Читать книгу: «Гармония преображения», страница 8

Здесь, кстати, много и разного сразу на ум в одночасье приходит. Информации мало конечно же. Всё, что источники излагают, как и вещающие во время молений в храмах слушающим сообщают, сводится к некому повествованию, и в основном всё о таком, что принималось решение, кстати, толком не сказано, кем и когда принималось подобное, соответствующим образом молиться, таращась на труп, чтобы, с таких самых пор, каждый из видящих был всегда в курсе случившегося таким образом и тогда, и, это уж точно, не забывал смерти – подвига, что, именно такой человек, таким собою пожертвовав, тогда совершил. Если же предположить, что всё, связанное с этим распятием, проистекает из страстно терзавшего этих евреев желания жертвой достойной алтарь свой украсить, то, здесь нельзя не отметить, всё, что мешает таким образом думать, выглядит чем-то, как минимум, происхождения стороннего, и точно уж, не объясняет, с чего это, то жителей Иерусалима терзает желание бегать за чудотворцем и что-то выпрашивать, то раскричаться: «Распни же, распни!», отвергая таким то решение, когда вместо столь привлекательного через распятие гибнет уже кто-то совершенно другой. Но, предположим, что всё здесь построено именно в подобном направлении, и это жертва для ритуала, который, здесь надо опять же отметить, именно ночью свершится! Дальше-то что? Затрагивая такое, сказать можно много чего. И самое первое, что отбросить попросту не получается, это вопрос о простом – что же хотели евреи за затею такую потом получить? То, что Иисус необычен? Что же сказать, весть о таком, сомнения уж точно нет, к этому времени распространилась как можно судить, очень сильно среди где-то как-то живущих людей. Ирод, будучи далеко не из таких, кто прославился собственной верой и в царской короне, но и то пожелал на казнимого перед приключившейся гибелью и зачем-то смотреть. Прочие перед тем всюду бегали вслед за Иисусом, чуда просили, а затем, всего дня не прошло после трудно объяснимых чудес, как закричали: «Распни!»? Вывод при подобном развитии ситуации просится, кстати, и сразу заметим, элементарный – чтобы такие события, да ещё и таким специфическим образом закрутились, должен возникнуть позыв к чему-то такому стремиться. Что-то должно было стать вожделением для устремления такого рода особенностями отличиться. Именно стать? Раньше-то просто ходил и никому, кроме клянчащих, нужен-то не был! То есть, должен возникнуть особенный кто-то, кто пальчиком ткнул в направлении столь выделяющегося на общем фоне, определённо и именно чудотворца, и тем, что в жертву такого потом принесли, очень уверенно, твёрдо сказал – таким образом выглядит жертва для Бога! Достойная жертва! И если принесёте столь отметившегося божественной любовью, будет готовым жертвовать что-то! Только, один вопрос, что? Мало того, что и сам такой, подобное объявивший, должен быть тем, перед словом которого только склоняются, полнившись трепетом. То, что одновременно было обещано в качестве дара возможного, здесь спору нет, что подобное должно было выглядеть очень и очень желанным. В чём же подобное заключалось, то нечто благое, которое таким образом получили? Если же ищем ответ, то, всё к тому получается, что на данном поприще в самую пору, как раз, вспомнить о разном. Сход Святого огня в храме, время именно с пятницы и на субботу, то сборище в храме у гроба в ночь перед сходом огня, что за моления столь специфические и тогда могут приключиться в, по меньшей мере особенном месте, и к кому же, да ещё в ночь, собравшиеся это моленье своё вознесут, что попросят? Огня этого в должное время, когда в храме народ соберётся? Но такой огонь, это знак, радость и счастье на многих нисходит во время схождения этого пламени, ну, после схода, а дальше-то что? Если вспомнить о таких неприятностях, что случились с евреями после распятия, то, как помнится, иудеям даже пришлось разбегаться, спасаясь, и храм этот был вслед за случившимся просто разрушен. Счастьем такое назвать как-то сложно, да и такое, уж точно, не просят, желают обычно иного. Здесь, между тем, и, возможно, на пользу пойдёт, коли напомнить себе, что сам этот, столь демонстративно-публично распятый, когда ещё в город вошёл, то уже знал, что случится. То, что о таком говорил, и не раз, что ж, о таком в Евангелие сказано много. То есть, сам поощрялся к подобному неким посулом, такая ситуация получается? Только каким? Что же могло и такого к такому подвигнуть? Если отвергнуты знаки владычества среди людей, то, что должно было столь однозначно увлечь? Жертвовать всем и собой, только ради чего? Что, если разбираться, касается тайной вечери? Ноги омыл, хлебом с вином предложил заменять кровь и плоть, и при этом свою, что, опять-таки, только толкает сознание в направлении принесения в жертву, и, между прочим, какого-то знания о таком ожидающемся принесении раньше случившегося. Раз такой заменитель для потребления внутрь, да ещё и принесении в жертву предложен, то здесь достаточно много различных, не лучшего качества мыслей рождаются. Ведь, получается, знал, что предстоит такой жертвой потом становиться, а потому и на тело, и кровь заменитель обеспокоенному участнику в свете ожидаемого предложили, чтобы, пока ещё можно, смог и другим предложить, чтобы те в храме не съели такого приносимого-жертвенного, как положено? Такое на первый взгляд получается? При подобном рассмотрении ситуации, между прочим, откроется сразу как минимум два направления: Иисус о таком рассказал, это точно, не тем, кто потом распинал, и потому, что же тогда в храме случилось у прочих собравшихся, при сотворении полностью и до конца, и всего ритуала, то есть уже непосредственно у алтаря, и в процессе моления? Тора твердит, что часть жертвы сжигается, а часть съедается. Раз о предложенном таком заменителе тем, которые при алтаре, не рассказано, что же такие собравшиеся, во время моления и принесения в жертву, часть от Иисуса жгли, ну, а часть, мелко изрезав кусочками, после приготовления съели? Если подумать, то зрелище видится столь отвратительным, что, стоит только представить, и то дурнота начинается. Как и результат у такой-то удивительной жертвы – что можно было просить, совершая такое? Сам-то Иисус что о себе услыхал, что такое могло и такого особенного столь увлечь, чтобы после подобного и на такое пошёл? Тексты о чём всем твердят? Пусть и с не полной уверенностью, но говорил тем, что спрашивали, что, по слову сказанному чудеса происходят, и, значит, вроде бы бог (или сын божий). Ну, уж других не найти, лучше Христа подходящих. Кстати, то мытьё ног, заменитель для тела и крови, если прикинуть, то о подобном если и узнаёт, то непосредственно перед вечерей, что только лишний раз намекает, что Иисус пред этой вечерей и с кем-то из Высших общался, и при подобной случившейся встрече такому собеседнику, одновременно и о хлебе и крови сказали, как и о таком, что ждёт подобную жертву, если хочет взамен получить… Только, опять же вопрос, так чего же реально захочет, да и ещё и к чему-то такому прибегнув, потом, пострадавши, достигнуть? Стать людям богом? Приблизиться к Богу Отцу? Постигнуть какие-то истины, ранее непостижимые? То, что Иисусу при таком разговоре подсовывают такой заменитель для плоти и крови уже показательно. Те, для кого было важно, чтобы такой, как Иисус, не погиб, уцелел, зная о всём, если и думали бы, то, сомнения нет, о спасении, чтобы себя поберёг и не лез в канитель и одумался. Такой заменитель участнику предлагать, разумеется, должен был некто такой, кто был причастен к затее и организации всего умерщвления, и испугался ещё и за то поедание плоти от жертвы, ответ за такое должен был напугать, и ответ назревающий. Верится как-то с трудом, что задумано было евреев подобным подбросом идеи спасти от ещё более страшного для собравшихся наказания в будущем. Раз подтолкнули евреев к такому, значит и предложили молящимся что-то, что таким, с кем общались, вмиг показалось достаточным, чтобы за ради такого себя погубить. Думать о таком, чтобы этих евреев таким заменителем плоти и крови, и от чего-то спасти, от чего-то более жуткого, чем даже то, что организаторы подобного вроде как заслужили в самом полном объеме? Глупость какая-то! Думать о чём-то таком даже несколько странно. Этой попыткой подсунуть подмену уж если кого и спасают, то только себя от возможной заслуженной кары. Плоть и кровь бога? Что же, когда происходит такой ритуал, когда ритуал прямо в храме творится? Прямо к тому обращаются, чью плоть съедают, признавая такое как жертву? Тело суть храм, первый храм, главный храм. Это съедание, да и ещё когда молишься, что же подобное даст? Единение, в том числе плотское, с тем, кто при таком поминался? Через желудок общение с миром, части такого остались внутри и, пройдя некий путь, будут удалены после прочь. Что же добавит такое, какой-либо близости при благодатном духовном общении? Или одарит возможностью посетить тело стороннему гостю, как раз такому, кого при принесении жертвы помянут? Этот бычок золотой, это безмозглая тварь, пусть нежелателен, и, вместе с тем, таких, что непосредственно в храме, приносят те жертвы, при этом, и с неким упорством, ну словно бы тянет к тельцу! Много ли можно узреть или смочь ощутить, применяя такое как жертву и в качестве промежуточного материала? Ну, что ж, из текста той Торы, всем предлагается есть только то, что растёт, не живёт. Здесь в лучшем случае если и плоть, то планеты – хлеб и вино (от растущего)! Ну, а распятый? Чем же тогда сам одарит, чтобы вокруг приключившейся смерти такое тогда затевать-учинять? То, что до каких-то возможностей, ну, хоть немного заметных, продвинутых, Иисус тогда, всё-таки не добрался, это понятно. Только бы не случилось, чтобы таким образом тогда богом, которому молятся, тогда стать не захотел, ну, как сказали, или же к Богу Отцу таким образом приблизиться не вознамерился. В подобном случае ситуация выглядит просто чудовищно скверно, пусть даже сразу становится ясно, почему, и этот огонь, нисходя, и горит, и почему потребовалось руку, спасая, туда протянуть, в такое активное пламя. Но, здесь присутствует альтернатива – Спасатель. Что же касается этого слова, то здесь всё, казалось бы, просто, если Спаситель, то, значит, подобному следует относится к таким, кому приносить спасение, всем! При подобном подходе впору жертвовать всем, и идти, не смущаясь, на всё! Всё оправданным выглядит, только, обманом внушительно больно уж пахнет. По логике, здесь теперь хоть в азах, но уже представляю, что за намёки на истину в слове таком проступают. То, что казнимый был от подобного знания, как и от подобного уровня очень и очень далёк, в этом-то тайны на данный момент уже нет. Да и для самого элементарного осуществления ну, хоть чего-то похожего, Иисус крайне важен живой, а не мёртвый. Значит, если такое Христу обещали, и Иисус согласился, то в результате выглядит лишь как нелепая жертва во лжи? Только обман ради смерти позарившегося на такие посулы? Такой смерти, свершившейся столь жутким образом и на кресте? Может, сказали, что, все испытания, после подобного, обернутся лишь чем-то одним, и, как минешь такое, самое главное из испытаний, то, раз, и сразу решишь все проблемы? Больше не будут после подобного донимать всяческим злом? Только, если бы тогда взял и не умер? Можно ли было даже пытаться Иисуса одарить хоть намёком на то, что, при свершении затеянного, и, всё выглядит таким образом, пообещали? Ведь с некоторых пор знаю теперь, что и из прочего смотрится попросту необходимым для надлежащего, правильного исполнения действий! Целое тело как минимум! Ну, а здесь, получается, чтобы не смог уцелеть, требуя, как обещано, должным образом расплатиться, ещё и убили, целенаправленно? Те, что должны были осуществлять всё в храме, иудеи, да для того времени собравшиеся тогда для проведения ритуала ещё слишком тупы, чтобы без некой подсказки и помощи со стороны, через собственные рассуждения до такого додуматься! Значит, всё выглядит заговором с целью убийства, всё, в общем, выглядит таким образом. Может к такому Иисуса повели мысли самые светлые, но сам не смог оценить элементарную неисполнимость этого, всего и всякого, что при организации подобного пообещали. И, результат, погиб. Но и не должен был быть после всеми забыт. То, что Создатель владел неким знаньем о чём-то таком, в это безоговорочно и полностью верю. То, что сам видел, слышал, чему становился свидетелем, здесь убеждает, что Создатель над всем, и владеет такой информацией. Всё построение всей этой схемы избыточно сложно, и то, что Иисус по результату погиб на кресте, далеко не конец для всего построения сложного ряда. Чтобы научило быть чуточку более умным, если распятье тогда не случилось? Жертвенность эта, от случая к случаю, но по ходу развития истории человеческой смотрится попросту необходимой. Может, какие-то ещё варианты и можно было использовать в качестве альтернативы, только, сразу отмечу, не стану о таком рассуждать. Используемое развитие разума невелико, каким в этот раз наделён. Но, что же всё-таки с этим молением и на распятие? Ведь здесь вопрос – этот, на кого столь целенаправленно молятся, и каким при подобной образности предмета для молений результат предстаёт? Что же хотел получить такой, кто в качестве образа для моления всем и нечто такое подсунул? Знаки моления на золотого тельца? Мысль и сознание различных людей обращаются к образу, образ в ответ наполняется неким духовным свечением. Но, если о каком-то для сознания узнаваемом мыслим с молением, то, после такого, в сознании, видим образ живого, не труп с узнаваемыми дырками-ранами. Кстати, отметим, что если распятия касаться сознанием, то это получится только распятие. Такой, кто распят, то, что будет рождаться в сознании, если подумать о чём-то подобном, выглядеть будет у разных народов, людей, верований довольно по-разному. Раз помолиться решили, подумали, с чем-то, например, просьбами, жалобами и обратиться собрались как будто в общении, некая образность точно наполнится Светом. Память о таком, кто помянут, уж точно останется, не пропадёт. Только, с распятием-то что получится? Здесь не покойнику с ранами-дырами, как образу мёртвого, Светом Благим наполняться? Духом своим обращаемся к образу, запечатлённому духом, вместе с тем, если помянуто тело? Что же тогда, тем частицам, что в тело когда-то входили, испытывать некую радугу чувств от того, что о том, кто когда-то был оформителем-организатором плоти, в которую и живущих удел был входить, кто-то что-то и как-то подумал, представив чего-то? Важность хранения материальными частицами разного рода дух формирующей и, несомненно, благой информации, в том числе и о том, кто некогда жил, если прикинуть, то выглядит даже с избытком заметной. Мощи святых дело очень известное. Правда, здесь отмечается первостепенность наличия мыслей в сознании таких, кто молиться пришёл, чётко связующих прах, о котором идёт разговор, с именем, образом личности, к которой что здесь, где угодно вообще обращаются. Часть праха мёртвое тело, часть праха вещи. Можно даже сомненья высказывать, в том числе в собственном мнение, мол, мало верю, что, всё похоже, к тому, иль к тому всё относится, в принципе, самому поклонению это ничуть не мешает. То есть, если судить по такому довольно поверхностному отношению, здесь опять в приоритете именно образ, что создан сознаньем живущего. Был бы лишь повод в надлежащем направлении подумать. И если то, или то, но одаривает этим поводом, образ приходит, то тогда, то, или то, что используют в качестве этакой с чем-то связанной вещи, подходит, годится. Но, здесь опять выступает на первое место важность присутствия такого связующего где-то непосредственно рядом от тела живущего. Важна близость телесная-плотская к такому, что словно повязано с избирательно восхваляемым именем-образом. Можно среди всего вспомнить и о поцелуях. Ясно, что рот приближая к чему-то, таким образом через такое намёком вещаем о некой готовности и даже такое связать с ритуалом, в ходе которого и происходит не только моление, но и почти поедание праха земного. Что же тогда с мертвецом, что повсюду представлен подвешенным-приколоченным и на кресте? Если помянут, то что здесь скорее в обыденности поминается, личность, иль дело, такой, кто распят, или же всякое, что ну хоть как-то с распятием в ходе процесса связалось?

В основе для рассуждений опять очередная подсказка. Хотя о таком задуматься следовало довольно-таки давно. Ну, и почему тогда теми отступникам-иудеями, пока Моисея нет, в качестве образа для поклонения сооружается именно телец золотой? Это случилось, разумеется, не без причины?! Хотя, точней было бы сказать пусть и немножечко, но по-другому: чтобы случилось хоть что-то подобное, должна присутствовать какая-то, подтолкнувшая к такого рода действиям обоснованность. А раз браться рассмотреть всё в свете подобного взгляда, телец избирается как образ для последующего поклонения не просто вследствие случайности, но уж как минимум потому, что сделан весь из золота, то есть, избыточно сверхценный и красивый. Может и странно, но и сам ответ, похоже, всё время яркого распространения религии и текстов всяческих религиозных был, вне сомнения, доступен и постоянно лежал будто бы поверх всего, на поверхности. Как надо понимать, чтобы избрать для последующего поклонения подобный, несколько довольно странный во всех отношениях образ, те иудеи должны были раньше, при совершении должного ритуального поклонения, и уж как минимум с должным почтением, среди всего, где всякие молитвы и звучат, привычно и обыденно приближаться к подобному изображению. Единственный образ, подобный почти что во всём, рядом с которым все подобные молящиеся всё то время своего сорокалетнего по пустыне брожения Богу своему поклонялись, был, разумеется, такой телец, жертвенный. И изначально, то есть как раз для выбора, чтобы стать жертвенным среди всех прочих, такой телец должен был считаться среди претендентов самым истинно достойным и самым красивым, и перед закланием такого среди прочего ещё и, делая достойным, самым тщательным образом украшали. Ритуал принесения жертвы вообще, в целом, вне всяких сомнений, был в достаточной степени очень непрост, иначе не было смысла таскать с собой, целенаправленно сооружённый, и, как надо понимать, не маленьких размеров, жертвенный и храмовый алтарь. Однако если верить тем текстам священным, участники такого, всех собиравшего заклания, видели даже больше чем просто немало некого особенного счастья, и в самом проведении, очень нешуточного, и, бесспорно, по меньшей мере именно внушительного ритуального действия, и в том, чтобы жертвенного тельца, после того, как закололи, и, расчленив как положено и на отдельные части, сообразно тому, как положено, и по частям вместе съесть.

Надо внимательно перечитать снова Тору! Полагаю, удастся найти более детализированные, точные тонкости, вехи, нюансы при описании самого ритуала. Особенно важно здесь разобраться с такой чашею с жертвенной кровью. То, что само умерщвление перед сожженьем должно оказаться закланием, только закланием, а не какой-то, может, случайно случившейся смертью, с этим уже всё понятно. Но чаша, если судить по всем признакам, вроде бы как специально, и при заклании, наполняется кровью, и это притом, что со времён Авеля с Каином кровь, как обличье души, собирать под запретом, а потому чаша та с собранной кровью просто не могла без причины, вдруг, появиться среди описания происходящего без какого особого и весьма важного смысла!

И, помни, золотого тельца нельзя после заклания, ни сжечь, ни съесть! Это лишь образ! Значит, для ритуала необходим именно некий избранник-телец? То есть такой, кого, после обязательного умерщвления и детально описанного расчленения, совершая ритуалы, жгут, пусть при этом, и частями, съедая?

Пока можно опираться только лишь на одно – образ, которому как-то и где-либо молишься, чем-то влияет и на молящегося в то время, как, пусть и не так актуально и значимо, как это возможно, влияешь на образ. Подстраиваешься под то, что видишь глазами? Или подстраиваешь то, что видишь, под ту конструкцию мира, которую, по ходу жизненного пути в своём сознании создал? Будешь готов осознать такую возможность более сложного и конструктивно продвинутого формирования этой самой реальности, и подобная возможность пусть таким образом, но повлиять на реальность появится? Что по поводу высказанного сказать? Любопытно! На первый взгляд уже далеко не настолько примитивны в своём восприятии окружающего, происходящего. Три-де реальность давно уже, и для молодых, и для старых не новость, но, чтобы такого вида, и не от реальности образы и привели хоть к чему-то, а большему, чем возникновение некой иллюзии в сознании как будто видящего процесс? Что же для этого нужно?

РАЗЛОЖЕНИЕ. ВЕРНЁМСЯ К ТЕЛЬЦУ. Жертвенность предполагает прежде всего и именно то, что это, приносимое в жертву, будет как-то отторгнуто от чего-то и отдано в дар. Вопрос только как, кем и кому? Образ, здесь прежде всего от храма зависит, какой обожествляемый, ну, а телесное, двигаясь в этом направлении каждый к своему тянется, да станет оное некой радостью для всякого из людей. Однако с испокон веку одно без другого не может. Приходим в дома поклонений богам своими телами и молитвы возносим. И что происходит, когда в процессе предпринятых действий в храмах что-то съедаем, или сжигаем, называя подобное дарованием? Людям есть мертвечину нельзя. Одно только, твари, поедающие мертвечину, существуют в природе, пусть такие представители животной среды, в большинстве своём, довольно примитивны в развитии. Всё, что на данный момент, двигаясь в такого рода направлении, можно отметить, сводится лишь к утверждению, что плоть умершего своей смертью начинает разлагаться быстрей, чем плоть умерщвлённого насильственным образом. При любом взгляде утверждение довольно сомнительное, но, что же, допустим. В чём суть такого приключающегося разложения? Телесная плоть, вследствие отсутствия чего-то, при жизни гораздо более серьёзного и всё организующего, больше не связана всё объединяющей и защищающей жизнью, в результате чего и начинает, по сути своей, разрушаться. Именно таким образом, разлагаться, перерабатываться, а, говоря просто, напрямую съедаться, бактериями, плесенью, и ещё чем-то по большей части похожим. То есть, чем-то, чаще всего гораздо более примитивным, и телесно более примитивным, соответственно и духовно. Если посмотреть на происходящее самым непосредственным образом, бактерии с плесенью просто готовят то, что до того являлось телесным носителем жизни, к последующему поглощению получившегося продукта разложения другими живыми объектами, по большей части как раз растениями. Какое при этом будет насыщаться растение, это не столь уж и важно. Важно, что это будет уже, пусть и первичное в своём примитивном развитии, но в энергетическом плане единое многоклеточное образование. При этом образование, способное не только выполнять крайне важную функцию энергетически значимого поглощения всякого Света с параллельной переработкой содержимого всей атмосферы, но, что ещё более важно, способное стать продуктом последующей переработки внутри организма того, кто подобное растительное порождение мира потом и когда-нибудь съест.

Теперь попытаемся вспомнить о всяком таком, что, согласно Священным писаниям, создано Богом, и, в том числе, для того, чтобы люди всем этим питались. Да и не просто питались, ведь написано много о таком, например, как иудеи часто использовали то, что обыденно ели, во время молений своих. Принесения в жертву, если верить написанному, предполагались чуть ли не как одна из важнейших и основных составляющих совершаемого у алтаря ритуала. Правда, в начале, среди написанного, если и находились указания, чем будет лучше творить поклонение Богу, всё очень ярко сводилось сплошь лишь к тому, что растёт. Птица если присутствует, то только как нечто, исключительно вследствие милости молящимся разрешённое, то есть, объект, всё же дозволенный для принесения в жертву. С рыбой и вовсе неясность. Можно найти слова, разрешающие употреблять в постные дни, но и не более этого! Ну, и что же тогда получается? Если опираться на первичные ощущения, отсюда и первичные выводы: Наиболее благоприятными, и в качестве пищи, и для принесения жертвы указаны те из продуктов питания, что стоят первыми в очень отлаженной и непрерывной цепочке переработки и освоения Света, распространяющегося благодаря основному источнику энергоснабжения осваиваемой живыми планеты. Ну, а это продукты как раз из растительности. То, что для живущих порождает растительность, ближе всего к основному источнику Света, энергии жизни. Здесь, кстати, присутствует и намёк, что любое из прочего, живущего, внутри себя начавшего-пытающегося, похожим образом, или иначе, но перерабатывать то, что возникло благодаря энерго потокам от Солнца, уже считается чем-то, в определённой степени нежелательным. Но почему? С энергией что-то начинает происходить? Энергетическая составляющая объекта начинает, в таких или иных вариантах, но в нежелательном направлении как-то меняться?

Вернёмся к схеме чувственного восприятия мира. Трудно сказать, существует ли хоть какая-то чувственная схема восприятия мира у обычных бактерий. Уж больно примитивна организация окружающего пространства, в объятиях которого подобные создания существуют. Скорей всего, нечто, побуждающее поступать таким образом, как необходимо было бы при существовании поступать, имеется в виду, размножаться, искать ну хоть какую-никакую, а еду и бороться за возможность найденную еду переработать, присутствует. Но скорей всего такого рода схема выглядит как, не предполагающий возражений, побуждающий толчок в спину: значит подобным образом поступить надо! На первый взгляд, о побуждающей чувственности здесь даже разговор заводить как-то несколько нелепо, и вместе с тем, даже на таком примитивнейшем уровне в чём-то центральном, ну, вроде того же голода и страха, а всё же должны присутствовать соответственно и здесь чувственные побудители-приоритеты, иначе выбор начинает отсутствовать вовсе, а без разнообразия на поле выбора не будет ни малейшего прогресса хоть в каком-нибудь развитии. Да, сомнений нет, при подобном подходе всё выглядит запредельно упрощённо. К тому же, если взглянуть на всю цепочку, выстроившейся на планете, организации различной жизни, бактерии окажутся в самом конце! Хотя, вместе с тем, если опять попытаться оценить ситуацию с точки зрения восприятия-получения энергии при распространении Света, и влияния всего этого на организацию жизни, ещё большой вопрос, кто при таком окажется в приоритете, простейшие и крайне массово распространившиеся по всей планете биологические образования или растения! И вместе с тем, нельзя не признать, что чувственное восприятие происходящего с точки зрения бактериальных образований, никаких сомнений, воспринимается как нечто самое-самое примитивное! Что же касается самого чувственного восприятия и воздействия чего-либо и на что-либо, то, что такое восприятие и воздействие, способное влиять на развитие и рост хотя бы этих самых, столь необходимых всем растений, существует, в этом, между тем, тоже нет ни малейшего сомнения. Человек с человеком любит рассуждать о разных характерах разных встречающихся где-либо растений, а некоторые растения многократно лучше и цветут, и плодоносят, когда рядом находятся определённые люди. А когда такие люди, срок всё-таки пришёл, и умирают, то очень часто подобные растения попросту увядают. То есть, такой объект, что ближе всего в следствие обстоятельств оказывается к источнику энергии жизни, и, вместе с тем, обременён самой предельно примитивной схемой влияющих на происходящее чувств, указан очень часто как самый лучший из всех возможных продуктов питания. При этом, и не просто должного питания, а, в том числе, и питания при ритуально-жертвенном приношении-поглощении какой-либо еды. И всё-таки, пока полученное как желанный результат выглядит достаточно скромно. Во всяком случае, на данный момент всё сообразно обстоятельствам смотрится соответственно тому, что мало того, что некоторые прочие участники процесса жизненного, полного разнообразия, по ходу дела поедая то, что имеет тоже растительное происхождение, уже начали вносить какие-то нежелательные изменения в то, что гораздо правильней получать от Солнца непосредственно и напрямую, и это уже начинает делать всякую такую плоть несколько непригодной для еды, ещё некоторое нежелательное в плоскости видимого, такое воздействие можно высмотреть и со стороны каких-то чувств, возникающих внутри каждого соответствующего организма, именно чувств, которым, судя по всем признакам, и становиться прямым продуктом – порождённым результатом от всего, кем-то когда-то как-нибудь прожитого. При этом всё достаточно ярко свидетельствует о таком, что, получается, когда влияют и особого рода и достаточно специфические факторы, как, например, отношение поедаемого к поедающему, что всё такое тоже может как-то нежелательно повлиять на того, кто, те или иные, пусть куда более сложные организмы, по тем или иным причинам, а в конце концов, всё-таки съел.

Но что же за картина вырисовывается тогда? Растение, то ли, иное, сразу и открыто тянется к Свету, к теплу, и в лучшем случае заметно демонстрирует способность положительно отреагировать на некое присутствие рядом кого-либо. А между тем, сами основы поведения того или иного из самых различных животных могут с момента появления среди прочих живых отличаться попросту поразительно! Выйдя из общего для всех, рождающего чрева, внешне почти что одинаковые для той-иной особи, подобные порождения характером поведения, чаще всего, расходятся настолько, сравнивать трудно! И это, кстати, выглядит источником-первопричиной изначально разного течения жизни. Одно только, здесь присутствует нюанс – вопрос по ходу дела формируется словно бы сам собой, при этом уж, по меньшей мере, весьма любопытный: ну, а влияет ли на хоть какие возникающие непохожести в существовании то, что такие, и на первый взгляд очень обычные живые организмы, в процессе жизни, после должного рождения и в ходе своего развития сиюминутно насыщаясь поедали? И если съеденное всё же, ну хоть как-то, а влияет на развитие, насколько некое влияние того, что съели, пока только лишь росли, существенно в сравнении с влиянием того, что поглощали уже после, повзрослев? Мясо задранной дичи, и мясо убежавших – уцелевших, такое вряд ли столь уж сильно отличается, тем более что если всё такое и возьмёшься проверять, да ещё если, скажем, всё оценивать на вкус? Существенную разницу в движениях и поведении той самой дичи, независимо, потом задранной, или не задранной, можно пытаться высмотреть только в момент начала нападения на таких, кого, как результат, в последствии съедают. В любом из случаев различия такого рода, даже если пытаться ставить подобные расхождения во главу угла, сразу покажутся, это уж точно, далеко не столь значительными, важными, чтобы как-то существенно влиять и на того, кто, отличающуюся тем приметным поведением, какую-либо дичь в конце концов сожрал. Вообще, с таким, присутствующим по всем признакам, неким отличием, по сути, внешне одинаковых, похожих особей всё, и в достаточно приметной степени, неоднозначно, и непросто. На первый взгляд похожи-идентичны, вроде бы как капли у воды, и, одновременно, поведение – ну просто небо и земля! При этом, как неоднократно отмечалось, обычно все такого рода расхождения оказываются заметны сразу. Ещё приметно то, что те отличия чисто духовного-душевного происхождения, с таким никто, это уж точно, спорить и не станет.