Читать книгу: «Соединённые пуповиной», страница 17

12. Блуждание между двумя мирами

Появление в Москве в 1957 г. немецкой газеты «Neues Leben»¹²⁴ пробудило в отце надежду на лучшие времена с точки зрения поддержки немецкой самобытности. Это было всего лишь приложение к «Правде» – центральной газете компартии, но оно несло в себе звуки по сути запрещённого ранее родного языка. Отец был не только подписчиком газеты, он добровольно взял на себя обязательство доносить немецкое слово до соотечественников. Он убедил многих выписать это издание, зачитывал наиболее важные статьи и объяснял их содержание.

«Neues Leben» взяла на себя в дальнейшем значимую миссию, а именно – поиск пропавших, объединение разорванных и разрушенных в годы войны семей и родов. Таким образом были воссоединены семьи брата отца Адольфа и кузена Густава Шульц в 1959 г., а также семья племянника матери Роберта Лангханса в 1960 г. Через газету родители смогли отыскать многих родственников, которые были рассеяны по всему Советскому Союзу. Так нашлись даже оставшиеся в 1945 г. в Германии Роберт, Мария, Эльза Лангханс и Ольга Дюстерхофт. Также, после многолетней неизвестности, была восстановлена связь с потомками Иоганна Вольшлегера, моего прадеда, и Людвига Цех, моего двоюродного деда, что эмигрировали в Германию в 1890 и 1912 годах.

Отец переписывался со всеми родственниками. Многие приезжали к нему в гости, он пытался их убедить сменить место жительства и поселиться рядом с ним. С 1956 по 1963 г. у моих родителей было 48 гостей. Со стороны отца это были: его брат Эрнст, который приезжал с семьёй в 1956 и 1962 годах; дети брата Александра – Корреджо в 1957 г., Нелли в 1958 г., Леонард в 1960 г., Эди в 1963 г.; дети брата Адольфа – Эрна в 1959 г., Элла и Эвальд в 1960 г.; кузен Густав Шульц с дочерью Гретой и сыном Рейнгардом – несколько раз; кузен Готфрид Шульц и его дочери Элла и Ханна – тоже несколько раз; племянник Арнольд, сын Эрнста. Со стороны матери были её братья и сёстры с родственниками: Фридрих в 1956 г., Альма в 1956 г., Каролина в 1963 г., Август в 1963 г.; племянники Арнольд Дюстерхофт с женой Лизой в 1959 г., Альвин Дюстерхофт в 1962 г.; племянница Мелита Дюстерхофт с мужем и детьми; Надя и Лена Лангханс с дочерью Валей.

В Дмитриевку переселились родственники со стороны матери – семьи брата Фридриха и сестры Альмы, её племянница Аделина Симон-Лангханс, Марта Лангханс. Переселился брат отца Эрнст, племянники Эди, Леонард, Корреджо, племянница Нелли, семья кузена Эдуарда – Лидия Шульц. Таким образом, рядом с родителями собралось 25 семей родственников, с которыми они могли теперь часто встречаться и разговаривать.

Родители тоже предпринимали самостоятельные путешествия. Так, отец был у кузена Густава в Талды-Кургане и гостил у меня в Павлодаре. Мать навещала своего брата Иоганна в Чулактау (Каратау) и дважды была у нас в Павлодаре.

После разоблачения культа личности Сталина в 1956 г. отец сделал определённые выводы:

• Не только один Сталин, как руководящая личность, виноват в несправедливостях и преступлениях, совершённых против советских немцев. Это лежит глубже, в самом человеконенавистническом порядке коммунистического режима.

• За то, что произошло, несёт ответственность коммунистическая идеология. Эта псевдонаучная теория вообще ведёт человечество в неправильном направлении.

• Следовательно, его собственное мировоззрение, построенное на почве этой утопии, ложно и безосновательно.

Отец оставил этот путь. Но куда теперь? Отклонившись от веры отцов в 20-х годах, он чувствовал, что одиноко стоит в незнакомом окружении. Не о победе большевиков в 1917 г. он мечтал в беспробудном сне, как он считал до сих пор, все 35 прожитых лет под коммунистической диктатурой были злым кошмаром. Пробуждённый от этого тяжёлого сна, первым делом он стал искать путь назад, к наследию отцов – лютеранству. Однако он долго бродил по другому миру, где было много новых открытий. Колоссальный прогресс человечества, изменение различных взглядов опутали его и не дали вернуться назад. Он остался на перепутье, между вчера и сегодня, между верой отцов и научными событиями, застрял и соскользнул в душевный разлад. Блуждая в этом известном и неизвестном пространстве, он попытался выделить лучшее с обеих сторон, объединить, и довести до золотой середины. Так отец встал на тернистый путь джунглей мира, он “изобрёл” новое, только ему понятное религиозное направление.

Один пример – два события:

Из веры отцов: Бог создал за 6 дней всё, что нас окружает. Это земля, небо, вода, воздух и, и…, также травы, живых существ и людей.

Из сегодняшней жизни: Дарвин своей теорией эволюции доказал возникновение жизни другим путём; учёные взорвали атомную бомбу и могут уничтожить жизнь на Земле.

Только Дарвину было позволено создать эту теорию, свергнуть Бога с Олимпа и призвать его к жизни. Кроме того, Всемогущий позволил учёным производить оружие, которое может уничтожить всю его созидательную работу, всё, что он сотворил. Это означает, что силы учёных равны силам Всемогущего. Почему Господь возводит этих людей на небесные высоты? Или он сам оставляет небеса и опускается до их уровня?

Объяснение этого противоречивого состояния было очень кратким, справедливым и пригодным в любом случае: Бог даёт злу мощный рычаг в руки, чтобы соблазнять людей. Затем Бог проверит, кто остался ему верен. В результате этого искушения он спасёт души, которые останутся ему верны, а другие, тем не менее, умрут навечно.

С этим открытием отец пошёл ко всем родственникам и знакомым. Но старшее поколение немецких колонистов вымерло. А в 40-50-летних вера, которая сохранялась с детства, почти совсем исчезла. Молодёжь вообще не видела никакой церкви и понятия не имела о Страхе Божьем. А те из стариков, кто сохранил веру, находились на уровне покрытого коркой дореволюционного лютеранства. Таким образом, отец не нашёл понимающих последователей. Он больше не работал, поэтому был свободен от антирелигиозного долга учителя. Относительная свобода Хрущевского времени позволила ему посещать вновь открытые церкви и различные собрания всевозможных вероучений. Он искал единомышленников. Но проповедники в сектах были необразованными, некоторые из них в религиозных вопросах были очень отсталыми людьми. Среди пасторов немногих церквей он также не нашёл никого, кто мог бы понять его душу.

В конце концов, он познакомился с одним проповедником из Фрунзе (Бишкека). Заблудшему отцу это показалось ярко светящейся звездой среди тёмной, как смоль, ночи. Незнакомец действительно был незаурядным человеком, если смог очаровать моего отца с его знаниями в духовных вопросах. Отец мечтал о человеке, чьи знания были бы выше, чем знания всех ранее известных ему пасторов вместе взятых. Почти все духовные вопросы у них гармонировали, и почти все мнения по вопросам науки совпадали. И он согласился глубже ознакомиться с учением “старого брата”, как его называли члены общины в Каскелене. Отец получил много литературы, которую признал превосходной и в содержание которой с удовольствием погрузился. Для отца это было время, когда он оказался в новом мире.

Раз в месяц его посещала “сестра” Эрика, которая доставляла ему новые издания. Затем он получил от них задание: переписывать некоторые статьи, делать выписки и копии. В прочитанных статьях отец, наконец, нашёл ответы на вопросы, которые его беспокоили, даже на те, что уже давно его преследовали. Так отец пришёл к Свидетелям Иеговы. В те годы эта секта представлялась шпионским гнездом американского империализма и находилась под неустанным наблюдением КГБ. Поэтому они существовали, как подпольная организация.

Отец получал всё больше заданий для переписки, перевода на русский язык или, наоборот, с русского на немецкий. Стало быть, он оказывал помощь в распространении нелегальной литературы. Отцу было уже 70 лет, он был болен, к тому же появилось заболевание глаз, которое быстро ослабило его зрение. Но он бодрился и положил последние свои жизненные силы на эту новую задачу близкой ему веры. Со временем Эрика, его единственный контакт, стала поощрять его на то, чтобы он завербовал новых членов в секту. Отец видел в этом учении спасение своей души и кинулся выполнять поставленную задачу.

К тому же на ум приходила клятва, что он дал в 1943 г. – положить свою жизнь на то, чтобы исправить ошибки, наставить своих детей на путь Божий. Она упорно висела над ним Дамокловым мечом. Он был совсем помешан на идее обратить в новую веру всех своих родственников и дать им возможность уйти в вечность вместе с ним. Мать и младшая дочь Хильда пытались склонить его к пониманию того, что он идёт против установок правительства. Наконец он понял, какой опасности подвергает себя, сотрудничая с сектой запрещённого вероучения. Но надежда попасть в Вечность со всей семьёй взяла вверх, как он тогда считал, над страхом быть обвинённым врагом народа и подвергнуться преследованию. Он говорил о пути к истине и своём бесстрашии.

На самом деле было не совсем так. В те годы он выписал из-за рубежа 4 книги религиозного содержания. Он точно знал, что этот заказ приведёт КГБ прямо к нему, и поэтому он сделал его от имени дальнего родственника. Так, до конца его жизни, в нём поселился страх преследования и обвинения в шпионаже. Страх быть расстрелянным со временем становился больше веры и найденного заслуженного пути в рай.

Его заказ:

Германия, Мюнхен, Евангелическая церковь помощи (Cardanella).

Очень вас прошу выслать мне следующие 4 книги:

Эльберфельд, Библия и первые 3 тома «Исследования писаний» (План эпох, Время пришло, Да приидет царствие!).

Заранее премного благодарен.

(Дата, адрес и подпись родственника)

Вскоре этот Йозеф получил посылку. Он не умел читать и обратился к своему учёному дяде. Отец выкупил у него 4 полученные книги. Это были желанные издания. Он ликовал. Но через 7 лет после смерти отца этого “немца” арестовало КГБ. Мы не знаем, поспособствовал ли этому заказ тех книг. Ни один из его пяти оставшихся детей-сирот не знал, в чём состояла вина отца, не было никакого процесса, его просто казнили за закрытыми дверями, и он исчез навсегда. В 1976 г. старший сын Йозефа Вальдемар отправился по ступеням КГБ наверх. В министерстве внутренних дел Киргизии ему сказали, что отца расстреляли как врага народа. Когда, где, за что – умолчали. Все пять сирот покинули своё место жительства и переехали в Хакасию.

В то время мы указали нашему отцу на то, что он своей запрещённой деятельностью бросает тень на нашу жизнь: “Это может иметь для нас нежелательные последствия. Мы ещё не вышли на пенсию, как ты, и должны 20–30 лет работать”. Он так ответил на наши опасения: “Когда Цербер будет мучить нас до смерти, тогда мы узнаем, что это путь к истине, и сможем все с чистой совестью вместе уйти в Вечность!” Мы не хотели его огорчать и не противоречили ему тогда, но ни один из нас не желал спешить на тот свет.

В этом непонятном для нас психическом состоянии отец пытался обратить нас в свою веру. Старшая дочь полностью освободилась от его влияния под предлогом тяжелой и постоянной мигрени. Младшая спаслась тем, что полностью ушла в работу, и отец вынужден был сам заметить, что не может наставлять утомлённую дочь в такой ситуации. Оставался я, единственный сын, которому он мог писать длинные письма. Я поддержал желание отца переписываться со мной, втягивал его в отвлекающие дискуссии, задавал ему сотню вопросов, просил разъяснения всех религий и сект. Одним словом, это должно было стать для него хорошей работой, хобби. Но через несколько лет эти вопросы были исчерпаны. Затем последовали вопросы советской и христианской морали, обычаев, нравов. Так прошло ещё несколько лет.

В это время отец стал усиленно стараться обратить нашу мать в свою новую веру – она должна была стать его первой помощницей в вербовке. Но мать стояла на стороне детей, она хотела защитить нас и опасалась, что отец со своей опасной на то время деятельностью доведёт нас до КГБ. Когда ей стало совершенно ясно, что там ведётся нелегальная деятельность, она полностью отказалась от участия. Возникли разногласия. Одна из ссор закончилась нервным срывом у матери, и она на целый месяц переехала к своему брату Иоганну. Оттуда она писала нашему отцу:

“…Что я хочу тебе ещё раз сказать. Ты хочешь вывести наших детей на путь Божий. Это я могу понять. Но ты забыл, что Фриде уже 43 года, Оскару 35, а Хильде 29 лет. Мы с детства учили их совершенно другому. Теперь ты говоришь, что всё было ложью, и хочешь привить им новое мировоззрение. Если уж я не могу тебя понять в твоей новой вере, то как они могут это сделать?

Ты хочешь найти для всех нас путь в Вечность. Да, мы оба, с нашими грехами, можем попытаться пройти по нему. Однако ты забываешь, что наши дети смогут пройти этот путь только через пыточные камеры КГБ. То есть они должны отказаться от жизни, чтобы последовать за нами. Они не могут тебя понять, почему они должны нам сейчас подражать? Им чужда вера в Бога. Почему они должны закончить свои жизни, если не верят в потусторонний мир? Ты терроризируешь не только меня, но и их. Они любят тебя, как отца, а ты просишь за эту любовь их жизни. Они в отчаянии. Пожалуйста, попробуй хоть раз и их понять. Поставь себя на их место. Они хотят жить, а не томиться в склепах КГБ. Пожалуйста, оставь нас всех в покое…

Ответ отца:

Дмитриевка, 19 марта 1962 г.

Моя любимая, дорогая Ольга!

Твоё письмо я получил 16-го. Спасибо!.. Ты знаешь, что в наши дни нужно иметь крепкие нервы, а ещё больше – сильную праведную веру. Поэтому, прежде всего, нужно от всего сердца признать свои ошибки, а затем искать и просить о своей защите. Знай же, что я молюсь за тебя и за всех наших. Совершенно неправильно вести страусиную политику, особенно в наши дни. Наше упрямство не изменит Божьих планов ни на йоту, мы только навредим сами себе. Как долго я мечтал о великом покое в доме, о блаженном согласии в семье, полной любви. Всё могло бы быть, если бы мы знали, чьи мы дети по духу. Чудовищем будет тот, кто своих детей не предупредит об опасности и не даст им совет, как этого избежать. Не правда ли, моя дорогая? Не выбирай смерть, выбирай вечную жизнь или помоги, по крайней мере, спасти наших…

В те годы отец попытался обратить в свою веру внуков – Эльзу 17-ти лет и Александра 10-ти лет. Чтобы прервать религиозную деятельность, направленную на детей, Фрида переехала в соседнюю деревню. Она, также как и младшая сестра, просила меня помочь удержать нашего отца, привести его в чувство. Он досаждал всем родственникам и был одержим манией наставления близких на путь истины. Сёстры боялись, что не только он посадит себе КГБ на шею, но и они тоже скоро будут ходить в ошейниках.

Я взял отпуск и полетел к родителям. Мы трое, брат и сёстры, объединились и попытались переубедить отца. Было очень трудно принять решение и выставить нашему отцу ультиматум: “Пожалуйста, верь во что хочешь. Но ты должен прекратить свои домогательства и нас, а также мать, внуков и родственников, не беспокоить своими притязаниями. Связь с сектой должна быть прекращена. О нашем решении ты должен сообщить Эрике и запретить ей приходить к тебе”.

Разговор был ужасным, он оставил во мне неописуемо болезненное чувство вины, от которого я не смогу освободиться до конца своей жизни. Отец возразил нашему мятежу цитатами из священных книг, вкратце: “Я хочу возместить своё упущение в вашем образовании, наставить вас на путь Божий, чтобы затем всем вместе встретиться в вечности”. Но мы настаивали на своём требовании: “Мы хотим ещё жить, и, по правде сказать, так, как ты учил нас с детства”. Нас поддержала мать. Отец был вынужден исполнить наше желание. Однако между нами и отцом возникла пропасть, через которую мы так и не смогли перекинуть мост – все мои начинания и усилия по этому поводу он отклонял.

Моё первое письмо после случившегося:

2 апреля 1962 г.

Дорогой отец!

Мне очень жаль, что мы были вынуждены так безжалостно разговаривать с тобой. Просто настало время, когда не только тебе, но и нам захотелось высказаться. Да, последние 18 лет ты пытаешься наставить нас на путь Божий. Но на нерушимом фундаменте, который ты укреплял в нашем сознании с детства, не может прорасти семя Страха Божьего, и уж тем более расти. Основание настолько прочное, в своё время ты так хорошо постарался, что мы теперь, даже с лучшими взаимными намерениями, не сможем его уничтожить.

Я прошу тебя ещё раз, поставь себя в наше положение, попробуй и нас понять. Теперь ты требуешь, чтобы мы с закрытыми глазами слепо следовали туда, куда ты хочешь вести нас дальше, как было до сих пор, по правильному пути. Но мы чувствуем, что это путь в противоположном направлении. И возникает ощущение, что если до сих пор ты указывал нам ложный путь, утверждая, что он единственный правильный, то и твоё сегодняшнее учение о “новом, правильном, золотом пути” может быть неверным.

Одним словом, отец, отдохни. Сядь в поезд и соверши поездку на родину – Волынь, в Крым, на Кавказ, в Ленинград или на Дальний Восток – все расходы я оплачу. Посмотри мир. Отвлекись немного от монотонной повседневной жизни…

Месяц спустя:

17 мая 1962 г.

Оскар!

Твоё последнее письмо лежит передо мной. У меня более чем достаточно причин, чтобы не отвечать. За несколько часов мои дети так обошлись со своим отцом, как я никогда в жизни предположить не мог. Конечно, я отчасти виноват, но и мать несёт долю вины за то, что мы воспитали вас без почтения к родителям. Однако, в основном виновен злой дух, это его коварная работа, он гонит современное поколение, делая его слепым и глухим. Но, в конце концов, правда всё равно победит. Вся ваша инсценировка игры со мной плохо продумана. Чего вы этим добились? Мне очень жаль, что я с тех пор онемел, как парализованный. Я скорблю о вашей чёрствости.

Никакое путешествие по миру нам, старикам, не нужно. Свои деньги сбереги для себя. Это не для больного тела и почти слепых глаз. Прежде всего, мне нужен покой. А вы что мне дали? Вы хотите быть умнее. Но вы, как Иуды, выступили против своего отца. Иисус сказал своим ученикам: “Я есмь путь, истина и жизнь. Тот, кто верит в меня, никогда не умрёт”. Но вы слушаете дьявола и следуете тому, что он нашёптывает. Затем однажды последует то, о чём как-то сказал Хрущев: “Если тебя хвалит твой противник, осмотрись вокруг – где ты совершил глупость?” И это правильно…

Прости мне мою возможную резкость. Я не подразумевал ничего плохого. Передавай всем привет, всем!

В июне я написал отцу подробное письмо, но не получил никакого ответа. Следующее я отправил 18 августа. Отец усложнил мне жизнь, написав ответ готическим шрифтом:

29 сентября – 2 октября 1962 г.

Дорогой сын, невестка и внуки!

На самом деле, с того дня, как дьявол нарисовал свой знак на белой стене, я написал вам только одно письмо 17–19 мая. Упомянутое тобой письмо на шести тетрадных листах мы не получили. Ты должен быть осторожней, такая обширная переписка бросается в глаза и может заинтересовать КГБ. Я надеюсь, ничего компрометирующего ты не писал?

Но было бы лучше, если бы вы тогда не играли со мной эту отвратительную сцену.

Итак, теперь, когда взаимные амбиции остались позади, мнения прояснились, а взаимное доверие частично восстановлено, мы можем спокойно продолжить нашу дискуссию. Ты прав, когда формулируешь: “Кому Бог никакой веры в сознание не заложил, тот не может верить”. Но только частично. Христос говорит, что он пришёл в мир, как свет, и что с ним те, кто верит в него, не останутся в темноте. Поэтому человек должен хотеть увидеть свет, только тогда возникнет вера в Бога и поселится в его сознании…

Далее последовали 3 страницы, на которых отец снова пытался меня склонить к вере. И так противостояние усиливалось с каждым письмом.

18 мая 1963 г.

Дорогой отец!

Я получил твоё письмо от 22 апреля. Мы оба одновременно констатируем, что наше сегодняшнее мировоззрение лежит на противоположном берегу. Каждый из нас считает, что он на правильном пути, и его истина безупречна. Итак, лучше всего было бы прекратить попытки изменить знание и сознание друг у друга в правильную сторону. Мы взрослые. Ты – 72-х летний старец с большим жизненным опытом. Но и я в свои 36 лет больше не ребёнок, мне тоже пришлось пройти проклятую суровую школу жизни. Кстати, я не предпринимаю никаких попыток изменить твой взгляд на мир. Я только сопротивляюсь твоему принуждению заставить меня смотреть на жизнь по-новому, так, как мне чуждо. Я не могу из лучших побуждений следовать за тобой с закрытыми глазами.

Можно попробовать выяснить причину, по которой мы оказались на разных путях. Ты пишешь: “…ни ты, ни твои учителя ничего не хотите знать об истинах Библии”. При этом ты думаешь о современной коммунистической идеологии, забывая, что в моём детстве и юности ты тоже был моим учителем. Однако я думаю нечто другое. В своё время тебе не хватило мужества рассказать мне о “второй истине”. Ты меня учил только коммунистической идеологии, но умалчивал о своей вере в Бога. Итак, все эти годы ты служил двум богам и поклонялся обоим.

Поэтому возникают некоторые обидные вопросы, и мне больно, отец, их тебе задавать. Но они есть, и требуют ответа:

1. Если в 20-х, 30-х годах ты, отец, непоколебимо верил в Бога, как теперь говоришь, то почему не пошёл на эшафот ради истины, как многие твои соотечественники, как пастор Уле?

2. Что было легче: верить в эту истину, или мужественно стать мучеником за веру отцов?

3. Так продолжалось 20–25 лет, когда ты, без веры, взращивал в нас коммунистическую идеологию, однако сам жил в страхе Божьем? Это же абсурдная попытка усидеть одновременно на двух далеко расставленных стульях. И это привело тебя в пространство между двумя стульями, где ты, наконец, приземлился и пробудился.

4. У меня был образец кристально чистого и честного человека – мой отец. Но оказалось, что он двуличен. Может, я тоже унаследовал от него это свойство, и я двуглавый Янус?

Ты нас, своих детей, всех троих, грубо обманул – учил одному, а сам верил во что-то совершенно другое. Отсюда идёт отчуждение между отцом и сыном, между мной и тобой. Ты быстро изменил свои взгляды, когда после смерти Сталина объявили смягчение в осквернённом вероисповедании. Ты уже больше не был связан антирелигиозными обязанностями учителя. И ты нашёл правильный путь в вечность, как ты считаешь, и хочешь нас вести по этому пути. Но, отец, мне до пенсии работать ещё 24 года, а Хильде – 30 лет. И ты прекрасно знаешь, что для нас будет означать, если нашего отца обвинят в шпионаже. Это будет означать конец не только для нас, но и для всех твоих внуков. Поэтому в первую очередь мы должны думать о жизни на земле. Мы хотим просто жить, бороться за свою жизнь, поставить детей на ноги, так же, как это раньше делал ты со своей стороны. Вечность для нашего разума пока недоступна… Я прошу прощения, если не всё корректно написал, но я думаю только о лучшем.

Поклон от всех нас всем вам!

Твой Оскар

Но отец проигнорировал наш ультиматум и не прервал связь с сектой. Тогда мать набралась мужества и потребовала от связной Эрики больше не беспокоить нашего отца и прекратить свои визиты. Тем не менее, через месяц она появилась снова. Эта наглость возмутила Хильду, и она захлопнула дверь перед её носом. Женщине сказали, что если она здесь ещё хоть раз появится, то последует донос в милицию. Эрика исчезла навсегда. Отец впал в отчаяние и замкнулся. Он чувствовал себя одиноким и изолированным ото всех. Наконец, я получил пакет с его последним пространным письмом.

10 июля – 23 августа 1963 г.

“Я есмь путь к истине”,

сказал Иисус.

Мой дорогой сын!

Для меня очень трудная задача дать подробный ответ, подводя итог твоему последнему письму. Но я постараюсь сделать это с чистой совестью. Я покопался в твоих более сотни написанных письмах (на мои 52), пересмотрел свои послания и пришёл к неутешительному выводу. Мне очень трудно поделиться своим решением с моим единственным сыном, моей надеждой.

Ты ничего не хочешь знать и слышать о моём сегодняшнем мировоззрении. Не пожалеешь ли ты об этом упущении, не будет ли твоё пробуждение слишком поздним?

Я не могу и не хочу оставить единственный путь, на который ступил с детства. Ибо это путь истины. До сего дня я надеялся, что у меня получится привести к свету истины и вас, моих детей. Ещё никогда в жизни я не был так убеждён в своей вере, как в последние 2 года. Я согласен со словами, которые Иисус сказал Богу: “Слово твоё есть истина”. Я был убеждён, что вы тоже почувствуете эту истину, поймёте её и последуете за ней. Это же так ясно, понятно и, наконец, так просто. Конечно же, ведь мои дети не глупы. Да, определённо, они поверят своему отцу, последуют за ним и встанут на его сторону.

Мой дорогой сын, ты не должен возражать моим добрым намерениям, ведь я хочу только лучшего. Что касается конфликтов в нашей семье, то это причина зла, ты уж должен мне поверить. Не я причина тому, что жена не слышит мужа, а дети своего отца не верят ему и не следуют ему, а тот, кто уши оглушает, глаза ослепляет, а умы приводит в замешательство.

А теперь по поводу твоих слов, что я был твоим учителем и не пошёл на эшафот за свою веру. Да, мой дорогой, я был твоим учителем в школе и дома. Но не забывай, в какое время. Годы с 1933 по 1953 были временем невероятных, неслыханных трудностей и жестокости. Ты знаешь сегодня, что означало в то время показать свою веру. Тогда нужно было выжить, Сатана зашёл так далеко, что ни у кого не было больше шансов бороться с войной, голодом и преследованиями. Всякий был бы уничтожен прежде, чем он начал борьбу. И это была Божья воля, чтобы кто-нибудь пережил это время, а позже продолжил борьбу за истину. Это была не моя воля, а Божье провидение, что я был избавлен от эшафота. И это случилось на самом деле: я дал клятву наставить вас на путь истины. Он услышал мои молитвы, и я думал, что легко добьюсь успеха. Но я забыл, что, по сравнению с вами, я пришёл к вере отцов в детстве и не потерял её в аду тридцатых и сороковых годов. Вам в детстве ничего из этого не прививали, вам не нужно было ничего скрывать, чтобы пережить эти проклятые годы.

После 1944 г. я не хотел вам силой навязывать веру. Я снова решил, что наступят лучшие времена, вы станете взрослее и мудрее и, следовательно, лучше меня поймёте. Я также думал, что будет лучше, если вначале я добьюсь того, чтобы ваша мать стала моей единомышленницей. Так было бы проще обратить и вас. Но мать присоединилась к вам и выступила против меня.

Позже я предпринял неимоверно много попыток наставить вас на путь Божий, особенно тебя. Из лучших побуждений я написал тебе сотни писем, посланий и советов. Но вы, и лично ты, отказываетесь от открытой дискуссии со мной, и я вижу, как вы всё время отдаляетесь от меня. Вы идёте в ногу с новым культом партии. А что представляет собой это новое? Снова то же самое: Бог даёт Сатане возможность привести людей к погибели, чтобы затем выяснить, кто остался верен ему. Ты пишешь о том, что я сижу на двух стульях и поклоняюсь двум богам. Что ты знаешь о Боге, лютеранской вере и Иегове? Это для меня мощная основа, на которой могут располагаться разные верующие. Что касается второго стула, то я последовал за коммунистической идеологией не по доброй воле и думаю, что это было Божьим провидением, а именно – чтобы я выжил. Я не боготворил Ленина или Сталина, они были для меня возможно умные, но, тем не менее, сильно разбушевавшиеся простые смертные.

Это не даёт тебе права оскорблять меня, твоего отца, и обвинять в двойной игре. Это ты, мой сын, выбрал другой путь, пошёл в другом направлении и предал меня, как Иуда. Вы, все трое, хотите заставить меня молчать. Ну, пожалуйста! Но истина останется со мной. Вы стали непокорными и непослушными своему отцу. Вы не верите ему и не воспринимаете его предупреждение. Мне очень жаль оставлять вас на неверном пути, но вы настаиваете. Это моё последнее предупреждение, больше я не буду вас беспокоить. Вам самим предстоит выдержать суд Божий и получить расплату. А я, тем не менее, следую за Иисусом и говорю: “Отец, прости им, ибо они не знают, что творят”.

Твой отец

Я, мы все пытались сделать всё возможное, чтобы вытащить отца из наступившего состояния депрессии. Бесполезно. Я делал ему подарки – дорогие наручные часы, электробритва, расширил его библиотеку немецкими книгами, опубликованными в данное время в Москве – Вилли Бредель и Анна Зегерс, ежемесячно посылал ему журнал, который выписывал из ГДР. Чтобы смягчить напряжённую атмосферу в доме, в 1965 г. я привёз к родителям нашего младшего сына Якоба. Он должен был пойти здесь учиться в первый класс, больше узнать немецкий язык и попутно помочь своему дедушке выйти из депрессии. В 1967 г. я привёз к ним на год и старшего сына, Александра, которого дед очень любил. Он должен был закончить здесь 8-й класс, выучить немецкий язык и принести в дом свежий воздух. Я пытался показать отцу, что мы ему верим и доверяем ему наших детей без страха, что он окажет на них религиозное влияние, и этим вернуть его расположение к нам. Ничего не помогло.

Радость ему приносили только визиты кузена отца Густава Шульц с детьми, чья вера была ему близка. Он на время оживал, но после их отъезда его взгляд опять угасал. Катаракта всё больше лишала его удовольствия читать. Он попросил меня достать ему лупу, но это была лишь кратковременная помощь. У него осталось только общение с Богом, и он погрузился в молитвы.

Отвлекли его от этого состояния только визиты двух племянниц – Эрны Педе-Шульц и Марты Лангханс. Обе приходили к нему за одним и тем же советом. Сын Эрны Рейнгард 35 лет, и сын Марты Герберт 27 лет хотели эмигрировать в Германию. Правильно ли это, и если правильно, то как им это сделать?

В данное время среди немцев поползли упорные слухи о восстановлении немецкой автономии на Волге. В 1965 г. в Москву по этому поводу собиралась делегация немцев Поволжья из различных регионов Советского Союза, в том числе 3 представителя из Алма-Аты. Но их отговорили. Таким образом, не было никакой возможности воскрешения немецкой самобытности. Отец посчитал решение молодых людей благоразумным.

У Лангхансов было проще. Злая судьба в годы войны разрушила их семью навсегда. Муж Марты – Роберт Лангханс – в 1942 г. с Волыни был призван в вермахт, попал в плен к англичанам и после освобождения остался недалеко от Вольфбурга. Вначале Марту с семьёй немцы депортировали в Чехию, затем советы пообещали отправить их “домой”, но они оказались не на Волыни, а были сосланы севернее Полярного круга, к Мурманску. Позже её переселили в Кулундинские степи¹²⁵. Роберт пытался разыскать свою семью, но безуспешно. Роберт, также как и Марта, считали друг друга пропавшими без вести. Когда в 1958 г. они, наконец, нашли друг друга по переписке, было уже поздно. Роберт завёл новую семью, у него было 2 сына. У Марты тоже был ещё один сын в дополнение к трём её детям. Они оба жили в двух разных мирах и не предпринимали никаких попыток к объединению. Только её сын Герберт, как и его энергичная фрау Эрна, всерьёз восприняли приглашение его отца и искали пути в Германию. Здесь был повод – воссоединение семьи, сын хочет уехать к отцу. У Рейнгарда Педе не было никаких предпосылок к тому, чтобы воплотить его замысел. Здесь был только протест против русификации и налицо великая воля оставаться немцем.