Читать книгу: «Попытка №», страница 2
Глава 3
В 2008 году Ева училась в колледже, на управляющего гостиничным бизнесом. Профессия совсем ее не привлекала, но учеба занимала почти все мысли, это всех устраивало.
«Мир не оставит тебя в покое!» Эти слова звенели в голове девушки каждый день, если ее мысли не оказывались заняты учебой или хоть чем, что отвлекало от размышлений и воспоминаний. В тот год, как и два предыдущих, она еще не понимала, как жить, даже не так, не понимала, как выжить.
Три года назад, она очнулась в больнице и с тех пор прошли многие месяцы отчаянной борьбы, сначала за ее тело, потом за честь и сейчас боролись за душу. Именно боролись, не она сама, а мама, папа и маленькая сестра. На самом деле, ей самой уже глубоко наплевать, чем все это кончится, мама хотела, чтобы она продолжала жить, Ева и продолжает, но не жить, выживать.
Каждое утро, направляясь в колледж, она заходит в кафе на углу дома и покупает там кофе, самый обычный, черный, без молока и сахара, кажется, его называют- «Американо». Потом достает газету из сумки и направляется в парк, утром и днем, она чувствуют себя там вполне безопасно. Это такое упражнение, так ей сказали делать, в местах, которые вызывают чувство страха, создавать приятную атмосферу. Вроде как деструктивные чувства должны постепенно уходить. В общем-то, они и ушли, но не от упражнения, а уже давно, и ушли не только деструктивные чувства, но вообще все эмоции. Как это ни печально, но Ева перестала испытывать страх, боль, радость, отчаяние и даже гнев. Доктор, списывала это на лекарства, мол, они подавляют, это пройдет, но не проходило.
Сидя на лавочке и листая газету, девушка медленно тянула кофе. Она переворачивала страницу за страницей, пока не доходила до той, на которой ее взгляд замирал «Криминальная хроника. 5.12.2005», она читает: «множественные ранения, гематомы, следы спермы». Останавливается, поднимает взгляд и глубоко дышит, опускает глаза, читает снова: «множественные ранения, гематомы и следы спермы». Потом читает снова, и снова, и снова. Буквы на этом развороте побледнели от времени, края газеты надорвались. Но Ева не может себя остановить, ее врач бы не одобрил того что она делает, но ей глубоко наплевать, что он там одобрит. Она делала так втайне от всех, уже несколько месяцев. Это помогало пробудить какие-то чувства, будоражило что-то около сердца и в животе. Сначала вспыхивала боль, потом становилось невыносимо обидно, пока, наконец, все чувства не сместила злость и гнев.
Три года она себе не принадлежала. Изнасилование – это не вторжение в твое тело, это когда тебя из него просто вышибают. Вот ты чувствуешь свою руку, но она не твоя и как себе ее вернуть, ты не знаешь. И лучше бы он ее просто убил и так же до смерти истыкал ножом. По ночам таким людям снится всегда именно тот самый момент, вторжение, когда все, страх отступил, и желание сопротивляться пропало. Ты себя не сберегла и уже ничего не вернуть, в это время воля ломается. И сколько бы ты потом не думала, ну спала же я и раньше с парнями, может и подонки среди них были, ну подумаешь, но нет. Нет! Лучше бы он просто убил. «Не обесценивай», – говорила мама, – «он скотина и он поплатился, он в тюрьме и там ему очень не сладко, а ты жива, ты справишься!» И все-таки, Еве до этого не было разницы, ее тело ей не принадлежало, он забрал его.
***
После пробуждения, когда ты еще не помнишь прошлого, не понимаешь настоящего, пару секунд до осознания который сейчас день, Ева чувствует мимолетное расслабление, но лишь пара секунд. Затем приходят воспоминания, она встает и подходит к зеркалу. Волосы отросли, уже по поясницу, под глазами огромные синие круги, ключицы торчат, шея тонкая, еле держит голову. Девушка спускает лямки ночной рубашки, и она скользит вниз, падает на пол. Тонкое тело, прозрачная кожа, видно каждое выпирающее ребро, мать боится, что у дочери анарексия, но Ева просто не хочет кормить это тело, оно не ее, она его не чувствует, что оно хочет? На животе виднеются розовые рубцы, не меньше восьми штук, доктор упорно повторяет, что это не уродство, хотя она и так это знает. Тело не выглядит некрасивым из-за них, оно все равно привлекательно. Самый большой шрам внизу живота, доходящий до паха. Наверное, он хотел увеличить промежность, такой видно большой у него «потенциал". Врачи заверили, что детородные органы не задеты и Ева сможет иметь детей, вообще практически никакие жизненно-важные органы не задеты, это тот факт, с которым все ее поздравляют и утешают «зато ты осталась жива».
Вся спина в длинных тонких линиях, не таких глубоких как на животе. Ева думает, что в то время, когда она уже потеряла сознание, он перевернул ее на живот, чтобы надругаться сзади (анальные порывы), и как кисточкой водил лезвием по спине, ягодицам и ногам. Нож, кстати, тоже нашли, на кисточку совсем не похож.
Глава 4
4.12.2005
В тот день Ева везде опаздывала на час, буквально целый день. Она проспала, опоздала на встречу с подругой, не успела забрать свои часы из ремонта.
В 7 часов вечера, они договорились со школьной приятельницей пойти в кино, на какой-то фильм ужасов. Кинотеатр находился недалеко от дома, после сеанса Ева хотела пойти домой пешком, тем более что идти не больше 15 минут.
Когда они сидели, уже в переполненном зале, с большим пакетом кукурузы и молочными коктейлями, Ева наконец-то выдохнула, гонка со временем окончена. Она предупредила родителей, что сразу после кино придет домой, фильм обещал закончиться в 9:30, значит в 9:45 ее уже будут ждать.
И когда по громкой связи объявили, что по техническим причинам, начало сеанса сдвигается на 15 минут, Ева занервничала. Почему занервничала? Она бы наверное и сама не объяснила, родители не вызывали полицию, стоило на 10 минут опоздать. Однако красный огонек зажегся в голове, не добрым знаком. Она отмахнулась от него, как от назойливой мухи: «Значит, сокращу дорогу через парк». И кино началось, а закончилось в 9:45.
Ева только помнит, как торопилась домой, уже стемнело и если идти по дороге, где светили фонари, то она опоздает. Нагоняя каждый метр, передвигаясь быстрее чем быстрым шагом, но не бегом, у входа в парк, который сокращал добрую половину пути на восемь минут, она все-таки остановилась. Отсюда было видно выход, дорога прямая, темная и там никого не было, да и кто будет гулять по парку в такое время? Почему-то, ей вспомнились все истории, про убийства, маньяков и похищения. Интересная штука-память, зачем ей сейчас эти мысли?
Вокруг никто не проходил, тишина. Все-таки дорога эта выглядела какой-то опасной, она всегда обходила парк, чтобы зайти по пути в магазин или просто пройтись. Но сейчас, именно в этот момент, она опаздывала и уже через секунду, бежала по этой аллее к другому выходу из парка. Ева, почти выбежала из него, она видела, как на той стороне проехали машины, как прошли люди, она уже почти из него выбралась, как вдруг кто-то схватил ее за локоть и дернул в сторону.
Он не играл с ней в кошки-мышки, не пытался заставить замолчать. Она со всего размаху влетела в дерево, сильно ударилась головой и не успела открыть глаза, как тут же получила удар в живот, из легких вышел весь воздух, девушка осела на землю.
В ушах звенело, дыхание сбилось, доступ кислорода прервался. Ева сделала несколько отчаянных попыток начать дышать, широко открывая рот, прежде чем увидела пару огромных ног и, подняла голову, перед ней стоял большой расплывчатый силуэт. У него вроде что-то есть в руке, в будущем на показаниях, она так и не вспомнила что именно, полицейские предположили, что, скорее всего, тот самый нож.
Огромный силуэт, присел пред ней на корточки, она чувствовала его дыхание, но не видела лица, то ли из-за травмы, то ли свет светил не в ту сторону. Ева заметила все вокруг, но вот он, в ее памяти, остался огромным черным пятном. Мучитель дернул за ноги, и она очутилась на спине перед ним. Его рука заскользила к штанам и прежде чем она поняла, что он хочет сделать, что-то острое вонзилось в ее бедро. Крик или сдавленный стон, может просто кряхтение вырвались из груди. А потом она закричала, так сильно, что голова почти разорвалась на части, крик отчаяния, страха и боли вырвался из нее всей мощью жестокого, пронзительного, визга. Спустя время, Ева думала, что тот ее вопль не мог услышать только глухой. Она замолчала, потому что он со всего размаху ударил по лицу и на секунду сознание отключилось. В этот момент он стянул с нее одежду, разрезал штаны и кофту.
Она услышала его прерывистое дыхание совсем рядом и распахнула глаза, картинка ехала, кажется, он зажал рукой рот, а потом, это случилось…
Как ей рассказали во время дачи показаний, он истязал и насиловал ее не меньше 2х часов. Ева все помнила обрывками, помнила как раз за разом, он вгонял ей лезвие в живот и ноги, помнила, как он сделал этот надрез в паху, еще помнила, как он ее перевернул и навалился с новой силой, помнила жгучую боль по всему телу и внутри своего тела. Ее жгло и разрывало раз за разом, пока в одно мгновение все не пропало, возможно, это было прекрасное мгновение.
Очнулась она уже в больнице.
Глава 5
Сны – это то, что находится в вашем подсознание, то, чем большинство людей не умеют управлять. Если у вас в жизни все хорошо, день пролетел с улыбкой и радостью, а ночью вам приснился кошмар, не пытайтесь это связать, в большинстве случаев не получится.
У Евы, уже давно, каждый день был наполнен радостью и семейной суматохой. Бывали времена, когда она по несколько месяцев не вспоминала о том дне. Вообще, после того, как она вышла замуж за Роберта, того дня будто бы и не стало, это с кем-то другим произошло. Доктор говорил, если так вы счастливы, то это не страшно, а Ева была счастлива, видит Бог.
Это принесло некоторые коррективы в ее жизнь. Мания не опаздывать, быть на нужном месте раньше срока. Обходить стороной парки. Не быть одной, разве что иногда дома или в офисе, но не на улице.
Она не принимала таблетки, не пыталась подавить истерики, не плакала ночами в подушку от горьких воспоминаний.Наоборот, прекрасно себя чувствовала, засыпала после ночи любви в объятиях мужа. Не боялась, что он до нее дотрагивается и даже шрамы на теле, будто побелели и стали невидимыми.
Но раз или два в полгода, ей снился сон, с очень длинной дорогой через парк, темными улицами и постоянно удаляющемся выходом. Стоило ей, почти до него добежать, кто-то дергал ее за руку. Она летела, билась головой и…просыпалась.
Посыпалась, не крича от страха, не молотя руками в разные стороны, не в холодном поту, не с каким-либо другим симптомом сопровождающим ночной кошмар. Просыпалась, в темноте искала рукой мужа, обычно он спал к ней спиной, прижималась к нему всем телом, засовывая руку под его, утыкалась лицом в спину или шею и мгновенно засыпала. Сон исчезал. А утром, Ева о нем не вспоминала.
Это было подсознание, иногда напоминавшее, что это с ней все-таки произошло, даже если ты не хочешь этого признавать. Это сидит где-то в тени твоего разума, скорее всего в самой забытой клетке. Ты почти исцелилась и психологи говорят что «Ты справилась», но вот раз или два в полгода, что-то внутри показывает, что за закрытой дверью еще кто-то стоит.
И с этим просто учишься жить, ходишь к терапевту, сначала горько рыдаешь у него, потом рыдаешь дома, затем миришься с тем, что случилось, если такое вообще возможно, и все заново. Со временем ты приходишь к психологу реже, думаешь об этом меньше и если тебе повезло найти цель в жизни, то считай, ты справился, если цель благая, то вдвойне справился.
Ева много читала о жертвах страшных событий, не только изнасилования, о том, как посещают мысли об отмщение, об истребление всех обидчиков, ужесточение нормы наказания и т.д.
Многие жертвы, так увлекались идеей отомстить, что мстили не конкретному человеку, а всем похожим. Например одна женщина, жертва изнасилования, стала расправляться со всеми, кто как-то напоминал о том кто ее обидел, она попала в тюрьму на пожизненное, после того как отрезала яйца дюжине мужиков. Убитая горем мать, после того как куча подростков расправились с ее малолетним сыном, вечером вышла на прогулку с огромным мешком вымоченных в бензине тряпок. Она их поджигала и швыряла в толпы молодых людей, когда полиция ее поймала, у нее были ожоги на руках, но она клялась, что это благое дело и этих «Сраных чертей надо сжигать».
Ева встретилась со своим обидчиком лишь однажды.
Глава 6
Из носа что-то торчало, щекотало изнутри, безумно хотелось спать и выдернуть эту штуку, она мешает. Потом появился какой-то писк, только это не писк, звук с равными интервалами «Пип-секунда-Пип-секунда-Пип-секунда», голову резанула ужасная боль. Господи, вырубите этот таймер кто-нибудь!
Рука не поднималась, наверное, тело еще не проснулось.
«Если я не уберу эту штуку из носа, то умру!»
Ева дернула рукой и почувствовала, как в кожу что-то вонзилось, она связана? Надо открыть глаза, однако веки были будто склеены между собой. Очень далеко слышно голос, слова не разобрать, но человека она точно знает, наверное это… и она проваливается в сон.
Ее будит этот звук, писк, который не писк,
неужели нельзя это выключить?
Снова дергает рукой, не получается, надо открыть глаза. С усилием, как выплывают из-под воды, те, что чуть не утонули, приоткрывает глаза. Все мутное, вокруг темно, пространство вращается, чей-то темный силуэт стоит немного дальше от нее.
– Г..е …я, – она пытается что-то сказать, но очень тихо и голос свой не узнает, – мм…и, – надо собраться и крикнуть, – аа..о..а..ви, – силуэт пошевелился, он, наверное стоял спиной и развернулся.
– Господи, Ева!– крикнул силуэт и подбежал к ней, это голос мамы. – Сейчас милая, я вызову врача, – убежала.
Не в силах больше держать глаза открытыми, она снова погрузилась в сон.
На этот раз глаза открываются, их режет белый свет, настолько яркий, что кажется прожектором светят с расстояния полуметра, она щурится, моргает. Голову режет острая боль, скорее всего от света, предметы вокруг приобретают очертания. Это не ее комната, слева огромное окно, закрыто шторами.
Интересно, откуда столько света?
Рядом с окном кресло, в нем никого, повернуть голову сложно и посмотреть, что с другой стороны не получается. С усилием и ощущением, что мозги перетекают по черепу, она поворачивается, с другой стороны дверь, а рядом аппарат, он и издает этот ужасный писк, видимо сообщая всем, что пациент еще жив.
Она в больнице, что она тут делает? Ощущение что мозг как будто разбух и пытается выбраться из черепа!
Кто-нибудь просверлите во лбу отверстие, пусть он проваливает уже!
Так проходит какое-то время, не слишком много и Ева обнаруживает, что ее рука действительно привязана, а из нее торчит трубка и по трубке что-то бежит, прозрачное, слово, которым это называют, гуляет где-то в ее голове, но от попыток его поймать, мозг разбухает еще больше.
Капельница!
Дверь открылась, человек подлетел на огромной скорости.
– Детка, ты проснулась! – это папа, – Я сейчас! – убежал.
Может снова уснуть?
Прошло, наверное, полгода, прежде чем дверь открылась снова. Это женщина, судя по этой штуке, которой слушают (слово гуляет в мозгу), она врач. На ней такой белоснежный халат, что глаза слезятся, а мозг уже, наверное, из носа лезет. Следует запретить докторам носить белое, вообще белый опасный цвет, черт его дери, уберите ее из поля зрения!
– Вы меня слышите? – спрашивает она и надевает свою штуку, стробоскоп, кажется, – Моргните, если слышите, – моргните, да она издевается? Глаза и так еле открылись. Ева моргает.
– Хорошо, – говорит врач, если она врач. – Я – доктор Шермони, вы в городской больнице. Ты помнишь как тебя зовут? Моргни, если помнишь, – Ева моргает.
– Отлично! Боль в голове – это нормально, вообще-то ты хорошо поправляешься! – она перестала слушать ее грудь, потом немного опустила простынь и распахнула то ли рубашку, то ли майку в районе живота Евы и очень внимательно все осмотрела.
– Мы сегодня уже делали тебе перевязку, ты чувствуешь боль или жжение в области живота? Если да, моргни один раз, если нет, то два раза, – стоило ей это сказать, как весь живот окатило огнем, Ева моргнула.
– Это ничего страшного, я скажу, чтобы помазали и боль утихнет. Ева, ты можешь что-то сказать?
– Г…е …я – получилось отхаркнуть какие-то буквы, она набрала воздуха, чтобы еще раз попробовать, – гк..хкх..я
– Ничего, не переживай, все в порядке. Не надо говорить, – сказала доктор. Она отошла к ее ногам и помяла ступню, – Ева, ты чувствуешь что-нибудь? Неважно что, покалывание может быть? Моргни, если да, – она чувствовала прикосновение, очень слабое, как-будто нога онемела и моргнула.
– Очень хорошо, а вторую? – вторую ногу, почувствовала точно так же.
– Прекрасно! Теперь руки, – руки Ева ощущала лучше, чем ноги.
– Все отлично. Ты чувствуешь все конечности, это очень хорошо. Послушай, ты помнишь, что с тобой случилось? – доктор запнулась. – Моргни, если помнишь, – Ева не помнила, поэтому смотрела и надеялась, что она сейчас расскажет.
– Память вернется. Сегодня четырнадцатое декабря, ты поступила к нам пятого, провела без сознания девять дней, не совсем без сознания, иногда просыпалась. Если хочешь, я сейчас позову твоих родных и медсестру обработать швы, или если устала, можешь поспать? Моргни, если позвать родителей? – Ева моргнула.
Доктор Шермони вышла, через пару секунд в палату вошел папа, потом мама, она держала за руку Энди. У Мамы виднелись огромные синяки под глазами, видимо то время, что Ева была без сознания, мама совсем не спала. Папа выглядел лучше, правда, как-будто сильно похудел. Единственная кто почти не изменилась, но все-таки была уставшей и встревоженной, это Энди.
– Ты так долго спала! – буркнула Энди и подскочила к кровати, она поцеловала Еву в руку, потом в щеку, – Тебе больно?
– Энди, не приставай, – отозвала ее мама, подошла к кровати и поцеловала Еву в лоб, задержалась, губы ее были мокрые, мама всхлипнула.
–Как ты, родная? – спросил папа и погладил дочь по голове, – Говорить можешь?
–Кх..т…и – из груди вырвался кашель.
–Ничего, ничего! Не говори, все в порядке, – сказала мама и бросила на отца суровый взгляд.
Мама рассказала о том, что произошло за то время, пока она была в больнице, упуская, из-за чего Ева там оказалась. К ней постоянно ломились журналисты, она несколько раз приходила в себя, но засыпала. Рассказала, что Энди хорошо написала контрольную, не смотря на то, что они практически живут в ее палате. Рассказала, что врачи дают отличные прогнозы на поправку и что ничего у Евы не повреждено навсегда, физически. Рассказала, что кратковременная потеря памяти, это нормально и скорее всего, скоро она все вспомнит.
Затем пришла медсестра, обработать раны, чтобы стихло жжение, и ввела по капельнице обезболивающие.
– Ева, если захочется спать, это нормально, это действие лекарства, не сопротивляйся, – сказала медсестра и вышла.
Энди неугомонно скакала по палате, рассматривая каждую мелочь. Ева наблюдала за сестрой, пока слушала маму и правда, через пару минут стало клонить в сон, и она зевнула.
– Пошли Энди, сестре надо отдохнуть, – позвал отец, они вышли. Мама подошла к кровати, Ева уже почти спала, наклонилась и нежно поцеловала в лоб, по щекам ее текли слезы.
–Ты очень сильная, моя милая, ты все сделала, ты выжила, спасибо тебе за то, что осталась с нами. Мы со всем справимся, ты со всем справишься! Все будет хорошо…
Это был первый раз, когда ей приснился тот кошмар, после которого она проснулась в больничной кровати, рыдая, во всю мощь, на какую были способны ее голосовые связки. К ней сразу прибежал персонал, залетела мама, вбежала доктор Шермони.
– Ничего! Ничего Ева, все в порядке. Ты в безопасности! – повторяла доктор.
Ева билась в истерике, молотя руками, срывая капельницу и вырываясь из проклятого сна.
– Ева! У тебя откроются раны, Ева, пожалуйста! Все вышли из палаты! Успокоительное, немедленно! – орала Шермони.
Ева визжала, захлебывалась собственной слюной, игла от капельницы вылетала из вены, кровь брызнула во все стороны. Мама стояла, зажав рот рукой, санитар попросил ее выйти в коридор. Двое парней в медицинских халатах подлетели к кровати, пытаясь удержать бившуюся в конвульсиях девочку, до тех пор, пока доктор не поставила ей укол. Ева начала затихать, с широко раскрытыми глазами, она почувствовала, как по всему телу растекается слабость.
– Ничего, все хорошо. Все хорошо, Ева. Это сон, этого нет, – шептала Шермони до тех пор, пока глаза ее не закрылись, и она снова не утонула в темноте.
***
В следующий раз, она очнулась глубокой ночью. Горел ночник, в палате полумрак. Ева чувствовала себя разбитой. Она все вспомнила.
Практически всю оставшуюся ночь она пролежала глядя в потолок, слезы не переставали стекать по вискам, заливаясь в уши и скатываясь на подушку. Она всхлипывала, шмыгала носом и даже не пыталась себя успокоить.
Где же этот чертов медперсонал, с их лекарствами, с их уколами и успокоительным!
Мама зашла почти перед самым рассветом, в комнате все еще было темно. Ева повернулась к ней.
– Ма..ма..,– прохрипела она, задыхаясь от рыданий, –ма..ма
Все, что было в ее руках, рухнуло на пол, мать подлетела к своему ребенку. Она схватила ее в охапку, так быстро и аккуратно, как могла только мама. Баюкала свое дитя в объятиях, глотая всю боль, что сидела в ней все эти долгие дни.
– Как бы я хотела забрать твои страдания, моя родная, – шептала она, – Я тут.. я тут, моя любимая, я с тобой.. – повторяла она. – Я так тебя люблю, так сильно тебя люблю… Мне так жаль…
–Эт..го не было, ма..ма, мне при…лось..? – заливалась Ева.
– Моя родная, если бы я могла забрать все это, моя маленькая. – шептала мама.
Рано или поздно, ко всем матерям приходит момент, когда они смотрят в небо и думают: «Господи, лучше бы это была я. Если бы я смогла, забрать всю боль моего малыша, если бы ты только позволил.». Не важно от чего, болит ли у него живот, высокая температура, ударил пальчик… Мамы готовы всегда пожертвовать собой: «пусть это буду я, только не она».
Кора, мать Евы и Энди, в то мгновение, перед самым рассветом, когда обнаружила в палате свою рыдающую дочь, готова была продать душу, лишь бы ее ребенок не пережил то, что с ней произошло. Сердце разрывалось от невыносимой безнадежности, от боли и гнева. Как же это было несправедливо, ее молодая, красивая, радостная девочка, просто пошла не той дорогой домой. Она бы отдала все блага мира, только бы сберечь ее от этой боли. Только Бог знал, как сильно она ненавидела этого ублюдка, как она желала ему сгнить заживо, как она хотела разорвать его голыми руками за то, что он сделал с ее дочерью.
Рыдания Евы успокаивались, уткнувшись носом в мамину руку, она постепенно затихла и видимо заснула, из-за заложенного носа, мать услышала легкое сопение.
«Господи, если ты есть, помоги ей… помоги ей справиться с этим, она такая хорошая, она этого не заслужила.. как же ты это допустил..» – молилась Кора.
Она проснулась на плече у матери, через пару часов. Мама была опухшая, с огромными мешками под глазами, Она погладила дочь по голове.
– Привет, милая… – удивительно, как в человеке может быть столько слез.
Привет, мама…
«Это произошло на самом деле,» – подумала Ева, по маминому лицу видно, что все, что ей снилось, произошло на самом деле.
– Сегодня к тебе придет доктор Шермони и психолог, не знаю его имени. Они хотят тебе все рассказать и поговорить. Ты не против?
– Нет, – ответила дочь.
– Хорошо, – мама поцеловала ее в лоб.
Доктор Шермони вошла в палату во время утреннего обхода.
– Ева, я приду к тебе сегодня, с доктором Смитом, он психолог, ты не против?
Ева покачала головой, давая согласие.
– Хорошо, если хочешь, с тобой может быть кто-то из родных? – спросила доктор.
– Папа, – прохрипела Ева, мама должна была забрать Энди со школы, и на вахту заступал отец.
Судьба подарила Виктору, прекрасную жену, и двух прелестных дочерей. Он чувствовал, что вокруг него появляются чудесные женщины, как комплемент его мужеству, его силе и умению защитить свою семью. Ни разу в жизни, он не оставлял без внимания их переживания. Если его дочь приходила со школы в слезах и бежала к нему рассказать, что какой-то задира отобрал у нее книжку и извалял в грязи, то Виктор на следующий день шел в школу и не успокаивался, пока его дочери не принесут извинения и не возместят ущерб.
«Моя дочь, должна чувствовать защиту отца» – говорил он, когда Кора выговаривала ему, что его ребенок, не может за себя постоять.
– Дорогая, она и не должна этого уметь! Для этого есть я!
– Но ты не всегда будешь рядом, Виктор! Она же бежит к тебе по любому поводу, – сетовала жена.
Кора была беременна, а накануне ее дочь задразнил какой-то мальчик, Ева расплакалась и все рассказала отцу. Виктор, конечно, заступился за нее, и мальчику крепко досталось от родителей.
–А куда я денусь, Кора? – спросил муж.
– Ох, дорогой. Ну, это жизнь, она не в сказке живет. Ева должна уметь за себя постоять! – настаивала на своем его разбухшая жена, держась одной рукой за живот, а второй открывая окно, чтобы посмотреть, чем на лужайке занимается ее ребенок.
– Кора, я и за твои слезы пойду разбираться и защищать. Для чего же еще Бог посылает мне женщин? Разве не защищать? Не давать вам чувство безопасности?
И вот сейчас, когда жена попросила его, быть с Евой во время посещения психотерапевта, он стоял перед дверью в палату и не мог войти. Кора рассказала ему, как они с Евой проплакали все утро, она от него не скрывала ничего.
– Ты нужен ей там, Виктор. Ты ее защита. Они собираются ей все рассказать, она одна не сможет. Ева попросила позвать тебя,– сказала жена, – Энди, я сама заберу.
Но разве он защитник? Разве он защитил ее в тот день? Столько лет оберегать и тут.. Как ему теперь смотреть ей в глаза? Его маленькая девочка.. Надо было забрать ее с кинотеатра, надо было ее встретить… Он стоял перед дверью и не мог войти. Он предал ее, предал своего ребенка. Ох, если бы он мог все исправить.
Виктор открыл дверь. Ева лежала, смотря в окно, она повернула на звук двери, свое исхудавшее и обессиленное личико.
– Папа..,– прошептала она ,– ты пришел.
– Разве, я мог не прийти? – спросил Виктор, больше у себя, чем у дочери.
Доктор Шермони пришла после обеда, с ней был доктор, высокий с белокурыми волосами и очках в темной оправе.
Виктор держал дочь за руку, очень близко к губам, как-будто только что целовал.
– Добрый день! – сказала Шермони, –Это доктор Смит, психолог.
Доктор кивнул Отцу и его дочери. Шермони вздохнула.
– Ну ладно. Ева, в любой момент, ты можешь прервать наш разговор, хорошо? – Ева кивнула. – Мы с доктором Смитом, хотим рассказать тебе все, что знаем и то, что ты сама уже вспомнила. – Ева кивнула, папа держал ее руку, иногда одергивая себя, что слишком сильно сжимает ладонь. – Доктор Смит? – Шермони предоставила ему слово.
Они уселись на стулья рядом с кроватью Евы и доктор, поправив свои очки, заговорил.
– Ева, в любой момент, ты можешь меня остановить, задавать вопросы или дополнять историю, если где-то я говорю не правду. Я опираюсь только на факты, которыми обладает наша полиция и больница, они могут быть ошибочными. Цель нашего разговора, восставить твою память и собрать тот день воедино для тебя. Ты готова? – Ева глубоко вздохнула и кивнула.
