Читать книгу: «Художники», страница 3
Глава 3
– Испугалась?
И назавтра боялась. Рульда обняла тарелки крепче, подбросила выше – только бы ужас не отразился в глазах.
Ох, какой красивый. И пугающий, боже какой пугающий. Такой, зверь, она видела его среди других стражников, как-то запомнила, хотя все они на одну страшную рожу. Мускулы выпирают, будто хотят все вокруг заполнить, и удушить… Он не преграждал ей дорогу, но почему-то стало страшно, что он вот, сейчас, отберет ее тарелки, что-нибудь с ними сделает – и тогда конец ее работе.
Стражник был с желтыми кудрями и верхней кривой губой.
– Нет, – пискнула Рульда. – Я не боюсь.
Прошла мимо стражника, быстро-быстро, просеменила, чуть не бросилась наутек. Смотрит ли он ей вслед? Что думает? Хочет ее уволить? Она уже не знала, о чем подумать, Алису уволили, а та всего лишь болела!.. Может, он что скажет про нее, что-нибудь наплетет!.. Не связывайся со стражниками, говорили ей, только приноси еду, от тебя ничего более не требуется…
Императрица Далании смотрела с той же холодностью, если удавалось поймать ее взгляд. Где же граница презрения? Эта женщина провоцирует меня на те же чувства?
Впрочем, так даже интереснее. Когда еще игра не удавалась?
– Я была у принцессы Демиды в покоях.
Я еле сдержал свирепствующую волну, которая подкатила к горлу при этих словах.
Вокруг слишком много людей. Не могу ж я при всех злиться.
Новые приезжающие выражали мне приветствие кивком головы.
Одиная пригубила вино. Закрывается бокалом, чтобы я не мог наорать на нее во всеуслышание!
– Вероятно, принцессе это доставило большое удовольствие – разговаривать с вами, – я натужено улыбнулся, почти оправившись. – О чем вы говорили?
– О том, какой тиран ее дядя.
Змеиный вонзающийся взгляд.
– Она так считает? – ответил я на него.
– Нет. Такого мнения я.
С этой женщиной придется повозиться. Но в конце концов, какой в итоге куш?
– Почему же я тиран? Демидушка может присоединиться к нам, но не хочет.
– Думаете, я не вижу, что она на самом деле думает? Ей очень хочется вырваться из этой клетки.
– Дорогая императрица, – мягко начал я, запомнив со вниманием слова и тон, с которыми они были произнесены. – Мы с вами в одинаковом положении, вам не кажется? У нас у обоих есть, о ком заботиться. Каждому, в нашем положении, требуется принимать на душу грех, который нас совсем не устраивает. Вы любите своего сына?
– Конечно! – горячо шепнула она и отодвинулась, будто я хотел забрать ее ребенка. Ну, не сегодня.
– И я люблю Демидушку. Всем сердцем. Всем чувством, на которое способен любящий дядя. Я стремлюсь ей даже заменить отца.
– Вы умеете играть со словами, – сощурилась женщина. – Именно поэтому я не могу принять их на веру.
– Вы слишком плохого обо мне мнения, – улыбнулся я.
– У меня есть причины.
– Принцесса?
– Нет. Вооруженный отряд на границе моего государства.
Эта женщина смотрела на гостей, вся переполненная гневом.
Очень умна. И чрезмерно глупа.
– Вам показалось, ваше высочество.
Сердце билось, билось, билось.
Рульда никак не могла заснуть, все думала о нем, об этом стражнике – какие у него мощные плечи, какие глаза, какое лицо. Ой! Она как думала дальше, так в краску бросало! Ах, нельзя же так, нельзя! Это какой же позор – о таком думать!
Она перевернулась на другой бок, побеспокоив лежащую рядом соседку. Та нахмурилась во сне.
Вот если бы она работала не на кухне. Была бы дамой… Ох, а о чем мечтает принцесса? Если захочет, то все будет у ее ног. Только прикажи. Рульда вздохнула. Она связана работой, она связана домом, она связана в конце концов происхождением.
Надо навестить бабушку.
А какой этот стражник должно быть сильный… Аж страх берет. Теплый такой.
Глава 4
Стражник немного сконфузился.
– Выгоняет, ваше величество.
Я вдохнул через рот – и выдохнул. Ох ты, мальчик, Еремирик, ну кто от такого отказывается?
– Говорит, что хочет видеть только принцессу.
Я постучал по щеке.
– А в предыдущие ночи?
– Служки не работали, – поморщился начальник. – Докладывали, что он сразу спал.
– Уволить девушек, – сказал я, но подумал: – Кто там из них?
– Вятха, Лона, Витиха, Гера, – сверился с листочком стражник.
Я на секунду задумался.
– Уволить, – подтвердил я. Даже Гера не стоит того, если не выполняет задания.
– Еще приказания будут?
Я постукивал пальцем по подлокотнику, смотря на окно.
– Принцессу не выпускать – единственное приказание, – полуобернулся я в кресле.
Стражник кивнул и вышел.
Я смотрел на окно, смотрел. Еремир – и вдруг такая настойчивость. Надо ему примешивать больше дозы в вино.
– Как он себя чувствует? – спросил я по внутренней рации, нажав на кнопку.
– Он молчит, ваше величество. Но состояние в норме.
– Хорошо, – я нажал на кнопку снова, и продолжил наблюдать через окно. А он за это время ни разу не пошевелился.
***
Как же мне хотелось расслабиться. Вся эта подготовка жутко утомляет! Говорил только себе, что это для дела. Но…
Геры нет. А о других девушках сегодня думать отвратительно.
Я постучался.
Открыл без предупреждения, поэтому застал императрицу врасплох. Она запахнула вторую грудь в халат, но я успел увидеть необычайную белизну царского тела.
– Регент Вольх! – у женщины играл на щеках ожидаемый румянец. И приятнее было, что он не сходил еще долго, дольше, чем я мог предполагать.
– Я хотел поговорить о делах, ваше высочество. Но, кажется, невовремя…
Женщина отвернулась и подвязалась поясом. До меня она снимала макияж – понятное занятие, учитывая, что ее слугу я заранее, настойчиво попросил уйти пораньше.
Я развернул пуф и сел напротив дамы. Она вроде бы сохраняла достоинство, хотя смотрел я на нее снизу вверх, уперевшись локтями в ноги.
– Я сожалею, что вам пришлось думать, будто моя страна желает напасть на ваше государство. Уверяю, все, что вы знаете об отряде, – слухи. По крайней мере, они не имеют отношения ко мне.
– Вы могли мне сказать об этом утром.
– Я не мог дождаться утра, – я переменил позу, отчего императрица насторожилась. – Мог бы, если бы вы не находились в моем дворце. А для меня положение гостей составляет первоочередную заботу.
– Рада это слышать, – женщина сомкнула губы и бросила взгляд на дверь. – Но если это была единственная причина, по которой вы явились в мою комнату посреди ночи, то уверяю, она не имеет под собой оснований для беспокойства.
Вот. Уже не имеет оснований.
– Где же ваша слуга? – спросил я, «удивившись».
– Я отпустила ее раньше, – императрица действительно решила, что она соврала.
– Мне прислать ей замену?
– Не стоит… Хотя было бы неплохо, ваше высочество, – женщина явно посмелела.
Я улыбнулся. Поставил пуф на место и поклонился даме. Она слышно вздохнула, когда я выходил из помещения.
И каким же удовольствием было увидеть страх, который захватил ее лицо, когда я вернулся двумя минутами позже.
– Что вы здесь делаете?
– Слуги все заняты, – я щелкнул замком. – Я помогу вам сам.
– В этом нет необходимости.
Тело женщины еще не было старым. Она едва переступила тридцатилетний рубеж – я чуть младше ее, мы почти ровесники, почти ровесники – а значит опыт, накопленный за десятилетие жизни с мужчинами, должен был в разы превосходить знания малоопытных служек. Может, она даже лучше Агнессы.
Женщина не закричала, хотя могла была. Но теперь она точно не сделает этого, раз испугалась в первый раз.
– Я прошу вас – уйдите.
– Отчего?
– Мне не нравится ваше присутствие.
– Почему? Я – властитель Зенсиса, молод, красив, хорош собой не только лицом.
– Прекратите это говорить…
– Я чем-то вас не привлекаю?
Я уже мог разорвать на ней ткань, но эта женщина сохраняла самообладание.
– Своими намерениями. Я полноправная правительница Далании, я наравне с вами.
– Не такие уж мы и равные, – прошептал я, наклоняясь к ее лицу. – Вы женщина, у вас есть женские слабости.
– У вас есть мужские.
– Да, есть, – я отдернул халат.
Она отбивалась.
Но не кричала.
Боже, да правда?
Ее тело было жгучим, и податливым. Очень полным и лоснящимся силой.
– Вы не смеете этого сделать!
– В ваших же интересах, чтобы об этом никто не узнал.
Она зарычала. О, как это великолепно.
В конце концов, бой – это так сладко. Женщины любят прелюдии.
Какие бы ни были женщины, они любят прелюдии.
– Если вы сделаете это, вам не видать со мной мира!
Я залепил ее слова поцелуем. Она брыкалась, но я уже совсем ее раздел.
В конце концов, в конце концов, ну же… О да, я не мог быть отвратнее мужчин, что у нее были! Я имел больше опыта, чем тот, кем она удовлетворяла свои похоти последние три года.
Она вдыхала жарко и пылко.
Это чувство, когда запретный плод все еще запретен, но он твой.
Она начала драться. Боже, женщина, ну зачем ты все рушишь, тебе всего лишь надо бы повиноваться!
– Я расскажу об этом всем, – всхлипнула она, не в силах из-под меня выбраться.
В этот момент я разозлился.
– Тогда вы больше никогда не увидите сына.
Она застыла в страхе. Осознав.
Женщина, ты все испортила!..
Последние минуты – были просто пародией! Она превратилась в бревно! Неповоротливое!..
Я залепил ей пощечину.
– Ваше величество? – Я сунул в руки отрапортовавшему стражнику ключи.
– Увести императрицу Далании в подвалы. Чтобы минимум удобств!
– Д-да, ваше величество.
Я все еще был зол. Как она могла, эта баба, отказаться от такого?!
Теперь мне еще воевать с их страной!
Хотя, конечно, все могло бы обернуться совершенно не так…
Ах, больно! Как же больно!
Зажал ее зверь у стены, и теперь больно, невыносимо больно!
И не только телу – душа болит. Ну как можно, она не думала такое! А оно, оказывается!..
– Двигайся, баба!
Рульда всхлипывала. Но казалось, никто не слышит! Весь коридор пуст, ночь – а никто не слышит! Ну хоть кто-нибудь – она так боится кричать!
Этот стражник был зверем. Зверем. Настоящим – обмануло сердце. Подсунуло картинку с экрана. И что губа кривая, думала – оно такое, шарм прибавляет. А прибавляло только злости – у него из-под губы будто клыки выглядывали.
И было все долго. Невыносимо долго.
Что сил уже плакать – нет.
Регент Вольх пребывал в хорошем настроении.
– Он проснулся? – спросил правитель у охранников. Те предупреждающе кивнули.
Вольх еще более повеселел.
– Принесите мне стул, – распорядился мужчина, и вошел в камеру.
Глава 5
В помещении слегка воняло. Вольх подумал, что стоило бы захватывать с собой тра̀вы, чтобы они перебивали этот неприятный смрад. Впрочем, он не так часто здесь появлялся.
С этой стороны оконное стекло было зеркалом, и правитель, уверенный, что на него оттуда никто не смотрит, проверил чистоту своих зубов.
Пленник следил за ним исподлобья. Его осунувшееся лицо тем не менее выходило каким-то пухлым. И щеки он держал так, будто что-то за ними прятал.
Вольх наклонился к его лицу.
– Привет, творец.
Мальчишка дернулся, но все что он мог – это изобразить удивление глазами: руки были связаны сзади табурета. Странно… всего лишь удивление?
Вольх не показал легкого разочарования.
– Как ты себя чувствуешь?
– Откуда вы знаете, кто я? – он шамкает? Вольх сощурился, внимательно следя за его лицом. Затем взял подбородок и насилу раздвинул челюсть.
Второй ряд зубов.
Это уже интересно.
– Ты сделал сам? – улыбнулся Вольх, освобождая мальчика. Он недовольно задвигал челюстью.
– Ты сделал сам? – пришлось повторить правителю настойчивее.
– Нет, – и голос паренька вышел совсем слабым.
Но он опять его не боялся.
– Жаль, что не сам. Это бы продемонстрировало, что ты можешь. Было бы выше всяких похвал, – Вольх ходил взад-вперед по помещению. Затем снова обратил глаза на следившего за ним щеночка. – Знаешь, почему ты оказался здесь?
– А вы сами знаете?
– Знаю, – Вольх улыбнулся вежливому пленнику. – Из-за меня.
– Почему? – мальчишка заерзал. Впервые появилось подобие тревоги.
– А зачем нужен творец?
И теперь его страх стал ожесточенным и реальным.
Мальчишка вылупил глаза и вдруг закашлялся.
Я поднял его за волосы.
– Ты ведь поможешь мне?
Его лицо исходило кровью.
– Ну же!
– Я не мо… гу, – услышал я хрип.
Бездарь!..
Я хлопнул лицом.
Вольх вручил ключи стражнику. Последнему показалось, что взгляд правителя какой-то странный. Но охранник побоялся спросить.
– Что делать с пленником?
И этот странный взгляд теперь обратился на него.
***
Рульда споткнулась у самого подножья лестницы. Стоило же столько терпеть ступенек, чтобы сейчас…
Девушка выставила перед собой мешок и обняла его крепко. Ей показалось, что у нее пол уходит из-под ног. И если за мешок не держаться – она совсем останется беззащитной. Свалится – вполне может, и с мешком.
И этот поворот принес человека. Рульда рухнула на пол, больно ударившись попой. Но удара не заметила. На нее смотрел государь. Как же, не могла она его не узнать.
Теперь не поклониться.
Рульда молча смотрела на мужчину. Который молча смотрел на нее. И взгляд его казался ей полным презрения.
Да, вот что к ней всегда испытывали. Все. Даже бабка, наверное, питала презрение, она же не родная ей была. Так и не смогла стать родной внучкой. И девушки на кухне питали презрение. И стражники. И стражник.
У Рульды на глаза стремительно бросились слезы.
Она всхлипнула, чтобы их отогнать – а то, негоже. Но правитель уже давно прошел мимо.
Девушка обхватила мешок, сцепив руки в локтях. Тело внутри отозвалось болью. Воспоминания принесли в голову ту же боль. Девушка закрыла глаза и уткнулась в мешок.
Алиса. Теперь я узнала, какая у тебя была болезнь.
Часть 3
Глава 1
Олег ужасно нервничал, чем очень нервировал меня. Сколько мне ни прикладывали лед к лодыжке, сколько ни давали каких-то лечебных средств, ничего не помогало. Боль прошла, но ходить я не могла.
– Завтра мы должны быть в столице. Это очень срочно!
Я мрачно взглянула на часы, с деревянным циферблатом, где стрелка в виде петушка показывала три дня.
– И мы успеем, непременно.
– На машине доедем в два счета, – он не слушал меня, но я вовремя удивилась – на машине? – Ходить ты не можешь. Да и долго. Так что просто не рыпайся там.
Я, не удовлетворившись, заерзала на стуле.
– У вас есть машины? Какие?
Он сначала смотрел на меня, не мигая, – даже не знаю, о чем он думал, – а потом подошел к окну и раззановесил.
– Смотри.
По тротуару ходили люди в странных шляпах и пестрых одеяниях, которых я даже в училище никогда не видела. Ну, ладно, не в очень пестрых, и шляпы носили не все.
Машин не было.
– Они не по расписанию ходят, – заметил Олег и вышел из комнаты.
Он определенно стал каким-то нервным. И молчаливым.
Когда бармен отпоил нас алкоголем, я задремала – на самом деле, просто забылась от боли, которая срослась с существом, – меня отнесли куда-то, несли, я помню, как спотыкались… Были мы теперь в каморке, которой владел какой-то Олеговый знакомый. Знакомый так на нас смотрел… В общем, я была совсем не против унести отсюда ноги. Вот только сама я это сделать не могла.
К пяти дня парень принес колбасы и немного булки.
– Вставай. Пошли.
– Я не могу идти.
– Прекрати из себя неженку строить.
– Я не могу идти, – угрюмо повторила я и тяжело на него воззрилась. – Сам попробуй с такой ногой.
– А я ходил, – сказал он, но я взгляд не отвела.
Он вздохнул и сел на стул, перевернув его прежде спинкой.
– Кто из нас хвастался творчеством?
– Ну, я.
– Какая ты сегодня скромная.
– Если не знаешь, как это работает, то не указывай мне, что делать.
– Ты указывала мне, кому умереть первым, – лязгнула в его глазах сталь.
Я отвернула голову.
– Я не могу делать это просто так. Мне нужна ручка, бумага. И это не все. Не все написанное исполняется сразу. И писать надо тщательно: зная все детали и тонкости. Иначе грозишься навредить. Я вот в хирургии не разбираюсь.
Он откинул корпус назад, довольно неприятно смерив меня взглядом, да еще и руки скрестив.
– Интересненько, в каких видах ты мою смерть представляла. Для этого знание медицины не требуется?
Я чуть было не буркнула лишнее…
Он встал и поставил стул на место.
– Жри, а потом идем. Захочешь – встанешь. Я тебя нести не собираюсь.
«Можешь здесь меня бросить», – я вздохнула, вонзая зубы в бутерброд, благодаря бога, что никогда не умела вести себя как женщина, и эта фраза из моих уст не вырвалась.
Вставать было очень тяжело. Я замотала лодыжку кучей тряпок, надеясь, что это хоть как-то будет походить на гипс, но затея была пуста. Тогда я бросила это дело и просто стала хромать. У нас будет машина? Так вот пусть она меня тащит.
На улице было шумно и людно. С ног сбивали прохожие, все орали, ни с кем не здоровались и налетали на свеженькие лотки с едой. Овощами торговали я бы не сказала, что здешние. В общем, все как в Москве.
Персонаж ходил быстро, ничуть меня не жалея. Ну и пошел он к черту. Торопится куда-то, а сам мне не говорит куда. Думала, вот встречу персонажа, спрошу у него, как дела – что б вот с этим я разговаривала?
Я для ознакомления пыталась вглядываться в лица других.
Я привыкла, что представляю людей примерно на одну комплекцию. Стандартные черты лица, универсальные для моего воображения, в которых я только меняла цвет волос, глаз и форму ушей. Иногда добавляла веснушек. Но плохо было, когда по прошествии времени ни одна запись не давала мне вспомнить в задуманных, прежних чертах, каков персонаж на самом деле – все одно лицо.
Так вот такого здесь не было. Если бы это был сон, я бы была в экстазе. Всегда любила наблюдать за чертами людей, когда они на тебя не обращают внимания. А здесь вроде мой мир, и можно. Они, правда, все равно недобро смотрели. У всех лица были разные, будто прям торжествовала селекция, а не мое больное однобокое воображение. Тут были девушки с темной кожей и светлыми волосами, как нитки… Мужчины, напоминающие гастарбайтеров, только в более родной стихии, дети слонялись как оголтелые и воровали все, что плохо лежит. Они попытались стащить у меня кошелек, но у меня-то не было, поэтому только больно ущипнули за попу…
На площади, небольшой, просто дома сгорели, убрали – и вот вам, площадь – были лотки со сладостями, с петушками, с какими-то погремушками, и возле одной из них завис Олег. Затем он подвел меня, игнорируя шиканья на предмет скорости.
– Мне все еще больно!
– Пройдет, – отмахнулся он и ткнул в леденцы. – Вот эти, видишь? Нужны такие же, только вкуснее.
Я посмотрела на него как на идиота.
– И где я тебе их возьму?
– Придумай, – понизил он голос и уцепил меня за руку. Я боязливо глянула назад. Нас кто-нибудь услышал?
– Я не знаю технологии.
– На что ты творец? Фантазируй. Наверняка, есть в твоем мире вещи, которые у нас не продаются.
– Но я не знаю, какие у вас не продаются. Тебе надо было меня предупредить.
– И мы перебирали бы товарные каталоги? Вот тебе задание, сейчас: нужны вкусности. Думай. Это надо сделать срочно.
– Я не могу так… – промямлила я.
В голове свербила недовольная мысль: какого он вообще мне указывает? Я не прислуга… С другой стороны, он-то указывает по-доброму. А что, если другие услышат?
Мне вдруг разонравилась роль золотой рыбки. Наверняка, она Пушкину не в одном сне козни устраивала.
Я сосредоточилась на ассортименте, поджала губы, и обернулась:
– Шоколад.
– Просто.
У них и это знают. Хм…
– Карамель?
– Есть.
Я снова поджала губы.
Меня осенило.
– Чипсы?
– Что?
– Значит, чипсы.
Уж для этой гадости подойдут любые ингредиенты и нулевая подготовка.
Животы противной хренью наполняли все, даже оголтелые ребятки. Они попытались стащить пачку, где был нарисован зеленый олень – с солеными огурцами. Другим упаковкам свезло меньше – почему-то вместо фирменного знака «Лэйс» кругляшком послужило лицо президента.
Когда мы срубили деньжат, Олег отошел на стоянку и выменял там какую-то потрепанную модель. Моим глазам представилась, говоря просто, дощечка на двух колесиках, еще с истерзанной лакировкой. Я многозначительно уставилась на персонажа.
– Терпения, – сказал он, немного повысив тон.
Мы отошли (проковыляла – я) к концу нашей улицы. И затем Олег нажал на кнопку.
Их ты, какой трансформер!
Машина теперь была почти машина – низенькая, черненькая, почти как спортивная, только широкая, как телега. И там было два места: спереди и пошире сзади. Я поискала руль.
– А как управлять?
– Тебе это не потребуется. Садись.
Я снова решила пропустить мимо ушей его грубость.
В кабине было кожано, пахло лошадью и ладаном. Лошадь, наверное, как метафора. И ладан тоже, от быстрой езды…
Олег потянул рычажки, и мы медленно начали движение.
А потом взмыли вверх как ракеты. Я с ужасом вцепилась в подлокотники.
– Хе-хе, никогда не летала? – насмехнулся надо мной перс, а я с любопытством, пересилившим страх, глянула через бок.
Как же красиво!
Серым пятном остался сзади город. Вокруг него, оказывается, были непроходимые рощи, где-то вдалеке я различила изгиб речки и еще один сизый поток, сливающийся с горизонтом. Солнце слепило мне глаза, но это было до того родимо, – как выходы на речку в детстве, когда камни, букашки и бабочки были огромной, кипящей интересной жизнью – что я наплевала, что слепну, и приподнялась во весь рост.
И меня стукнуло в макушку.
Олег на это никак не отреагировал.
– Тут что, купол? – я не видела, когда его закрыли.
– Если бы не было, ты бы давно улетела кормить птиц.
Одна утка тут же врезалась в стекло и теперь строила нам страшные рожи, а перышки ее трепались на ветру.
Я поерзала на сидении и попыталась найти ремень безопасности. Не нашла. Был какой-то огрызок: вероятно, Олег выменял тачку не первой свежести. А еще меня очень бесило, я это сейчас поняла, называть его таким благородным русским именем. Я дала себе обещание поиздеваться над его самолюбием.
Нас тряхнуло, и с этого момента мы снизили скорость. Я выглянула. Мамочки…
Это была трасса. Воздушная трасса, вся какая-то в разноцветной россыпи линий – по которым ехали, и которые огораживали, и здесь были пунктирные линии…
Лежа вдруг вильнул рулем – Лежа, о! ему подходит – и поехали быстрее, пристроившись во второй ряд. В третьем мимо нас свистнула красная машина.
– Этого не видно с земли, – сказала я, а от скорости – и высоты, которую я сейчас сообразила, – мне стало немного не по себе.
– Чтобы не засорять небо, – откликнулся перс. – Купол двусторонний: отсюда не видно низ, с низа не видно трассу. Мы смотрим на то, что могло бы быть без этого воздушного движения.
Я попыталась глянуть через борт, но к сожалению, мой лоб уперся в оболочку. Я передумала.
– Леж, а расскажи о себе.
Некоторое время я слушала, как под ухом свистят соседние покрышки. Олег все рулил. Забыл, что ли?
– Л-ль…
– Леж? – он даже развернулся.
– Так прикольнее.
Он сверлил взглядом, отчего у меня задудонило сердце – сейчас врежемся.
– Ничего я тебе говорить не буду, – он отвернулся и выровнял руль.
– Почему?
– Ты же сама обо мне все знаешь, – огрызнулся он.
– Прошлый раз был неудачным. Что, это так сложно? – нахмурилась я.
– Сложно, – я услышала, как он вздохнул, и руль дернуло влево. Через прозрачную защиту я увидела, как нам показали… знак.
– Козел, – проводила я глазами придурков.
– Что с тобой говорить, ты уже у нас мыслишь как «творец». – Я промолчала. – Только бы разбирать всех людей на косточки.
– Ты был первым, кого я спросила.
– А что изменится? Думаешь, так приятно, когда всё о тебе знают? У тебя, между прочим, прерогативы нет, ты не колдунья.
– А что? – немного заступорилась я.
– Им за это платят деньги, чтобы они все знали, – устало вздохнул он.
Мне вот сейчас показалось, что меня очень обидели.
Где-то пронесся раскатистый гром, и я глянула вверх – на небе ни тучки. Только перистые с волнистыми.
– Блин. Привело, – помрачнел перс по голосу и перестроился в третий ряд – мы рванули быстрее.
У меня немножко закружилась голова.
А потом я разинула рот. И обалдела.
На небе – драконы.
Гигантские ящеры, мои вселенные. Я их вижу вживую!
– Ахренеть, – я стукнулась затылком о верх сидения, потому что все это время съезжала – сейчас я смотрела, как змей пролетает книзу пузом, и различала все его внешние органы.
– Ничего хорошего, – отозвался Олег. Голос у него был по-прежнему хмурым.
Я крутанулась, провожая шипастый хвост.
– А на них можно покататься?
– В желудке, – сгреб мое воодушевление перс. А потом нас тряхнуло.
– Твою ж мать, – парень резко вывернул руль, и я скатилась вниз. А потом грохнуло, в наш бок.
– Что?! – крикнула я, чувствуя, как нас превращает в легкую юлу.
– Мы слетели с трассы! Авария, черт ее возьми!
– И что?
– Что-что? Драконы!
Я поглядела в заднее стекло – и у меня отрезало дыхание.
Махина – на нас!
Дракон несся, горя воодушевлением. Желтый, с прорезями черных глаз, с гигантскими крыльями, с когтями. А красный, прицелившись лапами, рухнул в «гнездо» сбитых в кучу машин.
– Что это! – я забилась внутрь. – Зачем?!
– Он нас сожрать хочет, дура!
И мы следующие, за врезавшимися друг в друга экстремалами.
Я отвернулась и схватилась за сиденье Олега.
Махина-махина-махина!..
Олег рулил, как сумасшедший. Вилял, пытаясь сбить всех с пути и, кажется, пытался вновь выехать на трассу. Но мы почему-то спускались все ниже цветастых линий.
– Почему мы падаем?!
Олег ругнулся, но, похоже, мы не падали. Он переключил что-то в рычаге, и мы рывком взвили вверх.
И в нас врезались когти.
– Матерь божья…
Грязный коготь порвал оболочку надо мной, – в крапинку, в серые полосы, такие на фигурки высекают – и вой ящерицы лязгнул о воздух.
Он взмахивал крыльями.
Олег что-то сделал с управлением и повернулся.
– Пиши.
– Где?
Он протягивал мне ручку. Как?..
– Здесь пиши, – задрал рукав по локоть.
Я вдруг почувствовала невесомость.
– Быстрее пиши!
– Да что?! – но слова уже нашлись, и под мат персонажа…
В нас врезались, оголив прозрачную крышу, а затем кинули, как мяч.
Я ойкнула.
А затем заорала.
Драконы как дети. Если дать им игрушку, они набросятся на нее всей гурьбой. Игрушки-машины недоступны на трассе – там они какие-то правильные, ненастоящие. Но когда летающие штуки выбивает из колеи – аварии, опрометчивый сход, хвастовство, – тогда поиграть уже можно. В машинах оказывается кто-то – они кричат, они орут и воют, чувствуя смерть. Драконы набрасываются как на мясо – потому что это и есть мясо. Оно кричит и убегает, и нет ничего приятнее, чем играть с ним, а потом съесть.
Я летела вниз. Твою мать, земля скоро! Ах…
Меня подхватило за пятку.
Затем тряхонуло, и я снова орала вниз головой.
Вой заглушил уши.
Я врезалась в чье-то тело. И Олег перехватил меня, отчего я уткнулась ему в горелую грудь.
Пахла горелым.
За спиной его крикнул дракон.
У него выросли крылья – взмах!.. Черная смоль путала солнце. Олег махал, словно знал, как это делать, и умело лавировал в потоках…
Я вспомнила, что написала на его локте – «Умеет летать».
Никогда не знаешь, как обернется написанное. Бывает, подробно – а выходит хрень. А иногда и слова достаточно.
Олег увернулся от пасти. Зубы он стискивал, а в скулах я видела напряжение. Я вдруг чуть не заорала – у меня снова заныла нога.
– Больно…
– Терпи!
Нас отбросило взмахом, а в следующую секунду я видела стаю – трое, точно, летели нам вслед. Желтый, красный… блин. Какой третий? Почему не стреляют огнем?
Не умеют?
Нас садануло по правому боку.
– А-а-а!
Я потеряла воздух, перевернулась кругом – а орал парень: ему оторвали крыло.
Там дыра.
Я завизжала.
Снизу открылась пасть.
Олег схватил меня за коленку – нога!.. – я не видела мир…
Макушки встретили болью. Я очнулась – вдохнула, – и из меня вышибло елью.
Я перекатилась, и снова на ель.
Ветки.
Где Лежа…
Перед падением на землю меня что-то окутало.
Боль резко прошила в руке и ребрах. Я глотнула ртом, но не получилось. Кашель выровнял воздух.
Олег лежал без сознания.
Я глянула вверх – драконы парили над кромкою, но не близко. Не прямо над ней. Почему? Да какая разница, к черту!
У Олега было сломано крыло, а другое торчало из-под спины – тоже сломалось, кажись. Я запустила руку под спину, чтобы поднять его, но с ужасом вляпалась в липкое.
Кровь. На руке.
Я уставилась на ладонь, перевела глаза на «спящего» Олега.
Он же не…
Эта кровь – она от лопаток. Крылья.
