Читать книгу: «Схватка со временем», страница 2
1. 3 Алена
Я весь день бродила по городу, почти потеряв рассудок. Иногда меня охватывало отчаяние, внутренний поток рыданий низвергался из меня, и я не в силах была сдержаться. Я поняла – всей душой, всем существом, – что это он, тот единственный, которого я ждала еще в прошлой, позапрошлой жизни. Всегда. Он пришел, и я узнала его. Я не видела его до сих пор, но я узнала его.
Это он, тот, которого я ждала, который виделся мне в моих снах. Он пришел и принес с собой настоящую любовь. Его глаза искрились всепроникающим светом, огромной радостью. «Он нашел меня! – звучало во мне все, – он нашел меня, и теперь мы вместе, навсегда, до конца дней».
И вот… он ушел, и с ним ушла, опустела моя душа, моя жизнь.
Я почувствовала себя беспомощным существом, для которого непонятен смысл жизни. Я как пустой сосуд. Вдруг он наполнился живительной влагой огромного счастья – и в одночасье опустел.
Я пришла домой и, не раздеваясь, рухнула в кровать, содрогаясь всем телом и заливаясь слезами.
Эту ночь я провела с открытыми глазами. Я видела тебя, чувствовала твою тоску. Толпа провожатых. Ты садишься в какой-то аппарат, и он уносит тебя в космос.
Я позвонила в лабораторию, сообщила директрисе, что мне нужен один день для решения личных вопросов. По тону моего голоса директриса поняла, что я что-то не договариваю, и включила видеосвязь. Рядом со мной появилась голограмма старушки в белом халате, в чепце, из-под которого выбивались седые локоны. Глядя на меня своими добрейшими глазами, она сказала:
– Заболела? Давай-ка подключим дистанционную диагностику.
– Таисия Петровна, не надо диагностики. Я знаю – диагносты определят депрессию.
– Депрессию? А где Коля?
– Ушел. Уже давно.
– Что? Совсем ушел? – нахмурилась Таисия Петровна.
– Совсем.
– И нельзя ничего исправить?
– В моем случае нельзя, да и нет необходимости.
Таисия Петровна вопросительно посмотрела на меня.
– Да, да, нет необходимости. Мы с ним никогда не были вместе. Он и я – порознь. Я думаю, что ему стало легче без меня, так же, как и мне без него.
– А чего же грустишь?
– Потому что грустно.
Я смахнула слезинку со щеки.
– Ну, вот что, кончай хандрить. Вставай и пошли. У нас сегодня праздник. У Наташи день рождения. Через полчаса ждем в лаборатории.
И изображение директрисы исчезло.
Я постаралась встать. В голове гудело. Сердце стонало. Руки и ноги не слушались. Но я все-таки встала. Нельзя лежать. Надо что-то делать, двигаться. Я разделась, приняла душ. Стало полегче. Растерлась полотенцем, оделась и пошла туда, где ждал меня коллектив лаборатории.
Когда я появилась в дверях, меня встретила шумная компания девчат. Меня закидали белыми ромашками и заставили выпить целый фужер шампанского, подвели к имениннице Наташке, обвешанной связками цветов.
Я подарила ей розовый камешек в виде сердечка на цепочке и сказала:
– Наташенька, я хочу, чтобы ты не торопилась дарить это сердечко. А когда выберешь, дари его на всю жизнь.
Наташа, которой исполнилось уже двадцать два года, обняла меня и поцеловала. Судя по тому вниманию, которое оказывали мне девчонки, я поняла, что Таисия Петровна сказала им о моем самочувствии.
Шум, гам, песни, тосты…
Праздник, устроенный для Наташи удался на славу. Но я ничего не видела и не слышала. Я оставалась печальной.
К институту подъезжали один за другим легкие электромобили, увозя домой развеселившихся биологов. Я пошла пешком. Мне не хватало воздуха. Я шла и непрерывно вспоминала нашу короткую встречу с Андреем. Что же теперь делать? Как побороть громадную боль и тоску?
Придя домой, я, не раздеваясь, упала на тахту, и реальный мир молниеносно сменился воображаемым. Я спала, и мне снилась бесконечно длинная дорога в небо, по которой я всю ночь шла туда, куда улетел мой единственный, возлюбленный мой Андрей.
1. 4 Андрей
И вот я на Марсе. Мой отлет через поредевший пояс астероидов к Юпитеру завтра. По дороге предстоит пролететь недалеко от восстанавливаемой планеты Фаэтон.
Какое все-таки трудолюбивое существо человек. За сто лет под контролем Марсианской обсерватории, расположенной на высоте двадцать шесть километров на склоне кратера Олимп, собрать в космосе крупные астероиды: Церера, Паллада, Гигия, Веста и многие другие в единое образование, уничтожить большинство мелких метеоритов пояса, возникших от разрушения бывшей планеты Фаэтон и при этом очистить путь от Марса до Юпитера от опасных обломков этой планеты. Это великий ТРУД.
Да. Эра освоения планет Солнечной системы и их спутников разворачивается. Человечество достигло больших успехов в ближнем космосе. Это в наших интересах – и экономических, и технических! И работа продолжается. Мы учимся использовать космос для своего блага. А человек уже смотрит туда, вдаль. Его манит тройная звезда альфа Центавра, звезда Барнарда, Тау Кита, Эпсилон Эридана, Эпсилон Индейца. А теперь вот – бескрайняя даль в двадцать световых лет, путь к звезде Глизе 581.
Человечество должно жить. Для этого ему необходимо осваивать все новые и новые рубежи. Иначе – упадок, стагнация.
А сегодня? Сегодня я чувствую тебя, моя Аленушка, рядом. Я ощущаю тепло твоего дыхания, глубину твоих глаз, хрупкость и мягкость твоих ладоней. Сегодня мы рядом. И я надеюсь, что до последних дней мы будем рядом. Как бы далеко ни унесло нас друг от друга в пространстве Вселенной.
И снова я окунулся в воспоминания той ночи. При первых лучах рассвета ты пыталась скрыть от меня мучившие тебя мысли: «Неужели это счастье оборвется, тек же, как началось? Можно ли это изменить? Можно ли эти мгновения счастья продлить на всю жизнь?» Я читал эти мысли. Я знал ответ: нельзя. По многим причинам. Главная из них – мы опоздали. Опоздали встретиться. Остановить заведенную машину при решении задач Всемирного значения нельзя. Это не тормознуть электромобиль, увидев божественный облик обожаемого существа. Решение задач Всемирного значения важнее душевного состояния человека и даже – его жизни.
Состав экспедиции утвержден. Задержка по его пересмотру и подготовке нового члена экипажа уже невозможна. И с этим обстоятельством нужно смириться.
– Не плачь, милая. Мы будем вместе. Мы научились общаться без слов, находясь рядом. Научимся – на гигантских расстояниях.
– Да, да.
– А потом, у нас появилась цель. Мы должны встретиться. Мы должны дожить.
– Да, да.
– И мы доживем.
Наше расставание было тяжелым. Я очень боялся, что ты не выдержишь. Но ты выдержала. «Молодец, – подумал я, – справилась. Теперь дело за мной. Я должен буду вернуться».
Итак, я на Марсе. Вот он – город на поверхности, город прозрачных колпаков. Больших и малых. Самые большие размером со стадион. Связаны между собой герметически закрытыми переходами. Это на случай метеоритного удара. Один колпак разрушится, остальные не пострадают. Дверь из одного помещения в другое открывается посетителем с помощью специального пульта.
Пассажиры, одетые в скафандры, размещаются на легкой тележке, которая на магнитной подушке плавно останавливается у входной камеры города колпаков.
Непродолжительный отдых в кафе. Меня приглашают ознакомиться с городом в недрах Марса. Время есть. Я соглашаюсь, и глубинный лифт уносит меня на сто метров вниз, туда, где расположена основная часть города. Искусственное освещение, легкий транспорт на электротяге, производственные помещения, спортивный стадион с бассейном, агротехнический комплекс с сельскохозяйственными угодьями, фермами, огромными аквариумами для выращивания рыбы.
Меня очень заинтересовало решение задачи сохранения тонуса мышц при гравитации в три раза меньшей, по сравнению с привычной земной. Высокие, расширяющиеся с высотой до диаметра в сто метров сосуды, накрытые сверху сеткой, вращаются, создавая на внутренней поверхности искусственную гравитацию. Каждый из «марсиан» должен ежедневно пробежать определенную врачом дистанцию по внутренней поверхности вращающегося сосуда, прижимаемый к этой поверхности силой инерции.
По окончании экскурсии легкий марсоход лихо подкатил меня к космодрому. Лепестки огромных стартовых площадок были раскрыты, приглашая сигарообразные ракеты к полету. Но эта технология вывода грузов на орбиту Марса уходила в прошлое. На смену технологии, представляющей собой химическую реакцию горения, открытую нашими волосатыми предками, пришла новая – использование электрической энергии, получаемой атомными электростанциями.
Я вошел в здание, где меня ждал изящной формы металлический вагончик, который был уже полон путешественниками на орбитальную станцию. Вагон герметически закрылся, въехал в небольшое помещение, послышалась работа вакуумных насосов, откачивающих воздух в помещении. Затем открылся шлюз входа в вакуумную трубу магнитной дороги, которая поднималась по склону кратера Олимп на высоту двадцать шесть с половиной километров, где уже господствует космос.
– Внимание, – произнес командир летательного аппарата, – на высоте двадцать шесть километров пятьсот метров наш аппарат приобретет первую космическую скорость. Время разгона двести пятнадцать секунд, ускорение полтора g, расстояние до выхода в космос триста пятьдесят километров.
Прошло три с половиной минуты, и пассажиры почувствовали облегчение, искусственная сила тяжести прекратилась. Наступила невесомость. Аппарат вышел на орбиту вокруг Марса со скоростью чуть более трех километров в секунду. Через час корректировки движения он пристыковался к орбитальной станции, похожей на ежа, у которого вместо игл в разные стороны торчали сигарообразные тела космолетов тактического назначения.
Знакомство с капитаном орбитальной станции, обед в благоустроенной столовой для персонала, кратковременная прогулка по обширным отсекам – и вот, наконец, объявление диктора. «Гражданин Громов, ваш вылет к спутнику Юпитера Ганимед через тридцать минут. Просьба явиться на посадку в межпланетный космолет К-318».
Я нажал кнопку вызова транспорта на пульте. Небольшая тележка беззвучно подкатила ко мне и на мягкой магнитной подушке покатила к указанному месту. Мимо пролетали рабочие места исследовательского сектора с многочисленными телескопами инфракрасного, оптического, ультрафиолетового, радиодиапазонов, установки регистрации рентгеновских и гамма-излучений. Затем тележка выкатилась в царство роботов, совершенно не похожих на людей, несмотря на высокий искусственный интеллект. Эти крабовидные, длиннорукие, круглые и квадратные образования паяли, резали металл, собирали сложные конструкции двигателей космолетов. Здесь была ремонтная база, обслуживающая космический флот Марса.
Вскоре нагромождение металлических конструкций сменилось ярким искусственным освещением. Тележка несла меня по агротехническому комплексу. Справа и слева расцветала буйная растительность оранжерейного хозяйства. Далее – животноводческий комплекс с искусственной гравитацией в виде вращающегося цилиндра с внушающим уважение радиусом… Наконец, орбитальный космодром.
Я вошел в космолет, поприветствовал немногочисленных пассажиров и устроился в отведенное мне раздвижное кресло. Среди пассажиров оказалась группа детей, возвращающихся на свою родину – спутники Юпитера Ганимед и Европу – после увлекательной экскурсии по родине человечества Земле. Я заметил некоторое оживление в среде ребят, шушуканье, и вслед за этим десять пар глаз с любопытством уставились на меня. Один из ребят, самый шустрый, не выдержал и спросил:
– Вы Андрей Громов?
– Да, Громов.
– Мы вашу голограмму видели в планетарии. А наши родители строили ваш корабль. А вы действительно улетаете на всю жизнь?
– Да, улетаю. Но надеюсь вернуться.
– А вы нам расскажете у нас дома о вашем путешествии?
– Если будет время, расскажу.
В этот момент раздался голос командира космолета.
– Внимание! Командир и экипаж приветствуют вас на борту космолета К-318. Цель полета – спутник Юпитера Ганимед. Ускорение 0,5 g, разгон десять часов, полет по инерции со скоростью сто восемьдесят километров в секунду. Расстояние до цели шестьсот миллионов километров, время в полете сорок земных суток.
Глядя в иллюминатор, я наблюдал, как уходит, становится все меньше и меньше эта, теперь уже с футбольный мяч, планета, названная красной благодаря большому количеству окислов железа на ее поверхности. И опять я задумался: «Мог ли я поступить иначе? Отказаться в последний момент, в день вылета от участия в экспедиции? Нет. Я нарушил бы ритм работы огромного коллектива. Поиск и подготовка нового командира заняла бы много времени. Следующее положение планет Марса и Юпитера, соответствующее минимальному расстоянию между ними, будет только через два года. Программа межзвездного полета кардинально нарушится. Нет. Личные интересы в таких случаях должны уходить на второй план».
Но как тоскливо уходить без тебя, милая Аленушка. Как тяжело оставить тебя с таким же грузом тяжести в душе, какая гнетет меня.
Усилием воли я заставил себя мысленно вернуться туда, на Землю.
Я хочу увидеть любимую. И я ее увижу.
Вот проясняется ее силуэт. Она в помещении рядом с экраном, на котором совсем недавно в последних известиях показывали отлет космолета К-318 с орбитальной станции, показывали мое изображение. Теперь на экране мелькали другие картины, но Алена, как завороженная, стояла у экрана, будто в забытьи, и все еще видела мое улыбающееся лицо.
Я все ясней различал обстановку помещения, где находилась Алена, все четче становились детали ее одежды, выражение ее лица. Грустного лица со слезинкой на щеке. Вдруг глаза ее удивленно раскрылись, вся она подалась вперед, ко мне, стоящему рядом.
– Увидела! Здравствуй, моя Аленушка, – мысленно произнес я.
– Здравствуй, милый, – ответила она.
– Вот видишь, мы вместе. Мы всегда будем вместе.
– Да, да.
– Я буду рассказывать тебе о своем путешествии.
– Да. Ты мне покажешь свой корабль, и я буду посещать тебя, я смогу, я постараюсь.
Я протянул руку и нежно погладил ее по голове. И она ощутила это прикосновение.
– Алена, сейчас к тебе войдут. Прощай. Нет – до свиданья.
– До свиданья. Береги себя, милый мой. Я люблю, люблю тебя.
Дверь в помещение открылась, и видение растворилось. Я очнулся. В голове чувствовалась небольшая тяжесть.
Диктор приглашал в столовую, объяснял режим работы тренажерного зала, кабинетов просмотра объемных кинофильмов и других помещений космолета.
Мне повезло. Искусственно воссоздаваемая из астероидов планета Фаэтон, обращающаяся по круговой орбите вокруг Солнца, на этот раз была совсем рядом с траекторией полета космолета К-318. Оптический телескоп, предназначенный для пассажиров, был все время занят. Я зашел в сектор управления и попросил понаблюдать в штатный телескоп. Экипаж корабля, познакомившийся со мной, не то чтобы с почтением, а с каким-то благоговением относился ко мне. Еще бы! Перед ними был командир корабля, впервые в истории человечества улетающий в такие дали, что можно было с большой долей уверенности сказать: этот командир улетает навсегда.
Огромная бугристая масса, состоящая из многочисленных астероидов, каждый из которых диаметром от десятков до тысячи километров, заняла в просторах Солнечной системы место когда-то разрушенной планеты Фаэтон. Вновь собранная из осколков, эта планета уже достигла размеров Марса, и, разогретая внутри мощным реактором, спрессовывалась под действием сил гравитации. Вокруг нее обращалось множество небольших спутников. Между ними сновали грузовые космолеты, собирающие этот мусор для дальнейшего сопровождения на поверхность планеты. Движущей силой, перемещающей эти плавающие спутники, были встроенные в них ракеты, по нескольку штук на объект.
Управление всей этой работой проводилось из специального аппарата: он обращался вокруг рукотворной планеты. Аппарат состоял из двух вращавшихся в разные стороны цилиндров, в одном из которых располагался рабочий экипаж, а в другом – агрокомплекс, обеспечивающий автономное существование обслуживающего персонала. По центру цилиндров зияло крупное отверстие – космодром для ремонта и обслуживания грузовых космолетов.
Командир космолета включил направленный луч радиосвязи.
– Привет строителям планеты, – произнес он. – Как жизнь, Николай Петрович?
Через две минуты на экране появилось улыбающееся лицо бородатого человека.
– Жизнь прекрасна и удивительна. Что привезли?
– Все, что просили. Лекарства, свежие семена, кое-какую аппаратуру регенерации. Высылаю дисколетом.
– А вода?
– Толкач с Марса прибудет через месяц. Тащит шарик в тысячу тонн. Пока хватит. Принято решение один из водяных астероидов, плывущих к Венере с внешнего кольца Сатурна, закрутить вокруг Фаэтона. Будете приступать к формированию атмосферы.
Расстояние между космолетом и управляющим аппаратом составляло двадцать миллионов километров. Поэтому разговор шел с паузами в полторы-две минуты.
– Говорят, среди вас летит командир корабля «Старт-4» Громов?
– Да, летит. Вот он, можете посмотреть.
– Очень приятно познакомиться. Меня зовут Николай Петрович. Я всю жизнь мечтал о таком путешествии. Да вот теперь устарел. Очень рад за вас.
– Спасибо, Николай Петрович, – ответил я. – Я думаю, вам есть чем гордиться. Создать первую рукотворную планету – это не шутка. Если мне лет через восемьдесят придется вернуться в Солнечную систему, я обязательно прогуляюсь по цветущим садам созданной вами планеты.
– Спасибо. Пройтись пройдетесь, а вот насчет цветущих садов – это, пожалуй, возможность для внуков и правнуков.
– Пусть так, Николай Петрович. Все мы работаем ради детей и внуков. Успехов вам.
– А вам успешного возвращения. Всего хорошего.
Экран погас. Я поблагодарил командира и вернулся в салон для пассажиров.
Огромный, красного цвета шар Юпитера с многочисленными полосами по экватору медленно приближался. Командир включил дальний обзор, и на экране появилось около десятка спутников Юпитера. Конечным пунктом путешественников был самый крупный из них – Ганимед: он обращался по орбите вокруг Юпитера на расстоянии в один миллион километров.
– Внимание, – прозвучал голос командира, – начинаем торможение. Время до посадки десять часов.
Ганимед, в диаметре на тридцать процентов меньше Марса, изрытый глубокими бороздами и кратерами, покрытый толстым слоем льда, оказался в свое время очень удобным для строительства поселений. Накрыв самый большой кратер и расходящиеся лучами глубокие борозды твердым материалом, первопроходцы получили город под крышей, разместив там атомные реакторы и станции синтеза водорода в гелий. На этой энергетической основе возникло производство межзвездных кораблей. Их выход в космическое пространство оказался несложной задачей: спутник обладал небольшой гравитацией. Что же касается жизнеобеспечения, то неограниченное количество воды, из которой методом электролиза можно получить водород и кислород, явилось решающим фактором выбора космической базы для выхода кораблей из Солнечной системы.
Вскоре космолет совершил посадку на Ганимед, и я получил пару дней для экскурсии по подледному городу.
Я поражался трудолюбию людей, осматривая подледное хозяйство, включая рыбное, оранжерейное и животноводческое. Но самое большое впечатление произвел на меня корабль «Старт-4». Несмотря на то, что на Земле я тщательно ознакомился с конструкцией и особенностями корабля, внешний вид этой махины поразил меня.
Сопровождать меня по кораблю вызвался заместитель командира Карен Баграмян, который провел последние десять лет на строительстве этой шестисотметровой в длину и стопятидесятиметровой в диаметре махины. Мы прошлись по передней части корабля, представляющей собой цилиндр обитания экипажа. Здесь располагались: зал управления, зал заседаний, спальный комплекс, рабочие кабинеты специалистов, спортивный комплекс, бассейн. Большую часть цилиндра занимали сельскохозяйственные угодья, состоящие из шести этажей.
Диаметр цилиндра обитания составлял сто метров. За цилиндром обитания располагался технический цилиндр. Там были размещены тактические космолеты, малогабаритные дисколеты, средства перемещения по поверхности и в атмосфере неизвестных планет, а также батискафы для изучения водных глубин. Ниже – поражающее оружие: атомные, водородные и аннигиляционные бомбы. Там же – запасы горючих веществ, атомные реакторы жизнеобеспечения корабля, двигатели на базе синтеза водорода в гелий, необходимые для первоначального разгона корабля. Дальнейшее увеличение скорости до максимальной величины в сто пятьдесят тысяч километров в секунду будет обеспечиваться двигателем на основе аннигиляции водорода и антиматерии (позитроны, антипротоны, которые сосредоточены в магнитных камерах корабля). Средства наблюдения от радио до гамма-диапазона частот рассыпаны по поверхности корабля. При достижении максимальной скорости двигатели прекращают работу, и корабль начинает полет по инерции. Цилиндр обитания начинает вращаться для создания искусственной тяжести. С целью сохранения ориентации оболочки корабля технический цилиндр вращается в противоположную сторону.
Вечером состоялась встреча с экипажем. Для начала мне представился каждый из пятнадцати. Несмотря на то, что зам. командира мог считать, что мое знакомство с ним уже состоялось, он, тем не менее, решил не нарушать этикет и первым доложил мне.
– Карен Баграмян. Доктор технических наук. Специалист по двигателям летательных аппаратов. Последние десять лет занимался контролем строительства «Старт-4». В дальних полетах не участвовал. Не женат. Жена погибла в катастрофе. Есть взрослые дети.
Мне понравился этот, уже немолодой, грамотный человек, решивший посвятить остаток своей жизни детищу, которое он создал. Понравились мне и два молодых пилота первого класса Альберт Арсеньев и Джон Браун. Оба, несмотря на двадцатипятилетний возраст, уже успели налетать в космосе изрядное количество времени. А главное – в совершенстве освоили управление многочисленными космическими и атмосферными летательными аппаратами, средствами передвижения по поверхности, в том числе гусеничными, колесными и на воздушной подушке, батискафами для подводного плавания и, естественно, управление кораблем.
Молодая астронавигатор Людмила Голубкина, явно влюбленная в Альберта Арсеньева, по-видимому, откликнулась на его предложение провести в полете вдвоем всю свою жизнь. То же самое можно было сказать про космобиолога Изабель Пикар, которую с Джоном Брауном объединила любовь.
Муж и жена, доктор технических наук энергетик Герман Береговой, в совершенстве знающий конструкции атомных реакторов, и врач Инес Фалетти уже в достаточно зрелом возрасте, оставив повзрослевших детей, решили улететь и безвозвратно пропасть во Вселенной. Решение этой пары было для меня загадкой.
Жизнь Симоны Верга – известного астрофизика – была, по-видимому, полностью посвящена науке, и для нее не стоял вопрос, вернется ли она – сорокалетняя женщина – обратно на Землю. Вопрос ставился по-другому: стоит ли положить жизнь на алтарь знаний? И она решила этот вопрос положительно. Что же касается ее мужа – повара, весельчака Алана Дюбуа – то интерес к жизни у него ограничивался вечным вопросом – есть ли группа товарищей, которых он может вкусно накормить? Здесь эта группа есть.
Очень похожа на эту пару была также пара околдованных своими профессиями: инженер аннигиляционных установок и синтеза водорода в гелий Ричард Смит и его жена – космолингвист и художник Ингрид Майер.
Старые друзья по предыдущим экспедициям Гао Фэй и Илона Макинен – специалисты по агротехническому хозяйству, и животноводы Петр Стрелков и Ольга Павлова настолько привыкли к своей работе в искусственно созданных условиях, что не представляли себе существование в среде с естественным Солнцем, белыми облаками и теплыми реками и озерами. Если добавить к этому, что они уже несколько лет создавали свое агротехническое хозяйство на корабле, то естественно, что они ни за что не согласились бы с ним расстаться.
Я рассказал о своей прежней работе в качестве командира корабля. В результате и та и другая стороны остались довольны друг другом.
Семь дней на контрольную проверку работы систем, и вот он – исторический день прощания с прекрасным миром землян.
Проводы экипажа состоялись в просторном зале торжеств. Мэр подземного города поднял бокал с искрящимся шампанским, произнес тост за успехи первооткрывателей сверхдальних дорог и расцеловал каждого из членов экипажа.
