Читать книгу: «Академия хаоса. Лабиринт стихий», страница 2

Глава 3. Старые знакомые

Мы пришли на бал, опоздав на целый час, – именно это время, по мнению Кармеллы Алетт, считалось приличным. Однако оказалось, что остальные гости были более пунктуальными, и когда мы вошли в зал, к нам устремились все взгляды.

– Арнелла Алетт, хаос неясной природы, потенциал неопределен, наследственность неясна, – возвестил дворецкий и, сверившись со списком, добавил. – Здоровье без нареканий. Не помолвлена. В сопровождении матери Кармеллы Алетт.

Впечатления обрушились на меня лавиной: яркий свет тысяч свечей, блестящий как зеркало паркет, музыка, запахи, люди… Липкие взгляды бесстыдно рассматривали меня словно вещь на витрине. Пышная юбка шуршала при каждом шаге, как обертка от конфеты, новые туфли, купленные мамой, давили. Хотелось исчезнуть. Оказаться анимагом, превратиться в крохотную мышку и забиться в какую-нибудь щель.

– Какая все же удача, что в тебе проснулась магия, – с восторгом произнесла мама, рассматривая зал и наслаждаясь всеобщим вниманием. – Хотя эта их манера представления весьма своеобразна. Объявили, как собачку на выставке.

Вот только выставлять мне особенно нечего: ни породы, ни медалей. Дворняжка, одним словом. Хорошо хоть здоровье не подкачало, да экстерьер неплохой. Расправив плечи, я нацепила на лицо улыбку. Последний раз я была на балу еще подростком, но помнила, как себя вести. Да и должно было мне перепасть хоть что-то от матери-кокетки, раз уж золотых локонов не досталось.

Словно желая раскрасить серую действительность, в Фургарте не стыдились богатства. Напротив, тут пользовались каждой возможностью, чтобы продемонстрировать свой достаток. Если уж особняк, то целый дворец, если фуршетный стол, то такой, что не видно конца. Фонтаны с игристым вином, всюду огни, сверкающие драгоценности. Я прикоснулась к золотому солнышку на груди. Привычка мамы пускать пыль в глаза сейчас сослужила хорошую службу. По крайней мере, мы не выглядели чужими на этом празднике жизни.

Меня быстро закружило в калейдоскопе впечатлений: лица, улыбки, имена, оценивающие взгляды мужчин, что прохаживались по залу, как покупатели на рынке, влажные губы, после которых хотелось оттереть ладонь.

– Когда у вашей девочки начались женские периоды? – спросила мою мать пожилая дама, рассматривающая меня в лорнет. – Они проходят болезненно? Очень жаль, что эту информацию не предоставляют в общий доступ. Моему Бонифацию нужна здоровая жена. Прошлая смогла родить только шестерых и покинула наш бренный мир.

Я вздрогнула от щипка пониже спины и резко обернулась на вторую старушку, которая неодобрительно хмурилась и ворчала себе под нос:

– Слишком смуглая. И тощая. Но бедра хорошие. Маризетта, поставь ей плюсик. Вероятно, анимаг.

– Позволите вас пригласить?

Я с радостью сбежала с носатым господином в центр зала, лишь бы оказаться подальше от двух старух, которые продолжили наседать на маму с вопросами.

– Я запечатанный маг, вероятно, стихия огня, – важно сообщил господин с глубокими залысинами на бугристом лбу, ведя меня в танце.

– Вот как, – пробормотала я, завороженно таращась в его ноздри. Казалось, волосы с головы этого мужчины постепенно переселялись в хрящеватый нос.

– Пылкая натура, – доверительно сказал он, глядя в вырез моего платья. – Неуемная страстность.

Его рука лежала на моей талии безжизненным валиком.

– Это так захватывающе, – вздохнула я, вспомнив, зачем пришла.

Мама всегда говорила, что кавалеры ходят стаями. Приветишь одного – подтянутся следующие. Поэтому я стрельнула глазками в ноздри мужчины и кокетливо улыбнулась.

Я танцевала, как заведенная, и видела таких же девушек в зале рядом с собой: испуг в глазах, напряженные улыбки, совершенно неприличные декольте и разрезы на юбках. В толпе мелькнула Селеста. Рука Холдена – высокого блондина – по-хозяйски лежала на ее талии.

Когда музыканты объявили небольшой перерыв, и очередной партнер по танцам отвел меня к маме, я сбежала к фуршетному столу. Схватив стакан с каким-то напитком, я сделала большой глоток и лишь потом поняла, что в нем алкоголь. Мать, стоя рядом, цепко осматривала зал, взмахивая чуть подкрашенными ресницами и кокетливо улыбаясь.

– Я сказала этим старухам, что в детстве ты болела чумкой, и они отстали, – сообщила она

– Это ведь собачья болезнь.

– Да без разницы, – отмахнулась мама. – Кстати, я предоставила в магическую управу твой портрет. По требованию градоначальника.

– Тот с яблоками? Который нарисовали, когда мне было пятнадцать? – поморщилась я, выбирая, чем заесть неожиданно крепкий напиток. – Я на нем как корова. Глаза глупые, щеки толстые…

– …и выразительная грудь.

– В пятнадцать у меня ее почти не было. Художник приукрасил реальность.

– И как в воду глядел. Но нет. Я дала ту картину, где мы с тобой изображены вдвоем.

– Нимфы? – уточнила я, замерев с канапе у рта. – Мама! Но она же неприличная!

– Не ешь много, живот вспучит, – строго сказала мама. – Искусство выше всех условностей, вне рамок. К тому же мы на нем вдвоем. Ты ведь не против помочь своей матери устроить личную жизнь? Я родила магичку, а в роду твоего отца магов не было. И теперь все эти господа думают, что твой хаос – моя заслуга.

– Логично, – пожала я плечами и вежливо склонила голову, когда мимо нас прошли три дамы.

Выглядели они бледновато: толстый слой пудры, светлые волосы, платья пастельных тонов. Однако на шее каждой – целое состояние. Бриллианты, сапфиры, изумруды… На шее мамы висело последнее ожерелье, которое мы не успели продать. И то лишь потому, что в нем была обычная бирюза, и за него все равно не выручить много. А еще все три дамы были беременны и не только не скрывали свое положение, но и подчеркивали его фасонами платьев.

Мама приосанилась, и на лице ее отразилось чувство превосходства. Желтое шелковое платье подчеркивало и по-девичьи тонкую талию, и роскошную грудь Кармеллы Алетт, и я не сомневалась, что еще до окончания бала хотя бы один мужчина возжелает стать моим отчимом.

– Так что теперь я снова завидная невеста, – продолжила шептать мама. – Я свободна, прекрасна, и вполне могу родить еще нескольких детей.

– Отмеченных хаосом, – добавила я.

– Хоть каких, – сказала мать, кокетливо улыбаясь куда-то вдаль. – Тут ведь не угадаешь. Ты посмотри, какой интересный мужчина.

Я глянула в сторону, куда мама прицельно лучилась обаянием, и вздрогнула от неожиданности.

Бровь, перебитая шрамом, знакомо приподнялась, серые глаза прошлись по мне внимательным взглядом, и я вновь почувствовала себя голой.

– Мне надо уйти, – сдавленно просипела я. – Мама, пожалуйста…

– Не выдумывай, – строго приказала она. – Это главный бал перед началом Охоты. Мы новенькие в Фургарте и должны влиться в общество. А ты произвела фурор, милая. Я уверена, мы получим кучу брачных предложение после сегодняшнего вечера, и тебе не придется возвращаться в эту твою академию.

Я трусливо спряталась за колонной и допила свой бокал одним махом.

– Он все еще смотрит в нашу сторону? – спросила я. – Тот мужчина у лестницы.

– Очень хорош, – промурлыкала мать, пробуя вино. – Арнелла, как ты его пьешь? Такое крепкое!

– Это наш ректор. Мастер хаоса, – сказала я, отставляя пустой бокал на поднос проходящего мимо слуги. – Маг огня. Родерик Адалхард.

– Так ты с ним знакома? – оживилась мама. – Представишь нас? Хотя, если он ректор, то вряд ли богат. Обычно мужчины с состоянием не утруждают себя тяжелой работой. Ох, он идет сюда, – возбужденно прошептала она. – Арнелла, что ты приклеилась к этой колонне. Изображаешь статую?

– Добрый вечер.

Низкий голос, который я надеялась больше никогда не услышать, прозвучал из-за колонны. Мама схватила меня за локоть и с неожиданной силой притянула к себе.

– Арнелла говорит, вы уже знакомы, – прощебетала она. – Как приятно познакомиться с ректором моей девочки.

– Родерик Адалхард, – представился он, учтиво поклонившись.

– Кармелла Алетт, – мама присела в легком реверансе.

– Родерик, какими судьбами? – к нему подошел мужчина в серебристом костюме, безжалостно подчеркивающем пухлые бока и внушительный живот. – Не видел тебя в Фургарте уже с полгода!

– И вот я здесь, – сказал ректор. – Чтобы с удивлением увидеть знакомые… лица.

Пауза, сделанная им будто нарочно, и взгляд, скользнувший в мое декольте, ясно дали понять, что он знает не только мое лицо, но и куда больше.

– Моя студентка, Арнелла Алетт и ее прекрасная мать Кармелла Алетт, – представил он нас. – Моя старый друг, Энцо Лефой.

– Не такой уж и старый, – с улыбкой возразил мужчина, поклонившись, и после обратился ко мне: – Как вам учеба в академии?

Я растянула губы в улыбке, потупив глаза, словно скромница, не желающая хвастаться.

– Расскажите же, как моя девочка? – подхватила мама. – Делает успехи?

– Ваша дочь показала себя с самой лучшей стороны, – произнес ректор серьезным тоном.

Вздернув подбородок, я посмотрела прямо ему в глаза. Явился сюда специально, чтобы поиздеваться?

– Она очень талантлива, – согласилась мама, не имеющая ни малейшего понятия ни о моей одаренности, ни о магах в целом.

– О да, – подтвердил ректор, все так же не сводя с меня оценивающего взгляда. – Я был просто поражен. Госпожа Алетт…

– Зовите меня просто Кармелла, – улыбнулась мама. Ресницы ее опустились и снова вспорхнули, как испуганные птички. Губы чуть приоткрылись, даря сладкие обещания.

– Кармелла, вы позволите…

Мама глубоко вздохнула, так что ее грудь поощрительно приподнялась в декольте.

– …пригласить вашу дочь на танец.

– Нет! – вырвалось у меня прежде, чем я успела прикусить язык. – Я… неважно себя чувствую.

– А вчера вы выглядели вполне здоровой, – быстро заметил он, и я почувствовала, как кровь прилила к щекам. – Я бы сказал, у вас был весьма цветущий вид. Это очень интересная история, – доверительно сообщил он Энцо Лефою. – Арнелла сдавала мне зачет…

– Ладно, – выплюнула я, с ненавистью глядя на ректора. – Я с вами потанцую.

– Прямо сейчас, – с нажимом произнес он и, шагнув ближе, сжал мою ладонь в своей руке.

Музыка, тягучая и сладкая, разлилась по залу. Ректор уверенно повел меня к центру зала, где уже выстраивались пары, а мои щеки так и пылали – то ли от вина, то ли от близости мужчины, которого я надеялась не встретить больше никогда.

– Почему вы явились сюда? – сердито спросила я, когда мы оказались лицом к лицу, а его ладонь обожгла мою талию через тонкую ткань.

– Почему бы и нет, – коротко ответил он. – Вы умеете танцевать, Арнелла, или с танцами у вас дело обстоит так же, как с заклинаниями?

Фыркнув, я положила свободную руку ему на плечо и позволила повести себя, отдаваясь ритму. Танцевать я умела. Конечно, старенькая гувернантка не могла меня этому научить, а вот мама, обожающая танцевать и лишившаяся возможности делать это на балах, заставляла составлять ей пару едва не каждый день.

Мелькали платья дам, оттененные строгими костюмами мужчин, сверкали драгоценности, жадно вспыхивали мужские глаза. Мама уже кружилась в танце с Энцо и заливисто смеялась над какой-то шуткой, наверняка не особенно остроумной. Кармелла Алетт умела наслаждаться мужским обществом. В отличие от меня.

Единственное, чего я сейчас хотела, – чтобы танец поскорей закончился. И еще – подтянуть платье повыше. Потому что взгляд мужчины откровенно ласкал мою шею и грудь.

– Не все рассмотрели вчера? – не выдержала я.

Он усмехнулся и прижал меня крепче.

– Вид сзади остался для меня загадкой, – прошептал он, склонившись к моему уху.

– Я думала, вы благородный человек и не станете вспоминать…

– Вы ошиблись, – коротко ответил он.

– Я прошу вас забыть о досадном недоразумении, произошедшем вчера, – с достоинством произнесла я.

– Боюсь, этого я обещать не могу, – вздохнул он. – Это навсегда в моем сердце. Но я, разумеется, буду хранить этот секрет.

– Благодарю, – сухо бросила я. – Думаю, это не составит большого труда. Я подам заявку на отчисление и запечатывание…

– А я порву ее, – продолжил ректор формальным тоном.

– Как вы смеете? – возмутилась я. – Это лишь мое решение! Если я решила уйти…

– Вы не знаете, на что обрекаете себя, – возразил он неожиданно мягко. – Вам запечатают магию. Заблокируют навсегда.

– Да и пес с ней, – буркнула я. – От нее все равно никакого толку.

– Это все равно что лишиться какого-то органа чувств, – продолжил он, будто и не расслышав моих возражений. – Это как если бы вам на глаза надели повязку, через которую лишь слегка пробиваются очертания вещей. Или засунули в уши вату. Или стали кормить несоленой едой и поить чаем, заваренным в третий раз.

– Я прекрасно прожила без магии восемнадцать лет и, к тому же, все равно останусь носительницей магической крови.

– И многие богатые мужчины наверняка захотят жениться на вас, – продолжил он. – Вы будете жить в роскоши, рожать детей, менять наряды и блистать на балах.

– Вроде того, – неуверенно подтвердила я, чувствуя, как его рука слегка поглаживает мою спину. Обманчиво невинные прикосновения сбивали с толку, не давая сосредоточиться на беседе. – Это обычная женская судьба.

– Но ведь вы, Арнелла Алетт, необычная, – тихо сказал он, и я вскинула на него взгляд. Серые глаза потемнели и смотрели серьезно, и губы не изгибались в усмешке. – Да, женщин считают слишком хрупким сосудом для хаоса, но в вас, как мне кажется, есть характер. К тому же, академия много потеряет с вашим уходом, – добавил он уже другим тоном. – Я рассчитываю принять у вас экзамен по началам боевой магии и заранее предвкушаю это зрелище.

– Заканчивайте уже с намеками! Вы ведь ректор, – попыталась я воззвать к его совести.

– Вы же собираетесь уйти из академии.

– Но пока не ушла.

– И что, откажете всем этим мужчинам, которые облизываются на вас с момента, как вы вошли в зал?

– Вы следили за мной?

– Вас трудно не заметить.

– Так, значит, вы поставите мне зачет?

– Уже поставил, – подтвердил он. – И лично проследил, чтобы вас официально перевели на второй семестр. Ну же, Арнелла, не сдавайтесь так быстро. Неужели все, чего вы хотите, это танцевать и обольщать мужчин этими вашими солнышками в провокационных вырезах? Не спорю, у вас отлично получается…

Я прикусила язык, едва не ляпнув, что это звучит очень даже неплохо. Мастер Адалхард танцевал прекрасно, ведя меня так уверенно, что я полностью отдалась на волю его движений, позабыв о тесных туфлях. Плечо под моей ладонью было широким и крепким, а сам мужчина – высоким и вполне привлекательным, хотя по возрасту он, пожалуй, больше годится в мужья моей матери.

– Я все равно вылечу из академии, – проворчала я. – Но я благодарна вам за то, что вы позволили мне продолжить учебу.

– Вы были крайне убедительны, – усмехнулся он.

Я невольно закатила глаза. Пора было расставить точки над «и».

– Вы что же, флиртуете со мной? – спросила я прямо.

– А вы против? Знаете, как называют этот бал?

– Первый бал перед Охотой?

– Ярмарка невест. Или, еще проще, выставка мяса. Все студентки, не успевшие отхватить себе мужа, из кожи вон лезут, чтобы заполучить кольцо на палец до Лабиринта. А я, кстати сказать, холост. Так отчего бы нам не пофлиртовать, Арнелла?

– Вы, насколько я могу судить, не слишком богаты, – резко сказала я, уязвленная его словами.

– Откуда такой вывод?

– Вы бы не стали работать в академии, будь у вас много денег, – вспомнила я слова мамы.

Он слегка кивнул, подтверждая правоту моих рассуждений.

– К тому же вы старый.

– А вот сейчас вы ранили меня в самое сердце, – усмехнулся он. – Я самый молодой ректор в истории Академии Хаоса. Мне тридцать два. Рано списывать со счетов.

– А выглядите на все тридцать пять, – с мстительным удовольствием сказала я. – Кроме того, вы оставили патруль. Говорят, там что-то произошло. В Хаосе. Что-то такое, что вам навредило.

– Вот как, – перебитая бровь едва заметно дернулась.

– Итого, что мы имеем? – запальчиво продолжила я.

– Что?

– Вы бедный, старый и больной.

Он рассмеялся, глядя на меня так, будто я сказала что-то потрясающее.

– Вам не стоит тратить время, – решила я все же закончить свою мысль. – Я не выйду за вас.

– Ох, Арнелла Алетт, – выдохнул он и снова склонился к моему уху. – А с чего вы взяли, что я хочу на вас жениться?

Музыка закончилась, и он отступил, а я сглотнула, ошарашенная прикосновением теплых губ к своему виску.

– Позвольте, я провожу вас к матери, – церемонно произнес ректор, слегка поклонившись.

– Сама дойду, – огрызнулась я и, развернувшись, быстро пошла к балконам.

Глава 4. Новые знакомства

Выйдя на свежий воздух, я с жадностью вдохнула прохладу и скинула туфли, становясь на мрамор босиком. Ступни гудели от каблуков, и сердце билось так часто, что я прижала руку к груди, словно боясь, что оно выскочит. Наткнувшись пальцами на золотое солнышко, сжала его в кулаке.

Когда мне исполнилось восемнадцать, я, как и любой житель империи, пошла в храм стихий, чтобы прикоснуться к оку. В деревенском храме оно было совсем невзрачным – обычный камешек в оправе из меди, словно серая незрячая радужка в обрамлении рыжих ресниц – немного похоже на погасшее солнце. Каково же было мое удивление, когда око вспыхнуло, озарив на миг и меня, и маму, и жрецов, и все простенькое убранство храма, куда мало кто заглядывал. Ведь в деревушке на юге империи магов не водилось вовсе.

Меня проверили еще дважды, и каждый раз око освещало храм, подтверждая, что во мне есть хаос. Лицо мамы становилось все задумчивее, и мне это очень не нравилось – так начинались все великие проекты, из-за которых мы остались на мели. Теперь таким проектом стала я сама. Дочь-магичка. Мама решила выжать из этого максимум возможного.

Все закрутилось очень быстро. Мама зарегистрировала меня в реестре, выбила направление в академию и, конечно, поехала со мной.

То, что в ее глазах было величайшей возможностью, для меня поначалу обернулось сплошными разочарованиями. В деревне я знала каждую собаку и была своей. В академии, куда меня зачислили позже остальных, я получила комнатушку под крышей и острое чувство собственного несовершенства, которое усиливалось с каждым зачетом.

Конечно, такого эпичного провала, как на пересдаче у мастера Адалхарда, не было, но я совсем не блистала. То, что мои сокурсники полагали простым и понятным, мне давалось с трудом, а уж в ветвях магических родов я и вовсе плутала, как в дремучем лесу.

Но, теперь я могла в этом себе признаться, мне понравилось учиться: узнавать новое, ставить задачи – и решать их, планировать время, а не плыть по течению. Я полюбила библиотеку академии, где можно было найти ответ почти на любой вопрос, и сад больших деревьев, дарующих прохладу в жаркие дни и защищающих от ветра в холодные, и даже комнатку под крышей я тоже полюбила. Она была только моя. Никто не наводил там свои порядки, не вешал на спинку стула одежду, которую я должна надеть утром…

Наверное, надо найти маму, но так не хотелось снова надевать неудобные туфли и попадать под прицел серых глаз мастера хаоса.

– Вы ведь Арнелла Алетт? – спросили сзади, и я быстро обернулась.

На фоне бордовых портьер, отрезавших нас от танцующих, стоял высокий синеглазый парень, словно сошедший прямиком из картины – в таком живописном беспорядке разметались его волосы и так безупречно элегантна была его поза.

– А вы?

– Эммет Лефой, – представился он. – Ваша мать обещала мне танец от вашего имени.

– Лефой? Вы, верно, сын Энцо?

Эммет походил на своего отца еще меньше, чем я на мать. Серый костюм, который он носил с легкой небрежностью, подчеркивал и широкие плечи, и узкие бедра. Я попыталась незаметно нащупать туфлю ступней.

– Но, если вы не хотите, мы можем просто побыть здесь, – предложил Эммет, подойдя ко мне и облокотившись о перила.

Ветер взъерошил его темно-русые волосы, слегка вьющиеся на концах. Мама завивала и укладывала мои волосы битых два часа, и все равно не добилась такого эффекта, который у Эммета создался лишь дуновением ветра.

– Хорошо, – согласилась я со смесью благодарности и разочарования. С ним я бы потанцевала.

– Я видел вас в академии, – признался он.

– А я вас нет.

– Неудивительно, – усмехнулся Эммет, повернувшись ко мне. – Вы спешили куда-то с целой кипой книг в руках, и вид у вас был слегка безумный.

– Вот спасибо, – проворчала я, слегка уязвленная его словами. – Отчего здесь, в Фургарте, никто даже не пытается вести себя вежливо?

– Фургарт – ближайший город к Стене, – сказал Эммет. – Может, поэтому здесь особенно сильно хотят жить. А жизнь, как вы возможно уже знаете, Арнелла, не всегда втискивается в рамки. Иногда можно наплевать на приличия. Особенно если из-за Стены потянет хаосом, и твари начнут подбираться ближе…

Я невольно поежилась. В рамках учебной программы первокурсников уже водили к Стене, и никакого желания увидеть ее снова у меня не возникало. Нескончаемое переплетение стволов и ветвей высотой в три человеческих роста тянулось до самого горизонта. Клочья серого тумана просачивались через Стену и оседали пеплом, а Селеста всю обратную дорогу жаловалась, что ее одежда воняет смертью.

– Чтобы между нами не было недопонимания, уточню, что я вовсе не говорил, что вы выглядели плохо, – исправился Эммет. – Вам идет форма. Белая блузочка, черная юбка. Милые туфельки с круглыми носами. Белые носочки и белое белье. Первокурсницы – само воплощение невинности и соблазна.

Я почувствовала, что краснею. Спрашивать, откуда он знает цвет белья студенток, я не стала. Хотя Эммет, судя по внимательному взгляду из-под длинных ресниц, явно этого ожидал.

– Вас кто-то обидел? – спросил он вдруг.

– Вы. Только что.

Он выпрямился, сжимая перила, и слегка откинулся назад.

– Я не хотел, – сказал он. – Простите. Так кто еще вас обидел, Арнелла?

– С чего вы вообще решили, что кто-то…

– Вы сказали, что никто не пытается вести себя вежливо, – перебил он меня. – Значит, я не был первым, кто вас задел. Но вам стоит к этому привыкнуть. Здесь, рядом со Стеной, у нас свой маленький мир. На некоторые правила мы смотрим сквозь пальцы. Есть действительно важные вещи – верность, смелость, чувство собственного достоинства… Любовь. Или влечение. Страсть…

Ага, вот так он и узнал цвет белья, которое выдают в академии. Кто-то поверил его трепотне.

– …а есть условности, которые не играют большой роли. По-видимому, вы привыкли к другому обращению, Арнелла.

– Видимо, так, – не стала я спорить. – И никто меня не задевал.

– Тем лучше для него, – произнес он. – Вы ведь останетесь в академии?

– Не знаю, – честно ответила я.

На бал я шла с намерением найти мужа, но Родерик Адалхард сказал, что принял зачет. Значит, у меня еще есть возможность обуздать свой хаос…

– Вы красивая, – сказал Эммет вдруг.

– Спасибо. Вы тоже… хорошо выглядите.

Он усмехнулся и, протянув руку, накрыл мою ладонь. Прохладные пальцы легонько погладили кисть. Эммета хотелось рассматривать, в его чертах сочетались мягкость и твердость: удлиненный разрез глаз с длинными ресницами и острые скулы, чувственные губы и твердая линия подбородка. Кроме того, он наверняка богат, явно молод и вполне здоров. Куда более выгодная партия, чем мой предыдущий партнер по танцам.

Музыка, доносящаяся из зала, вдруг оборвалась, и в зале повисла тишина. Нахмурившись, Эммет отодвинув штору, и я увидела с десяток патрульных.

– Скоро начнется Охота, – произнес он, не оборачиваясь.

Я же во все глаза смотрела на женщину в парадной форме патрульного. Белоснежный китель подчеркивал высокую грудь, черные бриджи, заправленные в сапоги с серебряными пряжками, бесстыдно облегали стройные бедра. Каштановые волосы, уложенные гладкой волной, спадали на синий плащ, струящийся, словно вода.

К моему удивлению, незнакомка прямым ходом направилась к мастеру Адалхарду, который вышел из толпы. Они обнялись как близкие друзья, словно в этом нет ничего необычного – обнимать женщину на людях.

Эммет задернул штору, словно закрыв занавес на сцене, и повернулся ко мне. Мы очутились так близко друг от друга, что я чувствовала его дыхание на своих губах.

– Это Джемма Кристо, – сказал Эммет, изучая мое лицо. – Вы еще познакомитесь с ней. Она ведет основы стихии воды и артефакторику.

Он шагнул вперед и оперся на перила, так что я, попятившись, оказалась между его рук. Чудовищная интимность! Но что делать? Звать на помощь? Отталкивать его? Попасть в скандал на первом же балу?

– Ты ведь еще не помолвлена, Арнелла?

Мое дыхание сбилось. От Эммета пахло мятой и вином, а в глубине синих глазах плескалась темная бирюза.

– Нет, конечно, нет, я ведь только недавно приехала и потом учеба, и это первый бал… – сбивчиво ответила я и перевела дух. – Друзья зовут меня Арья.

– Арья, – сказал он и улыбнулся. – Мне нравится. Хотя не думаю, что хочу быть просто твоим другом. Ты понимаешь?

Он вдруг склонился ко мне еще ближе, я уперлась ладонями в широкую грудь, пытаясь оттолкнуть, и Эммет нехотя отодвинулся.

– Ты проходил Лабиринт? – спросила я, просто чтобы перевести тему.

– Конечно, – пожал он плечами. – Ты тоже пройдешь через него, и одна из стихий выберет тебя. Не бойся.

– Я не боюсь, – соврала я. – Хотя, по правде сказать, совсем недавно я собиралась запечатать хаос. Он мне не поддается. Самые простые заклинания оборачиваются катастрофой.

– Даже не думай, – отрывисто приказал он. – Если хаос запечатают, ты уже не будешь прежней. Ты не знаешь, какая часть характера или внешности – его проявление. И ты этого лишишься.

– Но моя подруга Селеста говорит, что это разумное решение… – возразила я, сбитая с толку переменой в его поведении.

– Твоя подруга Селеста – дура, – сказал он. – И ты, если думаешь о запечатывании, тоже.

Он отшатнулся и окатил меня таким ледяным взглядом, что я опешила.

– Сам дурак! – выпалила я. – Тебя не спросила, что делать.

– Вот и зря. Раз уж своих мозгов нет, могла бы и попросить совета.

– У тебя что ли? Засунь свои советы знаешь куда?

– Куда? – с вызовом спросил Эммет.

Я прикусила губу, сдерживая рвущиеся наружу слова. А он вдруг шагнул ко мне, присел и прикоснулся к моим измученным ступням.

Ахнув, я вцепилась в перила балкона, а потом не сдержала стон удовольствия. Это было все равно что окунуться в чистое озеро в жаркий день, попасть в оазис посреди пустыни, выпить мятной воды со льдом в разгар летнего зноя.

Ступни легко скользнули в туфли, и я, покачнувшись на каблуках, непроизвольно оперлась выпрямившемуся Эммету на грудь.

– Спасибо, – пробормотала я, отдергивая руки.

– Увидимся. Арья.

Он бросил на меня последний взгляд, и бордовая штора качнулась, скрывая его и танцующих. Помедлив, я чуть сдвинула ее, выглядывая в зал. Патрульные разбрелись по залу, и белые кители выделялись на фоне ярких платьев, как комья снега на пестром лугу. Джемма Кристо разговаривала с какими-то господами, окружившими ее плотным кольцом. Один пригласил ее на танец, но она покачала головой в знак отказа и что-то сказала ректору, который стоял возле нее. Красивая, сильная… Свободная. Маг водной стихии, судя по ее синему плащу.

– Солнышко, что ты тут прячешься? – возмутилась мама, подходя ко мне. – Я получила от твоего имени с десяток предложений потанцевать!

– Я не хочу, – ответила я, не сводя глаз с Джеммы.

– Но это твой шанс! Арнелла! На этом балу маги выбирают невест.

– Выставка мяса, – вспомнила я слова ректора. Мимо прошли еще несколько дам в положении. – Отчего тут столько беременных? – спросила я, повернувшись к маме. – И тот Бонифаций, которого сватали старушки… Мало ему шести детей?

– Налоговые льготы от императора, за каждого ребенка, – нехотя пояснила мама. – Помимо щедрых выплат к свадьбе, если оба носители хаоса. Ты уже познакомилась с Эмметом, сыном Энцо? Я пообещала ему танец от твоего имени. Он маг воды и такой симпатичный!

– Он заносчивый засранец, – ответила я, переступив с ноги на ногу. В ступнях была легкость и никакой боли, и я готова была танцевать хоть ночь напролет.

– Не смей так выражаться, когда мы не наедине, – сказала мама, и, взяв меня под руку, повела к фуршетному столу. – Значит, Эммет – грубиян? А вот его отец весьма любезен. Он мной полностью очарован, представляешь?

– Представляю, – кивнула я. – Тебе очень идет это платье.

– Спасибо, солнышко. Хорошо, что Энцо не маг. Может жениться на ком пожелает. Хотя в их роду есть хаос, и его первая жена была запечатанной магичкой. Так интересно, какой дар у тебя…

Дар внезапного обнажения. Дар попадать в неловкие ситуации. Дар заводить «друзей». Эммет так быстро перешел от явной симпатии к ненависти и обратно. Что с ним не так?

– Тебе надо попробовать пирожные, – продолжила щебетать мама. – Это что-то невероятное! Вишневый крем, горький шоколад, и все это на хрустящем ореховом тесте. Как думаешь, это прилично – спросить рецепт? Или лучше одолжить кухарку? Хотя за последние годы я научилась готовить сама. Недавно сварила суп, представляешь? Правда, его пришлось вылить… Признайся, ты, наверное, просто счастлива, что теперь можешь подарить своей любимой мамочке достойную жизнь?

– Да, – вздохнула я, осознавая главное: мне дадут стипендию за второй семестр, и мама сможет оплатить аренду и купить любое пирожное, какое захочет. – Я просто счастлива.

***

– Охота без тебя – это так странно, – Джемма безошибочно повернулась в ту сторону, где проходила Стена, пусть ее и не было видно из Фургарта.

Хаос звал тех, в ком была его часть. Раньше в ответ на этот зов огонь разгорался сильнее. Сейчас внутри осталась лишь тянущая пустота. Родерик вынул из внутреннего кармана пиджака сигару и покрутил ее в пальцах.

– Еще не нашел, от кого прикурить? – резко спросила Джемма, кутаясь в свой плащ.

На балконе, куда они вышли поговорить, было зябко, но Родерик привык к холоду, который теперь был с ним всегда.

– Как видишь, – ответил он. – Будь осторожна. Там, за Стеной.

Джемма кивнула, и ее блестящие каштановые волосы упали на лицо. Родерик сдвинул прядь, погладил нежную щеку, такую гладкую, словно Джемме все еще восемнадцать. Маг воды. Отличная кожа до самой старости. Маленький, но приятный бонус.

– Мне жаль, что я не могу пойти с тобой, – мягко сказал он.

– А мне жаль, что я не могу… ну, ты понимаешь.

Она смахнула со щеки слезинку. А вот это скорее недостаток – излишняя плаксивость. Родерик терпеть не мог женских слез, а из мага воды они лились по любому поводу. Арнелла Алетт вчера сумела сдержаться и не расплакалась, хотя ее глаза блестели от слез. Мисси сказала, что другая студентка уговорила ее покинуть академию, и Родерик не хотел, чтобы это произошло из-за него.

Штора была сдвинута, и он видел пары, кружащиеся в танце по залу. Музыка гремела, пахло воском. К Арнелле Алетт приклеился какой-то напомаженный столичный хлыщ, откупившийся от императора и запечатавший хаос.