Читать книгу: «Кадры», страница 3

– Как это? – одновременно проговорили все трое.

– Ну хорошо – Докукин мельком глянул на часы, поставил пакет на стул и расстегнул куртку.

– Посмотрим на наш коллектив. Мы на хорошем счету, нас регулярно поощряют, «наверху», – он поднял голову к потолку, – в пример ставят. Но я – то знаю и не скрываю, что вся сила в вас, не во мне. Перейди любой из наших сотрудников, за малым исключением на другую работу и даже в другую отрасль, и там не оплошает!

– Андрей Кузьмич! Приоров широко раскрыл глаза. – Ваша самооценка явно занижена!

– Конечно, я не последний работник, но руководить вами, признаться, не слишком сложно, и завтра, – он пристально посмотрел на Стрешнева. – ты, Семён Игнатич, заняв мою должность, сам убедишься в этом.

– То есть, кадры решают всё? – Прищурился Приоров.

– Выходит, решают. А там, где не решают, вынуждают людей после работы ехать за сто километров в противоположную сторону от дома.

– Непонятно, Андрей Кузьмич. – Свиблова все продолжала воевать с непокорной прядью.

Докукин машинально достал из кармана телефон и положил его обратно.

– Сейчас поеду к своему давнему приятелю в деревню. Мы жили с ним когда-то в одном доме, учились в одной школе, играли в хоккей в дворе. Знаете, катки такие "коробочки". Мы сами их заливали, сами шили амуницию из кожи – щитки, краги, маски. Он, Славик, лучше всех нас в хоккей играл. Приезжали к нам тренеры. Из всего района, помню, только троих отобрали. «Славу вашего, – шутили они, – сам Бог в ноги поцеловал!». Поездил Славик пару – тройку раз на стадион в «Крылышки» через всю Москву, да и бросил. Это сейчас спорт с коммерцией в обнимку ходят, и честолюбивые родители детей готовят в чемпионы. А тогда время было ещё послевоенное, родители наши работали с утра до ночи. Главное – дети сыты, учатся, а всё остальное – вторично. Потом мы переехали из коммуналки в отдельную квартиру, но в другой район, и пути наши со Славиком разошлись. Слышал от общих друзей, что он на Севере служил, оттуда и жену привёз, работает в такси. А лет пятнадцать назад, в середине девяностых случайно встретил его у метро. Вот радости – то было! Он дом купил в деревне, в Солнечногорском районе, куда, я сейчас и еду. Были мы у него с женой зимой. Домик неказистый, да баня отменная! Парились, в снег бросались. В доме печь; ели картошку с грибами и солёными огурцами, самогонку пили! Всё просто, но до чего хорошо! С тех пор, в каких только банях я не побывал, но лучше той уже не будет! Сначала встречались со Славой, перезванивались, потом потерял я его телефон. В этом году решил во что бы то ни стало разыскать его, поздравить с Днём Советской Армии, как мы всегда раньше друг друга поздравляли. Поверите, через семерых знакомых, наконец, раздобыл его номер телефона. Поздравил. Живёт он в той же деревне один, с женой развёлся, квартиру дочери с внуками оставил. Из деревни почти не выезжает, сам еле – еле ходит; ноги, в которые его Бог поцеловал, он ещё на Севере застудил. Дочь пытается оформить ему пенсию. Обещал я навестить Славу, а пока предложил денег ему перевести. «Ну, пошли, – говорит, – тысячу, картошка то у меня есть, да собак кормить нечем». Послал я ему пять тысяч, сам довольный, вроде как доброе дело сделал! А в среду мне извещение пришло. Пошёл вчера утром до работы на почту, – а это мой перевод ко мне назад вернулся, только ещё комиссию удержали. Звоню Славе, – «да – говорит – приходили деньги, только мне их не выдали, так как паспорта не было. Паспорт то у Ириши, она с ним по всем инстанциям бегает. Архивы кое-где, вообще сгорели, предприятия, которые не закрылись – названия поменяли. Чему удивляться, если страна, – и та своё название сменила!»