Читать книгу: «Мировой порядок», страница 3
Мир 6
– Следующий!
Бездушный сканер с дизайном старой карги ворчливо поправил пенсне и сквозь губу поставил парню ту самую «метку».
– Следующий!
И так по новой. Раз за разом.
Комиссия столицы в очередной раз проводила смотр со своей «гуманитарной программой», подчищая ряды «скотины», что пользовались благами, предназначенными только для «людей».
Всё же, империи строго нужны были госрабы, а где ещё искать их, как не среди голытьбы? Впрочем, в сознании ещё жили отголоски такой штуки, как права, а потому главной чертой гражданства стала мана.
Заменив собою, в прочем, и статус человека, как такового.
– Следующий!
Спустя бесчисленные толпы моей «скотины», послали уже за мной. Пускай я спустился прямиком с небес на легендарном чудище, бюрократический механизм всё равно требовал проверки.
– Ваша светлость…
Тучная тётка растянулась в подобострастной улыбке, прекрасная зная, чем всё кончиться с самого начала, но всё равно с упоением чмырящая мой сброд.
– Ну давай, женщина… проверяй.
Я подкатил рубашку и протянул ей лишь запястье, чтобы не сжечь к чертям её никчёмные фибры.
– Может уже и мне пришло время взяться за мотыгу?
Её глаза на мгновение покрылись по истине красивым заревом витиеватой, я бы сказал, утончённой магии, но спустя мгновение она вновь потеряла сознание.
– Как всегда…
Откатив рукава на место, я махнул парням из очереди и те быстро унесли этот надменный кусок сала.
– Думаю, мы здесь закончили. Или вам ещё мало?
Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто подошёл со спины.
– Вы правы, ваша светлость. Норму ваша община прошла… на этот раз.
Мне подали штатную пачку сигарет и я, не раздумывая, на грани сознания, подцепил одну даже не заметив, как подогнул край вместо фильтра.
– А вы всё не изменяете своим привычкам? Курение убивает…
Прожжённый аристократ, выбивший место под солнцем за самую грязную работу, лишь сдержанно хмыкнул и, словно ожидая этого, ловко отбросил крышку зажигалки с фамильным гербом.
– И вам доброго здоровья, комиссар. Буду рад посмотреть с вами, кто окажется на том свете быстрее…
Я огрызнулся без злобы и прильнул к зажигалке.
– Весь этот сброд…
Чиновничья гнида умело воспользовалась секундной паузой и съехала с темы.
– И на всех хватает! Поразительно…
Впрочем, сейчас дрянная система играла мне на руку. Благо император оказался очень «благодарным» вложением и подкрутил колёсики своей огромной машины, так что теперь «меченые винтики» не сгорали в шахтах за свой врождённый «недуг», а делили ману на «общак».
– Признаться честно, я вас даже побаиваюсь, Рой. Сколько поголовье? Триста? Четыреста тысяч?
– Всего-то три миллиона.
По лицу комиссара было видно, что он всё знал даже лучше моего, но всё равно язвил. Скорее уж от беспомощности, ведь одного меня хватало, чтобы перекрыть усреднённый минимум для всей «меченой» общины. Ещё и с запасом.
– Не могу передать, как мне жаль вашего старшего брата, сир, но такой объём маны требует здоровья, как у…
Как на зло из груди прорвался болезненный хрип.
– Впрочем не важно…
Ехидно хмыкнув, алчная до моих людей, столичная крыса протянула мне руку в чёрной кожаной перчатке.
– Работайте на славу, Ваша Светлость…
Вся столичная бригада уже оперативно выгрузила имперские дары и попрыгала в свои маналёты, украдкой пряча носы от промышленной вони моих угодий за широкими воротниками беленьких кафтанов.
– Что же, сегодня я пришёл отнюдь не за этим, так что не стоит «бить посуду» между нами. Мы ещё не обсуждали этого лично, но слыхал, вам по нраву девочки в соку…
Комиссар прищурил глаза и поняв ошибку, стянул с кисти перчатку.
– Я был бы рад увидеть свою Сьюзи в ваших покоях, как можно скорее. Раньше вы противились, но ей уже тринадцать. Помолвку освятил сам император, так что пора бы вам задуматься о ночёвке в собственном доме…
Я не спешил отвечать, выпуская сквозь зубы лишь густые клубки сигаретного дыма и с трудом сдерживаясь, чтобы не замечать его намёки на Хэджон и нашу подозрительную «близость».
– Всё же, забота о брате отнимает много сил и времени.
Разумеется, комиссар не произнёс её имени вслух, но зубы скрипели сами собой, вынуждая прятать скрежет за плевком курильщика.
– На надменных баб времени всегда не хватает, а вот юные девчушки послушны и горячи… главное правильно воспитать.
Наконец я не удержался и крепко схватил его протянутую ладонь.
– Я не бью посуду, сир… лишь по столу и крышке гроба.
Со всей силы стиснув пятерню, мне с трудом удалось удержать ярость бурой кутерьмы, едва не испепелив побледневшую ману комиссара.
– Девчонки горячи на столе, так что не ударишь, но если вам будет угодно, то присылайте Сьюзи.
Я прекрасно понимал, что его дочка лишь предлог, чтобы подослать ко мне и, приставленную к ней, отцовскую сволочь. Шпионаж, шантаж, диверсии…
Я бы даже не удивился, отрави он внука или саму дочь… подставить меня всё равно дороже.
– Думаю, с таким мудрым и «заботливым» отцовским «воспитанием» она вдвойне насладиться «звёздным небом», пока я постучу по гробу.
В уме же само собой подсчиталось, сколько фургонов серебра отсыпали бы за три-то миллиона душ, а от того в глазах даже полыхнул угрожающий огонёк.
– Надеюсь, мы поняли друг друга…
Я отпустил его руку, и комиссар спешно зашагал прочь от будущего зятя. Пускай мне всего раз доводилось видеть будущую супругу, ставшую для меня официальной лазейкой в высший свет, но даже этого хватило, чтобы её зауважать.
А ведь юная леди всего то сама лично, не смотря на статус, отстирывала платье после папиных…
Я с отвращением сплюнул комиссару вслед.
– И повезло же с семейкой…
Тем временем благодарная публика вновь окружила своего «миссию» и соскребя добровольных пожертвований, поднесла традиционный дар из полного кисета и флакона ладанных духов.
– Всяко лучше челобитий…
Затянувшись ароматом, я вскочил на спину ревнивого напарника, уже дышавшего огоньком в сторону людишек, и взмыл к облакам, разрезая небо сизым шлейфом кутерьмы.
Смущение и гнев копились с самого утра или даже с ночи, но в одночасье испарились от жара извергнутого пламени и мертвецки бледных лиц моих пареньков, заранее собранных Совестью.
– Повелеваю!
Магия усилила голос, а с рокотом серебряного исполина создавала ощущение, словно громом и огненным дождём вещало само почерневшее небо.
– Встать!
Те, кто не упал в обморок, тотчас подскочили, чем хоть немного уняли стоны моей ущемлённой гордости.
Я похлопал напарника и быстро спустился по его склонившейся шее.
– Как ребёнок, ей богу…
Совесть с привычной дерзостью ухмыльнулся и подал мне руку, на что не смел ворчать даже Нагильфар, однозначно верный только мне. А для человека без маны…
Я крепко схватил протянутую мне пятерню и более всего ценя брата именно в такие моменты, сел на отодвинутый для меня стул во главе стола.
– Вижу, у нас есть и новые лица?
В каком-то смысле это шутка никогда не выходила из моды, а от того несколько парнишек в голос посмеялись.
– Что же. Рад, что ты здесь.
Я кивнул юбилейному парнишке, а тот лишь поправил очки и неуверенно поёрзал на стуле.
– Ладно. Работу на наше общее дело тебе дадут потом. Евгенич, будь добр и передай нашему новому брату «стандартный пакет».
Совесть уже подготовил всё на славу и лишь подтолкнул бумаги к парнишке-торгашу.
– Здесь всё. Технологии, искусство, имена… в общем, ты мальчик умный, так что разберёшься, как с этим управиться. Мне же важно, чтобы мы…
Я окинул собравшихся взглядом и показательно развёл руками.
– Могли на тебя положиться. В бумагах всё лучшее из наших миров, чтобы ты мог не волноваться о деньгах, так что, если вдруг у тебя появятся стоящие аналоги, то будь добр. Не забудь поделиться.
Глаза Владимировича поползли на лоб, но он быстро спохватился и стиснув бумаги, утвердительно кивнул.
– А теперь к главному. Сколько миров мы уже потеряли?
Все потупили глаза.
– Уже три.
По грустным лицам пареньков из сотого и семьдесят первого, я сразу понял, о каких параллелях, очень близких к ним, шла речь.
– Я, так понимаю, наша теория была верна?
Никто не решался подать голос, так что сидящий справа от меня Евгенич вновь вздохнул и взял слово.
– Да. Смерть пожирает самые быстрые миры. Хоть проверить это и сложно, но раз это уже не впервые, то стоит взять за основу версию, что его параллель замерла и теперь он вытягивает жизнь из других. Зачем точно до сих пор неизвестно…
Совесть протянул мне листок, на котором был текст не для остальных.
– И я думаю, что раз ваш мир стал первым, то именно поэтому в нём и появилась магия.
– А вся мана…
Я покосился на мирно дремавшего Нагильфара и вернул Евгеничу листок.
– Это высосанная жизнь из других миров…
Он быстро черканул ответ.
– Да.
Больше сидеть мне здесь было не зачем. Всё что волновало, я уже узнал.
– Спасибо за присутствие, братья. Думаю, все наши административные дела и банковские отчётности вы уладите под руководством Совести, а сейчас…
Я пристально посмотрел на новичка, жадно сжимавшего заветные бумажки.
– Ты пойдёшь со мной.
Бедолага аж посерел, стоило Нагу заспанно фыркнуть рядом с его пятками, куда в панике сбежала и душа.
– Не волнуйся за бумажки, парниша… у Совести на то и кличка. Не украдёт…
Я всучил папку брату и быстро вскарабкался на верную спину, затащив наверх в сизой дымке и нерадивого новобранца.
– А теперь смотри не обосрись!
Я со всех сил натянул улыбку и громко засмеялся, сквозь клубы огня прорвавшись к сизо-бурым небесам.
Мир 7
Кончик её языка обжигал холодком влажных касаний, балуя нервы чувственных вершин, а губы мягко скользили по естеству, словно привораживая гипнотическим тактом ещё колыхавшихся волос.
И всё же, как бы не было гадко на душе, с этим теплом и контрастным холодком не смог бы поспорить не один мужчина. Кулаки непроизвольно разжались, а мысли и тревоги сразу растворились на нежных розовых устах, то и дело с искренним азартом игравших с возбуждённой целью её ловких оборотов языка.
– Ну правда, солнце… даже так не отвертишься.
Ещё немного поигравшись, девчонка устало проскользила по моему животу и недовольно насупив носик, умастилась у меня на плече.
– Хватит, милый… дай отдохнуть. Месяц не виделись, а ты…
Лера легонько стукнула меня по груди, но в теле и правда растекалась лёгкость от опытных рук и языка, да и под ярким звёздным небом совершенно не хотелось душнить.
– Хорошо…
Я прижал свою малышку к груди и замолчал, греясь с любимой под шкурой того самого медведя и вглядывался в звёзды.
– Тебя и правда так сильно смущает, что я твой двойник?
Спросила она строго, но с ноткой грусти.
– Или вовсе клон?
Видимо, это можно было скрыть от меня, но Лера чувствовала даже слабое напряжение в моих руках, стоило отмахнуться от желания высказать всё, как на духу. Пускай и ради неё.
– Просто…
Я не знал, что ответить.
– А ты жесток…
Обижено фыркнув, девчонка отвернулась от меня и демонстративно умолкла, требуя за прощение как минимум лисицу на новый воротник.
– Всё же, это как-то неправильно… почти как с сестрой.
Мы путешествовали уже далеко не по одному из миров, повидали вместе и горе, и жаркие пляжи с укромными кабинками для всевозможных «фантазий».
Сливались с милой в экстазе не один десяток раз, но…
Не думал, что слово «самолюбие», когда ни будь заиграет для меня совсем другими красками.
– Мы проверили уже семь раз… не знаю, как это возможно, но тепловые сигнатуры не могут врать. Не говоря уже про ДНК…
Лера продолжала молчать. Мирный треск костра нашей маленькой халупки, согревал, не смотря на стужу, от которой мир за шкурками тонких стен казался даже чернее, чем была способна подарить ему ночь.
Словно замерзал под пледом из собственного снега.
А от того чернело и на душе, но, как бы не уговаривал, а Лера всё равно раз за разом просила вернуть её в оцепеневший мир из снега и льда.
– Мне казалось, что ты первая бросишь меня, узнав об этом. Приятно ошибиться…
Я повернулся на бок и приобнял Леру за плечи, но она лишь обижено поёжилась.
– Мне казалось, что это наша судьба, но… сколько бы мы не прыгали, всё время натыкались на моих двойников. Так же было и с тобой, но мне не хотелось верить, что ты…
– А вот и не надо было проверять…
Независимая волчица сердито сбросила мою руку и голой выскочила в снег, а я поспешил следом, быстро запахнув её плечи в наши меха, спрятав от зимней кутерьмы.
– Мы ведь женаты, Рой…
Проблеяла она совсем жалостливо, но потом вновь поёжилась от леденящего ветерка.
– Миры… двойники… магия… какая уже к чёрту разница?
– Но…
– Да будь хоть братом!
Пускай для брака здесь был нужен лишь обряд всего на пару слов, мне стало ещё более неловко, а Лера сорвалась на крик.
– Ты просто мой…
Чувствуя мою нерешительность, любимая замолчала, так и простояв ещё несколько минут, пока весь жар костра, пропитавший шкуру, окончательно не сошёл на нет.
– Судьба то или нет…
Наконец, Лера подала голос, и явно сдерживая слёзы, повернулась ко мне,
– Я просто хочу своего мужа…
Моя любовь дрожала, но уже всё для себя решила, вновь прижавшись ко мне и поцеловав.
Один раз… а потом и ещё, ну а я уже просто не посмел попрать её любовь излишней болтовнёй. Просто осознал, что все эти мгновения мне дороже любой совести или морализма.
Пускай бы и назвал всё это «онанизмом два точка ноль».
Хоть характер и подражал нерешительной тряпке, но вот разгорячённое тело могло лишь обвить руками желанную талию, и несмотря на все метания, погрузить нас в самые тёплые моменты студёного мирка.
Спустя какое-то время я стал засыпать, залюбовавшись тихо посапывавшим личиком у меня на плече, но стоило слипнуться векам, как Лера шмыгнула носом и заискивающе подняла глазки.
– Помнишь, я говорила, что уже встречала колдуна…?
Я с трудом приоткрыл один глаз и глубоко вдохнул.
– Не назвал бы это упоминание развёрнутым рассказом.
– Ну прости уж. Боялась.
– Ты-то? Не смеши.
Я чмокнул её в затылок, но она лишь стала ковырять меня пальчиком в бок.
– Вот я глупая… надеялась, что хоть приревнуешь.
– А стоило бы?
Любимая состроила мордочку и хищно прищурив глазки, ущипнула меня за щеку.
– Ну… кто знает. Яблоки могут быть и по слаще…
– Что, он был настолько хорош?
Лера не удержалась и засмеявшись, притянула меня к губам.
– Может быть… вы даже немного похожи. Мне было всего лет пять, так что не помню ничего, кроме его запаха.
Любимая ещё крепче прижалась и с упоением затянулась ароматом моей кожи.
– Яблоки… он присылал мне их на день рождения каждый год, так что я точно не спутаю ни с чем. Хотя лучшим подарком было бы покажись он сам мне хотя бы раз. Может это был твой отец?
Не смотря на все показанные миры, моя избранница всё ещё вертела кокетливым хвостиком, то и дело заставляя усомниться, верит ли она в них или просто считает всё яблочной магией.
– Ну да! Каза а Стан ведь большой. Вышел за хлебом и пропал на двадцать лет!
Лера не прекращала смеяться, разбудив даже караулившего у входа пса, просунувшего свой пушистый носик в густую теплоту натопленной халупки.
– А знаешь, милый… давай я тебе кое-что покажу.
Лера решительно присела и небрежно прикрывшись мехом, не дала мне подняться вслед за ней, опустив ладошками обратно на лежанку.
– Погоди. Не рыпайся.
Она сосредоточенно опустила руки мне на грудь и закрыла глаза.
– Чёрт!
Спустя минуту сосредоточенных усилий, её нахмуренный лобик вновь разгладился с раздражённым вскриком.
– Не выходит…
А вот удар кулачком пришёлся разумеется по мне.
– Говорю же, сказки всё это! Только опозорилась…
Утомлённая за ночь, по-хорошему дикой, самоотдачей, моя милая охотница игриво фыркнула и уже была готова вновь опуститься ко мне под одеялко, но я придержал её руки у себя на груди.
– Попробуй ещё, солнце… уж я-то точно верю, что у тебя всё получиться.
Скептически насупив носик и всё ещё обижаясь на мою нерешительность взять, как ей казалось, пылавшую женщину, Лера всё же не стала спорить. Громко выдохнула и закрыв глаза, свела в кучку свои напряжённые бровки.
И тогда случилось чудо…
Мир 8
– Вот так всё и было, моя госпожа.
Подытожил я рассказ, пригубил сваренный для меня чай и улыбнулся.
– Вау…!
За рассказом Сьюзи даже забыла про напитки и лишь восторженно сплеснула в ладоши, но тотчас стыдливо прикрылась веером.
– Спасибо уж вам на добро слове, миледи.
Всё же, не смотря на жизнь, полную этикета и наук, на меня с нескрываемым восторгом смотрела простая девчушка, с упоением поглощавшая историю, словно совсем не детский роман, но разыгранный специально для неё.
– Рад, что вам понравилась история. Всё же, я не лучший рассказчик.
Пускай и самые приятные моменты я учтиво опускал, вспоминая их, скорее, только для себя, мне было отрадно присесть на благодарные уши. Всё же, такое случалось редко…
– Право я не думал, что девушкам милы рассказы про любовь давно минувших дней. Уж точно не от их супругов.
Хотя именно для этого её ко мне и прислали, изрядно науськав перед отъездом из отцовского гнезда. Если и не для страшных тайн, то хотя бы для вынюхивания таких историй. Для сплетен сгодиться может всё… стоит только вбросить их за нужным столом.
– А то, Ваша Светлость! Ещё как!
Её глазки на мгновение вспыхнули, но потом вновь приобрели натренированное выражение эмпатии и покорности.
– Поверьте, слушать вас куда интереснее, чем…
Поражаясь стойкой жизнерадостности этой крохи, я всё же понял, о чём она совсем не хотела вспоминать.
– На самом деле мне и правда не мило, что в вашем сердце есть другая, и гложет зависть, но я не дурочка, Ваша Светлость… понимаю, что ради меня вы опустили много подробностей, на которые я и правда пока что не способна.
Девчонка стыдливо прикрыла глазки веером и стала куда сильнее обмахивать им свои покрасневшие ушки. Впрочем, чему я удивляюсь? В её кругу все девчонки отлично знали с самого детства, как работать своим самым «ценным товаром» и как делаются наследники.
А в её-то случае почти что заставляли приобщаться к практике.
– Но готова учиться…
Добавила она совсем тихо, сгорая от румянца, но я сделал вид, что не расслышал.
– Что же, миледи, вынужден раскланяться, а вы располагайтесь. Чувствуйте себя как дома.
– Теперь это и есть мой дом.
Сьюзи по-доброму усмехнулась и по-хозяйски откинула ручкой волосы.
– Точно…
Я улыбнулся.
– Может у нас и грязно, но чисто в душе. Надеюсь, вам понравиться.
Я впустил в комнату нескольких сироток, мобилизованных и поставленных под горничный чепчик.
– За сим откланяюсь.
– А как же конец истории!?
Окликнула меня супруга, аж подскочив со стульчика.
– Ах, это…
Я подошёл к миленькой девчушке и, словно фокусник, вынул из-за её покрасневшего ушка маленький сизо-бурый шарик.
– Вот так вот Лера и вынула его из меня. Ругалась, как сапожник, но такой счастливой я её ещё не видел.
Мне сильно хотелось улыбаться, глядя в удивлённые зелёные глазки, а от того я просто вложил шарик моей маны в маленькую ладошку и не стал упоминать, что такой же есть и у Совести.
– Теперь он твой… «любовь моя».
Сьюзи едва хватало сил, чтобы не отводить смущённый взгляд, а я лишь потрепал её по волосам, заставив тотчас сердито насупиться.
– Пускай его научил вынимать другой колдун, но именно этот шарик помогал нам всегда находить друг друга… будь мы даже в иных мирах. Так что береги его, Сьюзи… и я обязательно приду.
Девчонка с трепетом прижала шарик к груди, и он тотчас впитался в её слабенький поток розовой маны.
– Буду ждать… Ваша Светлость.
Наконец найдя силы улыбнуться, жёнушка поклонилась супругу в пол, когда за мной уже захлопывалась дверь. Хоть я и догадывался, что она попытается устроить мне к вечеру, ещё задолго готовясь к такому знаменательному дню, но всё равно решил не испытывать судьбу и не портить мой образ рыцаря поспешной консумацией.
– Для этого у нас ещё много времени…
За порогом же комнаты, страшно ёрзая на стуле, меня уже дожидался Владимирович.
– Ну зачем я вам, мистер?
Заблеял он в нерешительности.
– Прошу, верните домой… обещаю, что ничего не утаю.
Уж не знаю какую жизнь прожил парнишка в трёхсотом, но бледнел он всё сильнее.
– Попервой так всегда…
Я закурил и протянул пачку парнишке, не став, впрочем, вспоминать, как впервые выглядел сам.
– Семьдесят второй умер, Руслан Владимирович. Целый мир, понимаешь?
Почему-то всегда казалось, что каким бы не был мир, мне удалось бы себя понять. Простить и довериться без лишних слов, так что и в этот раз сказал парнишке всё, как на духу, лишь слегка сжав его плечо.
– Я не думаю, что для нас целый мир ничего не значит…
С трудом уняв волнение и спрятав очки, Владимирович трясущейся рукой поднёс сигарету к моему огоньку и всё-таки кивнул.
– Хорошо… тебе будет полезно.
Всё же, ощущать себя героем – это самый сладкий наркотик и лекарство от трусости.
– Как и мне…
Так и не решив, кто из нас нуждался в геройстве для храбрости, а кто для подпитки гордости, я щёлкнул пальцами.
В глаза бросился лишь тусклый сизый свет.
– Где мы?
– В семьдесят втором.
Вокруг была полнейшая тьма, разгоняемая лишь призрачным мерцанием сизой кутерьмы, словно иней облепившей ледяные фигурки домов и замерших людей.
– А почему так темно?
– А сам подумай, парнишь.
Из моих стоп стремительно сочилась мана, в мёртвом мире утекая быстрее, чем хотелось бы, но уж лучше так, чем беспроглядный мрак, а на такой вопрос я мог ответить и без физика в штате.
– Раз мир замер, то как свет попадёт тебе на сетчатку? Он ведь тоже замер… каким бы быстрым не был.
– Логично…
Парниша поправил очки и, казалось, даже перестал дрожать, обдумывая не самую интуитивную идею.
– То та… главное хоть иногда читать что-то кроме твоих заморских комиксов.
Владимирович посмотрел на меня, как на дурачка, но тут же посерел, стоило мне на мгновение присесть и нарочно пропасть у него из виду.
– Всё, что ты видишь, это моя мана, так что не отставай.
И всё же ради гордости тут был я…
– Не хочу оставлять тебя здесь на «консервацию».
Владимирович лишь возмущённо хмыкнул и поправил очки.
– Моё вы «солнышко»…
Вот теперь-то я себя узнал и одобрительно кивнул, в последний момент увернувшись от дорожного столба.
– А что не так с этой машиной?
Я в последний момент остановил его руку от витающего в воздухе полупрозрачного, призрачного скопления фракталов, игравшего лишь рваными цветами на половину поглощённого седана.
– Поверь, парнишь… объяснить сложнее чем кажется. Пока просто прими то, что не стоит играться с фундаментом вселенной. Она такого не любит…
Мир уже начинал исчезать. Его энергия испарялась и ничего не сдерживало время, что смешивалось само с собой, накладываясь в бедном пространстве, словно башенка из домино. Прошлое, будущее… всё одно и сразу всё.
Или точнее всегда…
А скоро и вовсе растворится без следа.
Я дёрнул парнишку за рукав и потянул подальше от чудес за гранью чьего бы то ни было ума.
– Пойдём… если хочешь помочь, то не отвлекайся. Пусть уж лучше эта машина войдёт лишь в список городских легенд, чем сам мир войдёт в легенды, если мы опоздаем.
Спустя пару минут я распахнул дверь любимого стрип-клуба, в чьи прелести любили углубиться по выходным все мои пареньки. Разумеется, кроме Совести.
– И что мы ищем? Ещё и в таком месте?
Уже перестав сжимать мою ладонь, как беззащитный детсадовец, спросил Владимирович и вновь поправил очки, с интересом озираясь во все стороны.
– Точнее уж кого…
Благо объяснять долго не пришлось.
– Знакомься, «Молодой»… это семьдесят первый.
Перед нами стояла сизая, мерцающая голубыми огоньками, статуя, застывшая с гримасой ужаса.
– «Альфонс»…
В груди вновь начинало жечь, а в глазах промелькнула бурая струйка.
– Прикрой уши…
Сказал я «Молодому» и не оборачиваясь, прикоснулся к брату.
– А-а-а-а!
Барабанные перепонки чуть не лопнули от замершего крика, но я тут же обхватил лицо Альфонса руками и прижал его лоб к своему.
– Это я, брат, это я!
– Р… Рой…?
В его глазах читалось недоверие, но вдохнув знакомой сизой дымки, Альф пришёл в себя и кивнул.
– Он был здесь, Рой… Смерть.
– Твои девочки смогли что-то у него узнать?
Глаза парнишки вдруг наполнились тоской и уставились нам под ноги, где лежала девчушка с дырой в груди.
– Она узнала, что его сердце не при нём. Что дуракам его не украсть… ведь оно у всех на виду.
Хоть и с трудом, но в девчонке я узнал любимицу и от того самому стало горько от потери.
– Конечно, она говорила всего лишь о любовной чепухе, но… её сердце он точно украл.
Понятнее не стало, но уже было над чем подумать. Однако мана стала всё сильнее багроветь, а её струйки иссыхать, словно медленно испаряющаяся влага после лёгкого дождя.
– Прости, брат, но ты знаешь протокол…
На мгновение в глазах Альфа промелькнула тень отчаяния, но сразу угасла, и он сдержано кивнул.
– Да… да возродиться из нас мир.
Дрожащим голосом попрощавшись, Альфа сквозь силу улыбнулся и окончательно замер, оторвавшись от живительной маны. Силы, украденной из его мира в том числе…
– Прощай… брат.
Я так и не нашёл в себе сил сказать ему о фракталах, уже заполонивших его коридор.
– Пойдём, Молодой… пусть Альфа хоть немного отдохнёт от баб.
Я попытался отшутиться, быстро выйдя из злачного двора моего парнишки, но во рту всё равно кровило от со злобой закушенной губы.
– Я проиграл этот мир…
