Читать книгу: «Преодоление», страница 4

Глава 5
Зрелость

Между прошлым и новым заблудиться

так просто,

Между прошлым и новым – непростые вопросы, Непростые ответы. Я скитался небрежно,

Я искал тебя, где ты? Был мой мир безутешен…

«Позови меня небо», гр. Агата Кристи

В принципе, наша совместная жизнь была хороша. Пусть у нас была однокомнатная квартира, зато своя. Пусть купленная в ипотеку, но я точно знал, что до пенсии я ипотеку тянуть не буду, а выплачу ее гораздо раньше, тем более что «пахать» по 14-16 часов в день мне было не в новинку. Извините меня, что использую слово «пахать»: оно наиболее точно характеризует тот мой режим работы. По-другому мне этот каждодневный бег «с препятствиями» сложно назвать. Нам почти не помогали родственники. Точнее, помогали родители жены, высылали нам нечастые посылки. Но все было хорошо. Ведь самое главное – любимая жена, беременная моим сыном (а мы уже сделали УЗИ и точно это знали) были со мной рядом! А что еще нужно, чтобы достойно встретить старость (как говорилось в каком-то старом советском фильме)?

Наступил 2005 год. Этот год стал поворотным в нашей и моей судьбе. Я заканчивал свою научную работу, вкалывал на нескольких работах по специальности, читал лекции, чтобы прокормить семью и выплатить ипотеку с опережением графика. Наступила весна 2005 года! У нас родился наш сынок! Уже до его рождения мы с женой решили, что имя у него будет Михаил. Нам обоим оно нравилось. Это имя было красивым и даже в некотором роде… церковным.

Помню, как мы вместе пошли с женой в роддом. Мы как-то сразу поняли, что начались схватки и что медлить нельзя. Т.к. роддом находился рядом с домом, то даже такси не стали вызывать! Сэкономили! Я присутствовал на родах до конца. Только когда ребенка уже стали доставать, вышел из палаты! Представляете, какова была наша радость! Мы с женой, наконец, дождались нашу Ягодку и Бусинку (как говорила моя жена).

Обычно после родов женщина лежит в палате около 3 дней, а потом их с ребенком выписывают домой. Мою жену оставили на неделю. Что-то в медицинских анализах у ребенка не нравилось врачам! А потом их перевели в специализированное городское отделение. Мы с женой не хотели думать, что что-то идет «не так» и предпочитали отшучиваться и поддерживать друг друга. Но однажды к нам подошел главврач этого отделения и безапелляционно нам заявил, что у нашего ребенка редкое генетическое заболевание и что прогнозы пока неоднозначные… Мы были в ШОКЕ! Жена молчала, я лихорадочно пытался найти ответы: почему так вышло, кто виноват в таком стечении обстоятельств и что в такой ситуации можно сделать? Врач сказал, что, слава Богу, не 20-й век на дворе (а раньше такие дети умирали со 100% вероятностью) и что на сегодняшний день существует поддерживающая жизнь медикаментозная терапия. Нам прописали препараты, которые ребенок должен был принимать всю оставшуюся жизнь. Конечно, мы оформили инвалидность для ребенка, и жизнь как-то стала налаживаться. Мы с женой смирились с этим фактом, как с непреодолимой силой, с форс-мажором, с тем, что дано «свыше». Я по-прежнему много работал, но те, у кого есть дети, меня поймут: времени на личную жизнь и банальный отдых катастрофически не хватало! Ребенок забирал почти все наше время. Тем более, ребенок-инвалид. Я даже ухитрялся гулять с ним, катал его в колясочке. Мальчишка рос и, несмотря на плохие прогнозы, был веселым и жизнерадостным, часто нам улыбался, чем безмерно нас радовал. В нем и вправду было что-то «церковное»! Так легко переносить свой недетский «Крест»! У него часто брали кровь на анализ, но он как будто все понимал и плакал лишь «для вида», чтобы родители совсем уж не забывались и помнили, кто тут главный!…

Кроме того, выяснилось, что мы с женой носители этого заболевания в аномальных генах. Мы не заболеваем, потому что это патологическое изменение в генах находится в рецессивном состоянии и не приводит к формированию заболевания (как в доминантной форме). Мои предки оставили мне вот такое вот «наследие»…

В контексте моей трансгендерности я почему-то сразу связал этот факт с тем, что я имею ненормальную для обычного человека ДНК. Возникали грустные мысли о том, что я – некий «мутант». Все сходилось: нормальный же мужчина никогда не захочет быть женщиной? Правда? Только урод, мутант, выродок, который вообще недостоин жить, а тем более иметь детей… Некий то ли парень, то ли «недоразвитая и недоношенная» девушка. У меня было ощущение, что не моему ребенку дали инвалидность, а мне!

С моей матерью отношения после известия о болезни ребенка никак не улучшились! Она по-прежнему не приходила к нам, хотя мы со слезами на глазах просили помочь нам. Ребенок требовал очень много времени и внимания, жена тоже болела и помощь родственников (которая является обычным делом в обычных семьях) нам бы не помешала! Но моя мать оставалась непреклонной – вы решили пожениться, это было ваше решение и я здесь не причем. Предлагала ехать в родной город жены и жить там. Отец плакал…. До сих пор помню его слезы. Но что он мог сделать? Он физически даже не мог подержать ребенка или что-то там у него поменять. Поэтому мы справлялись, как могли… Родители жены жили в другом городе и не приезжали к нам. Но мы же сильные?! Так мы говорили друг другу с женой. Мы со всеми невзгодами справимся! Конечно, у нас стали появляться небольшие претензии друг к другу, что является нормальным ввиду нашего непростого положения. Мы жили и работали «наизнос». Никакой пощады, никакой жалости к себе…

Глава 5.1
Смерть

До свиданья, малыш.

Я упал, а ты летишь!

Ну и ладно, улетай…

В рай…

«До свиданья, Малыш», гр. Агата Кристи

Я хорошо помню ту весну и лето 2005 года! Мы часто гуляли с малышом в то время. Жена писала свою научную работу, и у меня наметился прорыв в этой области. Мой научный путь также не был вымощен «розами». Я несколько раз ездил в ближайший город в один из ВУЗов, где представлял свою диссертацию. Мой научный руководитель не имел в нем близких знакомых, мы ехали наобум, и не мудрено, что все три раза мою работу отклоняли. Я даже экзамен сдать не мог. Помню, как ночевал на вокзале, чтобы к 9 утра приехать в ВУЗ. Никто скидку не делал на то, что я еду из другого города, а рейсов ночных нет, кроме поезда. Но я привык к такому отношению людей к себе, и это не вызывало никакого дискомфорта. К сожалению, иногда на пути к своей цели человеку приходится сталкиваться со множеством проблем и видеть человеческое равнодушие. Я это знал и уже спокойно относился к этому. Мы с женой решили, что про инвалидность Михаила мы никому ничего не расскажем. Пусть все думают, что мальчишка здоровый. Это и ему придаст сил в дальнейшем, и все досужие разговоры устранит. Мы не хотели, чтобы нас жалели!

Был случай, когда я ехал на поезде ночью для демонстрации своей работы в одном из ВУЗов. Мы ехали транзитом и нас просто (2 вагона) отцепили и оставили на путях, чтобы нас подобрал другой поезд. Представьте себе картину: два вагона стоят посреди «степи», мороз и над нами бескрайнее ночное звездное небо! Красота! Сейчас я вспоминаю это с изрядной долей юмора и ни о чем не жалею.

Кроме того, в 2004 году мы с женой съездили отдохнуть в Горный Алтай! Денег было столь мало, что мы жили в небольшом домике, что, тем не менее, не умалило прекрасных впечатлений от этого путешествия! Стоит отметить, что это был вообще первый раз, когда я куда-либо ездил самостоятельно с женой.

Приближалось лето. К сожалению, то лето выдалось холодным. Я продолжал работать, а жена занималась ребенком. Мы более-менее освоились с заболеванием, нашли врача, который не отказался от нас. Да, да, именно: не отказался! Часто проблемные дети никому не нужны! Нам сразу дали понять, чтобы мы особо ни на что не рассчитывали. Те врачи, которые были более сердечными, говорили: «Рожайте второго», кто был более циничным, говорили по-другому. Тем не менее, мы доверяли им. Ну, а кому было доверять? Мы познакомились с другой парой, у которых родился ребенок с таким же заболеванием, и подружились с ними. На тот момент таких детей было около 5 человек на весь город!!! На полмиллиона жителей. Опыта не было ни у кого! Оно и понятно: заболевание раньше прекращалось вместе с жизнью ребенка, соответственно, если удавалось вовремя диагностировать – ребенка могли поддержать (и то не всегда), если нет – ребенок погибал (по невыясненным причинам), и опыт поддержания таких детей не формировался. Естественно, в столице таких детей было много, и их умели лечить, но наши врачи, к сожалению, не обладали серьезным опытом по назначению лекарств и ведению такого заболевания. Зачем им чужой опыт перенимать? Все же прекрасно лечится аспирином или аскорбинками…

В августе 2005 года ребенку стало плохо. Его рвало, он ослаб. Сначала мы звонили нашему специалисту (которая вела нашего ребенка), но она не захотела ни приехать, ни что-то решать, предложив отправить ребенка по скорой помощи в больницу.

Я помню, как мы вызвали «скорую» и пока она ехала, мы смотрели на нашего малыша. Он был очень слаб, ему было трудно даже шевелиться, но он улыбался! Наш мальчик улыбался мне! Я склонился над ним и он (как мне показалось) попытался обнять меня с блаженной улыбкой. Улыбка была просто ангельской. Он провел своей ручонкой по моему лицу.

Приехали врачи, сказали, что заберут ребенка в стационар. Почему-то сказали что матери не обязательно присутствовать… И уехали… Больше я своего ребенка живым не видел…

Врачи держали его в больнице, выдавали ему какие-то препараты. Мы просили нашего врача помочь той больнице с консультацией по лечению нашего ребенка. Она вроде бы обещала, но мы до сих пор не уверены, что она что-то сделала… Просто «умыла руки». Сейчас я очень жалею, что доверял врачам! Нам не надо было пускать все «на самотек». Наоборот, надо было брать ситуацию под личный контроль, обоим «ночевать» в той больнице, чтобы они выполняли свои обязанности как положено, но мы этого не сделали… Мы постоянно созванивались с врачами стационара, спрашивали, как себя чувствует наш сын. Их слова были полны оптимизма, что еще больше ввело нас в заблуждение.

Пользуясь случаем, хочу обратиться к врачам, если таковые читают данную книгу! Равнодушие в любой сфере деятельности вредит результатам работы, но в Вашей сфере оно может привести просто к катастрофическим последствиям. Пожалуйста, не растеряйте свои душевные силы и сохраните на жизненном пути живой интерес и человеческое отношение к своим пациентам.

Помню, как утром нам позвонили и сухим голосом сказали, что утром ребенок скончался. Эти слова «иглами» вошли в мой мозг. Я ощутил просто физическую боль. Слова не шли на язык, я что-то бормотал врачу, да и ему не сильно хотелось говорить на эту тему. Трубка выпала из моей руки. Я пересказал все жене. Потом я плохо помню те события. Они запечатлены в моей памяти какими-то «слайдами». Мы гуляем с женой бесцельно по больничному саду, о чем-то говорим, помню, как жена спросила у меня: «А может он оживет?»… Помню, как я рыдал в туалете, чтобы не показаться жене слабым! Ведь я же глава семьи! Я должен был поддерживать жену! То время у меня было окрашено черными красками.

На похороны сына пришли мои родственники (даже мать пришла), пришли несколько друзей со стороны жены. Мы не хотели каких-то пафосных похорон с десятками приглашенных, нам было не до этого. Мы хотели только одного, чтобы поскорее все это закончилось! Нам повезло: на кладбище поблизости от города нашлось место, денег на похороны тоже нашлись, цены были невысокими. Помню, как мужчины при нас докапывали землю для могилы. Я все это время держал в руках своих гроб с моим сыночком. Он был такой умиротворенный! Как будто даже счастливый, что все уже закончилось, и тети в белых халатах не будут брать у него кровь на анализы и не надо будет больше плакать. Я вложил ему в ручку его любимую погремушку. Мы попрощались.

Потекли будни. Повторюсь, я плохо помню то время. «Серые», бессмысленные будни. Нас с женой как будто «как лимон выжали». Жена часто сидела перед телевизором, включенным без звука, и смотрела, как мелькают картинки… Я не требовал от нее ничего, понимая, как ей сейчас тяжело. Было тяжело и мне. Я не мог ни с кем говорить про смерть сына. Я не знаю, почему, но без слез об этом я говорить не мог. При этом я же не мог прийти на работу и начать там «слезы лить»? Со мной бы сотрудники просто не смогли вести рабочий диалог. Поэтому я «затолкал» поглубже в себя все свои переживания, ведь я же сильный! Я же – Терминатор! Мне всегда нравился этот персонаж еще с детства, и я хотел тогда хоть немного на него походить. Я считал себя человеком «из стекла и бетона»! Пуленепробиваемым и бессмертным. Поэтому чтобы один человек мог сидеть перед телевизором, другой должен был «пахать» и за себя, и за него! И я работал. Стиснув зубы!

Помню, как осенью 2005 года, буквально через 3 месяца после смерти ребенка, я защитил свою научную работу. Было невыносимо тяжело. Мы еще не отошли от предыдущего стресса, как наступил новый! Кто сдавал свои работы – тот знает, сколько сопутствующих мероприятий надо выполнить. Защищал свою научную работу в городе, откуда мой отец был родом, практически «не приходя в сознание». Но я не жалею об этом, т.к., наверное, не защити я свою работу тогда, у меня вряд ли нашлись силы это сделать позже! Хотя я дошел до такого состояния тогда, что моя решимость не позволила бы мне отказаться от защиты моей работы, даже если мне сказали, что ни единого шанса на это нет.

Я не жалел себя и ни разу не воспользовался возможностью попросить у кого-то снисхождения в связи с перенесенным горем. Для меня это было унизительно. Пользоваться именем сына для получения каких-то поблажек. Мы максимально сузили круг посвященных в эту ситуацию, и о похоронах мало кто знал. Знали лишь те, кому мы говорили про сына.

В то время я много размышлял о том, почему это произошло. Ведь такие дети, в принципе могут жить относительно нормально. И со временем все больше начинал винить себя в произошедшем, считая, что если бы я больше времени уделял ему, то, возможно, этих событий удалось бы избежать… Но я уже не мог ничего сделать. Я очень любил сына даже после его смерти и никак не мог его забыть. Часто ходил в Церковь и просил Бога, чтобы он позаботился о нашем ребенке и передал ему, что мы его любим и что мы его никогда не забудем… Мне было очень жаль свою жену. Я чувствовал, что не смог дать ей того счастья, на которое она рассчитывала, не смог защитить ее от проблем в жизни.

Но давайте вернемся все-таки к нашей основной теме книги, это формирование трансгендерности у человека. А что же происходило с ТГ во мне в это время? Давайте обратимся к следующей главе.

Глава 5.2
Блокада

…Кровью брызгая из глаз

В муках искривляя рот,

Ты готовишься упасть,

Набирая оборот…

«Грязь», гр. Агата Кристи

Нас спасло, пожалуй, то, что все произошло внезапно. Без мучений, страданий и длительных переживаний. После защиты диссертации я позволил себе даже немного расслабиться! Работал не по 14-16 часов (практически без выходных и праздников), а по 10-12 часов! Вы усмехнулись? Напрасно! Для меня это казалось отдыхом. У меня появились даже выходные и праздники.

С некоторыми друзьями мы стали меньше общаться. Не потому, что не хотели или злились на кого-то, просто не было сил, да и не могли мы слушать вопросы наподобие: «Как там твой сын, растет?» Не могли. Всем объяснять мне было трудно, практически невозможно физически, и мы предпочли просто уединиться внутри остатков нашей семьи. Говорить и смерти сына с друзьями нам было больно, и люди (спасибо им за это) как-то со временем это поняли.

Отношение с моими родителями у меня остались прежними. Отца я все больше уважал и жалел его, а с матерью ситуация была обратной: она при жизни ребенка ни разу к нам не пришла, когда мы слезно звали ее, извинялись и просили нам помочь, но она отторгла нас от себя. Конечно, вы скажете – она все равно твоя мать! Да, это так. И я сохранил с ней формальные отношения, но что-то внутри меня безвозвратно утеряно по отношению к ней. Я стал называть ее не «мама», а по имени-отчеству. Также называю ее и сейчас…

Вместе с тем, я ощущал, что трансгендерный «джин», когда-то успешно заточенный мною «в бутылку», рвется наружу. Мне стали снова сниться сны, где я – это черноволосая молодая женщина, идущая по каким-то развалинам в белой холщовой рубахе или платье, и меня толкают с высокого здания. Я падаю, внутри меня ужас приближения падения, а потом – расслабление и нега.

Иногда я ловил себя на мысли, когда, например, брился возле зеркала, что я слишком мало похож на классического «мужика». У меня почти нет волос на лице (бородка стала расти только лет в 20), хотя все друзья уже имели бы окладистые бороды, если бы их отращивали. Мое телосложение также не было похоже на моего любимого персонажа – Терминатора, скорее напоминало андрогина, т.е. что-то среднее между мужчиной и женщиной. Все эти мысли были навязчивы и «липки». Иногда, как всполох пламени, откуда-то возникали мысли: «Ну почему я не родился девушкой?» Мне казалось, что Бог изначально проектировал меня как девушку, но, как обычно говорят в голливудских дешевых фильмах, «что-то в конце пошло не так!» Мне казалось, что из меня вышла бы куда более правильная и красивая девушка, чем парень, тем более, что черты моего лица смело можно было назвать женственными.

Я понял, что моя с таким трудом выстроенная «блокада» дала трещины… Нет, я по-прежнему все контролировал! Не зря же я был «Терминатором». Но мой ослабленный стрессами разум уже не мог так эффективно противостоять стихийной силе трансгендерности. Иногда мне так хотелось переодеться в женское, что меня «до дрожи в руках» это чувство распирало! Если сравнивать гендерную дисфорию (ГД) с чем-то обыденным, то, пожалуй, ее можно сравнить с дрожжевым тестом, которое «перло» во все стороны из под крышки кастрюли – моего сознания (построенной блокады-сосуда для нее). Я понял, что мне не удалось «выжечь» трансгендерность в себе, как я того хотел! Ничего, думал я! Мы – сильные и все переживем! А «блокаду» с годами я восстановлю.

Я по-прежнему много молился, хотя червячок сомнения в справедливости Бога у меня поселился! Понятно, за что Ты наказываешь меня, думал я. Я – урод, выродок и недостойный человек, но за что ребенок вынужден был страдать? У меня было даже некое усиление моей Веры, ну, или как мне на тот момент казалось. Я стал постоянно жертвовать небольшие суммы денег в фонды для больных детей (хотя сам не был богатым человеком), ходил в Церкви. Помню, как первый раз в жизни выдержал месячный пасхальный пост! Причем выдержал его совершенно честно. Я думал, что, принеся себя в жертву, хоть как-то смогу искупить свой грех перед Богом и людьми.

Тем не менее, у меня начались «срывы», и мне приходилось выходить из денайла. Их частота была небольшой, может, раз в полгода. Я купил себе что-то по-минимуму из женских вещей: брюки, какую-то юбку, футболку. И переодевался в это, когда жены не было дома. О том, чтобы рассказать жене, какой я «урод», не было и речи! Я не мог позволить моим «заскокам» усложнить и без того сложную жизнь моей супруги. Я очень любил ее и хотел максимально уберечь от зла «внешнего мира», от своего «альтер-эго». Конечно, переодевание давало мне чувство комфорта. Я как будто входил в теплую ванну. Все внутри меня пело. Особенно приятно было осознавать, что на мне «запрещенные» женские вещи, приятно было видеть в отражении зеркал женственный силуэт.

В 2006 году мы с женой решили отправиться в Крым в Севастополь. Тогда он был еще украинским. Крым – совершенно сказочное место, и наше путешествие вдохнуло в нас новые силы! Мы начали с женой думать о венчании (как нам посоветовал один батюшка в Фиоленте), стали подумывать о рождении еще одного ребенка.

Осенью 2006 года мы обвенчались с женой! Это был искренний поступок. Правда, с такой инициативой выступила моя жена, а не я, но, подумав, я согласился. Я очень любил жену и считал, что мне никого кроме нее не надо, а т.к. я – православный человек, то венчание был бы логичным поступком. Я ни разу с тех пор не пожалел о том, что обвенчался с женой. Мероприятие прошло в Храме нашего города, мы позвали нескольких близких людей. Очень хорошо запомнились слова батюшки в молитве, в которых он просил у Бога, чтобы наша семья была богата на детей (как лоза). Мы так и думали, что Бог не допустит повторения таких страданий, особенно нам было жалко нашего ребенка, который вообще ни в чем виноват не был.

В 2007 году моя жена забеременела снова! Это было неописуемое счастье! Вообще, 2007 год был годом «подъема»! Я буквально «кожей» ощущал, что жизнь налаживается. Прошло 2,5 года после смерти сына, и мы потихоньку стали восстанавливаться. Депрессия закончилась. Мы были снова полны сил и оптимизма. Может быть, и зря…

«Срывов» почти не было. Мне все-таки удалось собрать все «тесто» назад в кастрюлю и закрыть «крышку». Правда «крышка» прилегала уже не так плотно, как раньше. Но меня это мало волновало! Я упивался счастьем, что у нас снова будет ребенок! Все плохие мысли о повторении первого случая мы отгоняли от себя. Мы же ВЕРИЛИ в БОГА! А что для Бога такая мелочь, как дать нам еще одного, ЗДОРОВОГО ребенка? Ведь это же мелочь, правда? Тем более, что мы венчались, искренне желая, чтобы Бог узрел наконец нас и наши проблемы, и хотя бы в этом вопросе помог. Рождение детей – это ведь совершенно обыденная вещь? Кто-то ведь, например, ведет разгульную жизнь, не задумываясь о последствиях, а потом рожает здоровых детей.

Жена предлагала сделать генетический анализ на ранней стадии и, если что-то пойдет не так, сделать аборт, но я был против! Мы же – православные, венчанные люди! Для православного человека аборт – это убийство! Как мы можем пойти на осознанное убийство нашего ребенка? Это была для нас просто кошмарная мысль… Да и статистика ошибок при таких анализах заставляла отказаться от этой страшной и пугающей мысли. А вдруг анализ выдаст неверную информацию, а мы совершим непоправимый грех, как же мы будем жить после этого? Так мы думали. Тем более, что с нами был Бог!

Наступил 2008 год. 2008 год был год «крысы» по китайскому календарю, насколько я помню. Этот год принес нашей семье и мне лично много новых испытаний.

Началось все с того, что нас вызвали на УЗИ. Врач долго крутила датчик по животу, во что-то долго всматривалась и по ее лицу я понимал, что что-то идет «не так»… Она долго что-то писала и затем вынесла свой приговор – ребенок несет на себе ранние признаки того же самого генетического заболевания, что и наш первый малыш! Сказать, что это стало для нас ударом – не сказать ровным счетом НИЧЕГО… Мы в прострации пошли домой и долго не разговаривали… Наверное, не разговаривали несколько дней.

Представьте себя на нашем месте! Нам (только вышедшим из депрессии) судьба снова посылала те же испытания, только сейчас это все ощущалось в 10 раз острее, т.к. мы знали, чем это все может закончиться… Я ощущал себя «игроком», который поставил на «зеро» абсолютно все: все свои деньги, дом, работу, друзей и свою собственную жизнь и … проиграл!!! Понятно, что игрок знает, что может проиграть! Но вряд ли он до конца осознает всю трагичность своего возможного проигрыша… Не случайно так много самоубийств у игроков. В таком же положении оказался и я…

Здесь стоит сделать важное примечание и пояснить: вероятность рождения ребенка с дефектом в соответствии с законами наследственности составляла 25%, 50% – ребенок будет просто носителем заболевания, но оно не сформируется, и 25% – он вообще будет здоров, и даже в генах его не будет дефектов. Не подумайте, что во всех случая у нас бы рождались больные дети, и мы как безумные этого не понимали. Поучалось, что мы опять попали в эти пресловутые 25%! Я даже сделал расчет с точки зрения теории вероятностей. По ней вероятность повторного рождения ребенка с активной аномалией составляла вообще ничтожные проценты. Это уже было, как говорится, «не смешно»! Из 100% мы попали как раз в эти ничтожные проценты!!! Как такое стечение обстоятельств назвать? Я не знал. Я понимал, что это было уже каким-то «роком» или осознанной карой для нас! Не побоюсь этого слова – геноцидом. Это мысль очень сильно ударила по нашему «боевому духу» и заставила усомниться вообще в том, что с нами может происходить что-то хорошее…

На таком сроке врачи уже отказывались делать аборт, да и мы бы на него все равно не пошли. Это правда! Даже осознавая весь ужас происходящего, мы решили рожать ребенка… и будь, что будет! Не мы, в конце концов, виноваты в этом! Мы никогда не были алкоголиками или наркоманами, мы не зачинали наших детей в пьяном бреду и всю ответственность за случившееся переложили на Бога.