко обняла обоих, – И все было наоборот. Он был аккуратным, нежным и заботливым. И во все он не держал меня взаперти! Это было мое решение остаться. У меня были шансы сбежать, но я не делала этого! Ведь ваш сын не тот, кем они пытаются его выдать!
– Но ведь он убил вашу подругу.
– И откуда такая уверенность. Есть доказательства? Кровь? Тело? Конечности? ДНК?
– … – Верно их нет. В тот день он ее сожрал целиком, а на четвертый день я проверила наличия других доказательств. Туфли, волосы и кровь убрала хорошая ткань.
– Тогда же откуда уверенность?
– Мать погибшей сообщила, что Лиса пошла с вами на какой-то «квест». Это же свидетельствовали вы и переписки погибшей подтверждают ваши слова. Но домой девочка не вернулась, как вы и еще один парень, верно?
– Да вот только они сбежали с этого квеста, вдвоем, надеюсь не нужно объяснять зачем. Меня же оставили там, а Виктор продолжил квест для меня.
Ну, в принципе, меня правда бросили. Прямо на съедение. Но я жива, единственный свидетель, обратного доказать никто не может.
– Ваш сын не убийца, не похититель и не насильник. Напротив, мы договаривались на шестой день поехать в загородный дом, где он любил проводить лето, с собакой и няней. Где были прекрасные виды…
***
– Этот дом купили на мое рожденье и пять лет родители отстраивали свой дом мечты, где будем жить мы все вместе и где они будут жить в старости. Матушка заведовала реставрацией сада, а отец дома. Дом отстроился гораздо раньше сада, и детскую выбирали няня с отцом. Детская, а в будущем эта комната, находилась на чердаке. В него вложили много сил и денег, дабы не было проблем.
– Но почему чердак?
– На чердаке было много свободного места, всего две комнаты детская и игровая, по совместительству комната няни. Целый этаж был отдан мне. – Вик любил своих родителей, это видно по взгляду и теплоте с которой он их упоминает. – У меня было хорошее детство. Веселое и беззаботное. Вместе с собакой и няней. У родителей был бизнес, что съедал уйму времени, и часто видеть их мне не удавалось. Впрочем, это не особо отразилось на мне. Я не чувствовал себя обделенным вниманием или одиноким.
– Но что-то все же произошло?
– В десять лет на матушку было совершено покушение. Ее машину подорвали. Не знаю чудо или везение, она осталась жива и цела. Но все же без ранений не обошлось. Сотрясения, черепно-мозговые и так далее. С этого и началась полоса неудач и путь становления таким какой я есть.
– Это были конкуренты? – мне знакома эта ситуация, ведь тетю постигла та же участь.
– Они провалились в покушении на главу, потому решили позариться на более уязвимую слабость – ребенка. После домашнего обучения, меня перевели на обычное из-за проблем с деньгами, все уходило на лечение и восстановление репутации. И как думаешь, что сделали конкуренты? – по одному тону и дрожащему голосу ясно, что не очень-то хорошее.
– Это травля? Покушения?
– Ты угадала с первого раза. Сталкивалась с таким?
– Нет, никогда. Но как они это провернули?
– С деньгами можно все. Они подкупили несколько семей, дети которых учились со мной. Классические, банальные издевки: порча имущества, обзывательства, иногда с применением физического насилия. Репутация семьи падала, матушка не выздоравливала, а на издевательства продолжали закрывать глаза.
– Это долго длилось?
– До самого выпуска. Смена школы, финансирование и восстановление семьи не помогло. На мне уже было клеймо. И в прямом смысле оно тоже есть. – Вик злопамятный, это уже было понятно по его отношению к Лисе, после встречи спустя полгода. Возможно экскурсиями он пытался выловить обидчиков. – Они оставили его туша об мою спину сигареты в форме их отличительного знака – «Белого ворона». – последние фразы он говорил, сквозь сильно стиснувшие зубы, со злостью, что копил годами.
