Читать книгу: «Дом Огненного Меча. Битва наследников», страница 10

Лето 204 г.

– Если ты хочешь знать лично мое мнение, то я считаю, что нам еще рано выходить открытой войной на Оплот Зохака, – заявил один из советников Семерии, собравшихся в каменном доме кама на очередное вече.

– Ты думаешь Семерия еще не окрепла? – Арий Оседень понимал, что отчасти один из верных мужей Урагарда глаголил истину, ведь хоть и прошло уже двадцать лет с тех пор, как им, Арием, и его братом Моском был заложен первый фундамент нового каменного города, которому они дали имя Урагард. За все это время пока они стояли в Уречьи – одной из самых благодатных земель здесь на юге, в низовьях Кураксы – жители многих местных поселений стекались именно к этому граду. Некоторые из них являлись и из местности известной, как Мадайя, находившейя еще под властью Зохака, что к востоку от Уречья и к югу от Семиводья. Все они были потомками тех древних ариантских родов, которые покинули юг после того, как последствия Битвы Арты опустошили эти земли, а затем вновь вернулись туда во времена правления Имира. Все эти рода помнили, кем они были по крови и сразу же признали в пришедших с Оседнем воинах единокровных братьев. Самого же кама они зауважали еще больше, когда он бесстрашно начал ходить со своим войском от поселения к поселению и вступать в битвы с прислужниками Зохака, которые держали все те города и взымали с них дань. Арий же освободил эти земли и дал им независимость. Именно по этой причине люди начали со временем приходить в новый Урагард, тем более, что многие участвовали в его возведении, чтобы преклониться перед камом и присягнуть на верность. Сам же Оседень ни коим образом не желал принимать предложения местных жителей стать их новым правителем. Вскоре Урагард стал центральным местечком для поселений Уречья, ибо, хоть Арий и отрицал свое лидерство в этих землях, но все же город в полноводной дельте Кураксы, испещренной множеством мелких каналов, стекающих в Комоканское море, показался удобным и подходящим для всех мужей Уречья, чтобы собираться в нем на вече. Так образовался некий союз всех родов в тех землях, который Моск предложил назвать Семерия, что указывало на нахождение сего союза в подданстве Семиводья, с чем Оседень с радостью согласился, ибо все же для него единственным царем и повелителем всегда оставался Сам – правитель Семиводья. А все населявшие те земли ариантские рода стали именоваться семерианцами. Тем не менее, полноценной державой Семерия так и не становилась, да и Арий того не желал, он лишь присоединил сии земли к царству, хоть они и находились далеко от него, и представлял себя лишь военным камом Семиводья.

– А, по-моему, Семерия уже готова для похода – Зохак уже давно струсил и боится отправлять своих головорезов к нам, тем более, что все мы поддержим Ария и присоединим своих воев к его войскам, – слова иного копного мужа все же не казались Оседню разумными – он не был уверен в том, что его уже изрядно потрепавшемуся войску, да еще и отвыкшему от войны за эти двадцать лет, было под силу сейчас одолеть воинство Зохака. Нужно было еще больше времени и для подготовки своих дружинников, и для набора новичков из местных семерианцев.

– Как бы ты рассудил, Моск? – Оседень всегда знал, что на советы его мудрого брата можно было положиться – пока они еще ни разу не подводили его в походах.

– Хм-м, ты знаешь, – начал плавно перебирать свою бороду мудрец, – я все же подержу тех наших мужей, которые посчитали твое предложение о войне сомнительным. Мы действительно пока не достаточно окрепли, чтобы в открытую сразиться с войском Зохака, – Арий это прекрасно осознавал и сам, но все же выставил этот вопрос на вечевое обсуждение, дабы узнать мнения всех боярых мужей на сей счет. – Но, мы можем прийти и к некому соглашению с теми, кто считает поход возможным и даже необходимым, – тут у кама в глазах загорелся огонек – все-таки какая-то часть его уже хотела наконец сдвинуться с места и продолжить свое дело. – Немного западнее от нас есть опаленные земли, в которых в глубокой древности ариантскими родами был возведен великий град с крепкими стенами, который назывался Рутельгардом. Когда же змей начал захватывать южные земли, покорил он и Рутельгард, который переименовал в Альмак на свой лад, и который стала его первой мощной крепостью, пока он наконец не возвел себе Оплот. Сейчас же этот городишко с землями Опалона стал лишь частью Империи Зохака, хотя и является по-прежнему его духовной столицей, ибо там змей возвел святилище своим Богам, – Арий, кажется, уже начал понимать, к чему вел Моск.

– То есть, это – его слабое место, выходит? – все начало в голове у кама выстраиваться в логическую последовательность.

– Так оно и есть, и взять его будет проще простого, ибо предназначения у этого городка лишь храмовые, но не оборонительные. Взяв же его, мы получим огромное преимущество, к тому же к нам присоединятся единокровные арианты, населяющие Опалон, – Оседень заметил, как начали меняться в лицах все его копные мужи, и помещение наполнилось голосами перешептывающихся советников: кому-то эта идея пришлась не по душе, но большинство были довольны таким компромиссным решением – во всяком случае сидеть в Уречьи и бездействовать практические никому не хотелось. Арий же был тоже удовлетворен исходом сего собрания и тем, что даже изначально сомневающиеся боярые мужи поддержали мысль Моска. И в который раз кам про себя отметил, как точно не прогадали они с братом в выборе самых рассудительных мужей со всего Уречья.

Глава 6. Храм Творца

Осень 189 г. Третьей Эпохи

В небольшой комнатушке тускло горел свет, исходивший лишь от одной единственной догорающей свечи на письменном столе. Браг был на столько занят своей работой, что даже и не замечал, как за весь вечер успело выгореть уже шесть восковых свечей, и в канделябре осталась лишь одна. Как обычно работа шла своим размеренным чередом и старый жрец, скрючившись над столом, аккуратно шкрябал гусиным пером по желтой бумаге различные числа и буквы-арфы, смысл которых мог понимать лишь он один. Вмешиваться в державные дела своего отца он начал уже давно и так ловко, что тому до сих пор так и не удавалось ни разу уличить своего сына в этом. Браг довольно часто брал на проверку записи казначеев и старался самолично контролировать весь приток и отток менед в казне, порой изымая их оттуда или, что было намного реже, вбрасывая некоторые суммы для поддержания ее. Менеды были одним из тех нововведений, которое были предложены лично Брагом, с подачи которого Один и согласился на этот эксперимент с казной. Идею об использовании драгоценного металла для облегченного обмена товарами сначала исключительно на ярмарках и торгах, а потом и в повседневной жизни, жрец почерпнул от мудрецов, у которых обучался в свое время. Правда те отзывались об этой системе крайне неудовлетворительно. Браг же полагал, что они относились столь предвзято к ней лишь из-за того, что впервые она была придумана и введена лично Зохаком в южных землях. Новатор не считал, что если колесо было изобретено врагами, то его было бесполезно использовать на собственное благо, ведь менеды в его понимании являлись весьма разумным решением. Убедить отца поначалу было, конечно, сложновато, ибо он по обычаю своему был упрям и довольно консервативен, но подговоренные Брагом другие жрецы все же смогли общей массой заверить Одина в верности такого нововведения. Зачастую Браг только так и мог распространять свою власть, чего ему, однако, было недостаточно и он всегда ощущал себя ущемленным: еще с самого детства строгий отец направил его обучаться к жрецам в местный Храм Вед, таким образом полностью перекрыв своему сыну всякий путь к престолонаследованию. Быть же жрецом Браг никогда не хотел и это его не привлекало – намного интереснее смотрелась перспектива восхождения на престол Касского Царства, чего Один, видимо, не желал. Став жрецом, Браг все-равно не усмирил своих амбиций и довольно быстро создал себе блистательный авторитет, сделавшись уже главным жрецом Храма Вед. Тут-то и наступило его время, когда он мог в полной мере приступить к реформированию старой системы, если не в державных делах, то в духовных. Первым делом он отделил свой храм от всех остальных, существовавших в Чюдроке и Семиводьи. По старым конам в каждом городе или веси мог находиться один храм, который был посвящен одному из четырех Духов-Сваоров: воздуха, воды, огня и древа, которым соответствовали Храмы Любви, Вед, Смерти и Здравы. В Храмах Любви жрецами-чародеями хранились и передавались таинства семейного уклада и освещались семейные союзы; их жрецы носили золотые одеяния. В Храмах Вед жрецы-ведуны сохраняли мудрость своих народов и передавали ее потомкам, зачастую при таких храмах содержались огромные библиотеки; их жрецы носили белые одеяния, вышитые золотыми нитями. Храмы Смерти служили для подготовки тел умерших к переходу к Солнцу, а также для исполнения ее жрецами-чаклунами смертных приговоров; они одевались в полностью черные мантии. В Храмах же Здравы напротив жрецы-знахари исцеляли и ставили на ноги больных и хволых людей и одевались в алые накидки с синей вышивкой. В крупных городах могло быть сразу два, три, а порой и все четыре храма. Соответственно в каждом таком храме был свой глава, стать которым можно было лишь пройдя все ступени обучения, на совете же в конце года избирали главу из самых мудрейших. Существовали так же и многочисленные небольшие храмы посвященные Богам – отошедшим к Солнцу предкам. Такие храмы назывались святилищами и содержались зачастую лишь одним жрецом, которого называли волхвом – он общался с Богами, просил их покровительства и милости. Волхвы предпочитали синие, темно синие и фиолетовые цвета в своих одеяниях. Существовал также Второй Храм Мероура, который территориально находился на рубеже между Чюдроком и Семиводьем, высоко в Чюдрокских горах. Он выделялся особенно из всех остальных тем, что не принадлежал никакому городу и в нем можно было обучиться более сокровенной мудрости, нежели при простых храмах. Этот посвященный всем Богам храм считался некой духовной обителью, Престолом Богов, но был и иной, Храм Творца в Касских горах, который являлся его Престолом, и его жрецы так же, находясь между Касским и Вандским Царствами, были независимыми от обоих. Все это устроение жреческого мира нисколько не устраивало тогда еще молодого Брага, и он провозгласил Храм Вед в Касгарде Церковью, независимой ни от каких иных жреческих структур. Таким образом Браг смог полностью переделать все до единого различные храмы Касского Царства в подобные церкви, которые также сменили свою фокусировку с центров передачи знаний на центры веры, ибо Браг считал, что обывателям не нужно было знать многое, им достаточно лишь было следовать канонам и традициям, которые выдвигала его Церковь. Единственным оплотом непокорности для реформатора оставался Храм Творца на юге в Касских горах, находившийся на самой вершине горы Алатур, самой высокой в тех местах. Он обладал неким сходным со Вторым Храмом Мероура статусом, и туда допускались далеко не все. Жрецы его были единственными, кто не поддержали переделы Брага и не поддались его влиянию. Этот храм был подобно истоптанной мозоли для главы новой Церкви. Но на этот счет у него уже давно имелись кое-какие мысли, и, казалось, настала именно та подходящая пора для их осуществления.

Тут размышления старого жреца прервал тихий стук в двери.

– Заходи! – рявкнул он, не отрывая очей от бумаг с делами казны. Двое молодых не то жрецов, не то учеников смирно вошли в комнатушку и встали немного поодаль от Брага.

– Сегодня на главной площади один блаженный вновь впал в ересь, Твое Святейшество, – робко доложил один из гостей.

– Кто таков? Опять тот кузнец? – поднял вдруг свои страшные глаза Браг и начал ими сверлить докладчика. – Я же уже объяснял, что с ним делать! Нечего меня беспокоить по таким пустякам!

– Нет, Твое Святейшество, мы бы не стали… – старик заметил, как на лбу служителя Церкви выступил пот. – Один из боярых мужей Одина начал собирать народ, дабы вынести предложение на вече касательно нашей Церкви, – тут жрец вскочил и в мгновение ока, подобно пардусу, приблизился к докладчикам.

– И что же они хотят предложить царю? – ядовитым голосом прошипел Браг.

– У него есть собранные сведения и он собирается глаголить против Твоего Святейшества, – руки юноши отчего-то начали трястись.

– Я надеюсь, вы явились ко мне, чтобы узнать использовать ли клинок или же удавку, не так ли? – пристальным взглядом уставился на обоих служителей старик, зная заранее, какой ответ он услышит.

– Н-ну… Можно сказать, что да.

– Ну так почему же я еще до сих пор наблюдаю вас здесь, в своем помещении?

– Значит, мы устраняем?.. – замялся докладчик.

– Чтобы завтра же утром этот боярин отправился в далекое плавание по быстроводному Кастону с перерезанным горлом прямиком в Касское море!

– Слушаюсь! – хором ответили оба гостя и поспешили удалиться из кабинета.

Захлопнув за молодыми служителями дверь, Браг вернулся к своему рабочему столу, на котором все еще покоились неразобранные до конца отчеты казначея. Время уже было далеко за полночь и продолжать слепиться жрецу уже не хотелось, тем более, что фитилек свечи уже тонул в растопленном воске. Комнату окутала полнейшая тьма, лишь синеватый свет луны заливал пол, проникая через одно единственное небольшое оконце. Завтра у Брага был важный день: он созвал всех жрецов своего ближайшего круга, дабы обсудить с ними важную весть – в скором времени Один должен был оставить свой престол, а ему на замену следовало подготовить нового, достойного преемника, который пришелся бы по нраву и самому Одину. И с этим, как того и следовало ожидать, могли возникнуть большие проблемы – строгому правителю еще старой закалки мог показаться достойным лишь такой прославленный герой и настоящий человек чести, за которого могли бы поручиться даже мудрейшие из мудрейших и старейшие из старейших. К великому сожалению Брага такой человек в Касгарде появился, и это был Рус.

***

Не успело еще солнце полностью взойти из-за горна, а пять самых старых и преданных жрецов уже собрались в одном из подвальных залов Церкви, который был предназначен как раз для подобных совещаний. Браг по обычаю своему со всем присущим себе грозным видом восседал на своем каменном троне, располагавшемся на несколько ступеней выше остальных пяти тронов.

– Рад всех вас видеть вновь в этом помещении, братья, – слащаво обратился ко всем присутствующим Браг и попытался натянуть некое подобие улыбки на свое хмурое лицо, что, однако, не увенчалось успехом, – Сегодня наконец настал тот день, когда мы вплотную подошли к делу, ради которого и строили этот наш новый мир столько лет, – все внимали старику с должной внимательностью, ибо для каждого из приближенных жрецов он был не просто главой Церкви, предводителем или другом – с самого начала их объединения они были напарниками, партнерами, и поэтому в какой-то степени ощущали себя на равных с Брагом, однако и преклонялись перед его умом. – Вы помните как всех нас еще в те далекие лета свела в этом здании одна общая беда? Все мы были отринуты обществом, которому пытались сослужить благие дела, которое пытались усовершенствовать, но в ответ на нас лишь сыпались их далекие от благодарностей слова, и мы становились изгоями. Но мы смогли найти в себе силы и объединились в одну мощную, непоколебимую силу. Мы смогли возглавить этих придурков-жрецов, погрязших в своих изживших себя устоях, мы стали влиять и на развитие царства. Именно благодаря нашему крепкому союзу мы смогли достичь таких высот. Но все вы согласитесь, что время от времени направлять власть в нужное русло и быть самой властью – это две совершенно разные и даже противоположные вещи. Я надеюсь, что все из вас все еще помнят, что главной целью нашего союза было именно обладание полной властью. И сегодня я позвал всех вас, дабы мы вновь объединили наши силы и сделали последний шаг на пути к этому: мы предложим Одину в преемники всеми нами уважаемого начальника нашей Церковной стражи Усеня, – после этой фразы в зале повис гул – смешанные мнения на этот счет начали раздаваться со стороны присутствующих.

– С чего ты думаешь, что Один согласится и одобрит его личность? – уточнил один из жрецов.

– А почему это ты вдруг решил выдвинуть своего сына на престол? – недовольно заявлял другой.

– Смолкните! – прикрикнул Браг, пользуясь своим авторитетом. – Во-первых, Усень – верный нам служитель и большинство стражей и воинов Касгарда уважает его, Усень – мой сын, и это играет нам только на руку, ибо он будет полностью подчиняться мнению Совета нашей Церкви, к тому же мы тут же введем новый кон, которым установим Церковь над царем. И если вы знаете еще кого-то, кто прекрасно подойдет на эту должность и согласится на это, то прошу – я обязательно выслушаю каждого из вас, – Браг сделал паузу и в комнате повисла тишина – никто не имел более ничего, что бы он мог добавить или предложить. – Тогда перейду сразу к ответу на второй вопрос, который является куда более важным, ибо он касается того, как мы все это провернем. Многие уже и в наших землях наслышаны о древнем пророчестве, что должен явиться в мир великий потомок Имира, который сразит южного правителя Зохака. И много было предположений, кто же есть этот потомок. Однако, рассуждая умом, можно однозначно заключить, что убитый Адвин не мог быть им так же, как и Один, который свое уже отвоевал и сейчас может лишь управлять царством, восседая на своем троне. Троян еще давно сбежал с царского престола на юг, видимо, под крыло Зохака. Пришедший на его смену Сам сейчас трусливо отсиживается в своем Кологарде. Сын Сама, Зорян – иждивенец, как и его дед спрятавшийся под боком у Зохака. Из потомков Трояна остались лишь внуки Сама, Славен да Рус, однако первый на воина вообще не похож, а второй как раз вполне может оказаться этим самым наследником из пророчества. Однако он слишком опасен для нас, если взойдет на престол, поэтому этого мы не допустим. Не упомянул я еще троих сыновей Адвина, у которых более-менее равные возможности стать убийцами Зохака, но многие мудрецы склоняются к тому, что это суждено свершить именно старшему из них. На этих известиях мы и сможем выехать, ведь по счастливым обстоятельствам Усень родился в то же лето и в тот же день, что и старший сын Адвина. Добавив сюда немного звездной науки, мы сможем выдвинуть свое предположение на счет этого пророчества, а вся наша Церковь поддержит его. Вы же убедите Одина, что это действительно так. И тут лежит еще одна маленькая приятность, – хитрым взглядом обвел всех присутствующих Браг, пытаясь заинтриговать жрецов.

– Какая же, не томи?

– Один должен будет дать разрешение Усеню на поход за благословением в Храм Творца, – последние слова он проговорил с особой усладой и не упустил из виду проскользнувшую по лицам всех пяти жрецов ехидную улыбку.

***

Искусным воином Усень никогда не был, и это было хорошо известно Брагу. Более того, он был даже уверен, что его сын не только не был отличным воином, но и вовсе бойцом как таковым не являлся. Все, что касалось воинского искусства, было всегда чуждо Усеню, ибо еще с самого детства он стал прогуливать уроки по боевому мастерству и никогда не считал это своим приоритетом в жизни, как он однажды заявил отцу. Браг же особо не хотел давить на своего сына, памятуя о том, как беспардонно в его жизнь вмешался его собственный отец, заставив юного Брага идти тем путем, который ему никогда не нравился. Усень всегда воспитывался как царский ребенок и был уверен, что в будущем его ожидает работа куда более важная, чем просто размахивать мечом. Эта его уверенность была привита ему именно отцом, который сам ничуть не сомневался, что если Один отстранил его от престола, то уж на внука у него должны были быть другие планы. Еще одним важным элементом в воспитании Усеня было то, что он был практически напрочь лишен отцовского веского слова – Браг сразу почти после рождения сына взвалил все заботы о сыне на свою жену и отца, полностью удалившись в дела Церкви и царства. Так Один с радостью принял и молодую жену Брага и новорожденного Усеня в своем доме и оставил их на своем содержании. Видимо, это также отпечаталось на том, что Усень всегда себя превозносил над другими сверстниками, ибо с детства рос как царский ребенок, при этом кроме мягкого материнского воспитания не был знаком с отцовской строгостью, так как Один хоть и держал внука при себе, но все же старался не вмешиваться в семейные дела Брага и решил позволить тому самому воспитать сына, чему сам Браг был отчасти рад, ибо отцовской диктатуры еще и в этом деле он бы не выдержал. Но все это в итоге привело к тому, что ни Один, ни Браг не уделяли достаточно времени Усеню и воспитание юноши было пущено на самотек, так что к двадцати одному году он вырос ни к чему не стремящимся бездельником. Но Браг довольно ловко сумел вписать своего беспечного сына в новую структуру, которая только была введена им при поддержке круга приближенных жрецов – Усень стал главой Церковной стражи, которая на бумаге лишь называлась таковой и была призвана охранять церковные помещения и их служащих от внезапных проявлений агрессий со стороны недоброжелателей, на деле же это было по сути умело прикрытое личное войско Церкви. Со временем практически незаметно это войско заменило городскую стражу, когда с подачи жрецов было принято решение на вече объединить две стражи: царскую и церковную. Жрецы смогли убедить народ и даже Одина в том, что воины, живущие по вере, являлись куда более надежными защитниками, нежели те, что следовали древним воинским заветам. Усень же таким образом продвинулся по своей служебной лестнице и стал самым главным военачальником Касгарда фактически, хотя и эту должность, и должность военачальника всего Касского войска занимали другие, поистине достойные воины. Но власти больше было дано непосредственно Усеню – они были стратегами, а он лишь давал им добро на действия. Так ему практически и не приходилось иметь никаких военных талантов или навыков, ибо всю непосредственную работу выполнял, конечно, не он – его задача была руководить процессом, с чем он справлялся довольно-таки неплохо. Браг, готовивший сына на престол, однако знал, что отдавать приказы воям – это было одно, а управлять царством – уже совершенно другое, более сложное и требующее хорошего ума дело. Но тут бразды правления в свои руки уже намеревался взять непосредственно сам Браг, выдвинув власть церковную выше светской. Именно об этом и хотел поговорить со своим сыном жрец, придя в его рабочий кабинет, что случалось нечасто, чем и был удивлен Усень:

– Папа? – приподнялся молодой человек из-за своего стола. – Чем обязан столь неожиданным посещением?

– Да вот, зашел повидаться со своим непутевым сыном, – начал старик издалека.

– Полно тебе, – обиженно ответил Усень. – Я уж и не припомню последнего раза, как ты приходил ко мне сам.

– Как стража поживает? Какие-нибудь нелады или же недовольства?

– Со стражей все в порядке, отец. А вот на счет недовольств… Возникли определенные недопонимания со стороны воинов Руса – они отказались подчиняться мне, и я приказал своим стражам проучить их.

– И что же, проучили? – Браг как мог старался скрыть, что ему было абсолютно безразлично и ненужно знать обо всех этих мелких разборках, когда в его голове крутились мысли о делах куда более важных.

– Да они понаставили синяков друг другу и, вроде бы, эти осознали свою ошибку. Но тут явился Рус и принялся оскорблять меня и задираться, защищая своих дружинников, и мне пришлось ответить ему. В общем – мы повздорили, – вздохнул Усень, отчитавшись перед отцом словно мальчишка, вернувшийся домой с разбитым носом.

– Что же, тогда тебе надо срочно бежать к Русу и мириться с ним.

– Это почему же?

– А потому что очень скоро вы вместе с ним отправитесь в военный поход, и ваши войска будут идти рука об руку.

– Военный поход? С этим полудурком?! Но я же никогда еще не… – но старик не дал договорить своему сыну, не желая больше тратить времени на пустую болтовню.

– Я думаю, тебе приходилось слышать о древнем предсказании, что среди потомков Имира рано или поздно должен родиться тот, кто сумеет одолеть южного правителя Зохака и встать на престол.

– Да, в последнее время вокруг него стоит такая шумиха – все начали говорить об этом, особенном с приходом Руса, – утвердительно кивнул головой Усень, – и у меня есть свое мнение на этот счет. Почему все решили, что этот сын Адвина и является тем самым героем из пророчества?

– Послушай, сын мой, ты лишь должен знать одно, – вдруг голос Брага стал таким ласковым, как уже не звучал много лет, – речь в том пророчестве идет именно о тебе, ибо других наследников у Одина нету.

– Да, папа! – засиял внезапно Усень, и, на удивление старика, он не выглядел хоть сколь обескураженным этим откровением. – Я знал, что рано или поздно, но все все-таки признают это, – неожиданно молодой человек полностью переменился в лице и стал вдруг чем-то напоминать Брагу его самого в молодости. Интонация и голос его тоже изменились, стали более вальяжными. – Так ты пришел мне сообщить, что дед отрекается от своего престола в мою пользу?

– О, да, сынок! Он непременно сделает это, – Браг даже был слегка обескуражен такой наглостью сына, но ему необходимо было направить теперь проснувшиеся в нем детские амбиции в нужное русло. – Однако сначала тебе нужно будет заручиться разрешением деда на поход к Храму Творца.

– Зачем этот поход мне нужен?

– Ты должен разрушить его, ибо они будут единственными, кто выступит против тебя. Заставь их признать себя новым правителем.

– Но дед же никогда не позволит этого сделать – он дорожит этим храмом, наверное, больше, чем своим царством.

– Для этого тебе и нужно будет взять с собой Руса с его дружиной – дед полностью доверяет ему, считая его человеком чести. Понимаешь, когда дед узнает, что и Рус отправится с тобой, то он не заподозрит ничего дурного. Тем более, что мы все обставим не как военный поход, а как поход за благословением – все воины пойдут без вооружения.

– И как же они возьмут храм без оружия?

– Все необходимое будет отправлено следом за вами через сутки в покрытых телегах.

– А как мне убедить Руса сражаться на моей стороне? – недоверчиво прозвучал голос Усеня.

– Попроси у него прощения и в качестве примирения попроси сходить с тобой в святое место и получить благословение и для себя, и для своего войска. А там же все произойдет на столько быстро, что Рус ничего и понять не успеет. Этим ходом мы еще и обеспечим нам спокойное будущее, ведь всю вину можно будет легко перевалить на Руса, когда ты станешь царем, и никто не сможет обвинить тебя.

– Разумно, – согласился сын Брага, но по лицу его было видно, что он все еще тщательно обмозговывал, старик же был абсолютно уверен, что Усень свою необходимую роль во всем этом действе без сомнений сыграет. Осталось лишь пустить по городу слух с новым толкованием пророчества и выждать нужный момент, когда все станут сознательно готовы признать избранность Усеня.