Читать книгу: «Дом Огненного Меча. Битва наследников», страница 2

***

…Когда Мира уже пришла в себя, она обнаружила, что находится на ложе в собственных покоях: у тусклого камина сидели перепуганные дети, в плетеном кресле у кровати восседал длиннобородый старец в серебряной накидке, капюшон по-прежнему покрывал его глаза. Когда же он заметил, что Мира пришла в себя, то он привстал и подошел к ложу жены Адвина. Откинув капюшон назад, он заговорил:

– Княгиня, вам нужно бежать, – в глазах его читалась взволнованность, – и как можно скорее… – из глубин дворца все еще доносились звуки потасовки, которая, по-видимому, еще не закончилась, хотя масштабы ее и стали поменьше.

– Ульгень, – пролепетала обессиленно Мира, – что это? Что происходит?

– Переворот! – с прискорбием произнес советник наместника.

– Как? Но кто?! – недоумевала женщина, теперь она уже присела на краю кровати и пыталась здраво оценить все только что произошедшее с ее еще недавно счастливой и целой семьей.

– Я думаю, это сделал кто-то из гостей, возможно правитель одной из волостей.

– Я же говорила ему, – простонала Мира, – я же предупреждала, что не стоит доверять этим варварам… Зачем он только позвал этих восточных главарей… Двоян считал, что покажет им свое бесстрашие таким образом, но к чему это привело… – одинокая слеза скатилась по щеке убитой горем жены правителя.

– Это сотворили не они, княгиня, – спокойно перебил девушку старик, – Мне донесли мои вороны: о заговоре знали до вашего прибытия с берегов Данайского моря, в нем участвовали и слуги сего дворца, как мне удалось выяснить.

– Нужно немедленно их всех казнить, если они знали и не предупредили! – воспылала вдруг праведным гневом Мира.

– Увы, девочка моя, власть теперь не в наших руках, – мудрец подошел к камину, где на шелковом ковре игрались дети, взгляд старика был устремлен куда-то сквозь догорающие угольки. – У нас, – кашлянул старик и поправился, – вернее, у вас, есть только один выход…

– Бежать? – отчаянно вопросила девушка и, встав с кровати, подошла к окну.

– Да, но на севере, на твоей родине небезопасно, – повернулся к Мире Ульгень.

– Куда тогда? – негодовала женщина.

– Ты не знаешь, так как это было личной тайной Трувора, отца Двояна… Но у твоего мужа есть незаконнорожденный брат.

– Как это может быть! – удивилась девушка, ибо помнила о строгих нравах старого наместника Трувора.

– О, это было давно, Двоян и его брат Один были тогда еще юны, а их отец Трувор оставался молодым и полным сил мужчиной. Как-то раз, когда он еще не вступил в право на престол, занимаемый тогда Сианом Златоликим, судьба занесла его в Семиводье. Там же он и нашел свое мимолетное увлечение – наивная девчонка-огнищанка родила от него сына, которого назвали Трояном. Он знал сына лишь одно лето – вскоре старый наместник Сиан, отец Трувора, отозвал его в Ринию, но брать с собой девушку с ребенком он не решился, ибо боялся гнева отца, и, стоит заметить, не напрасно, ибо Сиан был довольно скверного характера и строгого уклада человек… Когда-то мы учились с ним вместе… – на лице старика проступила улыбка и на мгновение взгляд его провалился куда-то в глубину веков.

– Так ты предлагаешь бежать в Семиводье?! – удивленно приподняла брови Мира, – Но это же южнее Чюдрокских гор!

– Троян правит теперь в тех землях. Я думаю, он сможет дать должную опеку своим племянникам и их матери. Столица его находится в горах, в Кологарде, и там вам будет находиться безопаснее всего.

– Что же, – вздохнула женщина, понимая всю безысходность сложившейся ситуации, – Твои советы всегда были мудры, и ты никогда не предавал наш род. Я верю тебе, так же как верил и мой муж, – Мира на мгновение замолчала, как будто вспоминала что-то, и потом продолжила, – Ты смог узнать, кто стоит за этим заговором? – ее зеленые глаза впились в старца.

– Прислужник, которого успели допросить мои вороны, назвал лишь одно имя, княгиня, – деликатно ответил Ульгень. Взгляд девушки сделался еще более пронзительным и внимательным, – Зохак…

Осень 142 г.

Город, в котором правил царь Троян не был похож на те остальные города, какие доводилось видеть Таргитаю за всю свою короткую жизнь, проведенную в далекой Ринии – стены его были возведены из цельных камней, вероятно, собранных в окрестных горных долинах, внутри же деревянные дома были выстроены ровно-вычерченными круговыми улочками, среди которых выделялись три самые широкие и просторные, вероятно, служившие границами в каком-то непонятном для молодого мальчика делении города. Когда он вместе со своей матерью и братьями только въехал за стены этого необычного поселения, то первое, что бросилось ему в глаза, была неописуемая красота резьбленых узоров на абсолютно каждом домике без исключения. Казалось, будто все эти жилища принадлежали лишь боярам и людям в достатке, в то время как в городах страны, которой правил его покойный отец, можно было отчетливо наверняка знать по внешнему убранству домов, кто в них обитал: бедняки, бывшие по большей части ринского происхождения, зачастую ютились в небольших, скромных избушках или вообще в землянках, сами же арианты могли позволить себе выстроить и достойные хоромы да терема, так же, как и те из ринцев, кои состояли на службе у наместника в качестве управителей, они и представляли то самое высшее сословие среди своих соплеменников. Вторым, что удивило сознание Таргитая, было то невероятно огромное пространство, которое занимал данный град, ведь у себя на родине малец никогда не видывал таких просторных селений, да еще и укрепленных столь мощными стенами. Проезжая верхом на своем коне по выстроенным кругами улицам сего нового для себя града, юный наследник Ринского престола не переставал дивиться странной слаженностью и красотой сего места: все словно было на своих местах, ничего лишнего невозможно было наблюдать на его улочках. Тогда же Таргитаю и пришла мысль, что возможно сей город и назвали Кологардом лишь из-за того, что возведен он был по такому необычному образу и содержал в своей основе круги. Хоромы правителя же должны были находиться где-то ближе к центру города, ибо свита, сопровождавшая малыша и его семью, никак не думала останавливаться и продвигалась все дальше и дальше вглубь града. Но уже совсем скоро вся колонна из лошадей плавно затормозила у порога знатного терема, сложенного из отборного дубового бревна, впрочем, как и все дома здесь, лишь размеры его заметно выделялись на фоне остальных, но это было оправдано – тут жил местный царь, и в сих хоромах частенько должны были собираться сонмы народа во время каких-либо важных событий. Гостей уже встречали: Мире учтивые вои подали руку и помогли слезть с коня; другой же высокий мужчина молодых лет подошел к лошади Таргитая, человек улыбнулся своими добрыми светло-карими глазами и на его черной жесткой щетине отразилось слепящее яркое солнце – это был сам Троян, он не замедлил поднять мальца за пояс и легким движением руки опустить его на землю, потрепав по русявой головушке; к близнецам, забавно гордо восседавшим на своих жеребцах рядом друг с другом, со спины внезапно подошел здоровый, широкий богатырь, который ловко словно перышки подхватил обоих неугомонно заливающихся хохотом юнцов себе под мышки и поднес их к самому крыльцу. Когда все уже ощутили землю под ногами, Троян, любезно распахнув широкие двери в свои хоромы, пригласил гостей проследовать внутрь. Успели только прибывшие войти в тронный зал, который не выглядел так богато, как зал в столице Наместника Ринии, но тем не менее отдавал своим тяжелым величием и древностью, как навстречу им выбежал белобрысый, почти белесый молодой человек: его недлинные курчавые волосы были взлохмачены и торчали в разные стороны, а розовое лицо мужчины искрилось радостью так, что от этого казалось даже блестел его гладковыбритый подбородок – видимо, он был наказан за какую-то провинность. Этим молодым человеком был Сам – сын Трояна.

– С приездом, Сиятельство! – воскликнул он приветственно Мире и расплылся в улыбке, завидев стоявших подле нее Таргитая с братьями.

– Проходите, мы давно ждали вашего приезда, и какова была наша радость, когда гонцы донесли нам сегодня, что ваша свита уже на подходе к городу! – начал провожать Миру с детьми по хоромам Троян. Сопровождавшие же семью наместника слуги и вои из Ринии были приглашены богатырями Кологарда в свое, военное, крыло здания.

– Ты не представляешь, как я счастлива, что наши скитания наконец закончились и мы теперь в безопасности! – выдохнула Мира упав на любезно пододвинутый ей Самом стул – гостей встречали небольшим семейным пиром. Сам же сын Трояна уселся напротив женщины, одесную своего отца, который уже успел занять свое место во главе стола. Внезапно двери, ведущие в царские покои, распахнулись и в зал вошли три совсем молоденькие девушки – жены Сама, которые, поздоровавшись с присутствующими, не замедлили присесть рядом со своим мужем.

– А Зорян где? – вопросительно уставился на одну из них черноволосый Троян, который со своими распущенными до плеч власами выглядел довольно грозным правителем, восседая на том самом дубовом троне. Еще большей суровости его лицу придавал вытянутый с горбинкой нос.

– Он сегодня захотел провести день со своей семьей, – поведала светловолосая девушка с ярко-голубыми глазами, на что Троян неудовлетворительно хмыкнул.

– В коем-то веке приезжает и дед, и родичи из Ринии, а он не удосужился явиться вместе с женой и детьми на семейный ужин… – в карих глазах правителя проскользнули нотки печали.

– Он уже взрослый, отец, ему двадцать семь лет и у него двое маленьких чад и беременная жена, которой он должен уделять много внимания в последнее время, – начал оправдывать беловолосый Сам своего сына.

– Что ж, прошу прощения, княгиня, за наш небольшой семейный разговор, – вновь заулыбался Троян. – Не стесняйтесь, налегайте на стравы, ибо вы порядком изголодались в пути, – обратился он к Таргитаю с братьями и подмигнул им. Все принялись с огромным аппетитом явствовать добрые семиводские угощения.

Спустя некоторое время Троян, сделав большой глоток яблочного напитка из своего рога и утерев свои черные масляные усы, завел беседу:

– Итак, насколько мне известно, – многозначительно посмотрел он в зеленые глаза Миры, – вы были вынуждены бежать из Ринии после того, как моего брата предали и отравили местные правители. Почему, ты думаешь, это случилось?

Закончив дожевывать свою снедь и выпрямившись, Мира начала с тревогой в голосе излагать свою историю:

– Я всегда ожидала от этих дикарей какого-нибудь подвоха и много раз предупреждала Двояна, чтобы он не доверял им и не подпускал их на столько близко к себе… – неожиданно одинокая слеза покатилась по щеке девушки, жены Сама тоже приостановили свою трапезу и с грустными лицами внимали рассказу Миры, – И вот на том самом злосчастном пиру кто-то из них подсыпал ему яд в сурью… О, Боги! Его глаза… – всхлипнула женщина, – они застыли на одной точке, в них читался неописуемый ужас… Ульгень, советник моего мужа, сказал, что это сделал кто-то из особо приближенных Двояна, кто-то, кто жил бок о бок с нами на протяжении многих лет и исполнил сие по указу некоего Зохака, – неожиданно при упоминании этого имени на лице Трояна проступило беспокойство, – Ульгень и помог мне с детьми бежать… У меня единственная надежда на тебя Троян, хоть ты и не мой родич, но все же брат Двояна, прошу тебя, возьми хотя бы моих сыновей к себе, обезопась их. Я же смогу выжить сама. Но они, они еще совсем юны, чтобы терпеть скитания и нищету. Назад же нам уже пути нет… – уже смирившимся тоном договорила Мира.

– Не переживай, княгиня, я памятую, что эти мальцы все же мои племянники, и я даю тебе обет, что они и ты тоже будете находиться под нашей опекой, – мягким голосом сказал Троян, – Здесь, в Семиводьи, княжит мой сын Сам, вы останетесь при нем. С собой же в Трою я вас взять не могу, ибо это весьма долгий и опасный путь, – закончив, царь повернул свою голову к Саму и его женам и отдал приказ. – Вы, девицы, примите Миру, приобщайте ее к вашим делам, помогайте ей во всем, а ты, Сам, воспитай из этих юнцов таких же воинов, каким я сделал тебя. И помни главное – никто не должен знать, что это семья Двояна, свергнутого Наместника Ринии. Пускай все считают, что они – наши родичи из Чюдрока, – Троян смолк и, задумавшись на несколько мгновений, туманно добавил, устремив свой взгляд куда-то вдаль:

– Не нравится мне, что шахиншах зашел так далеко…

Глава 2. Приспешники Тьмы

Зима 142 г. Третьей Эпохи

Зима в Семиводьи почти не отличалась от тех двенадцати, которые успел застать Таргитай еще в Ринии. И если до появления первого снега мальчик ощущал себя еще не в своей тарелке, ибо все в этих землях было совершенно по-другому нежели у него дома, то с наступлением заморозков он практически даже начал забывать, что находился не в родных горах, а в далеких западных землях, которые так же, как и родина мальца, были полны разнообразных горных долин, достаточно высоких, как и там, где провел большую часть своего детства беглый наследник престола Ринии. Теперь же ему этот престол было не видать – после того, как предатели свергли его отца, они полностью взяли всю власть в тех землях в свои руки и усадили нового правителя на трон, который был ринского происхождения, всех же ариантов, как частенько слыхивал юнец из разговоров старших, они напрочь лишили всяких чинов и положений в обществе страны и даже начали гонения на представителей северного народа, многие из которых были вынужден укрыться в братских землях и в Семиводьи в том числе. Конечно, не все из тех беглецов поселялись именно в Кологарде – семиводские земли были довольно просторными и занимали часть южных склонов Чюдрокских гор и обширные степные, озерные территории на полдень от тех гор, восточные же границы этой страны доходили вплоть до их юго-восточных склонов, за которыми дальше на восход солнца уже открывались просторы Ринии, тянущиеся вплоть до Данайского моря. Всю величественность Чюдрокских гор Таргитаю посчастливилось оценить во время их с матерью и братьями конного побега из столицы рода Сиа через чюдрокские земли к Семиводью. Уже в столь юном возрасте молодой ариант осознал насколько огромным является весь Мероур, до этого же момента он лишь мог представлять, что где-то далеко, за пределами Ринии могли существовать иные земли, населенные интересными людьми, полные всевозможных загадок и диковинных животных. Хотя до двенадцати лет Таргитай практически даже и не покидал пределов города своего отца и не имел даже представления о том, каковы были размеры их страны. Но малец пока еще не знал, какие обширные просторы раскидывались еще дальше в сторону заката солнца. Здесь же, в Семиводьи, для него началась новая страница его жизни, именно тут он осознал, что детство его кончилось и пора было становиться сильным мужем. Отчасти это осознание также пришло и с потерей отца, с которым маленького Таргитая связывали очень сильные и необычные узы: он не был даже столь привязан к своей молодой матери, нежели к тяте, который дарил ему свою безграничную и суровую отцовскую любовь как своему первенцу. Его вьющиеся темно-русые волосы, почти такие же как у матери княжича, но покороче – лишь до плеч, и стального цвета очи придавали статному мужчине еще большей схожести с героем какого-нибудь древнего ариантского эпоса, как всегда казалось Таргитаю. Не мог также малец забыть и улыбки своего отца, особенно когда будучи еще совсем маленьким он играясь дергал его за бороду, предвкушая того момента, когда наконец и у него начнет пробиваться первая щетина, дабы еще больше быть похожим на папу. Адвин всегда мечтал, чтобы его сын стал первоклассным воином и достойно занял его место на престоле, а младшие же братья-близнецы ему бы в этом помогали, поэтому и воспитывал наместник Таргитая, Порыша и Спорыша в строгой ариантской воинской традиции, а для постижения ими в равной мере и сакральной мудрости их древних предков он также приставил к ним своего самого доверенного советника – Ульгеня, мудрее которого, по мнению Адвина, было не сыскать. Так в юного Таргитая было заложена сразу два зерна – для взращивания огненного тела и водяной души, становления, соответственно, искусным и велимогучим воем и образованным человеком. Здесь же, в Кологарде, военным воспитанием мальчика занялся Царь Семиводья Сам, который являлся двоюродным братом Таргитая, но был на порядок старше его самого. Искуснее воина, нежели Сам, в этих землях не было, и он по праву занял престол своего отца Трояна, который уже несколько лет как уехал далеко на юго-запад, где построил величественный град на берегу синего моря, в котором начал править. А со временем, как также слыхивал Таргитай из разговоров взрослых, вокруг того горда разрослось и целое царство.

В один из зимних дней трое братьев уже возвращались со своих занятий военному искусству с Самом и любовались всей снежной красотой, которая придавала и без того сказочному городу еще большей чудесности и живости. Это утро действительно стало сюрпризом для мальчишек, ибо, проснувшись и выглянув в окно, они увидели толстые шапки снега, накопившиеся всего за одну ночь – их радости не было предела. И вот сейчас, завершив свои ежедневные практики, они бежали по просторным круговым улочкам Кологарда и задиристо кидались друг в друга снежками. Дом, в котором они теперь жили находился не так и далеко от военного двора, где тренировались все стражи и вои города. Братьев принял в свой терем сын Сама – молодой Зорян вместе со своей супругой. У них также имелось и двое деток – мальчик Славен и девочка Ильмера, они были помладше Таргитая и его братьев – Славену было пять лет, а его сестренке – всего три годика. Их-то трое юных воинов и встретили на подходе к дому. Оба закутанные в толстые медвежьи шубки детишки походили на косматых медвежат, весело резвящихся в сугробе у ограды. Завидев приближающихся Таргитая, Порыша и Спорыша, они тут же быстро перешепнулись о чем-то, и в руках обоих сверкнуло по комку снега. Успели только близнецы приблизиться к калитке, как в головы им тут же прилетело по снежку – немноголюдная улица заполнилась раскатистым детским смехом. К Таргитаю же младшенькие не решались задираться – все-таки он был старше их обоих более, чем в два раза. Старший же сын Адвина пребывал в прекрасном расположении духа, поэтому не замешкался и заступился за своих младших братьев, зарядив огромным снежком, ибо ручонка у него была уже побольше, в мелких проказников и сразив их обоих в сугроб. Повеселившись вдоволь, все пятеро гурьбой ввались через порог дома в сени и принялись счищать с себя остатки снега на своих дубленых шубках и вытаптывать снег с валенок. Первым с этим делом расправился Таргитай и поторопился скрыться в глубине дома, устремившись побыстрее к добротно вытопленной печи. Он уже было собрался отодвинуть занавес, перегораживавший одну комнату от другой, где находилась печ, как вдруг услыхал громкие крики – разговаривали взрослые. Таргитай не решился зайти внутрь и прерывать их и принялся ожидать за бархатной шторой. До его уха доносились речи Зоряна:

– О, Боги, Рада! С меня хватит этого всего! – молодой человек уже, казалось, был на пределе. – Мне надоели эти твои вечные: «Принеси то, сделай это!». Я не твой прислужник в конце концов!

– Но я же беременна, Зорян! А ты – мой муж! Ты обязан исполнять мои просьбы, не могу же я все делать сама в таком положении! – голос столь же молодой его жены выдавал в ней не привыкшую отступать от своего женщину.

– О, чем я только думал, когда заключал с тобой этот союз! – воскликнул он с иронией в голосе. – И как я смог вытерпеть рождение первых двоих чад! – на миг он смолк, но, будто что-то вспомнив, сразу продолжил. – Но ты не была такой в те разы, я не знаю, почему ты с каждам разом становишься все ершистее и ершистее!

– Да как ты смеешь так говорить! – из комнаты раздался отчетливый звук пощечины.

– Да поделом это все! Надоело! – взбесился мужчина. – Я может хочу, как настоящий мужчина жить, подвиги совершать, а не этой женской работой заниматься! Сегодня же я уезжаю отсюда! – резко отрезал вдруг Зорян.

– Ну и выметайся давай, катись ко всем бесам! – в порыве злости бросила Рада, хотя наверняка почти сразу же об этом и пожалела, ведь все знали, что она любила его больше всего на белом свете и не желала на самом деле его ухода. Однако мужчина, по-видимому, уже давно был настроен решительно, ибо ему, вероятно, надоело расплачиваться за ошибку своей молодости столь долго.

Бархатная занавеска марного цвета резко отдернулась и из комнаты словно пуля выскочил молодой человек лет двадцати тр, его светлые стальные глаза были налиты кровью, взлохмаченные земельно-рыжего цвета волосы его придавали ему еще более сумасшедшего вида, при его-то не таком уж и большом росте, вены на его мощных руках, казалось, пульсировали, а кожа на костяшках правой руки была содрана – видимо, в порыве гнева он разломал какую-то деревянную утварь, попавшуюся ему под руку. С такой же темно-рыжей, как и его волосы, щетины мужчины упала капля пота. Зорян, по-видимому, не заметил мальца, ибо проскочил дальше к сеням, даже не взглянув в его сторону. Было очевидно, что столь накаленная беседа между молодыми супругами длилась не один час, пока наконец терпение мужчины не лопнуло. Распахивая двери, ведущие в прихожую, он ненароком чуть не сбил четверых уже закончивших раздеваться ребятишек, чем немного смутил тех, хотя они особо и не обратили внимания на состояние главы семейства. В тот же день Зорян словно испарился в неизвестном направлении и к вечеру так и не вернулся домой.