Читать книгу: «Мерцание «Призрака»: лик смерти», страница 21

– При такой погоде собаки неэффективны! Сам же знаешь!

– Знаю, сэр! Просто рассуждаю вслух!

– Лучше не рассуждай, а сосредоточься на поисках, группа пять наготове!

– Сэр, вертолёт садится! – произнёс громким голосом командир тактиков, смотря, как на дорогу садится вертолёт.

– Отлично! Я в вертушку! – сказал Джеймс и бегом, пригнувшись, направился к вертолёту. Трентон быстро залез в вертолёт и закрыл за собой дверцу, взяв в руки тепловизор. Винтокрылая машина тут же завращала ещё сильнее винтами и пилот поднял её в воздух, направляясь исследовать квадрат за квадратом, невзирая на дождь, который продолжал идти.

Робинсон продолжал бежать, оставаясь при своём маскараде, который решил не снимать. На дорогу вырваться у него не получилось из-за двух поисковых групп, высыпавшихся из двух внедорожников, поэтому Кайл решил пробираться через лесной массив, а там как повезёт! Он понимал, что фортуна – штука сложная и никогда не известно, когда она повернётся к тебе, а когда отвернётся. Это был закон подлости, который всегда был в действии, и он понимал, что бой с тактической группой ему не выдержать! У него был всего один пистолет с двумя магазинами, один из них был заряжен в «Смит-Вессоне», и два патрона были отстреляны. О том, что тактики ЦРУ вооружены до зубов и имеют хорошую подготовку, в этом Робинсон не сомневался ни на секунду, но также был уверен и в своих силах, которые ничем не уступали каждому из спецназовцев, но, правда, один Кайл мало чего мог сделать, а надеяться на ножевой бой не приходилось!

Робинсон продолжал передвигаться вглубь лесного массива, понимая, что один плюс всё-таки у него есть! Это то, что по его следам в такую погоду не пустишь собак! Это был огромный плюс, но его ещё надо было использовать!

Внезапно Кайл услышал приближающиеся звуки, исходящие от дороги. Поисковая группа была близко. Углубляться в лесной массив не было смысла. Нужно было наоборот двигаться к дороге и раздобыть транспорт, чтобы попасть в город, где можно было укрыться, хотя бы на время! Робинсон понимал, что тепловизоры у поисковой группы есть, а это здорово уменьшает его возможности манёвра и чтобы ослепить их, нужны свето-шумовые гранаты и зажигательные гранаты, которые можно раздобыть только у них самих же. Выбора не было! Нужно было идти на контакт!

Поисковая группа приближалась. Кайл прыгнул за пригорок и лёг на спину, достав из кармана куртки боевой выкидной нож и, нажав на кнопку, выкинул лезвие из ложа. Теперь оставалось ждать!

Поисковая группа передвигалась от дороги, оставив свой внедорожник на дороге у обочины. Четыре тактика двигались с умеренной скоростью, держа штурмовые винтовки «SCAR» на изготовке, полностью готовые к стрельбе и снятые с предохранителей.

– Внимание! Пока всё чисто, впереди пригорок и небольшой спуск, судя по топографии, идём вниз, – произнёс старший тактической поисковой группы по рации.

– Вас понял! Продолжайте обследовать квадрат.

– Принято! – сказал спецназовец и спрыгнул с пригорка.

Робинсон тут же среагировал и, схватив за голову тактика, вогнал лезвие боевого ножа под каску, проткнув мозжечок насквозь. Кайл перехватил штурмовую винтовку у мёртвого спецназовца и выстрелил вправо, по только что спрыгнувшему спецназовцу. Автоматический огонь разрезал темноту и своим грохотом поразил тактика в руку, ногу и шею, разорвав сонную артерию. Кровь хлынула из раны бурным потоком. и тело упало на сырую землю. Двое других тактиков спрыгнули и, тут же заняв позиции, в положении лёжа принялись стрелять по Робинсону. Кайл прильнул к дереву и услышал сигналы тактиков по рации.

– Контакт!

– Контакт!

Они кричали и продолжали стрелять. Пули решетили дерево, за которым укрылся Робинсон и не давали ему высунуться. Он подтянул к себе мёртвое тело тактика и вытащил из подсумка на бронежилете свето-шумовую гранату и, выдернув чеку, метнул её в сторону тактиков. Раздался взрыв и вспышка света, которая позволила Кайлу вытащить из подсумка мёртвого спецназовца запасной магазин к штурмовой винтовке и осколочную гранату. Робинсон резко запрыгнул на пригорок и, получив автоматическим огнём в район левой руки, почувствовал, как его предплечье прожгло насквозь. Он дал ответный огонь, и опустевший в штурмовой винтовке магазин дал понять о том, что пора бросить осколочную гранату, из которой Кайл тут же выдернул чеку и бросил в тот район, где заняли позицию тактики. Раздался взрыв и крики. Видимо, граната попала туда, куда нужно, подумал Робинсон и, перезарядив штурмовую винтовку «SCAR», побежал как можно быстрее к дороге.

Добравшись до трассы, Кайл запрыгнул в машину и, заведя двигатель внедорожника, тут же дал по газам, направляясь в сторону к Вашингтону, понимая, что дорога заблокирована, он надеялся на тот малюсенький шанс, который ему всё же выпадет, и он окончательно вырвется из этого окружения.

Международный аэропорт Глазго.

Самолёт проплывал между облаков, постепенно снижаясь и уходя на посадку. Говард открыл глаза, стараясь забыть свой сон, где опять снова и снова возвращался на Ближний Восток. Всё это продолжало мучить его и не давать надежду на то, что когда-нибудь одним прекрасным днём всё это пройдёт, как очередной страшный сон! Льюис, конечно же, понимал, что всё когда-то проходит и, возможно, однажды пройдёт и это, оставив всё навсегда где-то позади! Однако сейчас он всё помнил и не мог забыть! Не мог перелистнуть эту страницу, полностью пропахшую кровью и пустотой борьбы, где сложно было понять, что есть добро, а что зло! В любом случае вера не должна была его покидать! Ведь Льюис хотел надеяться, что Господь с ним и всегда будет с ним, несмотря на то, что он был одержим какой-то непонятной силой, заставляющей его снова и снова убивать и приносить жертвы во имя справедливости!

Говард пристегнул ремень безопасности, после того как объявили посадку, и Льюис вновь погрузился в свои мысли, которые на данный момент были далеки от его кошмаров. Он молился за упокой отца Бернардо, павшего от чьих-то грязный рук, опутавших, словно спрут, Святую Церковь! Говард хотел верить, что Господь не забудет своего верного слугу и раба отца Бернардо и найдёт для него пристанище на небесах, а он в свою очередь попытается всё расставить по своим местам и добиться той справедливости, какую всегда и везде искал и в итоге находил.

Шасси самолёта коснулись взлётно-посадочной полосы, и Льюис окончательно сбросил с себя остатки сна, который было лучше не вспоминать! Впереди Говарда ждала дорога до Эдинбурга, а пока он думал только о том, как побыстрее расстаться с гримом.

Льюис отстегнул ремень безопасности и встал с кресла, взяв свою сумку из багажного отделения, и направился к выходу, встав в очередь.

В Глазго был вечер и шёл холодный дождь. Взлётно-посадочная полоса была вся промокшая, и кое-где виднелись небольшие лужи. Говард вышел из самолёта и быстро направился к залу прилёта. Пройдя паспортный контроль, он направился в туалет, где в кабинке расстался со своим гримом и образом, убрав всё в рюкзак, и вышел из уборной. Яркий свет в терминале немного давил на глаза, вызывая небольшую резь, и направился к выходу, вспоминая, как самолёт сделал вынужденную посадку из-за проблем с навигационном оборудованием в Париже. Впрочем, эта задержка никак не повлияла на настроение Льюиса, который и так был задумчивый и погружённый в свои мысли, плюс очередной кошмар, и всё как обычно!

Говард вышел из терминала и поймал такси, попросив таксиста добросить до ближайшей конторы, где можно было арендовать автомобиль. Льюис не хотел брать автомобиль в аэропорту, поскольку не знал, сколько пробудет в Шотландии и решил арендовать какой-нибудь автомобиль в городе и на нём направиться в пригород Эдинбурга к отцу Патрику. Он абсолютно не знал, что ждать от этой встречи и чем она закончится! Также его смущал тот факт, что у него не было оружия, причём никакого, кроме боевого выкидного ножа, который постоянно был с ним. Никаких схронов в Шотландии, как и конспиративных квартир в Глазго или Эдинбурге, у ордена не было и поэтому, рассчитывать на такой привычный пистолет не приходилось. В любом случае Шотландия была не старушкой Англией, где в Лондоне тебя могут несколько раз прирезать и не спросить, откуда ты. Для Великобритании это было нормально. В Шотландии с преступностью было легче, и находиться здесь было безопаснее, ведь здесь не Ирландия.

Таксист подвёз Льюиса к конторе по аренде машин, он расплатился с ним и, посмотрев на затянутое дождевыми облаками небо, прошёл по тротуару и зашёл в контору, где быстро арендовал внедорожник «Лендровер», на котором выехал с парковки и направился в пригород Эдинбурга, думая, что по дороге где-нибудь нужно перекусить.

Глава 18

Штат Виргиния.

Робинсон гнал внедорожник вперёд по дороге, видя в зеркале заднего вида, как у него на «хвосте» уже висели два внедорожника тактиков ЦРУ. Он понимал, что снимать их с пробега – дело неблагодарное! Нужно было сосредоточиться на том, что ждало его впереди, тем более что свет прожектора с вертолёта резал тьму дороги, освещая внедорожник «Форд», на котором ехал он сам. Кайл понимал, что его облепили со всех сторон, и искать удачи там, где её нет – глупо! Но надежда не оставляла его! Он продолжал жать на педаль газа, ловко управляя по мокрой дороге, щедро политую проливным холодным зимним дождём.

Впереди маячил кордон, выставленный из внедорожников тактиков ФБР и патрульных машин полиции штата. Робинсон на мгновение зажмурил глаза, пытаясь сосредоточиться на том, что спасение всё же есть! Он опустил стекло водительской дверцы и высунул штурмовую винтовку, держа её левой рукой.

Приближение к кордону было всё стремительнее и стремительнее. Кайл понимал, что пора начинать, и открыл шквальный огонь по машинам, заблокировавшим дорогу. Пули свинцовым ливнем разрешетили капоты патрульных машин полиции. Тактики ФБР открыли ответный огонь, как и полицейские, но бронированный внедорожник «Форд» продолжал лететь по дороге, рассекая воздушные массы. Магазин в штурмовой винтовке опустел, и Робинсон отпустил винтовку, которая ударилась об мокрый асфальт и осталась лежать на дороге. Кайл поднял стекло дверцы и приготовился к столкновению, видя дымившиеся патрульные машины полиции.

Робинсон добавил скорости, и отрикошетившие от кузова внедорожника пули сразили наповал нескольких полицейских, попадавших на дорогу, резкое столкновение вызвало взрыв. Патрульные машины отлетели в стороны, а Кайл, ударившись о выпущенную из руля подушку безопасности, чуть не потерял управление. Робинсон тут же отпустил правую руку от баранки и, проткнув подушку безопасности боевым выкидным ножом, который спрятал в рукаве, тут же выровнял на дороге внедорожник, не потеряв управление и не съехав в кювет, видя в зеркало заднего вида, как из огня не выехали внедорожники, преследовавшие его. Левая рука ужасно ныла, но приходилось терпеть, до спасения было совсем недолго!

Вертолёт продолжал преследовать внедорожник Кайла, и от него нужно было как-то избавиться. Выходов было не совсем много. Робинсон резко затормозил на мокрой дороге, уйдя юзом по размокшей обочине, и выскочил из внедорожника в лесной массив.

– Немедленно снижайтесь и садитесь на дорогу! – выкрикнул Трентон, понимая, что если не он, то шпион уйдёт. Вертолёт резко стал снижаться и через мгновение сел на дорогу. Джеймс выскочил из вертушки и, вытащив свой «ЗИГ-Зауэр», направился к лесному массиву.

Кайл вытащил из кобуры на ремне «Смит-Вессон» и открыл огонь по приближающемуся к нему мужчине. Трентон замер и, заняв позицию у искорёженного внедорожника, стал отстреливаться, стараясь продержаться до подкрепления, хорошо осознавая, что у него всего один магазин из двенадцати патрон сорокового калибра, пять из которых были уже отстреляны.

Робинсон сменил магазин в своём «Смит Вессоне», сделав пару выстрелов, отвлёк противника и, зайдя сзади, выпустил в отстреливающегося Джеймса две пули в спину в район сердца. Трентон упал на мокрый асфальт и зажал в руке свой «ЗИГ-Зауэр». Кайл подошёл к лежащему противнику и, ногой перевернув его, увидел, что тот в бронежилете, и открывает глаза, и приходит в себя. Робинсон направил прицел пистолета в район шеи и выстрелил, видя, как вертолёт начинает подниматься. Кайл сделал несколько выстрелов в упор по пилоту и, прострелив ему руку и попав в грудь, увидел, как безжизненное тело упал на блок управления вертолёта. Робинсон видел, как уже совсем рядом были внедорожники тактиков ЦРУ и ФБР, но он успел сесть в вертолёт и поднять его в воздух, выключив прожектор. Свинцовый шквал щедро полил днище вертолёта, но не нанёс машине серьёзных увечий.

Робинсон перевёл дух и начал ускоряться.

Московская область. Аэропорт «Внуково».

Частный самолёт завернул к ангару, продолжая выворачивать по взлётно-посадочной полосе. Спустя несколько минут воздушное судно остановилось и замерло у ангара. Рядом стояли три внедорожника «Мерседес», рядом с которыми крутились тактики управления «С», с нетерпением ожидая начало движения.

Люк самолёта открылся, и из него стали выходить люди. Сначала воздушное судно покинул посол Российской Федерации в США, а за ним вышел майор Романов, держа в руках металлический кейс с образцом и свою дорожную сумку. Андрей спустился по трапу и подошёл к командиру тактического подразделения.

– Мы можем двигаться!

– Отлично, товарищ майор, тогда по машинам! – крикнул командир тактического подразделения, и спецназовцы разделились, заняв места во внедорожниках.

– Спасибо вам за всё, господин посол, – пожав руку дипломата, сказал Призрак и направился к внедорожнику «Мерседес».

– Удачи, майор! – крикнул вдогонку Романову посол, не боясь ловить морозный воздух ртом.

Андрей обернулся на мгновение, поднял левую руку в знак признательности и исчез в салоне внедорожника. Внедорожники «Мерседес» быстро развернулись и, выстроившись в колонну, направились к выезду с территории аэропорта.

Призрак поставил кейс на сидение рядом и с облегчением вздохнул, понимая, что, наконец, в родной Москве. Хотя на самом деле его малая родина была намного дальше отсюда, за многие километры, но думать об этом Романов не хотел, хорошо понимая, что его присяга связана только с Россией, и больше ни с какой из держав или стран.

Машины выехали с территории аэропорта «Внуково», направляясь к Москве с включёнными проблесковыми маячками. Андрей достал из кармана пальто пачку с сигариллами и опустил немного тонированное стекло дверцы внедорожника, чиркнув зажигалкой. Загорелся огонь и Призрак закурил. Кубинский табак слегка ударил в голову, что было целиком от усталости. Светило морозное солнце. На улице было минимум минус десять, и Романов набрал в лёгкие свежего морозного воздуха, продолжая курить кубинскую сигариллу, пепел с которой стряхивал в пепельницу.

– Как вы, товарищ майор? – повернувшись с переднего сидения, спросил командир тактического подразделения управления «С».

– Если честно, то устал и очень вымотался, Саша, – затушив окурок в пепельнице, усталым голосом ответил Андрей.

– Ну, вы не расстраивайтесь! Сейчас после объекта мы отвезём вас домой.

– Хорошо, Саша, – подняв стекло, добавил Призрак и закрыл глаза, представляя встречу с полковником Громовым.

Внедорожники заехали на территорию засекреченного объекта и заехали на парковку. Романов взял металлический кейс и свою дорожную сумку, открыв дверцу автомобиля. Он аккуратно поставил правую ногу на бетон парковки и вылез из внедорожника, направившись к Михаилу Ивановичу. Зайдя в здание, он прошёл КПП и поднялся по лестнице на этаж. Пройдя по коридору, где практически было царство мёртвых, словно в гостях у Аида, Андрей постучал в дверь кабинета Громова и услышал голос Михаила Ивановича:

– Да, да. Заходите!

– Добрый день! – открыв дверь и измученно улыбнувшись, сказал Призрак.

– Андрей! Ну слава Богу! Проходи скорее! – отложив все бумаги в сторону и уставившись на металлический кейс с вожделением, произнёс Громов.

– Задание выполнено! Вот образец, – положив металлический кейс на стол перед Михаилом Ивановичем и открыв его, сказал Романов.

– Хорошая работа! – взяв в руки пенал с образцом, произнёс Громов, открыв крышку пенала, вытащив оттуда сам образец в контейнере. – На вид – это он. Но полностью это можно будет сказать только после тщательной экспертизы. Во всяком случае, Родина не забудет твой подвиг, Андрей! – встав с рабочего кресла из-за стола и пожав Призраку руку, добавил полковник Громов.

– Спасибо, Михаил Иванович! – крепко пожав руку Громова, произнёс Романов.

– Можешь немного отдохнуть, Андрей! Ну и снова вперёд в работу. Расслабляться пока рано, – уложив контейнер в пенал, а пенал в металлический кейс, который тут же убрал в сейф, сказал Михаил Иванович.

– Так точно! Хорошего вам дня!

– И тебе хорошо отдохнуть! – добавил Громов и снял телефонную трубку, собираясь доложить обо всём генералу Васильеву.

Андрей развернулся и, перекинув через плечо дорожную сумку, вышел из кабинета Громова, направившись вдоль по коридору. Он медленно спустился по лестнице вниз и вышел на подземную парковку, направившись к внедорожнику «Мерседес», думая о том, как, наконец, доберётся до дома.

Штат Виргиния. Лэнгли.

Штаб-квартира ЦРУ.

Майерс сидел в своём кабинете и с помощью программы распознавания лиц и 3D модулятора искал настоящие лицо проникнувшего в штаб-квартиру человека.

За окном стояла зимняя ночь. Тёмная и непроглядная. Казалось, что в этом хаосе было сложно что-то сделать и поймать шпиона, что в итоге пока так и не удалось. Программа соотношения достаточно быстро завершила поиск и показала лицо схожее по заданным параметрам. Это было лицо агента МИ-6 полковника Кайла Робинсона.

– Я так и знал! – стукнув кулаком по столу, произнёс Дэниел и, встав из-за рабочего стола с кресла, открыл шкафчик в стеллаже и достал оттуда бутылку бурбона и стакан. Он заполнил его до половины и сделал пару глотков, надеясь, что немного расслабится. Майерс понимал, что Нолингтон у себя и продолжает работать, но не выпить в такой момент Дэниел просто не мог! Его буквально лихорадило, и поделать с этим он пока ничего не мог, хотя, безусловно, хотел. Майерс допил бурбон и налил ещё треть стакана, убрав бутылку в шкафчик, который был в стеллаже. Дэниел сел на рабочее кресло и быстро напечатал ориентировку на Кайла Робинсона, которую немедленно разослал по всем штатам и в Вашингтон. Майерс понимал, что покинуть страну полковнику Робинсону будет теперь непросто без посторонней помощи, которую он вряд ли сможет найти, поскольку понимал, что его кто-то искусно сдал, организовав ему провал. Вообще, вся эта история пахла очень плохо. За Робинсоном стоял генерал Андертон, а это означало, что у него где-то находиться крот, работающий на третьи силы, но каковы были эти силы, Дэниел, конечно же, не знал, и догадываться об этом было весьма сложно! Во всяком случае, след теперь был, и его нужно было не упустить. Ведь за погибших охранников, тактиков ЦРУ, пилота и находящегося в критическом состоянии Трентона нужно было кому-то заплатить, и этот кто-то должен был быть не только полковник Робинсон, а ещё многие! Майерс допил бурбон и отставил стакан в сторону, продолжая работать самостоятельно над тем, под каким именем Кайл попал в США. Это нужно было узнать немедленно, чтобы начать большую охоту. Он понимал, что у Робинсона могли быть разные паспорта с собой и всё для того, чтобы изменить личность, но пока это произойдёт нужно было его найти, ведь Кайл был ранен, и ему нужна была медицинская помощь, а в том, что его отпечатки совпадут с отпечатками в машине, Дэниел не сомневался ни на секунду!

Майерс потёр лицо ладонями рук и принялся с новыми силами изучать видеозаписи на данный момент из аэропорта «Даллес», понимая, что за этими поисками может пройти не один день, и сделать всё надо было, как можно быстрее.

Нолингтон продолжал работать, читая отчёты охранников и свежий отчёт по работе главы отдела секретных операций, Дэниела Майерса. Всё это абсолютно не нравилось заместителю директора, но приходилось с этим всем мириться, несмотря на то, что понимал, что все внезапно разучились работать, и как всегда кадры решали всё! Однако где найти стоящие кадры, Нолингтон даже и не предполагал, понимая, что придётся работать с теми, кто есть в наличии. Он снял телефонную трубку, продолжая сидеть за своим рабочим столом и подождал, когда кто-то ответит:

– Да, сэр, – голос Майерса был ровный, усталый, но спокойный.

– Принесите, пожалуйста, из хранилища образец. Утром приедут учёные из Министерства обороны для проведения исследовательской работы, – ослабив галстук и расстегнув верхнюю пуговицу на рубашке, распорядился заместитель директора.

– Хорошо, сэр, – ответил Дэниел, повесив трубку.

Нолингтон перевёл дух и, встав с рабочего кресла из-за рабочего стола, подошёл к кофеварке и налил себе в кружку кофе, чтобы немного взбодриться и привести себя в порядок от накопившейся за сутки усталости и нервной напряжённости, понимая, что как только всё произошедшее дойдёт до директора, который был в командировке, достанется всем!

Майерс вышел из своего кабинета, остановив перед этим воспроизводимую запись с камер наблюдения в аэропорту «Даллес», и направился в хранилище, минуя множество ярко освещённых коридоров и спусков на лифте. Он спустился на этаж в хранилище и, пройдя по длинному коридору, подошёл к бронированной двери.

Дэниел приложил правую руку к сканеру, который быстро считал дактилоскопическую информацию и толстая бронированная дверь открылась. Он зашёл внутрь хранилища и направился по проходу к сектору, где хранился образец.

Немного пройдя, он нашёл нужную ячейку и, введя на сенсорной панели код, дверца открылась. Майерс залез в ячейку, но она была пуста. Руки Дэниела похолодели, а по спине словно пробежал электрический ток. Правильно говорят! Беда не приходит одна!

Дэниел от досады ударил по дверце ячейки, и она безмолвно закрылась.

– Вот чёрт! Но кто? – спросил сам себя Майерс и понял, что даже абстрактного ответа у него на этот вопрос нет! Это испугало его больше всего, но с этим приходилось смириться! Кто-то обставил компанию по полной, и тогда уже получалось, что трюк полковника Робинсона был как отвлекающий манёвр, но кто мог это всё спланировать и организовать? Ответа на этот очередной и самый страшный вопрос у Дэниела не было!

Он тяжело вздохнул и, опустив голову, пошёл по проходу к двери хранилища, которое тут же покинул и направился к лифту. Поднявшись на этаж и пройдя к кабинету заместителя директора, Майерс чувствовал, что идёт словно на казнь, понимая, что его вины в этом нет, но что скажет на это всё Нолингтон, об этом можно было только догадываться!

Дэниел постучал по дверному полотну кабинета заместителя директора и услышал ответ:

– Входите!

Майерс открыл дверь и вошёл в кабинет. На его лице всё уже было написано, но это не помешало Нолингтону задать самый главный вопрос:

– А где образец?

– Не знаю! – растерянно и тихо ответил Дэниел.

– Как так? Что за детский сад? – с негодованием произнёс заместитель директора ЦРУ.

– Без понятия! Ячейка пуста! – встав неподалёку у стола Нолингтона, растерянно и тихо ответил Майерс.

– Это какой-то бред! Немедленно поставьте всех на уши и найдите образец! – ударив кулаком по столу так, что даже кофе плеснуло на бумаги из кружки, крикнул заместитель директора.

– Я думаю, уже слишком поздно! А трюк полковника Робинсона был всего лишь отвлекающим манёвром.

– Так что это всё МИ-6 организовало?

– Может быть! Во всяком случае, у нас похоже утечка и ещё очень много проблем…

– Чёрт знает что творится! И ты ответишь за это, Дэниел! Тебе доверили всю эту операцию, а ты даже не смог обеспечить сохранность образцу. Хорошо, что директор в длительной командировке, у тебя есть время, чтобы снова найти образец! Я не знаю, где ты его будешь искать! Но найти его надо любой ценой! Что я буду говорить директору?

– Я вас понимаю, сэр! Приложу все усилия!

– Иди, работай!

– Да, сэр! – сказал Майерс и покинул кабинет Нолингтона, направившись к себе, понимая, что пока толком не знает, как снова будет искать образец.

Москва. Секретный блок. НИИ им. Курчатова.

Громов шёл не спеша, медленно, направляясь в секретный блок НИИ им. Курчатова. Михаил Иванович очень хотел узнать подлинность образца, возвращение которого отнюдь не просто досталось! Однако тот он был или не тот, могла решить только экспертиза, длившаяся в авральном режиме. Полковник Громов не любил находиться в подвешенном состоянии, поскольку: точность, действие и результат – это всё что он любил, понимая, что это главное в его жизни.

Сегодня был тот день, когда можно было бы расслабиться или вновь окунуться в поиски, до конца желая выполнить поставленную задачу! Опасения не оставляли Михаила Ивановича ни на минуту, понимая, что образец до американцев мог побывать один только Бог знает где и у кого и что с ним успели сделать. Он понимал, что американцев кто-либо очень хитрый мог и облапошить! Одурачить сотрудников ЦРУ было не так сложно. Вся их деятельность устанавливалась на длинном американском долларе, которых в США хватало, и заплатить за украденную вещь для них не было моральной проблемой! Громов хорошо знал американцев, вспоминая сколько раз сталкивался с ними в разных уголках земного шара и всегда оставался на высоте, даже когда проигрывал. Его поражения были не такими весомыми, как у сотрудников компании. Контора всегда оставалась на высоте, не обращая внимание на тёмные годы ФСБ: разруху, развал и прочее с чем пришлось столкнуться Михаилу Ивановичу, когда он только начинал свою службу. Громов верил, что патриотизм не купишь! Как и славу СМЕРШа, перед работой которого преклонялся! Конечно, он также допускал, что американцы могли заменить подлинный образец фальшивым, и только один Бог мог знать, из чего состоит то, что находится сейчас на экспертизе. Однако думать об этом ему не хотелось! Хотелось верить в лучшее, а не думать снова и снова, где образец, ища его в самых тёмных закоулках земного шара.

Михаил Иванович прошёл пост охраны на входе в секретный блок и, пройдя идентификацию, направился к дверям непосредственно самой лаборатории, где найденный образец проходил исследования и экспертизу. Каждый шаг приближал его к двери лаборатории, проходя по специфически освещённому коридору.

Громов подошёл к двери, введя на сенсорной панели цифровой код доступа. Замок щёлкнул, и дверь отъехала в сторону. Он вошёл в лабораторию, продолжая надеяться на чудо, в которое верил и не хотел думать о худшем.

Яркое освещение начало само по себе резать ему глаза. Михаил Иванович на мгновение зажмурился, не понимая, как люди здесь могут работать и оставаться здоровыми, но, отогнав от себя все лишние мысли, открыл глаза, более или менее адаптировавшись к яркому свету дневного освещения, и прошёл внутрь, осматривая оборудование в лаборатории: сложнейшие анализаторы и многое другое.

Дверь автоматически закрылась за ним, и он подошёл к человеку, сидящему за рабочим столом и что-то быстро печатавшему на ноутбуке. Сзади были видны лишь седые волосы мужчины с относительно короткой стрижкой.

– Профессор Глебовский? – неуверенно спросил полковник Громов.

– Да. Это я, – обернувшись к Громову лицом, ответил мужчина. – Вы что-то хотели?

На вид профессору было лет шестьдесят пять. Это был пожилой мужчина, лицо которого было все в глубоких морщинах, и у Михаила Ивановича было чувство, что этот человек отработал лет сорок на стройке, а не просидел лет тридцать в лаборатории.

– Я слушаю вас, – спокойным голосом повторил профессор.

– Меня интересует образец, который недавно вам привезли на исследование. Что вы можете сказать о его подлинности? – подойдя ближе к Глебовскому, спросил Громов.

– Ничего, – слегка улыбнувшись, ответил пожилой мужчина.

– Как ничего? – потрясенно переспросил Михаил Иванович. – Вы ещё не сделали необходимые исследования?

– Почему же? Сделал! Но только не зная, образцом чего он является.

– Вам разве не прислали все необходимые бумаги? – теряя терпение, спросил Громов.

– Конечно же, прислали, но только образец, который вы привезли мне, практически полностью не соответствует тому составу, который описан в бумагах. Так что это всего лишь подделка но, правда, весьма искусная. Абсолютно точная копия, по крайней мере по цвету и плотности. Уж не знаю, как это удалось тем химикам, которые его делали, но они очень были искусны. Над этой копией, похоже, поработали хорошие мастера своего дела. Если не знать того, что написано в бумагах, то он может создать иллюзию настоящего образца, – надев очки, ответил Глебовский, с сожалением в глазах посмотрев на Громова.

Михаил Иванович на мгновение посмотрел куда-то в угол лаборатории и повернулся к выходу, сказав на прощание:

– Спасибо, профессор.

– А что делать с вашей подделкой? – вдогонку Громову спросил Глебовский.

– Отправьте её обратно ко мне, как вещдок, – ответил он и вышел из лаборатории в коридор.

Михаил Иванович покинул НИИ им. Курчатова и сел в свой «Порше», чувствуя в себе досаду из-за этого поражения. Он достал из бокового кармана пальто смартфон и набрал какой-то номер. Громов включил стеклоочистители, сметая с лобового стекла падающий небольшой снег, пока ждал ответа абонента:

– Да, Михаил Иванович, – ответил Романов.

– Андрей, у меня плохие новости. Образец, который ты привёз, оказался фальшивым, – расстроенным голосом в плохом расположении духа, сказал Громов.

– Какие теперь будут указания, Михаил Иванович?

– Указание только одно. Постарайся найти образец. От этого зависит слишком многое, – слегка вздохнув, ответил Громов.

– Хорошо, я постараюсь, только мне нужны 24 часа. Я хотел бы слетать в одно место.

– Согласен, только не более 24 часов. Хорошо?

– Конечно, Михаил Иванович.

После этих слов Громов нажал на смартфоне отбой и положил его обратно в боковой карман пальто. Михаил Иванович вырулил на дорогу и добавил газа, направляясь на доклад к генералу Васильеву. Он ещё раз вздохнул и, вытерев слегка вспотевший лоб правой рукой, не снимая при этом тонкой кожаной перчатки, включил фары.

Предместье Эдинбурга.

Говард ехал по дороге, направляясь к местной церквушке, где свои проповеди ведет отец Патрик. Перед Льюисом открывались живописные места и горы с необыкновенным горным воздухом, который проникал в салон внедорожника через опущенное слегка стекло.

Говард понимал, что хотел бы остаться в этих местах навсегда и больше никогда их не покидать: не уходить из этого покоя и природного великолепия, которое помнил с детства в те времена, когда отец возил его сюда и рассказывал об этих местах. Детство внезапно соединялось с реальностью и настоящим. Он видел себя маленьким мальчиком, который бегал по этим полям, не зная никаких бед и невзгод. Видел те года, полные счастья и отсутствия тревоги. Тогда он не искал раскаяния и искупления грехов, каких в его жизни набралось не мало! Всё казалось таким далёким и одновременно таким близким, что все расцветало в его глазах, меняя потускневшие и поблёкшие краски на яркие и сочные, полные радости и исчезнувшей тревоги.