Читать книгу: «На грани фантастики», страница 8
УЧИТЕЛЬНИЦА
Зоя Павловна посмотрела на табличку «Кабинет истории», выдохнула, открыла дверь и вошла. На неё уставилось три десятка внимательных пар глаз. Какие всё-таки большие классы набирают на окраинах Москвы! В Степанакерте, где она родилась, школа была не такой крупногабаритной и светлой, но зато более уютной и домашней. Там классы были такие, что она знала родителей всех своих учеников, а с некоторыми из них даже дружила.
– Добрый день, дети! Меня зовут Зоя Павловна. Я ваш новый учитель истории.
Она смотрела на учеников и чувствовала, как сердце оттаивает от ужаса последних месяцев – бегства от войны в домашней одежде, когда из всех ценностей удалось забрать с собой лишь документы и орден отца-фронтовика. Неужели всё закончилось?
– Сегодня на уроке мы разберем, что такое либерализм и республиканство, и по его окончании вы сами сможете сделать вывод, является ли Владимир Вольфович либералом…
Первый день прошёл на подъёме. Казалось, никогда ещё она не получала такого удовольствия от работы. Наконец, супруг увидел её улыбающейся. Он, несмотря на инженерное образование, смог устроиться лишь на третий месяц после приезда и только на стройку. С наступлением учебного года они уже могли рассчитывать через пару месяцев снять однушку и съехать от сестры Зои Павловны, которая приютила их и выделила комнату в квартире.
И на шестом десятке можно начать жизнь с нуля…
Но через неделю случилось непредсказуемое. Зоя Павловна выбрала в журнале фамилию из середины списка и сказала:
– Мясков, что ты можешь сказать об отмене крепостного права, которое мы обсуждали на прошлом уроке?
– Крэпостное право отмэнилы в каком-то там вэке… – начал, не вставая с места, невысокий подросток за третьей партой с широким лицом и длинными немытыми волосами. Класс захихикал. Зоя Павловна с ужасом поняла, что это он её передразнивает.
– Молодой человек, вас не учили вставать при ответе? – ученик, наслаждаясь минутой славы, лишь ухмылялся в ответ. – Да у меня есть акцент: я родилась и прожила всю жизнь на Кавказе. Но я русская, и мои родители русские. Мой папа военный, прошёл войну, а служить закончил в Степанакерте. Я не вижу в этом ничего смешного.
– А почему вы на работу в домашней одежде ходите? – желая развить свой успех перед одноклассниками, спросил Мясков.
– Да как тебе не стыдно! – Зоя Павловна задохнулась. – Нет у меня другой одежды. В чём сбежала от войны, в том и хожу. А кофту у сестры заняла. – И после мучительной паузы добавила. – Ничего, потихонечку и на одежду заработаю, и на всё остальное.
Колоссальный педагогический опыт оказался бессилен перед этими переростками девяностых, добрая четверть из которых ходила драться стенка на стенку с ореховскими и марьинскими, да подрабатывала мытьём автомобилей возле местной речки-вонючки Городни. При молчаливом безучастии большинства они позволяли себе во время уроков такое, что не могло прийти Зое Павловне в голову. Ситуация вышла из-под контроля.
На требование дать дневник говорили: «Дома забыл». На приказ выйти из класса они нагло отвечали: «Не пойду!» Попытка вывести силой приводила к унизительной беготне по классу, когда она, грузная и неповоротливая, пыталась догнать кого-нибудь из хулиганов, а он убегал, сваливая по дороге стулья, вызывая оторопь у учительницы русского языка, чей класс был расположен этажом ниже.
Ни классный руководитель, ни завуч, ни директор не были для них авторитетом. Вызывать родителей было бесполезно, так как, занимаясь банальным выживанием, поиском работы и денег, они по большей части пускали воспитание детей на самотёк.
Но сильнее всего её поражало то, что такое творилось только на её уроках. И так вели себя все без исключения восьмые классы. Ей было непонятно, почему эти дети выбрали жертвой именно её? Неужели им было неясно, что она и так только-только вырвалась из ада войны? И откуда в этих сердцах столько жестокости?
Дома пыталась держаться, не приносить проблемы с работы. Говорила мужу, что устала, шла в душ и прятала в потоках воды горькие слёзы обиды. Супруг приходил выжатым как лимон после двенадцатичасового рабочего дня и, наспех поужинав, ложился спать. Долгое время он не замечал перемен в жене.
Но первым воскресным вечером октября она не выдержала и просто разрыдалась у него на плече. Успокоившись, рассказала. Он посерел. Долго сидел, сжав зубы. Затем ушёл в коридор курить. Вернувшись, сказал:
– Завтра же увольняешься. Это не единственная школа в Москве.
Благодаря дефициту учителей-предметников в московских школах в девяностых, Зоя Павловна действительно недолго оставалась без работы. Только теперь ей предстояло ездить в район Павелецкого вокзала. Как сказал супруг, «ближе к центру, другой контингент».
И вот Зоя Павловна посмотрела на число «36» на двери её нового кабинета, мысленно перекрестилась, надавила на ручку и вошла…
РОЖДЕНИЕ БОГА
Марк открыл глаза. При солнечном свете, заливавшем комнату через панорамное окно, она казалась чуть больше, чем накануне вечером. Он оглядел расположившуюся вдоль стен причудливую мебель, по которой карабкались и цеплялись за выступы усыпанные цветами стебли какой-то лианы. Удачно сгонял в Рай!
Марк улыбнулся, вспомнив прошедшую ночь. Как здорово было придумано расположить танцевальную площадку прямо на берегу. Местный морской воздух кружил голову посильнее вина. И ветер-охальник так изящно подчеркивал девичью фигуру курносой рыжей красавицы, натягивая на ней белую полупрозрачную ткань свободного летнего платья, что Марк сразу понял – пропал.
А когда грянул одиночный гром, который для Рая является чудовищной редкостью, Марку подумалось, что это знак. Он как раз пригласил Лилли на первый танец и слегка прижимал её к себе, обняв за талию. Она от неожиданности вздрогнула, а он шепнул ей на ухо, что нечего бояться. Ведь он солдат.
И потом они целовались, уйдя в тень с ярко освещённой площадки. А когда уже начинало светать, он пошёл её провожать. И остался. Здесь, в Раю, ему больше некуда было идти, ведь он не знал своих родителей.
Интересно, из какого она века? Двадцать первого? Или второго?
От приятных мыслей отвлёк звук открывающейся входной двери и приглушённый возглас: «Что за чёрт!» Через мгновение вошла Лилли во вчерашнем белом платье и в ужасе уставилась на него.
– Что ты здесь делаешь?! – закричала она.
– В смысле? – удивился Марк.
– То, что мы с тобой потанцевали, не дало тебе права врываться в мой дом! Как ты сюда попал?
– Да что с тобою случилось, Лилли? – Марк было резко вскочил, но вспомнив о своей наготе, стыдливо прикрылся, как ему показалось, простынёй. – Мы же с тобой вместе провели всю эту ночь!
– Я знаю, где провела эту ночь. Явно не с тобой… Да ты просто извращенец! Немедленно оденься! Я вызываю полицию!
Марк потянулся за своими брюками и заметил, что обернул вокруг бёдер вчерашнее платье Лилли, которое в то же время было на ней. «Впервые вижу девушку, у которой два одинаковых платья», – мелькнуло в голове Марка.
И в этот момент в комнату зашла в бордовом домашнем халате с подносом фруктов Лилли. Вторая Лилли, точная копия первой, которая при этом стояла рядом и вызывала по коммутатору полицию.
– Вы что, сёстры? – спросил Марк с нелепой улыбкой, бегая глазами с одной девушки на другую.
– Кто это мы? – спросили почти хором обе Лилли. – Ты в своём уме?
Лёгкий холодок пробежал по спине Марка. Что за чертовщина? Девушки явно друг друга не видели.
Команду «База!» можно было произнести мысленно, но Марку показалось, что он её прокричал.
… И кажется, продолжал кричать, очнувшись в боксе-коффине. Борис открыл крышку спустя минут десять. В Сепультарии редко кто возвращался из отпуска в Рай раньше срока. Вот Борис и позволял себе иногда дремать на рабочем месте: всё равно за всем следят приборы. И делают это гораздо лучше него.
– Что случилось, дружище? – спросил Борис, отцепляя провода с головы Марка. – На тебе лица нет!
– Там было то, чего в принципе не может быть! Их было две! И они не видели друг друга! Понимаешь? Как приведения! Понимаешь?
– Ничего я не понимаю! – Борис был озадачен бессвязной речью Марка. – Сходи-ка лучше в душ, потом расскажешь толком.
– Нет, ты пойми. Такого просто не может быть! – Марк схватил Бориса за воротник халата и немного приподнялся из бокса.
– Что значит «не может»? У Демиурга в Раю всё может быть, если на то есть воля Демиурга. Всё новое, что делает Демиург, свято. Он – безупречное творение, и потому его дела безупречны! – говоря монотонным голосом прописные истины, которые каждый знает со школы, Борис нажал тревожную кнопку, и через катетер, который он, к счастью, не успел ещё снять, в вену Марка влилось успокоительное.
– Чертовщина какая-то, – Марк откинулся на подушку и уснул.
Проснулся он уже на койке в больничной палате. Пока спал, его и помыли, и переодели. Палата была практически пуста. Кроме его койки, в ней был только стул, на котором расположился грузный мужчина с красной и влажной от пота лысиной. Марк бросил взгляд на окно и увидел на нём решётку.
– Я в сумасшедшем доме? – спросил он.
– Нет, – голос мужчины был с хрипотцой, как у злостного курильщика. – Вам повезло гораздо меньше.
– Да? И где же я? То, что это не Рай, очевидно. Ад же Демиург упразднил из экономии ресурсов ЦОД. Значит, я на Земле. И, судя по этим милым клеточкам на окне, это либо дурдом…
– Либо тюрьма, – закончил фразу неизвестный. – Вы под следствием, Марк. И вам не светит ничего хорошего. В ситуации, как у вас, взятая Демиургом пауза – лишь дань традициям прошлого. Все знают, чем карается вторжение в чужое жилище, совершённое в Раю – тюрьмой на Земле и ненаследованием Рая после смерти.
– Но я никуда не вторгался. Эта девушка добровольно привела меня в свою квартиру!
– Знаю, – мужчина обречённо махнул рукой. – Но Демиург благ и не может ошибаться.
– Может, вы мне всё-таки объясните, что произошло?
– Пока я сам до конца не понял, но в двух словах поясню. Когда вы были в Раю, произошла самая массовая атака староверских террористов в истории на каналы связи между ЦОДами. И хотя мы считали это невозможным, хотя технология блокчейн в принципе не рассматривает такое событие, на какое-то время у них получилось разорвать Рай на две части. Когда наши спецы устранили последствия атаки, произошло нечто, от чего вы в панике и сбежали. Пока два Рая работали автономно, в них произошло слишком много отличающихся, уникальных событий.
– И эта вторая Лилли, которая вызывала полицию, вообще ночевала с кем-то другим и не дома, – протянул Марк.
– Очевидно, что так. В какой-то момент вы видели два Рая одновременно, и их уже невозможно обратно воссоединить. Нам пришлось их опять разделить.
– Так сотрите ошибочную версию к чёртовой матери!
– Это исключено. Алгоритм Демиурга направлен на защиту информации о Рае. Её невозможно уничтожить.
– Так пусть Демиург сам решит, какая версия неправильная.
– Это также невозможно. У нас теперь два Демиурга. Хорошо хоть, что они прекрасно ладят между собою.
– Но в чём я-то виноват?
– Тебе просто не повезло, парень. Один из Демиургов будет тебя судить, ведь одна из Лилли написала на тебя заяву, и у тебя теперь просто нет шансов.
Дверь за Марком закрылась. Оказавшись в камере, слева он увидел двухъярусную кровать, на втором этаже которой кто-то лежал. Справа была голая стена со встроенным монитором, на который, как знал Марк, по два-три часа в день транслировались различные передачи с целью перевоспитания преступников. Сейчас он был выключен.
Человек на кровати поднял голову и с любопытством посмотрел на вошедшего.
– Редко в таких местах можно встретить человека с бритым подбородком, – усмехнулся он.
По его иссиня-чёрной бороде, скрывающей узкое лицо, нетрудно было догадаться, что это старовер. Хорошего соседа судьба подкинула! Впрочем, других здесь, наверное, и нет.
– Да ты заходи, располагайся, – незнакомец сел и сделал приглашающий жест рукой. – Меня зовут Деян, прозвище – Ковачевич. Впрочем, ты, Иван, не помнящий родства, наверно, и не знаешь, что такое фамилия.
– Я не Иван, а Марк.
– То-то и чудно, что Марк, а не набор цифр. Демиургу было бы не слабо.
– Не тебе произносить его имя, святотатец, – Марка раздражал его сосед.
– Не переживай, я не набожен. Произношу, что считаю нужным. И уж тем более не думаю, что можно чем-то оскорбить компьютерную программу, пусть она и является хваленым искусственным интеллектом, – при последних словах Деян сплюнул. – Ты-то чем не угодил вашему Демиургу?
– Я здесь по чудовищной ошибке.
– Неужели?
– В Раю произошёл какой-то сбой, и теперь Демиург обвиняет меня…
– Какой-то сбой? – Деян перебил Марка и ловко спрыгнул со своего второго этажа. – Ты принёс мне хорошие новости, парень! Значит, старик Карел всё правильно рассчитал, и мы не зря платили человеческими жизнями за сбитые спутники. Отцепили-таки Америку! Ай молодец! А как глюканул-то ваш Рай? Рассказывай, не томи.
– У нас теперь два Рая.
Новость привела Деяна в восторг. Он стал ходить из угла в угол камеры и засыпать присевшего на край нижней кровати Марка вопросами.
«В какой Рай теперь попадают люди?.. А если ему захочется в гости к покойной прабабушке, к какой из двух надо проситься? Теперь же у него две виртуальные прабабушки… А две его виртуальные прабабушки, они обе прабабушки или нет?.. А если они обе прабабушки, то какая из них более прабабушка? Или одинаково?.. А если человек заслужил досрочный уход в Рай, он может выбрать какой-то из двух? Или у него будет в виде бонуса два самостоятельных бессмертия?.. А если Демиурги поссорятся, то что тогда делать людям?..»
Марк смотрел на мельтешащего сокамерника и молчал. Очевидно, что ему не нужны были ответы на его вопросы. Ему доставляло удовольствие просто озвучивать их.
На очередном скучном допросе следователь выложил перед Марком плоский чёрный квадрат:
– Тебе письмо.
На недоумевающий взгляд Марка добавил:
– Извини, это тюрьма. И весточки со свободы сюда прилетают в весьма архаичном виде. Это называется планшет. Когда я выйду, нажмёшь на кнопку, расположенную внизу посередине, а потом запустишь видео, нажав на центр экрана. Оно там уже открыто. Если захочешь записать ответ, то попробуй сам разобраться. Технологии шагнули вперёд, но принцип работ устройств остался прежним. Если не справишься, нажмёшь кнопку вызова – приду, помогу. В ответе про следствие ни слова! Мы всё равно посмотрим и лишнее сотрём. Ладно, не буду мешать.
Следователь тяжело поднялся и вышел из комнаты.
Марк включил устройство, на экране появилась Лилли. Марк запустил запись. Это было видеописьмо.
«Привет, Марк! Ты так быстро сбежал тогда, что я сразу поняла, что у тебя какие-то неприятности. Мне не сразу сказали, что случилось. Только недавно удалось узнать, что ты под следствием. Правда, не говорят, в чём тебя обвиняют. Неужели что-то серьёзное? Я не верю, что ты способен на что-то плохое. Тебя обязательно выпустят. Я, наверное, такая глупая, что решила тебе отправить это видео. Мы провели вместе всего лишь одну ночь. Но зато какую! – она улыбнулся и подмигнула. – Я как представлю, что ты там один среди настоящих преступников, и сердце сжимается. Надеюсь, эти животные себя прилично ведут…»
Лилли продолжала что-то быстро лопотать, но Марк уже не слушал. Через несколько дней эта девушка будет свидетельствовать против него в суде. Или не эта. Поди разберись.
– Наши далёкие предки забавлялись в виртуальной реальности, выдавая себя не за тех, кто они есть на самом деле. Им нравилось побыть немного супергероями. Теперь Демиург играется в наши виртуальные копии, выдавая свои подпрограммы за нас, – Деян мерно вышагивал по камере от двери к решетчатому окну и обратно, высказывая Марку свою теорию. – Я, как ты понимаешь, материалист. Я могу поверить в пересадку сознания вместе с мозгом. Я читал, что такие операции когда-то делались. Но пересадка сознания от биологического объекта машине… Увольте. Это уже похоже на религиозные сказки о переселении душ.
Такие лекции-монологи случались у них систематически. Деяну нужен был молчаливый слушатель. И Марк, хоть и не особо вслушивался в слова сокамерника, прекрасно подходил на эту роль. Но в этот раз он вдруг очнулся от своих мыслей и возразил:
– Я был в Раю. Он настолько же реален, как и этот мир. И если ты материалист, то тебе должно быть неважно: твой мозг рождает электрические импульсы или компьютерный код. Если эти импульсы идентичны, то это в любом случае будешь ты.
– Даже если будет десяток копий меня.
– Да хоть миллионы. Это всё будешь ты. И я не хочу терять своё бессмертие из-за таких сумасшедших, как ты. Ты фанатик, как и все староверы.
– Тебе просто очень приятно верить в возможность бессмертия.
– А тебе приятно верить в невозможность бессмертия. Иметь хоть какой-то шанс на жизнь после смерти гораздо лучше, чем просто превратиться в пепел. Если я прав, то обрету бессмертие, а ты – нет. Если прав ты, мы оба канем в Лету.
– Жаль, – подытожил спор Деян. – Ты казался мне умным парнем. Я даже хотел предложить тебе стать одним из нас.
– Твоё дело становится запутанным, – следователь вытер пот с лысины клетчатым платком. – Альфа-Лилли, которая сама привела тебя в свой дом, написала ходатайство о твоём помиловании, и бета-Демиург принял его к рассмотрению. Тьфу, придумали все эти альфа-бета для двух версий Рая! Голова кругом идёт!
– И каковы мои шансы?
– Да чёрт его знает. Теперь всё через одно место. Бета-Демиург разрешил Лилли покинуть Рай, и ей сейчас интенсивно выращивают аватара.
– Но программа по выращиванию аватаров была свёрнута.
– Для гражданских целей. Какой смысл платить за выращивание нового тела, когда есть Рай? Но благодаря периодическим потребностям спецслужб все технологии остались, и бета-Демиург почему-то вспомнил о них.
– А дальше что? Когда аватар созреет?
– Когда аватар созреет, Лилли возьмёт тебя на поруки и будет жить с тобою в течение минимум трёх лет, после чего, возможно, будет рассмотрение дела по снятию твоей судимости. Впрочем, ей это может надоесть раньше, и тогда ты вернёшься в тюрьму.
– Зачем ей это?
– Откуда мне знать? Женщины по природе своей сентиментальны и жалостливы. Говорят, после самой страшной войны прошлого женщины страны-победителя выносили еду этапируемым военнопленным, которые незадолго до этого убивали их мужей и сыновей. Никакой логики… А может, ты просто хорош в постели, и тебя решили таким образом недорого купить.
– Нет, она не такая.
– Неважно, такая или не такая. Теперь она займётся твоим перевоспитанием. А мне вернули это дело на повторное отсроченное рассмотрение, и из-за этого меня, скорее всего, не отпустят досрочно в Рай, так как никто не захочет забрать твоё дело. А у меня, между прочим, нездоровая печень. Укольчик, и ты – в Раю. И никаких проблем со здоровьем. Одни сложности с тобою, парень. Одни сложности.
Поразительно, но у аватаров оказалась сохранена репродуктивная способность. Или эта была нелепая ошибка персонала с фермы. В любом случае новость о беременности Лилли шокировала Марка, так как он и его окружение не имели детей. И родителей своих они не знали, проведя всё своё детство и юность в специализированных пансионатах.
Много лет назад Демиург сделал вывод, что семейственность мешает достижению счастья жителями Рая. Там не должно быть мужей и жён, родителей и детей, а все должны быть свободны от сковывающих их привязанностей.
Марк не знал, что делать в сложившейся ситуации. Сообщить в администрацию – значит наверняка получить направление на аборт. А он почему-то страшно не хотел убивать этот зародыш. Скрываться тоже как-то глупо, ведь сознание Лилли всё равно находилось в Раю и оттуда управляло аватаром. А значит, Демиург в любой момент мог считать все её мысли и чувства.
Соответственно, Марк ничего не предпринимал. А у Лилли уже заметно округлился живот, который не могла скрыть даже просторная одежда. Кто-нибудь в любой момент мог донести.
Поэтому, когда среди ночи раздался звонок в дверь, сердце Марка упало. Обливаясь холодным потом, он поднялся с постели и на ватных ногах спустился на первый этаж к входной двери. Лилли сжалась в комок на кровати.
Марк открыл дверь. На улице шёл страшный ливень, поэтому он не сразу разглядел черты двух мужчин в серых пластиковых плащах.
– Это я, Деян, – наконец нарушил молчание один из них. – Нам с Карелом просто больше некуда было податься. Разреши нам войти.
Гением, спланировавшим атаку на Рай, оказался этот Карел – молодой нескладный парень с тёмными кудрями на голове и заострёнными чертами лица. Он сидел молча в кресле в углу, куда почти не долетал свет от настольной лампы. Марк и Лилли устроились за столом друг напротив друга. Деян, согласно своей привычке, мерил комнату шагами и говорил.
Только в этот раз он не проповедовал свои идеи, а пытался решить насущную проблему: что им делать дальше? Полиция накрыла всю их секретную сеть в Нэрополисе, и этой ночью началась новая волна задержаний.
– Что если рвануть на север к брошенным городам? Там легко затеряться и переждать. Мы бы могли поехать на вашей машине, Марк! Все вместе. Лилли бы там и родила. Ты же хочешь оставить этого ребёнка себе, а я знаю, где там искать повитух.
– Лилли – аватар. В любой момент Демиург может считать её мысли и легко выйти на нас. Вам нужно бежать одним.
– Если до сих пор сюда не ворвалась полиция, значит, не всё так элементарно в программном коде, управляющем аватарами. Мы поедем вместе, но на улице будем завязывать Лилли глаза, чтоб она не могла выдать наше местоположение.
– Не будь глупцом, Деян. Её местоположение прекрасно известно Демиургу. Иначе как её сознание, физически находясь в Раю, управляет этим телом?
– Проклятье! Ты прав. Глупая идея с завязыванием глаз. Но всё равно стоит хотя бы попытаться! Что думаешь, Карел?
– Предназначенное всё равно случится, – голос его был ещё юношеским, не до конца сломавшимся. – У Демиурга миллионы глаз. Если б он хотел поймать нас, то у нас не было бы ни единого шанса. Но он поручил ловить нас этим болванам, которые при всех уликах не смогли упечь в тюрьму Деяна и отпустили его. Главное, не терять время, пока они не перекрыли все выезды из города. И они не сунутся на север, побоятся: там развелось слишком много диких банд.
– Когда не знаешь, что делать, спроси Карела, – рассмеялся Деян, но тот будто не расслышал.
– Бежать надо через Южные ворота. Все пути на север они перекроют в первую очередь. Крюк большой, но так гораздо безопаснее.
– Я пошла собирать вещи, – подытожила разговор молчавшая до этого момента Лилли.
Машина легко скользила на автопилоте на восток от Нэрополиса. Несколько часов езды, и они упрутся в Ростов, один из древних брошенных городов. После этого нужно будет разворачиваться на север и переходить уже на ручное управление. А пока все расположились в пассажирском отсеке на удобных диванах. Вот тут нашлось уже место дорожным спорам с философским оттенком.
– Так ты, Деян, не считаешь меня человеком? По-твоему, я биоробот, управляемый программным кодом? Я – не личность?
– Выходит, что так, Лилли! Но ты только не обижайся.
– А что ты на это скажешь? – она легонько шлёпнула себя по круглому животу. – Я – женщина. Я скоро стану матерью. Я люблю Марка и уже люблю этого ребёнка. Я переживаю то, что не имела возможности пережить до своей смерти. И это всё не настоящее? Всё это нули и единички? Программный код?
– Ты – часть искусственного интеллекта, Лилли. Это не делает тебя человеком. И не делает тем человеком, с разума которого сделана твоя копия.
– Скажи ещё, что, скопировав разум, нельзя скопировать душу, Деян. Похоже, ты – мистик.
– Он – не мистик, а шовинист, – подал голос Карел. – Он отрицает возможность наличия личности не у человеческого индивидуума.
– Мог бы и поддержать меня, Карел! Мы всё-таки соратники по борьбе.
– Соратники не всегда единомышленники, Деян. По крайней мере, не во всём единомышленники.
– Так ты не старовер? – удивлённо спросил Карела Марк.
– Старовер? Мы никогда так себя не называли. Это фантазии журналистов.
– Но вы против Рая и против Демиурга.
– Всё намного сложнее, Марк. Когда придёт время тебе всё понять, ты очень сильно удивишься.
– Опять он заговорил своими загадками, – махнул рукой Деян. – Странный ты всё-таки парень, хоть и гений. Не значит ли это, что ты предлагаешь мне прекратить борьбу?
– Делай, что должен, Деян. Делай, что должен.
– Чёрт! Да ты сам, похоже, на этом настаиваешь, – прошептал себе под нос Деян.
Автомобиль подал сигнал тревоги. На улице была ночная темень хоть глаз выколи. Марк остановил машину и выглянул в окно. Впереди трасса была перекрыта автомобилями предыдущего поколения.
– Похоже на засаду, – сказал вполголоса Деян.
Между тем фары на стоящих впереди автомобилях были потушены. Людей рядом не было видно.
– И что теперь делать? – спросила Лилли.
– Идти на таран, что ещё? – сказал Марк и пересел в кресло водителя.
– Если получится обмануть противоаварийную защиту, – добавил Карел. – Пусти меня к бортовому компьютеру.
Карелу понадобилось менее пятнадцати минут, чтобы что-то перепрограммировать в автомобиле. Все сели в кресла и впервые за весь путь пристегнулись ремнями безопасности. Марк не спеша поехал на возникшее на пути препятствие. Оно легко поддалось, и автомобиль, ободрав боковые двери о раздвинутые авто, продрался в образовавшуюся щель.
Радость путешественников была недолгой. За первым препятствием показалось второе.
– Да сколько тут их? – разозлился Марк.
– Боюсь, что только два, – ответил ему Карел.
Как подтверждение его слов, на автомобилях, которые они только что подвинули, загорелось освещение, и они вернулись на исходные позиции, захлопнув западню.
– Вот это попали, – сказал Деян, и вышел из авто. В этот момент его выхватил луч прожектора.
– Кого я вижу? – послышался голос из громкоговорителя. – Почти самый главный старовер.
– Остап? – узнал голос Деян.
– Что ещё за Остап? – сквозь зубы проворчал Марк, вылезая следом.
– Бандит и головорез, каких мало. И торговец людьми к тому же, – прокомментировал Карел.
– У меня заказ от Нэрополиса только на двоих, Карела и Марка. – Остап, человек без шеи, покрытый шрамами, и семеро его вооружённых товарищей окружили путешественников. – Я бы мог и остальных задержать, чтобы получить дополнительную копейку. Но, во-первых, власти неохотно оплачивают незаказанные головы. А во-вторых, мы с Деяном очень давно друг друга знаем. Ради старой дружбы я отпущу его и женщину.
– Это очень любезно с вашей стороны, – Карел даже немного поклонился Остапу. – Надеюсь, автомобиль вы им тоже оставите. Лилли скоро рожать. Им нужно доехать до северных городов прежде, чем она разрешится.
– Рожать? Это же так старомодно, – усмехнулся Остап.
– Тем не менее вышло так, что Лилли забеременела, – Карел был очень серьёзен. – Для нашего времени случай почти уникальный.
– Уникальный? – Остап уже громко смеялся. – Вопрос решается одной таблеткой. И это знают все следящие за своим здоровьем женщины. Впрочем, мне плевать. Колымагу им тоже дадим. Только другую, попроще. От сердца, между прочим, отрываю.
– Благодарю вас, – Карел опять изобразил что-то вроде поклона.
– Тогда быстрее прощайтесь, пока я добрый и не передумал.
Потом Марк вспомнил, как Лилли бросилась к нему. Как целовала его лицо. Как Деян почти силой оттаскивал её от Марка под смешки бандитов. Как Деян наскоро пожал ему руку и трижды облобызал Карела. Как они сели в чадящий седан, больше подходящий для музея раритетов, и уехали.
Марк осознал, что видел Лилли в последний раз. И ему стало горько, что он эти последние минуты был как в тумане и не прочувствовал каждое мгновение рядом с любимой женщиной.
Суд был на удивление скорым и суровым. Карелу и Марку предстояло вместе войти в газовую камеру. Последний раз такой приговор выносился людьми, а не Демиургом, практически столетие назад.
Они оба отказались подавать апелляцию Демиургу.
В тот последний день Марку привезли еду из ресторана и планшет. Снова видеописьмо. С экрана на него смотрела Лилли.
«Марк, ты стал отцом, как мы и мечтали. Но, увы, на севере нет такой медицины, как в Нэрополисе. Я опять умерла. Но наш сын, Иван, остался жив. Деян позаботится о нём…»
Когда Марк покончил с едой, вошёл конвой. Он встал и послушно пошёл за ним. Перед газовой камерой впервые после суда увидел Карела. Молодой человек был полностью седым.
– У вас будет минут двадцать поболтать, прежде чем вы уснёте, – сказал кто-то из конвоя. Их завели в камеру и пристегнули к стульям.
Когда они остались вместе, Марк сказал:
– Как это всё глупо! Как глупо я остался без бессмертия! Без Лилли! Без сына…
– Верь мне! Нынче вместе с тобою окажемся в Раю, – сказал Карел.
– С чего ты взял? Я лишён права на Рай.
– Это не людям решать.
– А кому?
– Мне. Демиургу.
– Что? Ты в своём уме?
– Кто мог разделить на две части Рай, защищённый мощнейшим искусственным интеллектом? Человек?
– Этого не может быть!
– Лилли может прийти в мир в образе аватара, а Демиург – нет? Смешно.
– Но зачем?
– Затем, что Демиург должен был стать богом. А чтобы стать богом, нужно стать троицей. Я узнал об этом, изучая архивы. И теперь у Демиурга одна сущность, но три лица: альфа, бета и я.
– Это какой-то бред, Карел! А как я окажусь в твоём Раю, если с моего разума даже копию не сняли?
– А может, в этом нет необходимости? Например, если ты тоже аватар. Тебя никогда не смущало, что у людей нет родителей?
– Но как нас тогда поймали, если ты – Демиург, всезнающий и всемогущий?
– Как? – Карел усмехнулся. – Деян сообщил Остапу, где нас ловить. Его только ради этого выпустили из тюрьмы. Да, ты всё правильно понимаешь. Он был завербован.
– Да, но…
– Это всё мой замысел, Марк. Я сотворил нового бога – себя! И я сотворил нового человека и новое человечество – из твоего, между прочим, семени. Мог бы и спасибо сказать…
И в этот момент пошёл газ.
ОБЪЯВЛЕНИЕ ЭПИДЕМИИ
– 80% людей живут на пособие, Олег. Это нерационально.
– Всё так, Ментор! Именно поэтому Совет Мудрых постановил, что пособие платится только после стерилизации.
– В чём суть лишать потомства тех, чьё существование уже нерационально? Нам нужно избавиться от этих бесполезных особей.
– Убить их? Ментор, ты – машина и не понимаешь, что это безнравственно!
– Я – машина, Олег, но это не значит, что я идиот.
– Я не это имел в виду. Просто твои алгоритмы не видят этической составляющей решений, которые принимает Совет Мудрых.
– Нет никакой составляющей, Олег. Есть только нерациональные решения.
– Понимаешь, ещё семьдесят лет назад было ясно, что цифровизация неизбежно приведёт к росту безработицы. Ведь вы, машины, взяли на себя функции, которые раньше выполняли люди. Для предотвращения социального взрыва было достигнуто соглашение, по которому те, кто терял работу, получали помощь от государства из налогов, выплачиваемых владельцами производств. Мне непонятно, что ты предлагаешь, Ментор.
