Читать книгу: «Никогда», страница 10
Это были перья. Перья на огромных, обернутых вокруг тела крыльях.
Между тем, фигура в центре шатко поднялась, опираясь на плечи державших ее чудовищ. У этой фигуры тоже были крылья и, кажется, больше одной пары. С такого расстояния трудно было сказать наверняка, но Каину показалось, что она оглядывается в смятении.
– Говори, Адонай! – резко каркнул кто-то из толпы.
– Повелевай нами мудро! – поддержало его ближайшее к Каину существо, и по толпе быстрой, холодной волной прокатился недобрый, щелкающе-свистящий смех.
Фигура в центре поднесла к лицу руки, и Каин заметил на них наручники. Во вновь наступившей тишине он услышал издаваемое ею сдавленное бормотание, постепенно становившееся громче. Через несколько секунд ему даже удалось разобрать слова:
– …не страшно, не страшно, мне не страшно, совсем не страшно, совсем…раньше я не верил всем сердцем и много боялся, но теперь я верю и мне больше не страшно, не страшно…
Нога говорившего соскользнула с чужого плеча, и он едва не упал, но тут же снова был возвращен в вертикальное положение.
– Услышьте меня, люди! – в его надрывном голосе явно было слышно отчаяние. – Я – ваш повелитель, ваш спаситель и благодетель! И я хочу, очень хочу быть к вам жестоким, но я должен…должен быть милосердным. Здесь и сейчас закончится эпоха плачущего бога. Здесь и сейчас вы, люди, станете полноправными хозяевами мира. И новым богом для вас стану я – Рагуил!
– Расправь крылья! – выкрикнул кто-то из толпы.
Каину показалось, что Рагуил застонал. Его крылья шевельнулись, будто против его воли. Солнечный свет померк – единственным ярким пятном оставалась фигура в центре площади, и она быстро становилась ярче, ярче…
Инстинктивный порыв бросил Каина на землю, заставив зажмуриться и закрыть глаза руками. И в этот момент Рагуил расправил крылья.
Свет тысячи солнц затопил весь город, проникая в каждый угол, ослепляя, выжигая на своем пути тени. Даже с закрытыми глазами Каин чувствовал его силу. Толпа взорвалась щелкающим хохотом крылатых тварей, человеческими криками боли, визгом, хлопаньем крыльев и…чавканьем?
Прошло несколько минут, прежде чем Каин решился оторвать лицо от ладоней. Парк и площадь снова были освещены естественным солнечным светом, но теперь он уже не казался таким уж ярким. Кукла стояла поодаль, чуть склонив голову набок, не шевельнув и пальцем с момента их остановки. А твари на площади…
Они пожирали людей. Насколько Каин мог видеть, в живых не осталось ни одного пленника. Чудовища разрывали на них одежду и вгрызались в плоть, обмениваясь щелкающими смешками между укусами. Всюду, насколько хватало глаз мельтешили светло-серые перья, покрытые алыми брызгами. По асфальту побежали чудовищно веселые кровавые ручейки. К горлу Каина снова подкатила тошнота. Даже ему стало не по себе от этого зрелища. Не отдавая себе отчета, он попятился от залитой кровью площади в сторону куклы, казавшейся ему в тот момент единственным шансом спастись.
– Уведи меня отсюда, – проговорил он, едва справляясь с дрожью в голосе, когда наконец нашарил вслепую ее липкую руку. – Уведи меня домой.
В тот момент он даже не подумал объяснить ей, где находится его дом. Но в этом не было и нужды – холодные пальцы куклы сомкнулись на его руке, и она повела его прочь. Прочь от мгновенно заглушенных будто бы слоем пыли звуков кровавого пиршества, по длинному пустырю, в сторону далеких бесформенных развалин.
***
Воплощения Асмодея шагали по пустому больничному коридору. Старшее с удивлением разглядывало на ходу собственные руки, сжимая и разжимая кулаки. Младшее, сжав губы, сосредоточенно смотрело себе под ноги, но вряд ли его интересовал безликий светлый паркет. За ними на почтительном расстоянии следовал Игорь Гукин. Разумеется, он был благодарен своим спасителям, но инстинкт самосохранения в нем брал верх над благодарностью.
Никогда не знаешь, чего ожидать от человека, покрытого чьей-то засохшей кровью. Особенно, если он способен голыми руками выломать замок из крепкой деревянной двери.
Большинство других палат не запирались на ключ и очевидно пустовали уже некоторое время. Никого не было также и на посту, и в сестринской. На полу посреди коридора валялся будто бы брошенный в спешке белый халат. Игорь сглотнул.
Он ясно чувствовал: его единственная дочь, Аллочка, несмотря на слова врачей, жива. И она в опасности. С ней происходит что-то очень плохое – то самое, от чего он так отчаянно пытался уберечь ее все эти годы. Невообразимый кошмар, не имеющий имени ни на одном из современных человеческих языков, добрался до девочки, пока ее отца держали здесь взаперти. Впрочем, переступив через безжизненно-белый рукав и сложив картину запустения с обрывками фраз, слышанными от персонала чуть раньше, он пришел к новой страшной догадке.
Аллочка явно была не единственной, кому угрожала беда.
Его спасители скрылись в проеме, зеленая табличка над которым гласила: "ВЫХОД". Игорь поспешил за ними. Там, на главной лестнице, он на секунду замер, прислушиваясь.
Слух его не обманул. Снизу явно доносились голоса. Так кто-то все же остался в больнице? Эта мысль Игоря определенно приободрила. Забыв об осторожности, перескакивая через ступеньки, он бросился по лестнице вниз, обогнав странную двоицу.
– …сейчас разделимся, – удалось разобрать слова. – Вы двое двигайте наверх, а мы осмотримся здесь. Берите все, что найдете. Надо, не надо – разберемся потом.
– Так это ж дурка, похоже, – неуверенно возразил второй голос. – Вон, написано: «Психиатрическое отделение». Думаешь, у них тут есть…ну…нормальные лекарства?
– Да срать мне на твои "нормальные лекарства", – передразнил его первый. – Знаешь, как долго я уже без кайфа валандаюсь?.. Э, а ты еще кто? А ну, стоять! Это наша зона!
Игорь послушно замер. Он никогда прежде не сталкивался с подобными ситуациями, но все было ясно уже с первого взгляда.
Мародеры. Трое в пыльных спортивных костюмах поспешно выхватили ножи. Главный – с толстой цепью на шее, в тельняшке, едва закрывающей внушительное пузо – угрожающе покачивает блестящей от полировки и лака битой. Самый щуплый в большой не по размеру и теплой не по погоде кожанке уже целится в Игоря из пистолета.
– Я спрашиваю, ты кто по жизни будешь? – мужик в тельняшке явно упивался своим силовым превосходством. – Хрена ли тут забыл? Отвечай!
– Нам проблем не надо, – Игорь медленно поднял руки в успокаивающем жесте. Ситуация требовала импровизировать и его мозг лихорадочно работал над этим со всей возможной напряженностью. – Не знали, что это чья-то территория. Мы ничего не взяли и уже уходим.
– Да это лох какой-то, – осклабился один из "спортсменов". – Ни на консерву, ни на святошу не похож, пахан таких тоже не держит…
– Погоди, – перебил авторитет и с недобрым прищуром наставил на Игоря биту. – Ты сказал "мы"? С кем ты здесь… – конец биты дрогнул, а ее владелец вдруг заорал во весь голос. – Атас, пацаны! Он не один!
Ствол пистолета сместился, указывая теперь Игорю за плечо, а его щуплый владелец вдруг побледнел и задрожал всем телом. Игорь обернулся и застыл с поднятыми руками.
По лестнице спускалось старшее воплощение Асмодея. Если бы в этот момент кому-нибудь пришло в голову его сфотографировать, фото совершенно не смогло бы передать производимое им впечатление. Исхудалый, истощенный, рано постаревший на вид мужчина, казалось, пребывал мыслями где-то в другой вселенной. Нет, это гипотетическое фото определенно могло вызвать разве что жалость. И все же было что-то в его неестественно прямой осанке. В тяжелой, равномерной поступи. В изумрудной твердости его глаз. Может быть, даже что-то вовсе невидимое, но явно побуждающее по меньшей мере склонить голову при его приближении, подобно тому, как ультразвуковой свисток побуждает собаку поджать уши и отступить.
Ступив на запылившийся пол первого этажа, Максим поднял взгляд на продолжающего сосредоточенно выцеливать его мародера. Его правая бровь едва заметно приподнялась в мрачной насмешке. Кошмарную черноту направленного на него дула он будто вовсе не замечал.
«Где же тот, что помладше? – подумал Игорь. – Он так легко расправился с дверью – может, с ним у нас был бы шанс…»
Тяжелый шаг вперед – в полной тишине. Еще один. Шесть пар глаз напряженно следили за его приближением к стрелку в кожанке. Бросив короткий взгляд на мародера в тельняшке, Игорь заметил, что по его низкому, морщинистому лбу катятся капли пота.
Ствол уперся в грудь недавнего пациента клиники. Указательный палец стрелка дергался все заметнее. Он хочет нажать на курок, понял вдруг Игорь. Хочет. Но не может.
Максим твердо положил руку на предплечье своей жертвы. Он с ужасающе ледяным спокойствием смотрел стрелку прямо в глаза. Ни за что на свете Игорь не согласился бы в этот момент побыть в шкуре этого несчастного. Сухие губы Максима приоткрылись, едва слышно впустив в его легкие чуть больше воздуха, и он негромко, но с явной металлической твердостью произнес:
– Слабые люди – отвратительны.
Что-то громко хрустнуло. Судя по истошному воплю бандита с пистолетом, это была его рука. Сам пистолет с гулким стуком упал на пол. Главарь шайки шагнул вперед и замахнулся битой. Максим без видимых усилий перехватил ее в движении рукой, шагнул вперед и ударил противника ногой в район солнечного сплетения, отбросив на пол и завладев его оружием. Один из тех, что были с ножами, сориентировался первым – развернулся и стремглав бросился прочь из клиники. Другие двое почти синхронно налетели на старшее воплощение Асмодея с двух сторон. Один из них тут же получил битой по руке и с глухим стоном выронил нож. Другой же…Чтобы понять, что с ним случилось, Игорю не хватило скорости восприятия. Мелькнула на мгновение размытая тень – и вот бандит уже без оружия, на полу, его шея свернута набок несовместимым с жизнью образом, а над ним, появившись словно из воздуха, стоит парень в окровавленной рубашке.
– Слабые люди – отвратительны, – повторил Асмодей в два голоса.
Бита с глухим треском вошла в череп незадачливого мародера, нагнувшегося за ножом. Щуплый тип в кожанке со стоном осел на пол, придерживая здоровой рукой сломанную. Авторитет поднялся на ноги и рванул было на выход, но…
Младшее воплощение вновь размытой тенью метнулось за ним, и вот – оно уже удерживает главаря за голову двумя руками. Борьба за жизнь была проиграна, не успев начаться – с болезненным хрустом шея бандита резко дернулась в сторону, и он упал. Сначала на колени, затем – лицом в кафель.
Игорь моргнул, пытаясь осознать увиденное. Получалось плохо. С целой бандой мародеров, при численном перевесе в ее пользу, было покончено всего за несколько секунд.
– Кто…что вы такое? – выдохнул он, чувствуя, как подкашиваются его ноги.
– В этих краях меня зовут Асмодей, – синхронно произнесли Гордей с Максимом. – И здесь наши пути расходятся.
Теперь его освободители внушали ему еще больший страх. Продемонстрированные ими способности настолько выбивались из привычного Игорю мироустройства, что вкупе с опустевшей больницей и неудавшимся актом мародерства наталкивало на единственный вывод: мир просто сошел с ума. А это значит, что Алле как никогда нужна его помощь. Он ясно чувствовал, что то самое нечто, то бесформенное, безымянное зло, от которого он оберегал ее все эти годы, максимально ограничивая в контактах с внешним миром, подбирается все ближе…если еще не добралось до нее.
Но что он будет делать, если столкнется с другой бандой? А то и с чем-нибудь похуже – он бы уже не так уж сильно удивился, встретив на улице тираннозавра или какой-нибудь гроб на колесиках. Но эти двое…
Они ведь вызволили его. И даже до сих пор не убили. Что если…
– То есть…обоих? – переспросил Игорь, но тут же переключился на более важный вопрос. – Ладно, я понимаю, я для вас обуза и все такое, но может быть, вы согласитесь помочь мне в одном деле. Видите ли, моя дочь в опасности и…
Он замолчал и смущенно опустил голову, осознав, что просит слишком многого. Бывший владелец пистолета попробовал пошевелить сломанной рукой и тихо вскрикнул от резкой боли. Воплощения Асмодея переглянулись.
– Плохой из меня был бы правитель, – задумчиво произнесло младшее.
– Если бы я не помогал своим подданным, – так же задумчиво кивнуло старшее. – Хорошо, человек…
– Игорь, – осторожно перебил тот. – Меня зовут Игорь.
Максим бросил долгий и тяжелый взгляд в его глаза. Спина Игоря покрылась холодным потом. Губы его спасителей дрогнули в легкой усмешке.
– Хорошо…Игорь. Я тебе помогу.
***
– Здесь, – безо всякого выражения констатировала кукла, остановившись возле гнилой развалюхи, отдаленно напоминающей дом Каина.
– Ты уверена? – глухо переспросил Каин, из последних сил борясь одновременно с болью, слабостью и тошнотой. – Тогда отпусти. И жди здесь.
Кукла молча разжала руку. Налетевший вдруг порыв ветра вихрем закружил небольшое облачко пыли и бросил его прямо в лицо Каину. Тот закашлялся, протирая заслезившиеся глаза рукавом. Когда с попавшими в них песчинками было покончено, перед Каином вновь предстал его дом, целый и невредимый, каким он оставил его в ту злополучную ночь. Впрочем, удивляться этим метаморфозам времени не было.
Одиннадцать бесконечно долгих шагов. Семь невозможно высоких ступеней. Рассохшаяся деревянная дверь. На сей раз открыто. Конечно, он же не запер дверь, когда пошел искать Авеля, рассчитывая быстро вернуться. Грудь кольнула холодная игла беспокойства: что если за время его отсутствия здесь кто-то успел побывать? Что если кто-то смог проникнуть в подвал и забрать его Сердце? Почувствовал бы он, если бы Сердца коснулись чужие руки?
Пока все эти мысли вихрем проносились в его голове, он ворвался в дом, оставив дверь нараспашку, отбросил с дороги кресло (мускулы обожгло как кипятком), опрокинул стол и упал на колени в дальнем углу комнаты. Здесь, под рассохшейся половицей, он хранил ключ от подвала. И ключ, слава госпоже Тиамат, был на месте.
Трясущимися от напряжения руками Каин с третьего раза попал им в тяжелый висячий замок и провернул с металлическим скрежетом. Неохотно открывшийся замок с грохотом рухнул на деревянный пол. Каин распахнул еще более тяжелую – толстую и обшитую металлом – дверь и, прихрамывая от уже почти нестерпимой боли, ринулся вниз по лестнице. Последняя, к счастью, была не слишком длинной, и уже через несколько секунд Каин положил ладонь на рукоять его вожделенного сокровища. Чуть учащенная, но все равно успокаивающая и теплая пульсация растекалась по артериям и венам. Неземное блаженство для того, кто уже почти привык к жизни без сердца.
Вместе с кровеносной системой постепенно приходили в порядок и мысли. Что делать дальше? Он так и не встретил Падшего, о котором говорила Тиамат, но была у него и другая задача, пожалуй, не менее важная. Ноздри Каина уловили легкий отголосок знакомого осеннего запаха, и перед его внутренним взором возникло это худое лицо с бледно-голубыми глазами, обрамленное выцветшей соломой волос. Авель. Его нужно было найти. Каина тянуло к нему как магнитом, да к тому же назрело несколько важных вопросов.
– Где…он?.. – раздался из дальнего угла слабый хрип, словно эхом повторяющий мысль Каина. – Где…о-о-он?..
Чертов попугай. Арнольд, или как его там. Лежит на дне клетки, распластав крылья, и слабо подергивается. Похоже, умирает. Голод или что-то другое? Что-то, выкосившее, кажется, всех городских воробьев? Плевать, это не важно.
– Где… – надтреснуто просипел попугай и замолк навсегда.
Точно. «Где он». Где Авель. Где он вообще может быть?
Для начала обыскать дом. Но вдруг никаких зацепок там не обнаружится?
Мысли Каина неохотно переключились на его недавнюю спутницу. Эта… «кукла»… вывела его из запертой палаты. Более того, довела до дома, даже не спросив адрес. Что если…
Каин сделал глубокий вдох и медленный выдох. Его пальцы сильнее сжали рукоять Сердца.
«Я найду тебя, Авель, – мысленно пообещал он со всей возможной твердостью. – Где бы ты ни был, я найду тебя».
***
– Так что там случилось с твоей дочерью? – Максим неспешно шагал по пустой улице вслед за Игорем, расслабленно положив трофейную биту на плечо.
– Я…я не знаю, – Игорь опустил голову, подбирая слова. – Врачи говорили, что она умерла, но это не так. Я знаю, что она жива, но в опасности. Мне лучше знать.
– И что же ей угрожает? – спросил Гордей.
– Я не знаю, – повторил Игорь. – Я всегда оберегал ее – минимум контактов, минимум информации, даже в школу не отдал, хоть жена и настаивала. И теперь, когда нас разлучили…с ней что-то произошло, я это знаю. Что-то очень плохое.
– Звучит не слишком убедительно, – старшее воплощение Асмодея остановилось, вглядываясь в темную витрину закрытого магазина. – Но ты хотя бы знаешь, где она, так?
– Я не… – Игорь тоже остановился и сглотнул. – Я не уверен…
– Тогда куда же мы идем? – спросил Максим.
Его бита вдруг врезалась в стекло витрины. Посыпались стеклянные осколки. Гордей нагнулся, подобрал с земли один из них, величиной примерно с две его ладони, и мрачно усмехнулся своему отражению в нем.
– Поверьте мне, – Игорь поднял твердо прищуренные глаза. – Я чувствую ее. Чувствую лучше, чем кто-либо еще.
– Хорошо, – Максим извлек из витрины бутылку вина, открутил крышку и сделал большой глоток. – Я дам тебе еще пару часов, но потом…у меня запланировано много дел.
– Каких, если не секрет? – попытался поддержать разговор Игорь, когда они двинулись дальше по улице.
– Убить Плачущего Бога, – ответило младшее воплощение, в то время как старшее вновь приложилось к бутылке. – Занять его место. А затем проредить стадо. Исцелить человечество от слабости. Я построю идеальный мир. Слабые люди должны знать свое место или быть уничтожены. Ибо они – отвратительны. Ты хочешь что-то возразить, человек?
– Нет…то есть, да, – Игорь замялся, пытаясь помягче сформулировать мысль. – Разве такое общество будет идеальным? Общество, построенное по праву силы? Почему вы тогда помогаете мне? Почему убили тех бандитов? Почему… – не озвучив последний вопрос, он прикусил язык.
– Почему взял эту бутылку? – усмехнулось старшее воплощение.
– Я думал… – Игорь вновь сглотнул. – Я думал, что вы против мародерства. Что вы…что вы…
– Хорошие? – подсказало младшее. – Это абстрактное понятие, оно неприменимо к реальной жизни. Что до твоих вопросов…
Максим развернулся и оказался нос к носу с Игорем. От него пахло потом, металлом и дешевым вином.
– Ты попросил о помощи, когда нуждался в ней, – произнес он и положил тяжелую руку Игорю на плечо. – Это поступок сильного человека. И сделал ты это не ради своего блага, а ради блага своей дочери. Это мотив сильного человека. Присвоение же того, что уже никому не принадлежит, я не осуждаю. Но те люди нацелили на нас оружие, при том, что мы им не угрожали и не препятствовали. Они сделали это только потому, что упивались властью, которую это оружие им и давало. Такой поступок выдает слабость. Ту самую слабость, от которой я хочу очистить мир. Подумай над этим…Игорь.
***
– Здесь? – отрывисто каркнул один из нескольких ангелов.
– Судя по всему, – кивнул Авель. – По крайней мере, мне не удалось найти поблизости места с худшей репутацией, так что, если Осквернитель действительно проснулся, скорее всего это произошло здесь.
– Иди, – второй ангел толкнул Авеля в направлении двери в ближайший подъезд. – Мы остаемся. Никто не войдет и не выйдет, пока скверна не будет вычищена.
– Да, – едва заметно поклонился Авель уже на ходу. – Я все сделаю.
Застарелый запах мочи и гари ударил в ноздри у самого входа – Авель закашлялся и прикрыл лицо рукавом в безнадежной попытке хоть немного очистить вдыхаемый воздух.
По мере продвижения вверх по лестнице к этой вони постепенно примешивался тошнотворно сладкий запах гнили. Один из его источников обнаружился уже на втором этаже. Грязная, мешковатая одежда. Засохшая пена в уголках рта. На лице следов гниения не видно, но в глазницах уже копошатся белые, жирные черви.
На третьем – еще несколько. Дверь в одну из квартир была открыта, и тела лежали вповалку прямо в коридоре. Некоторые еще держали в руках шприцы. Авель склонился над одним из них и с сожалением покачал головой. Несмотря на ряд черных синяков под закатанным по локоть рукавом, вены на руке проступали достаточно четко. Этот человек не был наркоманом. Еще совсем недавно не был. Должно быть, до тех пор, пока его не заманил в этот обгорелый гадючник зов Осквернителя.
Вдруг одно из тел шевельнулось и застонало. Авель бросился было к нему, но замер в метре от несчастного.
Тот, скользнув по-рыбьи пустым взглядом по нарушителю своего химического блаженного ада, заметил недалеко от себя кое-что значительно более важное. Там из руки его мертвого товарища торчал шприц. А в шприце еще оставалось немного мутно-желтой жижи, о происхождении и составе которой лучше не задумываться.
Полутруп отлип от стены, завалился на бок и медленно, на локтях пополз к своей цели. К горлу Авеля подкатила волна желчи, но он сглотнул ее – очистить рот и горло от вкуса собственной рвоты ему было бы нечем. Полутруп меж тем дополз до вожделенного шприца, дрожащими руками выдернул его из плоти товарища и, старательно приметившись, вогнал в свою. На секунду его глаза закатились, а затем вновь обратились на внезапного вторженца. Его рот растянулся в ухмылке, пустив по подбородку ниточку слюны, а рука опустилась в область паха, потирая там некую область, еще не успевшую утратить чувствительность.
Авеля замутило с удвоенной силой. Прикрывая рот рукой и из последних сил сдерживая рвотные позывы, он заспешил к выходу из проклятой квартиры.
И там его уже ждали.
Авель не узнал его. Никто бы не узнал. Пустые глазницы, остатки обугленной до черноты плоти на костях и резко выделяющиеся на черном фоне белые зубы, обнаженные из-за отсутствия губ, словно в диком оскале. Когда-то это было ребенком, судя по росту и пропорциям.
Авель замер, не зная, чего ожидать, но обгоревший детский скелет просто неподвижно стоял в проходе и скалился на него.
– Ты…
Авель попытался представить, какую боль испытал этот ребенок в последние минуты жизни. Как покрывалась волдырями и слезала его кожа, как лопнули от жара пламени и вытекли глаза… Его согнуло пополам и обильно вырвало на покрытый сажей и еще чем-то липким пол. Только пару минут спустя он сумел отдышаться и вновь обратиться к преградившему ему путь существу:
– Ты…ты меня понимаешь?
Несколько секунд прошли в полной тишине, не считая тихих хлюпающих звуков с той стороны, где Авель оставил наркомана (оглянуться, чтобы выяснить их природу, он себя заставить не мог). Затем обугленный скелет медленно кивнул головой.
– Он где-то здесь, да? – Авель сглотнул вновь подступившую к горлу желчь. – Осквернитель. Я ищу Осквернителя.
Еще несколько секунд молчания. Затем скелет поднял руку. Его палец указывал куда-то вверх и чуть в сторону.
– Хорошо… – Авель сделал глубокий вдох и закашлялся от отравляющей воздух вони. – Хорошо. Я найду его и прекращу этот кошмар, обещаю. А пока… Позволь, я попробую помочь.
***
Кукла вела Каина за руку по очередному пустырю, заросшему жухлой, колючей травой, вдоль бесконечного ряда каких-то обгоревших развалин. Он испытывал жгучее желание вырваться из ее холодной и немного липкой хватки, и никогда больше к ней не прикасаться. Но у него была цель.
«Авель, – произнес он получасом ранее, опустившись перед куклой на колени. – Ты можешь отвести меня к нему?»
Кукла молчала, глядя прямо перед собой невидящим взглядом. Она ждала команды.
«Говори, – прорычал Каин, начиная выходить из себя от волнения. – Говори со мной. Можешь или нет?»
«Да, – тихо проскрипела кукла, разлепив потрескавшиеся губы. – Могу».
– Здесь, – кукла остановилась напротив ничем, вроде бы, непримечательного подъезда одного из заброшенных домов. Палец ее свободной руки твердо указывал внутрь.
– Хорошо, – кивнул Каин с облегчением. – Теперь отпусти – осмотрюсь.
Кукла подчинилась, и в глаза Каину ударил неприкрытый больше пыльной пеленой солнечный свет. Он поморщился и заморгал, пытаясь к нему привыкнуть.
– О, вкусненький, – раздался резкий голос откуда-то сбоку. – А нам как раз захотелось…
– Как раз захотелось покушать, – подхватил второй, очень похожий голос с другой стороны.
Знакомый свистяще-щелкающий смех. Каин понял, с кем имеет дело, за мгновение до того, как наконец разглядел. Два крылатых чудовища, продолжая посмеиваться, неторопливо обходили его с разных сторон. В руке одного из них блеснул на солнце немаленький кухонный нож. Очевидно было, что в переговорах смысла нет – Каин не видел в жутких птичьих глазах своих противников чего-либо похожего на разум в человеческом понимании, да и его голосовые связки вновь отказались ему подчиняться из-за всплеска адреналина.
Тот, что с ножом, шагнул вперед и Каин повернулся к нему, подняв Сердце в некотором подобии защитной стойки, но тут же краем глаза уловил резкое движение с другой стороны. Разворот, рубяще-режущий удар в область шеи – и безоружный монстр упал на колени, захлебываясь кровью. Каин вновь повернулся к противнику с ножом, как раз в тот момент, когда тот взмахнул крыльями в его сторону. На одно бесконечно долгое мгновение облезлые серые перья были везде – лезли в рот, забивали нос, кололи глаза… Каин поднял левую руку в инстинктивной попытке защититься, и поймал за лезвие нацеленный ему в грудь нож. Пальцы едва заметно в пылу боя обожгло порезом – а в следующую секунду Сердце вошло второму чудовищу под ребра. Крылатый застыл на секунду, словно не сразу осознав, что произошло, а затем рванулся вперед, еще сильнее насаживая свое тело на клинок, и прошипел Каину в ухо:
– Михаил…
Спина Каина покрылась холодными мурашками. Михаил. Его так давно не называли этим именем, что он почти забыл, что оно когда-то имело к нему отношение. В его голове вертелись сонмы вопросов, но тело чудовища уже обмякло и осело на землю. Каин выдернул Сердце и сплюнул в сторону, пытаясь избавиться от горького привкуса перьев во рту.
Оба его противника лежали на земле ничком и по логике вещей должны были быть мертвы, но волосы, плавно переходящие в перья, у них на загривках поднимались и опускались с четкой периодичностью. Рефлекс? Посмертный? Каин нагнулся и попытался нащупать у одного из них сонную артерию. Безрезультатно – то ли эти твари отличались от людей анатомией кровеносной системы, то ли их полуптичьи сердца действительно перестали биться.
Перед Каином высился пятиэтажный, некогда жилой дом. Уже снаружи явно ощущалось, что ничего хорошего внутри ждать не может – дом был таким же обгоревшим и заброшенным, как в том мирке, через который вела его кукла.
Кукла.
Каин обернулся к ней. Она смотрела прямо перед собой невидящим, неживым взглядом и, казалось, даже не шелохнулась с момента, когда Каин попросил его отпустить.
– Т-ты, – с трудом выдохнул он, понемногу возвращая контроль над голосом. – Жди здесь.
Что Авель забыл в этом явно проклятом всеми богами месте? Каин был полон решимости узнать. Где-то под желудком он вдруг ощутил пустоту, холодную и липкую, как прикосновение куклы. Он сам не был уверен, что именно собирается сделать с Авелем. Убить? Или наоборот, помочь и защитить? Наверное, для начала добиться ответов.
О, да, вопросов у Каина скопилось предостаточно.
***
Кошачий крик. Дикий, исступленный – в нем слышалась абсолютная, всепоглощающая боль. Авеля передернуло, но он продолжил подниматься по лестнице, на ходу вытирая руки влажной салфеткой.
Проклятая сажа – сколько ни три, остается еще немного.
– …лжецы, лицемеры… – искаженный девичий голос доносился из глубины квартиры, находившейся ровно над предыдущей.
Авель толкнул дверь. Пришлось приложить усилия – петли совсем заржавели – но, по крайней мере, она оказалась не заперта.
– …убью вас всех…
Практически в полной темноте, шатаясь и шаркая ногами по грязному полу, девочка на ходу запрокинула голову и влила в себя содержимое обычного граненого стакана, который держала в руке.
– Алла? – осторожно спросил Авель, но она уже скрылась в дверном проеме одной из комнат.
– …убью и оскверню каждый ходячий труп…
Авель шагнул вслед за ней. Девочка медленно двигалась к проходу в следующую, чуть более светлую комнату. Под ее ногами что-то противно хрустело, а ее спина содрогалась – ее рвало желчью. Рвало в тот самый граненый стакан, который она держала у рта трясущейся рукой.
– Алла, подожди, – снова окликнул ее Авель.
Девочка на мгновение остановилась, вновь сделав большой глоток из стакана, и скрылась в следующем дверном проеме. На мгновение Авелю показалось, что у нее на плече какой-то нарост.
– …будете прокляты…вы все будете прокляты…
Авель последовал было за ней, но пол под его ногами вдруг зашевелился. Десятки огромных по местным меркам, жирных тараканов, потревоженные вторжением посетителя, хаотично забегали из стороны в сторону. К горлу Авеля вновь подкатила желчь, но он сдержался. Он должен был держаться.
– Алла! – выкрикнул он, в три прыжка преодолев ужасную комнату.
Девочка стояла у окна, вполоборота к Авелю, и жадными глотками допивала желтоватое и вязкое на вид содержимое стакана. Авель остановился в двух шагах от нее. Его мутило. Казалось, что тараканы уже проникли к нему под одежду и теперь щекочут колючими лапками все его тело от шеи до стоп. Но надо было держаться, во что бы то ни стало, надо было…
– Алла, – вновь обратился к ней Авель. – Ты меня слышишь?
– Аллы больше нет, – ответила девочка своим искаженным голосом и повернулась к новому посетителю лицом.
Здесь, при проникающем сквозь выбитое окно солнечном свете, он наконец разглядел то, что стояло перед ним.
Загнутые когти на руках. Заломленный хвост под ночнушкой. Одна голова – человеческая, с повязкой на глазу. Другая – проломленная и приплюснутая – кошачья.
Существо вновь конвульсивно согнулось, изрыгая в стакан ядовитую желчь. Единственный уцелевший глаз на кошачьей голове открылся и с почти физически ощутимой злобой уставился на Авеля. И в этот миг еще один луч света прорезал полумрак обгоревшего до костей дома. Мягкий, почти невидимый. Но Авелю этого было достаточно.
– Это не так, – тихо ответил он с печальной улыбкой. – Я знаю, Алла где-то там, внутри. Я бы хотел с ней поговорить.
– Хочешь сказать, ты пришел не за этим? – чудовище протянуло Авелю свой стакан, наполненный мутно-желтой, вспенившейся желчью почти до краев. – Давай, разбавь этим свою кровь. Такого блаженства ты точно еще не испытывал.
– Нет, – мягко ответил Авель. – Это меня не интересует.
– Я могу предложить блаженство и другого рода, – проговорил монстр и впился взглядом в глаза своего посетителя.
