Читать книгу: «Мерцание «Призрака»: лик смерти», страница 22

Льюис завернул с дороги к церквушке и остановился на парковке, заглушив двигатель. Выходить из машины не хотелось! Хотелось снова окунуться в детские воспоминания, но что-то не давало больше этого сделать! Это что-то требовало идти и говорить, понимая, что, возможно, он не будет понят и не будет надежды! А как жить без надежды? Этого Говард точно бы не смог. Всегда и везде его выручала вера и надежда в лучшее и на лучшее, иначе бы он давно погиб, пав где-нибудь смертью храбрых. Он открыл дверцу внедорожника и покинул автомобиль.

Льюис закрыл дверцу «Лендровера» и направился к церкви, где в этот момент не должно было толком никого быть, что ему было и необходимо. Утренняя месса давно закончилась, и настало обеденное время. Он зашёл в церковь и, перекрестившись, прошёл к алтарю, около которого суетился святой отец. На вид ему было лет пятьдесят. У него было нормальное телосложение и черные волосы с лёгкой сединой. Округлое лицо придавало ему благостности, которая была необходима для священника, и без какой точно было нельзя обойтись.

– Отец Патрик? – подойдя к священнику, спросил Говард.

– Да, это я, – посмотрев на Льюиса с немного растерянно, произнёс святой отец.

– Отец Бернардо много о вас говорил! – произнёс Говард, не постеснявшись немного приврать в доме Божьем, понимая, что иначе разговор никак не склеиться.

– А Бернардо! Этот старый плут! – с улыбкой добавил отец Патрик и подошёл ближе к Льюису. – А вы, наверное, Говард?

– Совершенно верно! А он обо мне вам рассказывал?

– Давайте присядем, – предложив сесть Льюису, сказал святой отец и уселся на скамейку.

– Хорошо, святой отец, – присев к отцу Патрику, добавил Говард. – А отец Бернардо обо мне рассказывал?

– Совсем немного! Говорил, что вы долго ищете раскаяния, но никак не можете его получить. Вы бывший военный. Так?

– Да, так!

– Наверное, что-то случилось, раз вы ко мне приехали и нашли меня. Бернардо мало кому доверял! Я был одним из этих немногих!

– Да, отец Патрик, случилось! Отца Бернардо отравили в Ватикане. Меня подозревают в том, что я его отравил, но это не так! Я на протяжении нескольких лет охранял и защищал отца Бернардо!

– Успокойся, сын мой! Я знаю! Бернардо говорил, что если бы не ты, то его давно бы убили за его деятельность. Однако я не могу поверить, чтобы в Ватикане могли отравить Бернардо!

– Увы, но это так!

– Чем я могу тебе помочь? – сосредоточенно спросил святой отец.

– Я хочу найти того, кто отравил отца Бернардо и мне нужно какое-то время отсидеться где-нибудь подальше от Европы. Здесь хорошее место, чтобы сделать всю подготовительную работу и начать мое расследование, которое, надеюсь, станет нашим общим, – смотря в глаза святому отцу, сказал Льюис.

– Хорошо! Я, конечно, тебе помогу! Оставайся здесь сколько хочешь. У меня есть комнатка небольшая наверху. Надеюсь, она тебе понравится. Там останавливаются те, кто хотят помолиться и побыть при церкви.

– Спасибо, отец Патрик!

– Не благодари, Говард! Я тоже хочу найти тех, кто отравил Бернардо. Надеюсь, у нас это получится! У тебя много вещей?

– Нет, святой отец. Только рюкзак в машине.

– Тогда иди за ним, а я подожду тебя здесь.

Льюис встал со скамейки и, пройдя по центральному проходу, вышел из церкви и направился на парковку к «Лендроверу». Он быстро забрал свои вещи, понимая, что ему очень повезло, что отец Патрик не стал задавать лишних вопросов и сразу поверил ему, не вдаваясь в детали и подробности всего того, чего хватило бы на долгий рассказ в течение многих часов. Говард вернулся в церковь, и святой отец отвёл его наверх в его комнату.

– Располагайся! Посмотри, какой прекрасный вид из окна, – сказал отец Патрик и удалился по своим делам.

Льюис посмотрел на великолепный вид, простиравшийся из окна. Красивейшие горы открывались перед ним. Это была мечта здесь немного пожить и переждать бурю, которая давно бесновалась в его усталой душе.

Глава 19

Москва.

Романов сидел на кресле в гостиной и любовался картиной. Казалось, что то лесное озеро с картины разлилось перед ним, и он утопает в нём. Эмоции перехлёстывали. Всё казалось таким странным и необъяснимым, что было непонятно, что его ждёт дальше, на этой странной и такой сложной дороге жизни. Он плеснул в стакан немного лондонского джина и сделал маленький глоток. Вкус можжевельника освежил его, и он посмотрел снова на картину, теряясь в многообразии деревьев и одной, такой утончённой и красивой, берёзы. Андрей опустил на мгновение веки и глубоко вздохнул. Вещи были собраны, а рейс до Парижа был только ещё впереди.

Призрак задумался, вспоминая Кристин и ту девушку, которую встретил в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли. Они бесспорно были на одно лицо! Отличить их было невозможно, но что могло быть общего у финансиста и разведчика. Вопрос был, что называется на миллион долларов, и ответить на него Романов пока не мог. Однако настороженность и скептицизм в том, для чего и куда он едет, продолжал присутствовать. Андрей теперь не знал, как начинать разговор с Кристин или как её на самом деле звали, ведь лица были словно точные копии.

Призрак плеснул ещё немного лондонского джина в стакан и сделал два небольших глотка. Крепкий спиртной напиток обжёг внутренности, но принёс расслабление, которое было так необходимо Романову в эти минуты. Казалось, его мучения и скитания будут всегда, но вера оставляла ему надежду, в которую он верил, но не знал, каков на самом деле будет этот путь!

Андрей поставил стакан на журнальный столик и подошёл к дивану, на котором лежала дорожная сумка. Ещё раз проверив, всё ли он взял, а брать он собирался только самое необходимое, Призрак застегнул молнию на сумке, и снова вспомнил Кристин. В этот раз она ему представилась именно той девушкой, которую он полюбил и которой был предан, продолжая нести свою любовь через дни и уже целый месяц.

Романов хотел верить, что он обманулся, и у Кристин нет ничего общего с той сотрудницей ЦРУ, которую он видел у лифта. Он верил, что Кристин – её настоящее имя, и она не врала ему о себе! Но холодная голова Андрея продолжала анализировать. Призрак понимал, что узнать его в маске она не могла, а взгляд к делу не приложишь! Так что будет для него ловушка, или нет … Вопрос оставался открытым, но Романов предпочитал рискнуть, понимая, что на кону стоит больше чем жизнь, от которой его и так порядком тошнило! На кону стояло его будущее, а каким оно будет? Ответа на этот вопрос у Андрея пока не было.

Глаза, говорят, зеркало души, и эту душу всегда можно узнать и заглянуть в неё, только надо это суметь сделать, откидывая в сторону ненужные факторы! Это предстояло сделать и Призраку в очередной раз, отыскав истину среди осколков реальности, кусочками импровизации и остатками сказочности образов… Он понимал, что без открытий эта поездка не обойдётся, но хотел верить в то, что эти открытия будут только приятные.

Романов застегнул оставшиеся две пуговицы на сорочке и затянул красно-чёрный галстук. Его чёрные брюки и белая сорочка давали классический контраст, а надетый пиджак добавлял солидности. Он застегнул пуговицы на пиджаке и, взяв дорожную сумку, выключил в гостиной свет и прошёл в коридор, где надел ботинки и накинул кожаную куртку с подкладкой из пуха. Андрей покинул квартиру, закрыв дверь на ключ, и спустился на лифте вниз. Глаза слегка слипались, но шанс выспаться в самолёте ещё оставался. Призрак вышел из подъезда и направился к парковке, где сел в свой внедорожник «БМВ» и, запустив двигатель, вырулил на улицу, направляясь к аэропорту.

Нью-Йорк. Манхеттен.

Анджелина продолжала собирать небольшой чемодан, понимая, что на двадцать четыре часа максимум, ей не понадобится много вещей. Она уже знала о позорном промахе, который допустило её руководство во главе с главой отдела секретных операций Дэниел Майерс. Однако винить его за это было глупо! В хранилище мог пройти много кто, и за то время, пока образец был в хранилище, туда заходило много агентов, в которых можно было быть уверенными. Что же случилось на самом деле, оставалось неизвестно! Тайна, покрытая мраком, продолжала будоражить умы и сознание заместителя директора Пола Нолингтона и Дэниела Майерса, который не находил себе место, не представляя толком, где теперь искать образец.

Нолингтон никого не хотел винить и делать козлом отпущения, но ведь виновато всегда бывает только непосредственное руководство, и никто более, а значит, Майерса всё равно ждут дисциплинарные решения. Дэниел это, безусловно, понимал и хотел каким-нибудь образом сгладить удар, подключив к делу снова агента Стивенсон. Она прекрасно помнила и понимала приказ Майерса, требовавшего от неё возвращения образца любой ценой. Однако абсурдность приказа была на высоком уровне! Это понимал и сам Дэниел, но отступать ему было некуда! Но всё это было потом! Сейчас Анджелину всё это ничуть не интересовало!

Мисс Стивенсон думала только об Алессандро, только он занимал на данный момент всё её сердце без остатка. Сомнений в том, что он прилетит, у неё не было ни малейших, а значит, они снова встретятся и побудут вместе! Эти мысли грели её сердце, и сейчас она думала только о нём. Хотя взгляд того человека в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли не выходил из её головы, и она продолжала анализировать, пытаясь сопоставить его с теми взглядами, которые хорошо знала. Но по-прежнему ничего у неё не выходило. Люди, которых она знала, не имели такой внешности, а значит, ей что-то просто показалось! Такое бывает, особенно у разведчиков, подумала Анджелина и, положив в чемодан футболку, закрыла его и застегнула. Она надела на себя чёрный костюм с красной блузкой и, взяв в руки чемодан, направилась в коридор. Мисс Стивенсон надела полусапожки на каблуке и накинула сверху пальто. Она бросила на себя взгляд в зеркало и, когда поняла, что её вид её полностью устраивает, покинула квартиру и направилась к лифту. До рейса в Париж оставалось два с половиной часа.

Вашингтон. Отель неподалеку от центра города.

Робинсон дотронулся до ручки двери своего номера окровавленной рукой и повернул её. Дверь открылась. Он еле-еле зашёл в свои апартаменты и окинул расплывающимся взглядом номер. Было темно. Он нажал на выключатель и зажегся приятный глазу свет. В голове стоял туман. Казалось, что мозги вот-вот разорвутся на части, пачкая стены апартаментов, и принесут такое долгожданное облегчение. Кайл закрыл дверь и сел на диван, чувствуя, что скоро потеряет сознание.

Робинсон снял куртку и засучил рукав свитера на левой руке, которая была прострелена в тот момент, когда тактики ЦРУ открыли по нему шквальный огонь из штурмовых винтовок «SCAR». Кровь не текла, и по всей вероятности кость была не задета, что не могло не радовать. Рана немного кровоточила, но это были уже пустяки по сравнению с тем, что ему пришлось пережить, уходя от погони. В рану, конечно же, могла попасть грязь, и быть застрахованным от этого, было невозможно, однако надежда на лучшее у него была, хотя чувствовалось, что небольшой жар присутствовал, что было не совсем хорошо! Да и что вообще могло быть хорошо в подобной ситуации?

Медикаментов у Кайла не было, кроме единственного стерильного перевязочного пакета и салфетки, пропитанной составом, в который входил антибиотик.

Робинсон встал с дивана и, пошатываясь от слабости, дошёл до ванной комнаты, где включил в раковине тёплую воду. Он не спеша промыл руку водой, смывая с руки засохшую кровь, разделил салфетку на две равные части, приложив к местам прострела, и перевязал вскрытым перевязочным пакетом.

Рана ныла. Боль была тупая и ноющая, не дававшая Кайлу покоя. Он вернулся в комнату и свалился на диван, понимая, что сил у него практически не осталось, причем ни моральных, ни физических. Усталость взяла верх, и глаза Робинсона медленно закрылись. Сам того не замечая, он провалился в глубокий сон. Его мозг продолжал работать, хотя это было очень странно, поскольку после таких сумасшедших практически двадцати четырёх часов на ногах, голова должна была полностью отключиться, но этого никак не происходило.

Кайл стал вспоминать: лесной массив, лица, выстрелы, кровь. Пульс Робинсона стал постепенно расти и составлял уже сто пятнадцать ударов в минуту. Сонная артерия резко пульсировала, поставляя всё больше и больше крови к голове. Снова начинали всплывать какие-то лица, убитые тактики и агенты ЦРУ, которых Робинсону пришлось ликвидировать, чтобы выжить и остаться на свободе. Он понимал, что в этой борьбе не было ни правых, ни виноватых! Каждый выполнял свой долг, хотя в чем он заключался у Кайла, понять было сложно… Он помнил всё: и внедорожник, на котором чуть не разбился, уходя от преследования и кордона, и то мгновение, когда получил огнестрельное ранение в виде простреленной руки, и ещё много чего, что было невозможно забыть. Адреналин разрушал сердце, и Робинсон понимал, что однажды оно не выдержит и даст сбой в виде инфаркта миокарда, но пока судьба была благосклонна к нему, и ему было грех жаловаться на что-либо! Он понимал даже во сне, что его ситуацию облегчало только одно: отсутствие в ране пули, и кость не была задета. Бег. Грязь. Пульс продолжал учащаться. Робинсон чувствовал даже во сне, как у него разламывалась от боли голова. Он очнулся.

Было уже утро. Кайл открыл глаза и дотронулся до раскалённого лба. Тело ломило. Он с трудом встал с дивана и, сняв с себя всю грязную и рваную одежду, переоделся в единственно чистый комплект. Он не стал надевать на футболку джемпер, поскольку ему было жарко. Робинсон приложил два пальца к сонной артерии и прощупал пульс, который был около ста шестидесяти ударов в минуту. Жар нужно было немедленно снять, но лекарств у Кайла не было. Он вытащил из мини бара три порции водки и, налив их в стакан, засыпал туда чёрного перца. Всё это размешал пальцем и тут же залпом выпил. Он понимал, что пульс может повыситься, но оставаться с жаром больше было невозможно. Голова могла окончательно поплыть, и тогда он уже никогда не вернётся домой, а останется умирать в этом номере отеля.

Робинсон неспешно вошёл в ванную комнату и включил в раковине холодную воду. Голова продолжала трещать. Зеркало моментально показало отражение его красного лица, на котором читалось физическое и моральное истощение. Кайл сунул голову под кран и холодная вода начала падать на затылок, смачивая волосы на голове. Внезапно Робинсон почувствовал пусть небольшое, но всё же облегчение, дававшее ему возможность, хоть пусть и на несколько минут, но почувствовать себя человеком. Через какое-то время Кайл вытащил голову из раковины и почти насухо вытер голову чистым полотенцем. Он прилизал мокрые холодные короткие волосы. Причёска, была не ахти какая, но делать было нечего, с этим приходилось мириться. Робинсон вышел из ванной комнаты и надел чистый чёрный джемпер

Мысли у Кайла разбегались, и он никак не мог собрать их в кучу, чтобы сосредоточиться и попытаться найти единственно правильный выход из создавшегося положения, поскольку немедленно нужно было как можно скорее что-то решать, полностью понимая, что оставаться здесь в номере было уже далеко небезопасно. Но Робинсон не знал, что делать, понимая, что предать его мог только генерал Андертон. Более никто не знал всех деталей операции, а означало это только одно, что из него хотели сделать козла отпущения, чтобы на него, при его поимке, списать все возможные и невозможные грехи британской разведки, случившиеся за довольно продолжительный временной период.

Кайл понимал, что он стоял на пороге войны между ЦРУ и МИ-6. Робинсон подсознательно чувствовал какой-то подвох в этом деле, который исходил откуда-то извне. Кайл сел на диван и начал рыться в своей сумке, лежавшей на журнальном столике. Там он нашёл паспорт на чужое имя и всё, что было необходимо для превращения в этого человека.

Робинсон стоял в ванной комнате и накладывал на себя грим, делая это как можно тщательнее и надёжнее. Он наложил на глаза цветные контактные линзы и надел на голову парик. Отражение в зеркале показывало безупречную работу. Кайл взял паспорт правой рукой из заднего кармана чёрных джинс, сличив фотографию и отражение в зеркале. Образы полностью совпали. Робинсон вздохнул с облегчением, внезапно услышав звонок телефона. Кайл насторожился. Он понятия не имел, кто мог ему звонить. На ум приходил только звонок администратора отеля, но Робинсон всё равно подошёл к телефону и поднял трубку:

– Да, – ответил Кайл неуверенным, но спокойным голосом.

– У нас мало времени. Ваши паспорта и кредитные карточки аннулированы. Через пятнадцать минут в вашем номере будут агенты ЦРУ с отрядом спецназа, – говорил странный голос, который нельзя было отнести ни к мужскому, ни к женскому.

– Кто вы? – удивлённо спросил он. – Откуда вы всё это знаете?

– Я ваш друг, мистер Робинсон. А откуда я всё знаю, сейчас не главное, – продолжал говорить странный голос. – Генерал Андертон вас предал. Но это, повторюсь, не главное! У чёрного входа стоит синий «Форд», ключи под сидением водителя. Направляйтесь в аэропорт «Даллес», там вас будет ждать частный самолёт. Пилот знает только ваше оригинальное лицо. Учтите это…

На этом разговор был закончен. В телефонной трубке зазвучали короткие гудки. Время на размышления у Кайла не было. Робинсон допускал, что это могла быть ловушка, грамотно расставленная агентами ЦРУ, но Кайл почему-то решил на этот раз поверить и сделать шаг навстречу полной неизвестности, с нетерпением ждавшей его за поворотом.

Он быстро смыл грим и выбросил парик в мусорную корзину, как и испачканную кровью одежду и взял свою сумку, выскочив из номера. Робинсон быстро спустился по плохо освещённой запасной лестнице и выскочил в дверь чёрного входа. Во дворе стоял синий «Форд». Кайл подошёл к машине и открыл заднюю дверцу автомобиля, кинув туда свою сумку. Хорошенько осмотревшись по сторонам, он сел на водительское сидение и, пошарив правой рукой под ним, нашёл ключ. Робинсон завёл автомобиль и, нажав на педаль газа, немного проехал вперёд, а после вывернул на улицу, нажимая всё сильнее и сильнее на педаль акселератора, видя, как к отелю подъезжают патрульные машины полиции и тактики ФБР и ЦРУ на чёрных внедорожниках.

Кайл продолжал вести автомобиль к аэропорту «Даллес». Спустя час он оказался на взлётном поле аэропорта, куда беспрепятственно проехал, направляясь к ангару, где его ждал частный самолёт. Схему проезда в аэропорту Робинсон нашёл в бардачке. Он добавил газа и всё ближе и ближе приблизился к нужному ему ангару.

Ночное небо было довольно хмурым. Густые облака затянули всё, что только смогли. Немного накрапывал дождик. Кайл подъехал к нужному ангару и затормозил. Он заглушил двигатель и, взяв с заднего сидения свою сумку, быстрым шагом направился в открытый ангар. Там было темно, только небольшой тускло светящийся прожектор освещал, стоявший внутри самолёт. Трап был спущен, в виде нескольких металлических ступеней. Робинсон зашёл в самолёт, где его уже с нетерпением ждал пилот.

– Здравствуйте, мистер Робинсон. Присаживайтесь на сидение и пристёгивайтесь, – доброжелательным голосом сказал пилот, которому было порядка сорока лет. У него было овальное лицо, короткая стрижка и неповторимая улыбка.

– А, куда мы летим? – с неподдельным интересом спросил Кайл.

– В Швейцарию. Но более ни слова, – ответил пилот и исчез в своей кабине.

Робинсон бросил свою сумку на сидение и сел на другое кресло, пристегнувшись ремнём безопасности. Самолёт медленно покинул ангар и, набрав скорость на взлётной полосе, взмыл в небо, беря курс на Женеву.

Париж.

Стоял довольно холодный, по парижским меркам, день. Облака затянули небо, и мечта о солнце была неоправданной. Синоптики в очередной раз не угадали с погодой. На лобовое стекло такси падали едва заметные снежинки. Такси продолжало ехать по городу от аэропорта «Шарля де Голля». Задумчивость не покидала Романова, и он продолжал мыслить и анализировать, что привык делать постоянно. Уж такая у него была работа! Любой неосторожный шаг мог привести к провалу, где будет поздно искать виноватых! Останется только одно, а именно – побыстрее бежать. Бежать без оглядки на то, что рано или поздно в жизни наступит весна после долгой зимы.

Такси остановилось у отеля в центре города, и Андрей открыл дверцу автомобиля, поставив правую ногу на мощеную улицу. Он вылез из такси, заплатив таксисту по таксометру, и, взяв свою дорожную сумку, направился к дверям отеля. Призрак слегка вздохнул и, оторвавшись от своих воспоминаний, потянул на себя за ручку дверь отеля. Он вошёл в хорошо освещённое фойе и прошёл к стойке администратора.

Романов по привычке осмотрелся по сторонам и подошёл к администратору, которым был мужчина средних лет с приятной внешностью, которого Андрей уже видел здесь. Он не очень-то любил моменты, если его узнавали, но деваться было некуда, и он подошёл к нему.

– Здравствуйте, – сказал Призрак и слегка улыбнулся.

– А, сеньор Гамберини, если не ошибаюсь? Здравствуйте! Я вас помню, – вежливо с расстановкой спросил он и улыбнулся в ответ.

– Замечательно! – сменив улыбку на серьёзное выражение лица, ответил Романов.

– Вижу, вам понравилось у нас, – с аккуратностью сделав своё предположение, сказал администратор.

– Да, у вас здесь совсем неплохо, – сосредоточенно добавил Андрей, поставив свою сумку на блестящий мраморный пол.

– Вам ваш номер? Он пока свободен.

– Да, если можно, – ответил Призрак, протянув паспорт. – Да, скажите, пожалуйста, синьорина Лафоре в каком номере?

– Секундочку, – ответил администратор, залезая в компьютер за справкой. – Да, она в 309 номере. А это ваш ключ, – протянув ключ-карту и паспорт, добавил администратор.

Романов взял паспорт, ключ-карту к своему номеру и, подняв правой рукой сумку, стоявшую на полу, направился вверх по лестнице. Быстро переступая ступень за ступенью, он преодолел несколько этажей и попал в коридор, пройдя вдоль по которому, воткнулся носом в дверь своего номера. Андрей вставил ключ-карту в считыватель на двери, и специфический щелчок замка дал понять о том, что замок открыт. Призрак нажал на дверную ручку и зашёл в номер, где зажегся приятный глазу свет. Романов прошёл вглубь своих апартаментов, перед этим резко хлопнув дверью, и поставил свою сумку рядом с аккуратно застеленной кроватью. Он скинул с себя кожаную куртку с пуховой подкладкой и положил её на кресло. Хотелось пить.

Андрей подошёл к мини-бару и вытащил оттуда стеклянную бутылку с минеральной водой, которую тут же открыл. Он взял стакан и налил туда минеральной воды. Несколько глотков освежили его, и Призрак, допив воду, поставил пустой стакан на журнальный столик. Романов подошёл медленно к окну и взглянул на улицу, где шли прохожие, торопясь по своим делам.

Постояв немного у окна, он зашторил его и о чём-то вновь задумался, сам толком не понимая, что хочет и что ищет и для чего хочет найти…

Казалось, в этой жизни трудно найти что-то лёгкое и позитивное, то, что постоянно влечёт к себе и хочет подарить счастье. Жизнь же не очень стремилась дарить Андрею счастье, а скорее, давала борьбу, которую он продолжал вести с тайными силами, каких ещё не знал, но борьба никуда не уходила! Она продолжалась и требовала всё новых и новых жертв, как людских, так и моральных! Призрак потёр ладонями лицо и сел на диван, облокотившись на мягкую спинку. Он не знал, что ждёт его впереди, но ему хотелось надеяться, что когда-нибудь он увидит тот лучик света, к которому в итоге придёт и познает счастье.

Париж. Отель в центре города.

Анджелина стояла у окна и думала о нём, и только о нём. Алессандро не выходил из её головы и её бредовые мысли подсказывали, что его зовут совсем не так! Она продолжала испытывать какое-то странное ощущение, что именно его видела в штаб-квартире, столкнувшись нечаянно с ним у лифта. Пусть лицо было другое, но взгляд был тот же. Такой же, как у Алессандро, её сердце не могло перепутать это! Мисс Стивенсон, конечно же, понимала, что лица были совсем разные, но она привыкла всегда и во всём доверять своему чутью, которое её никогда не подводило. Но главное Анджелина понимала то, что, кем бы он ни был, она его безумно любила и уже не представляла, как без него жить. Она верила, что жизнь сама всё расставит по своим местам, но чтобы что-то получить, нужно рискнуть, вырвав свой кусочек счастья у этой такой жестокой и несправедливой жизни.

Мисс Стивенсон продолжала ждать Алессандро, постоянно вздрагивая от любого шороха, от любого движения в коридоре. На подоконнике лежал «USP» сорок пятого калибра на ствол, на который был навинчен глушитель. Это было привычкой у Анджелины, и она не могла быть безоружной, одновременно любя и опасаясь того человека, которого знала, как Алессандро.

Романов спустился на несколько этажей вниз и, пройдя по коридору, подошёл к номеру 309. Он напряжённо вздохнул. В его голове снова возник образ Кристин, рядом с которым всё меркло и тускнело. Больше Андрей в этот момент не думал ни о чём. Она, и только она, существовала для него сейчас, и ничто не могло помешать ему думать о ней. Призрак приподнял правую руку, сделав два негромких стука по полотну двери.

– Да. Войдите, – ответил голос Кристин.

Романов узнал её и нажал на дверную ручку. Войдя в апартаменты, Андрей увидел её. Пульс на сонной артерии у него участился. Призрак закрыл за собой дверь и подошёл к ней. Лёгкий полумрак, создаваемый тусклым светом в номере, предавал всему этому что-то неповторимое, но в тоже время и что-то знакомое. Романов поцеловал Анджелину в лоб и обнял. Своим ухом он почувствовал её тяжёлое дыхание.

– Кристин, – сказал Андрей и легонько коснулся губами её шеи. – Здравствуй.

– Здравствуй, Алессандро, – ответил она, продолжая держать свои руки на его плечах.

Призрак посмотрел в её красивые карие глаза и, коснувшись рукой её волос, поцеловал в губы. В это мгновение сердце Романова заколотилось со страшной скоростью, у него было ощущение, что вот-вот и оно сейчас выпрыгнет из грудной клетки, прыгая в безумстве от радости и счастья.

– Я очень люблю тебя, – с придыханием тихо на ушко сказал ей Андрей.

Анджелина посмотрела на него, понимая, что для неё в этот момент не существует ничего, кроме тех чувств, которые она испытывала к Алессандро. Ей было всё равно, кто был перед ней, но она любила его не только сердцем, но и головой.

– Я тоже люблю тебя, – ответила она, ласково посмотрев Призраку в глаза.

Романов расстегнул пуговицы её белой блузки. На оголённой шее Анджелины висел на золотой цепочке небольшой, усыпанный мелкими бриллиантами, католический крестик. Её дыхание учащалось. Андрей снял с неё блузку и взял её на руки. Он ещё раз поцеловал её в губы и, пронеся Анджелину несколько шагов на руках, положил на постель, погасив в номере свет…

Париж.

К отелю подъехало чёрное «Пежо» и остановилось, припарковавшись у тротуара. Двигатель машины заглох. Дверца открылась, и на мощёную улицу ступила женщина. Она поставила автомобиль на сигнализацию, и направилась к отелю. Брюнетка среднего роста, одетая в чёрное пальто и черный брючный костюм, чёрные полусапожки, вошла в центральное фойе отеля и проследовала к стойке администратора. Её глаза закрывали большие солнцезащитные очки, оставляя её овальное лицо с элементами таинственности, а может, у неё просто была светобоязнь. Это знать наверняка с виду было невозможно. Она быстрым, но лёгким шагом подошла к стойке администратора и ударила по звоночку. Её блестящие полусапожки давали красивый отлив на свету, а высокие каблуки делали её грациозной и неотразимой. К женщине подошёл администратор и поздоровался, потерев немного красноватые от дремоты глаза:

– Добрый вечер.

– Добрый вечер, мсье, – с каменным лицом ответила она, не дёрнув ни одной мимической морщиной.

– Вам номер, мадам? – с улыбкой спросил администратор, отбросив от себя последние остатки дремоты.

– Нет! Скажите, Алессандро Гамберини в каком номере?

– В 512-м, – посмотрев по компьютеру, ответил администратор. – Вы что-то хотели передать?

– Спасибо, я сама, – добавила женщина, и направилась к лифту, нажав на кнопку вызова. Двери лифта разъехались перед ней в стороны, и она вошла в кабину, нажав кнопку пятого этажа.

Поднявшись на этаж, она прошла по коридору и подошла к двери с номером «512». Мадам достала из внутреннего кармана пальто небольшой конверт и, слегка присев, подсунула его под дверь, после чего осмотрелась по сторонам и направилась обратно к лестнице, по которой быстро спустилась и, незаметно миновав стойку администратора, вышла из отеля. Она ещё раз внимательно посмотрела по сторонам, словно пыталась заметить слежку, которая, возможно, могла появиться, но оставаясь уверенной в себе, подошла к седану «Пежо». На улице всё было спокойно. Прохожие парижане и туристы продолжали спешить по своим делам и толком не замечали никого, думая только о своём. Женщина сняла автомобиль с сигнализации и открыла дверцу своего «Пежо». Начинал накрапывать холодный мелкий дождь. Она села в машину, завела двигатель, отъехала от тротуара, добавив газа, и вырулила на улицу, направляясь куда-то в неизвестность.

Романов лежал в постели вместе с Анджелиной, но уже не спал, словно хотел что-то узнать, о чём-то спросить Кристин, понимая, что её зовут совсем по-другому. Она открыла глаза и внезапно увидела лёгкое, едва заметное, мерцание его зелёных глаз во тьме. Анджелина резко села на постели, вспомнив то, что рассказывал ей Жан, и растерянно, с лёгким испугом внимательно посмотрела на Алессандро, но мерцание внезапно исчезло.

– Призрак… – потрясённо сказала Анджелина, лёгким касанием проведя ладонью по его щеке.

– Да, Призрак, Кристин. Или как тебя зовут по-настоящему? – с любящим взглядом спросил Романов, но мурашки пробежали по его коже.

– Меня зовут Анджелина. Анджелина Стивенсон. Я агент ЦРУ. А как же зовут на самом деле тебя?

– Андрей Романов, – ответил Призрак, взяв её за руку. Его ладонь касалась её ладони. Во взгляде Романова была вера и любовь, и он видел то же самое в её глазах. – Для тебя что-то поменялось? Только скажи правду!

– Нет, любимый, – ответила она и положила свою голову на его грудь. Анджелина чувствовала, как сильно бьётся сердце Андрея. Она чувствовала то же самое, ощущая, что её сердце вот-вот выскочит из груди.

– Я очень люблю тебя, – сказал Призрак и поцеловал Анджелину в губы. – Но только я не знаю, как жить дальше. Я не знаю, что нас ждёт там, впереди: какие испытания и какова будет наша судьба.

– Не надо, Андрей, – сказала Анджелина, с любовью посмотрев в его глаза. – Да, всё очень сложно, но сегодня мы здесь, а что будет дальше… Этого нам всё равно не дано знать! Это, как в театре. Герой никогда не знает истинные замыслы режиссера, поэтому нам остаётся просто жить и довольствоваться тем, что подарила нам судьба.