Реклама
Читать книгу: «Как я убил брата и раскрыл аферу», страница 7
– А! То есть из одиннадцати, только пятеро возжелали проституток. А шестерым они были не нужны. Эти с печатью во лбу – домушники. Им же нужны домушники!
– Да! Но какой у них демократичный главарь! Домушники выпили, и страсть как захотелось девчонок. Да, пожалуйста, для них, и только для них, были вызваны проститутки! Но и они в свою очередь, держали себя тихо и скромно. Все были взаимно вежливы и относились друг к другу с очень большим уважением!
– А по-другому и нельзя! Иначе, такую серьезную аферу не провернуть!
– Да, Вы правы. Так вот. Через год, то есть два года назад, их опять вывали для этой же компании. Эльза их узнала. И все точно так же повторилось. С ними побывали пятеро, остальные проигнорировали.
– А лица? Она запомнила лица?
– Нет, конечно, Эльза весьма востребована. У нее по нескольку клиентов в день бывает, как она может помнить лица двухлетней давности. Только образы. Косвенно, что их в группе было именно одиннадцать человек, говорит стол со стульями в коттедже Вашего брата. У большого круглого стола стоят именно одиннадцать стульев.
– А!
– Да! Двенадцатый стоит у письменного стола.
– И все-таки, не могло ли так случится, что он, мой брат, что-то напортачил. Или кого-то сильно из них обидел, главаря, например. Я понял, это именно главарь должен был приехать, тогда 13 сентября вечером к брату. Вдруг произошел конфликт, и они моего брата убили.
– Нет! Нет! И еще раз нет! Ни за что на свете они бы не убили Вашего брата! Вы посмотрите, что они потеряли из-за его смерти! Коттедж, который мало того, что стоит десять миллионов, являлся прекрасно укрытой тайной мастерской, безупречным местом встреч, хазой. Они потеряли лавки, безупречное прикрытие, да они тоже, вообще-то денег стоили. Это все переходит, безусловно, к Вам по наследству…
– Ой! Мы же договорились, о наследстве потом.
– Хорошо. И, кроме того! Они потеряли Вашего брата, гениального, не побоюсь этого слова, исполнительного директора! Он был для них что-то среднее между курицей, несущей золотые яйца и коршуном, следящим за своим гнездом, что-то между кудесником-волшебником и серым волком из сказки. Нет! Никого бы они его не убили. Мало того, если бы они знали, что на него хотят совершить покушение, они бы грудью встали на защиту!
– Ну ладно, я согласен с Вами.
– Вот.
– И значит зацепок у следствия, пока нет?
– Нет.
Я очень бы хотел помочь Следователю и следствию. Я думал, как бы мне рассказать о тех людях, что я видел перед убийством брата. О тех троих. Но как я это расскажу? Я выдам себя. И… И тут меня осенило! Я понял все!
– Я все понял! – вскричал я.
– Тише, что Вы так кричите!
– Да, погодите Вы! Я понял! Это были смотрины! Меня не случайно взяли в ресторан! Это были смотрины! Нина не годилась для дела. В ресторан повезли Антонину, брату нужно было показать ее главарю. Брат не мог сам решить, без его отмашки, задействовать ли Тоню или нет. И тут попался я. Брат тут же сориентировался, и решил, что я даже лучший вариант. И взял и меня на смотрины. Эти слова Элеоноры…
– Простите, какой Элеоноры?
– Ну, этой проститутки.
– А! Эльзы!
– Ну, Эльзы. Ее слова навели меня на мысль. Когда мы сидели и ели за столом в ресторане, я заметил, что один человек за соседним столиком, очень представительного вида, как его и охарактеризовала…, ну, эта на «Э», внимательно, изучающее смотрит на меня, словно хочет понять, на что я способен. Затем брат вышел, и этот представительный тоже отсутствовал некоторое время. Затем брат вернулся и кивнул Нине, и та посмотрела на меня с участием. Я тогда ничего не понял. А сейчас я все понял! Нам надо немедленно ехать в загородный ресторан, я не помню название, помню, что оно начинается с «Ар». И брат, и Нина упоминали, что они там часто бывают. Может этот главарь, тоже там бывает? Там же ведется, как и везде, видеосъемка. Я узнаю его сто процентов. Надо ехать в этот ресторан на «Ар». Давайте вместе искать его по интернету!
– Как Вы нам помогаете! Так. Вот. «Армения»?
– Нет, не Армения!
– «Артемон»?
– Нет, не Артемон!
– «Армейский»?
– Нет, не Армейский!
– «Арамис»?
– Нет, не Арамис!
– «Арахисовая пристань»?
– Нет, не Арахисовая пристань!
– «Арбалет»?
– Да!!! Арбалет!!!
– Вот! Смотрите фото, это он?!
– Да!!! Это он!!!
– Поехали!
Мы так быстро вскочили с мест и ринулись на выход, что я забыл свою дорожную сумку. Да, честно говоря, я вообще забыл, что мы в аэропорту.
– Сумку! Сумку забыли! – закричала нам продавщица кафе.
– Ой! Блин, моя сумка!
– Давайте я возьму, – сказал Следователь, – Сейчас в багажник забросим.
Мы подъезжали к парковке ресторана. Перед нами ехал «Мерседес». Он стал паковаться напротив нас. Мы только-только встали, как из «Мерседеса» вышел высокий черноволосый мужчина, очень солидного вида. Я взглянул на него и закричал.
– Это он!!! Он!!! Главарь!!! – кричал я.
– Тише! Ради Бога, тише! – успокаивал меня Следователь.
– Это он! – стал говорить я чуть тише.
– Точно? Вы уверены!
– Да!
– А! – Следователь помолчал, разглядывая главаря.
Главарь достал сигарету и закурил. Было ощущение, что он кого-то ждет.
– Лицо мне его знакомо, – сказал Следователь.
– Вор в законе?
– Ну, что Вы! Нет! Я его видел, и видел в нашем СК, по какому-то делу, чуть ли не по нашей части… – Следователь не успел договорить.
Подъехала «Вольво», из нее вышли четверо. Все были небольшого роста, худощавые, и отнюдь не представительного вида. Они подошли к главарю, и все по очереди, очень сердечно, пожали ему руку, а он им. И все встали рядом, опять же будто еще кого-то ожидая.
– Это домушники! – опять вскричал я.
– Точно! Только тише…
– Я все понял! – вскричал я, прервав Следователя, – У них здесь будет сходка! Сегодня же 15 января! День Рождения моего брата! Они тут собираются его поминать!
– А! – протянул Следователь.
– Да! – подтвердил я.
Следователь посмотрел на меня долгим взглядом.
– Как Вы вовремя приехали из Израиля! – произнес он каким-то сомнамбулическим голосом.
После этого, он как бы опомнившись, сделал фото и послал его тут же и позвонил.
– Олег! Я послал тебе фото, быстро смотри. Высокий мужчина, я его помню. Он был у нас в СК, по какому-то делу, по нашей части. Но я с ним не работал. Обеги наш комитет, опроси, может, кто вспомнит кто это. И вот еще тут четверо стоят. Тоже поручи разобраться кто такие, они явно когда-то были нашими пациентами. Но главное! Срочно пошли бригаду, для установки камер наблюдения, переносных, скрытных. Тут помойка не далеко, пусть приедут на спецтранспорте. Здесь сейчас будет сходка. …Да!!! Тех, кого мы с тобой ищем. Это просто чудо! Оперативников надо. Их будет десять человек. Решай быстро все с начальством! Действуй! Они займут банкетный зал, он тут один, смотри по интернету. Решайте быстро, что и как! Давай и звони, как узнаешь что.
Следователь закончил разговор.
– Так, – сказал он мне, – Мы с Вами быстро выходим из машины. Этот человек, – кивнул он на главаря, – Очень серьезный. Мы долго сидим в машине, может что-то заподозрить. Быстро выходим и идем есть шаурму.
– Шаурму?
– Да! Вот киоск, мы идет туда. Когда будете выходить… Хорошо, что у Вас кепка на голове, надвиньте козырек, так чтобы лица не было видно, но чтобы выглядело естественно. Выходя, сразу отверните лицо, он может Вас узнать. Все пошли!
Мы вышли из машины и вошли в стеклянный киоск, довольно большой, где торговали шаурмой, пивом и еще сопутствующими товарами.
– Уважаемый, – обратился Следователь к продавцу, – Нам две шаурмы классические и вот того пива две банки, и можно бокалы?
– Все сделаем! – ответил продавец.
– Вы только здесь громко не говорите, потише! – предупредил меня Следователь.
Мы уселись за стол. И в правду, пункт наблюдения был что надо. Пока мы перемещались, подъехала еще машина, и из нее вышел тот, кого, я видел в окне перед убийством брата, и окрестил, как «кругленький интеллигент» – мужчина лет шестидесяти, с круглым животом и круглой головой с залысиной, опушенной по кругу седыми волосами… И тут я узнал его!
– Это же профессор! Доктор наук! 2 сентября, на посвящении нас в студенты, он перед нами выступал! – зашептал я громким шепотом.
– А! – протянул Следователь.
– Да, – подтвердил я.
– Боже мой! Боже мой! Что творится! Профессор и туда же… Так это мы сейчас проверим!
Следователь сфотографировал профессора. И отправил кому-то фотку. Позвонил.
– Иннокентий Кузьмич?
– Да, я, слушаю, – ответил в трубке хрипловатый старческий голос.
– Вы за компьютером?
– Да! Работаю.
– Я послал Вам фотографию, посмотрите, не знаком ли Вам этот человек?
– Сейчас… Открываю… Ну, как же! Это же профессор Ефим Михайлович Фальсман! Доктор искусствоведения, культуролог, в среде коллекционеров его все знают и уважают. К нему обращаются, чтобы оценить произведение искусства, по составлению коллекции, по многим вопросам. Он известен не только в России, но и в Европе, в других странах. Его мнение все ценят. Говорят, бросил свою старую жену, женился на молоденькой, сынок родился. А как там…
– Спасибо, Иннокентий Кузьмич. Я перезвоню, сейчас говорить не могу.
Разговор был закончен.
– Вот! Все и проясняется. Вот, он наводчик. Женился, жена молодая, запросы. Да еще, наверное, старой супруге квартиру оставил, ипотеку взял, тут, поневоле, вором станешь! – прошипел Следователь.
Нам принесли шаурму и пиво в бокалах. Я критически посмотрел на шаурму.
– Это что, можно, в самом деле, есть? – обратился я к Следователю.
– Конечно! Это вкусно, по сути, это теплый салат.
– А пиво? Нам что можно сейчас пиво пить?
– Это безалкогольное пиво.
– А! Запах есть, кайфа нет.
– Да.
– Ничего, потянет, – сказал я, откусив шаурму.
– Вот. Я же говорю, вкусно!
– А знаете, что бы мне сейчас показалось бы вкусным?
– Что?
– Все, что хоть бы сколько-нибудь напоминало бы еду. Я с самолета, вообще-то, не ел, не спал, сразу со следствием сотрудничать стал.
– Приятного аппетита! – съерничал Следователь.
К группе подошел еще один человек. Это был тот, хипстерского вида художник. И я узнал его.
– Это же он! Сам Бастрыкин! Художник! – зашептал я громким шепотом.
– А! – протянул Следователь.
– Да, – подтвердил я.
– Боже мой! Боже мой! Что творится! Известный художник, талантливый какой! И туда же… Хотя если подумать, то ничего удивительного. Он через эту итальянскую лавку себе прилично подзаработал известности в Европе. Да, еще к тому же приработок в виде двух, трех, а, то и четырех миллионов евро. Это никогда не помешает!
– Не, не помешает. Скольких еще не хватает?
– Троих.
– А, продавцы!
– Да, и еще один художник из ангара.
Тут у Следователя зазвонил смартфон. Он ответил.
– Боже мой! Боже мой! Что творится! – начал твердить Следователь, – Боже мой! Боже мой! Что творится! … Боже мой! Боже мой! Что творится! … Боже мой! Боже мой! Что творится!
Блин, мне надоело, что мы с ним стали репликами меняться. А теперь он еще и божемойкает!
– Чего это Вы разбожемойкались? И вообще, это моя фраза! – сказал я Следователю, когда тот закончил разговор.
– Чего это она вдруг Ваша? Вы ее, что, купили? И вообще, я часто говорю: «Боже мой!».
– Это я заметил.
– Да, погодите, Вы! Этот представительный главарь, раньше работал в Следственном комитете, но не в нашем городе, в другой области. Уволился в чине подполковник. Поняли?
– Боже мой! Боже мой! Что творится!
– Вот! И лет шесть назад он выиграл в лотерею то ли сорок, а то ли пятьдесят миллионов рублей. И уволился сразу. И как раз в это же время он получил наследство. Не хилый домик в нашем городе, вернее загородом. И догадайтесь что еще!
– А… Погодите …Коллекцию!
– Да! В точку. Тогда-то он и познакомился с профессором!
– Вот откуда начальный капитал, из выигрыша подполковника! …Но зачем? Зачем ему это все надо? У него куча бабла, миллионы! Собственный дом! Коллекция, которую на худой конец можно и продать. Зачем ему эта афера?
– Кто его знает? Может, когда появляется много денег, то хочется что бы их стало очень-очень-очень много. Может скучно стало. Он ведь всю жизнь в действии был, а тут как пенсионер, дома сидит. Или придумал эту аферу, а я думаю, что изначально это была именно его идея, и не смог удержаться. Тем более появился Ваш брат, который все додумал, довел до ума.
К группе, наконец-то, подошли трое. Опять начался процесс пожимания рук. И оставшиеся трое встали у входа.
– Это продавцы! Приехали, наконец! – сказал я.
– Нет, один должен быть художником, что работает в Италии!
– Погодите, я сейчас скажу! А… Вот эти два с края, это точно продавцы!
– Почему Вы так думаете?
– Посмотрите на их руки. Беленькие, пухленькие, изнеженные. Явно они только на кнопки нажимают в своей жизни.
– А точно! Нет, Вы очень смышленый, и внимательный. Вам бы следователем стать.
– Не, я на физтех поступил.
– Как Вы вовремя приехали из Израиля! – опять посмотрев на меня странным взглядом, произнес Следователь.
Вышел метрдотель, и пригласил всех в зал.
В это время подъехала мусорная машина, из нее выскочили четверо с метлами.
– Наши приехали! Вовремя! – заявил Следователь.
Они, ловко орудуя метлами, и не привлекая внимания, быстро что-то прикрепили к окнам. Так же стремительно выгрузили мусор из баков и уехали.
– Сейчас мы с Вами кино смотреть будем. Вы любите кино? – спросил Следователь.
– Еще бы! Особенно детективы!
– О! Сейчас вам тут такой детектив будет! Агате Кристи и не снилось!
Он вдел наушники в смартфон, протянул мне один, второй сунул себе в ухо. Позвонил.
– Олег, скажи пароль…, – сказал Следователь в смартфон, – Да, не надо СМС, я запомню. …Ага, набираю!
На экране смартфона Следователя появилось изображение. Это зал, в который входили все члены группы, первым шел главарь, он же бывший подполковник СК. Звук был ужасен, скрип, а не звук.
– Что это звук такой! – возмутился я.
– Ну, это Вам не кинотеатр. Если бы заранее знать, все бы настроили. Но, погодите, сейчас попробую, улучшить.
Следователь принялся возиться со смартфоном. А на экране, то есть в зале все рассаживались. Они сели так, если лицом к ним, справа налево: Бастрыкин, профессор, главарь (он же бывший подполковник СК), все четыре домушника (правда один из них должен быть электриком), художник из Италии, и два продавца. А Следователю удалось несколько улучшить звук, по крайней мере, можно было что-то расслышать.
– Можно нам все сразу подать! – обратился главарь к метрдотелю, – И суп, и второе, и компот. Ничего, что если что-то остынет. Мы бы хотели посидеть в приватной обстановке.
Засуетились официанты, занося и расставляя тарелки с супом, вторым и компотом перед членами группы.
– Слушайте. Один же из домушников должен быть электриком. Который? – спросил я Следователя.
– Я думаю, – посмотрев на домушников оценочным взглядом, – Вот тот, – показал мне Следователь, – А! Что сидит рядом с главарем.
– Да. Точно, он выглядит, как главный среди домушников. Он домушник-электрик.
Закончив дело, расставив все, последний официант прикрыл дверь в зал.
Сидящие за столом разлили друг другу водки. Главарь встал. В след за ним встали все.
– Ну, надо ли говорить, – главарь даже на миг замолчал, потом продолжил, – О поводе, по которому мы собрались. Сейчас бы мы должны были праздновать День Рождения Бориса, выпили бы за его здоровье, а должны пить за упокой. …О Борисе можно много говорить. Я скажу лишь одно. Это уникальный человек! Я такого никогда не встречал и не встречу. Редкостного ума, редкостной смелости, с редкостными организаторскими способностями, редкого дарования он был. Это он довел все до ума. Это он придумал и организовал все так, что задуманная идея стала реальностью. Говорят не заменимых нет. Врут. Есть! Борис абсолютно не заменим. Даже нельзя надеяться, что когда-нибудь мы встретим кого-то кто бы его смог заменить. Сколько времени прошло, а мне все не верится, что нет его. Так вот мне хочется, чтобы он был! За Бориса!
Все загалдели: «За Бориса! За Бориса!», и выпили. Сели. Закусили.
– А вот хочу сказать, – взял слово профессор, – Да! Это поразительно одаренный человек был! Поразительно! Он меня поражал все время! Как он все это придумывал! Мне никогда не додуматься. И как он, практически без образования, ну, только школа, разбирался в искусстве! Он тонко чувствовал искусство, мне всегда было приятно с ним беседовать, он разбирался!
– А мне кажется, – это уже начал речь Бастрыкин, – Он в душе еще и художником был. В нем, реально, художник умер, и очень даровитый! Мы поначалу с ним не слишком ладили, какие-то терки были. Он мне так и так делай, а мне все по-своему надо, И вдруг я заметил, что мы из души в душу работаем. Даже сам вспомнить не могу тот момент, когда все наши недоразумения закончились. И с тех пор, вот он мне скажет так и так надо для дела, и у меня сразу образ в голове, я бывало тут же и нарисую. А он посмотрит и похвалит, что, мол, молодец талант! А талант-то у него был!
– Ну, с нами он строг был, – заговорил электрик.
– А с нами по-другому и нельзя! – откликнулся тут же первый домушник.
– Да, нас держать надо, тем более дела, какие сложные были! Особенно поначалу, непривычно, побаивались даже, – выказался второй домушник.
– Но он нам очень помогал, пусть покричит, ничего! Зато он же всегда на связи с нами был, когда мы на деле, вроде как с нами тут в доме находится, это очень помогало. Смотрит, говорит: «Так делай, ты тут ошибся. Дай посмотрю, все, молодцы, уходите!», – у третьего домушника даже слезы на глазах выступили, – И спокойствие, оттого было. Ох, тяжко без него будет!
– Но он с нами считался! Нет, уважал нас! Тут ничего не скажешь! – продолжил электрик.
– Да! Да! Уважал! Считался! – загоготали домушники.
– Помните, то дело, на которое не пошли, хотя куш очень хорош был. Мы отговорили. Мы же всегда все смотрели, обговаривали с ним долго, что да как, всю схему действий. А тут я посмотрел и сказал, что прогорим, просто не взять. И ребята подтвердили… – опять высказался электрик.
– Да! Да! И мы сказали! – снова загоготали домушники.
– Он в крик! Но мы давай объяснять почему. Он вник. И не пошли! Нет, умнейший человек был! – заключил электрик.
– Ну, мы-то с ним не часто встречались, – это уже речь начал первый продавец, – Ну, в Европе вообще не пересекались, чтобы не светить друг друга, только здесь, в России, по делу. Но он всегда производил впечатление!
– Да, всегда чувствовалась в нем мощь. Мощный был человек. Про таких говорят, горы может свернуть, вот такое впечатление производил, – резюмировал второй продавец.
– А ты здорово сказал! – впечатлился главарь, – Точно, он мог горы свернуть, если бы для дела было бы надо! Отношение к делу поражало еще меня, вот пока не выполнит, не успокоится. Что там! За ним, как за каменной стеной были!
– А я вот случай хочу рассказать один, – вздохнул художник, что работал в Италии, – Вот тогда много картин было. Он в ангар зашел, а я кофе пью, а картины на рамки не все натянуты. Он орать начал на меня, что, что это ты бездельничаешь! А я ему говорю, что у меня на одну картину иногда до шести часов уходит, потому, что надо сделать либо хорошо, либо никак. И говорю, вот еда закончилась, и сахар качается, а съездить некогда в магазин. Рядом с ангаром магазинов нет. Ехать надо. А он мне: «Понял! Сейчас!». И уехал. Приезжает, и всего мне привез, и пиццы, и куриц, и чего только не привез! И холодильник маленький купил, говорит, что давно сообразить ему надо было, что мне холодильник нужен. Я потом этот холодильник себе на память забрал. Иногда на него взгляну, аж защемит. Давайте, за Бориса!
Все снова встали и выпили! Сели, и закусили. И чем они закусили! Рыба, мясо, сыр, огурчики! Блин, у меня слюни потекли! Потом они принялись за суп. Блин, я бы и супа поел!
Следователь опять взглянул на меня, растопырив глаза.
– Как Вы вовремя приехали из Израиля, – повторил он свою присказку.
– Да уж! Конечно бы вовремя! Сдал вам всю компанию тепленькими. Да они еще каждый о своей роли в деле порассказали. И что я за это получил? Шаурму и безалкогольное пиво! Я вообще-то есть хочу, с самолета я, из Израиля прилетел!
– А давайте я Вам еще одну шаурму куплю?
– А купите!
– А какую Вам?
– А самую дорогую. Так, чисто из гадства.
– Уважаемый, – обратился Следователь к шаурмисту, – Какая у вас самая дорогая шаурма?
– Марокканская, – ответил продавец.
– Сделайте нам по марокканской шаурме. И пиво, что мы пил, повторить!
Между тем, там, в зале доели суп. И еще раз все поднялись, в след за главарем.
– Давай в третий раз, как положено, по-русски! За Бориса! – поднял рюмку главарь.
Все выпили.
– Так и хочется сказать, пусть земля будет пухом. А какой пух! – выказался электрик, – Не похоронили до сих пор даже!
– Да, – откликнулся главарь, – Не думал я, что так затянется. Я сначала, чуть ли ни Богу молился, чтобы хоть бы две недели не нашли. Чтобы все наши лица, машины с видеозаписей исчезли. Но чтобы вот так, до декабря… Ни как не думал!
– Так сейчас январь! Когда эти родственники-то соизволят похоронить? Или у них такого намерения и нет? – возмутился электрик.
– Щенок, вроде вот-вот приехать должен. Приедет, похоронит, – отозвался главарь.
Я был возмущен! Тоже мне подполковник!
– Это что? Это он меня щенком назвал? Тоже мне подполковник! Фу! – возмущался я.
– Да перестаньте Вы, он уже же не подполковник, а главарь банды, понахватался!
В зале принялись за второе.
– Кто же это все-таки Бориса замочил? А? – вновь заговорил электрик.
– Да! Да! Кто? Кто?! – загоготали домушники.
Все присутствующие посмотрели на главаря.
– Да не знаю я, – отвел он глаза.
– Как ты не знаешь? Ты же, сколько в следователях проработал! – возмутился электрик.
– Ну и! Как я тебе следствие вести буду! – ответил главарь, – Это только в сказках про Пуаро, он посидит в кресле, мозгами пошевелит, и готово, все преступления раскрыты. А на самом деле, у нас главное язык и ноги. Мне бы соседей бы хоть бы расспросить и как? Я тут было, к охраннику сунулся. Пару вопросов задал, он мне сразу: «Кто такой? Что надо?». И все. Чтобы раскрыть преступление, надо проводить следствие. Я не могу этого сделать, иначе не только я, мы все пропадем.
– Да, – вступился за главаря профессор, – Затаиться пришлось. А не на рожон лесть.
– Я думал по началу, что это его этот щенок убил. Но не сходится. Слишком многое не сходится, – продолжил главарь (и опять назвал меня щенком, паразит!), – Судя по всем фактам, что можно было собрать, Борис погиб 14 вечером, а щенок улетел 14 рано утром.
– Да, он на матче был, – сказал электрик, – Мы ведь с ним оба болеем за наш клуб. Я, правда, не на ВИП-местах сижу. Но кое-кого из випов, кто с ним общается, знаю. Так вот специально на следующий матч пришел в октябре, двое уверенно сказали, что был. Да и по дому судя. Он всегда придет с матча, билет в коробку положит. Шарф вот так как лежал, положит. И виски потом пьет. Иногда меня к себе после матча приглашал, я знаю. А мне всегда пиво нальет, я крепкое мало пью. Еще руки дрожать начнут, каюк тогда будет, профессия такая.
«Проканало с шарфом!», – подумал я: «Какой я молодец». И я мысленно погладил себя по голове.
– Да и в каком он состоянии был, этот бедный мальчик, его брат. Я же его видел, это же кошмар! – отозвался профессор.
«Интересно», – подумал я: «Когда это он меня видел? А! Когда я академический отпуск брал, я же в универ заходил после больницы!»
– На костылях, челюсть сдвинута, сломана, глаз подбит, весь в синяках. Бледный как смерть. Ой! Ты бы смог в таком состоянии стрелять? – обратился профессор к главарю.
– Только на фронте, – сказал главарь, – В окопе, когда фашист передо мной, и выбора нет.
– Вот, тот-то и оно! – еще раз заступился за меня профессор.
– Да и проверяли ж мы его! – вступил в разговор второй домушник, – В оба дома ходили. Ни оружия, ни пороха, ни даже запаха пороха не было, ничего не нашли. Все ведь перерыли!
– Да! Да! Ничего нет там! – загоготали двое других домушников.
Я чуть со стула не упал!
– Это что?! Они что! Ко мне в дом залезали? И в садовый домик! Я сейчас в обморок упаду! – заявил я Следователю.
– Не надо! Опять ногу можете сломать! – предостерег меня Следователь.
А в зале все возбудились, и переговаривались друг с другом. Главарь вздохнул.
– Главное, что это совершенно не понятное убийство! Понять не могу! Вот не поверите, я, сколько лет в Следственном Комитете проработал, но я вам скажу это одно из самых загадочный убийств! Честное слово! Это кошмар какой-то! – снова заговорил главарь, – Я, конечно, не баллистик, но Борис был застрелен с расстояния метров ста пятидесяти, не меньше, а, то и больше. Но окно не разбито! В окне нет пулевого отверстия! Это первое. Потом, в комнату убийца явно входил, пуля-то вынута! И как он вошел? Ключи лежали на столе, вторая связка, как и положено в сейфе. Третья у меня, больше дубликатов нет. Это второе. Что еще сделал убийца в доме Бориса, кроме того, как вынул пулю и засунул тело Бориса под диван? Вопрос. Не понятно. Это третье. Какое-то невозможное и некчемное убийство.
– Да и на наш взгляд, ничего не тронуто, – стал высказываться второй домушник, видимо он был самый шустрый, – Деньги. В коридоре на столике лежал Борин кошелек, набитый деньгами. Толстый, разбухший. Не взяли! И в сейфе денег полно было!
«Надо же!», – подумал я: «А я и не заметил кошелька в коридоре. Вот и хорошо. И какой я все-таки молодец, что взял, только свое. Не стал все деньги брать!». И я снова мысленно погладил себя по голове.
– То есть что получается, его, если это не ограбление, то убили из мести? – начал рассуждать первый продавец.
– Не знаю, – ответил главарь, – Я не был знаком с Борисом до того, как мы все вместе стали работать. Но был слух, что есть люди, у которых зуб на Бориса, он все-таки в ОПГ состоял.
– Из ОПГ есть обиженные. Это я знаю, – затараторил второй домушник, – Борис бездельников терпеть не мог. А некоторые из зоны вернулись и к нему подались. Борис тогда на общак дело завел, строительную фирму. Так там работать надо! А эти что? Только кастетами махать горазды. Не нужны стали такие. Он с ними очень так, ну, скажем, жестко расстался. Некоторые да, затаили обиду. Но чтобы убивать? Не знаю таких. Я их знаю не много, они ко мне обращались иногда, когда такой как я нужен был. Отсюда с Борисом-то и стал знаком. Вот потому-то мы тут все, вчетвером в вашей компании и оказались, чему и очень рады. Есть обиженные. Но не до такой степени. И потом они парни простые, если бы замочили, то сразу было бы видно, по-простому бы сделали. А это убийство больно мудреное. Не они это.
– Нинка как-то болтала, что он двоих кокнул. Но за ним ведь ничего не числиться не должно? Ему бы тогда бизнес не разрешили в Италии делать, и шенген бы могли не дать. Так ведь? – спросил электрик.
– Нет, ничего вообще не числится, кроме штрафов за езду, я проверял, и до того, как с ним работать начать, и после, как его убили. Ничего за ним не числится. Тем более убийства, – ответил главарь, он же бывший подполковник Следственного Комитета.
– Так может мусора на кого другого повесили его дела? Тот вышел из тюряги, да и замочил в сердцах? Может же такое быть? – все выспрашивал электрик.
– Не знаю. Не знаю! Кто? За что? Зачем? Не знаю, – качал головой главарь.
– А что следствие? Продвигается? Или как всегда, всем на все по фиг! – подал голос Бастрыкин.
– Про это тоже сказать ничего не могу. Я не работал в этом Следственном Комитете, там никого не знаю. Расспросить никого ни о чем не могу. Но судя по всему, это будет чистый висяк, – резюмировал главарь.
– Интересно, а подвал они нашли? Как думаешь? – продолжал рассуждать Бастрыкин.
– Думаю что да. В Следственном Комитете не дураки работают! – заявил главарь, – Хорошо бы конечно, если б не нашли. Тогда бы коттедж у щенка выкупить можно было бы.
«Блин, вот опять он меня щенком назвал, что он заладил: «Щенок, да щенок!». Придурок какой-то!», – вот как я подумал о главаре, он окончательно упал в моих глазах, тоже мне подполковник!
В зале все загалдели, все что-то высказывали.
– Как выкупить? – среди общего гомона выделился голос электрика, – Ему еще десять лимонов платить, за нас же коттедж! Да, убить его как Нинку, да и все!
– Ну и что толку? – отозвался на слова электрика главарь, – Ну и убьем, у него отец есть, сестра родилась, отец женат, да мало ли родни наберется. Сколько не убивай, к нам не перейдет! Легче купить.
– Да, хорошее было пристанище, жалко, – проговорил Бастрыкин.
– Да, еще эти деньги из сейфа не удалось взять, тоже брату достанутся, – скорбно промолвил профессор.
Все опять загалдели. Всем было очень жаль, что мне достанется наследство после брата.
– Тут моя вина, не Бориса! – твердо сказал главарь, – Во-первых, сколько раз он просил забрать эти деньги, а во-вторых, это я второпях, когда поехали, не правильно код записал. Да, черт бы с ними с этими деньгами! Не бедные мы с вами люди. Бориса жалко! Я бы черт знает, сколько денег отдал, если бы он сейчас вот тут с нами живой оказался!
– Да! И я бы отдал! И я! …– гомон шел со всех сторон, все бы хотели дать кому-нибудь денег, чтобы мой брат был бы обратно жив.
«Поздно, деньгами махать, поздно! Надо было давать мне деньги 13 сентября, вот тогда бы, ненаглядный для вас мой брат, был бы жив!», – мысленно ответил им я.
В зале поднялся с места художник, живший в Италии, с рюмкой в руке. И галдеж затих. И все стали разливать водку, и подниматься.
– Давай еще раз за Бориса! Мы его будем помнить вечно! И еще за то, чтобы похоронили бы его быстрее! – он замолчал, и на глазах были слезы, – А мы ведь его даже в последний путь проводить не сможем!
Все молчали и держали рюмки в руках. Выпили. Сели. Какое-то время стояла тишина. Но все закусывали. Некоторые наливали себе еще, выпивали молча.
– Вот что я скажу, – опять выступил электрик, – На дело идти надо. Давно в деле не были.
– Да! – тут же отозвался шустрый второй домушник, – Так и навык потерять можно! А навык в нашем деле – все!
– И потом, – продолжил первый домушник, – Мы с Борисом все четко обсудили, как и что, всю схему, расписали!
– Там сложностей по нашей части нету там, – отозвался и третий домушник.
– Да и покупатели надежные и денежные, – высказался профессор.
– И очень ждут товар! – сказал первый продавец.
– Да! Мне уже оба раз по пять звонили, – сообщил второй продавец.
– Да я и три картины уже нарисовал, – доложил Бастрыкин.
– Рисуй четвертую, – тут же велел главарь.
– Нет, возьмем у Лисовской, у нее есть подходящая, – заявил Бастрыкин.
– А как перевозить-то будем? – поинтересовался художник из Италии.
– Через перевозчика Петра Кобозева. Нам и тут Борис путь указал. Как в последний раз делали с яйцом, заказ лично директору, и сразу, как товар приехал, выкуп. Так и сделаем, – ответил главарь, – Одно только, нет коттеджа. Придется у тебя слона сделать, – обратился он к Бастрыкину.
