Читать книгу: «Как я убил брата и раскрыл аферу», страница 3

Я подошел к забору. Он был средней высоты. Я переставил один костыль за забор, подтянулся, и переместил здоровую ногу за забор. Я подошел к двери. Снял перчатки, а стрелял я, конечно, в перчатках, чтобы не остались на руках следы пороха. Я надел другие перчатки, теперь, чтобы не оставить отпечатков. Я надел на ногу тройные бахилы, и обмотал, бахилами же, костыли. Готов.

Я открыл дверь и вошел в дом. В комнате было темно, лишь молнии освещали ее время от времени. Я включил фонарь и подошел к брату. Я ткнул его костылем. Мертвее мертвого. Мне не было страшно на него глядеть. Мне не было его жалко. И я не сожалел о содеянном. Он сам поставил нас в такое положение. Надо было выбирать либо он, либо я. Ясен пень, что я выбрал себя.

– Ну что брат, – сказал я мертвому брату вслух, – Допрыгался. Довыступался. Большого дурака ты сыграл, брат. Ты, видать, забыл, что у нас с тобой была одна бабушка.

Мне пришло в голову сразу же несколько идей. Но, я решил действовать по порядку. Надо все делать по порядку! Это тоже бабушкина привычка, которую впитала в себя мама, и передала ее мне.

Сначала деньги. Я подошел к картине, и откинул ее. Набрал шифр, открыл сейф. …Блин, сколько денег! «Ох, и дурак же ты, брат!», – подумал я: «У тебя столько денег, ты бы и не заметил, что отдал четыреста штук. А вместо этого ты выбрал смерть!». Было большое искушение взять все деньги. Но я не стал этого делать. Российских было мало. И я взял в евро, примерно прикидывая в голове, чтобы было четыреста тысяч (как выяснилось потом, я взял тысяч на тридцать больше, и они очень пригодились). Еще хотелось взять в руки пистолет. Но я этого делать не стал, побоялся смазать его отпечатки, да и некогда играться. Времени очень мало. Я посмотрел только на календарь. Там некоторые даты были отмечены разным цветом: красным, желтым и зеленым, светофор какой-то. Я закрыл сейф. Прикрыл его картиной.

Подошел к дивану. Теперь пуля. Пуля пролетела сквозь голову брата и сквозь деревянное обрамление дивана, которое ее притормозило. Видать, дерево очень крепкое, крепкое как броня, дуб, наверное. Пуля застряла в стене у книжного шкафа, но не очень глубоко. Я достал перочинный нож, и выковырял пулю и спрятал в карман.

Брат так свалился с дивана, что на треть оказался под ним. Сидение дивана было высоким, и брат там хорошо помещался. Я стал подталкивать его под диван при помощи костыля. Получилось. Торчала только рука. И я прикрыл ее ковриком. Как раз около дивана начинался очередной ковер в гостиной. Хорошо. Теперь его не будет видно из окна.

Я посмотрел на стол, и мне захотелось виски. Конечно, я не стал пить из стакана брата. Но у меня в рюкзаке есть всегда фляжка-термос, привычка велосипедиста. Я окрутил колпачок, плеснул виски, выпил, налил еще, выпил, все хватит. Я заметил, что телевизор и пульт «интеллектуальные», то есть можно настроить так, чтобы телик включился сам в определенное время, ну как будильник. На столе лежал листок бумаги, на нем брат написал те матчи, которые хотел посмотреть. На завтра первый матч был в 10:45. Я настроил телевизор. Вдруг проканает.

Я подошел к комоду. Там в одной коробочке лежали билеты на матчи нашей команды. Видно, брат покупал сразу билеты на все матчи на сезон, и, причем в ВИП-зону. В коробочке рядом лежали использованные билеты. Брат так фанател, чтобы даже их не выбрасывал. Я оторвал от билета на завтра контроль, и положил в коробку рядом. Вдруг проканает. Я снял шарф со стены, аккуратно его свернул и положил на стол у дивана.

На одном из кресел висел плед. Я взял его и разложил на спинку и сидение дивана, так чтобы прикрыть кровь и отверстие от пули. Я оглядел все пространство у дивана. Не, нормально, из окна не должно быть видно ни тела брата, ни крови на диване.

Все, надо уходить.

– Ну, как говорится, до встречи в аду, – еще раз громко я обратился к моему мертвому брату.

Я вышел из дому. Дождь уже вовсю лил. Но я пока под него почти не попадал, крыша дома меня еще прикрывала, я шел вдоль стен, по периметру. Я дошел до отрытого окна. Оставалось сделать два дела. Мне надо было закинуть ключи в окно. Это было совсем не просто. Но, как говорила моя бабушка: «Снайпер, он всегда снайпер». Я просунул руку и кинул. И ключи попали на стол, и заскользили по нему, и уперлись прямо в шарф, который я так заботливо положил. Теперь я стал закрывать окно, сначала рукой, а потом пальцем двигал шкатулку, окно все больше закрывалось. Затем я с силой захлопнул его. Оно закрылось. Конечно, ветер может его распахнуть, Ну, с этим ничего не поделать.

Я снял бахилы и пошел прочь. Так же как в первый раз перелез через забор, и пошел по лесной дорожке. Минуты через две я весь вымок. Сказать, что я промок до нитки, ничего не сказать. Я был таким же мокрым как сам дождь. Идти по дорожке было трудно. Она вымокла, и расползлась. Раза четыре, если не пять, я чуть было не навернулся, едва устоял на ногах. Но надо было торопиться. Автобус. Это был последний рейс.

Когда я пришел на остановку, там стояло несколько человек, таких же мокрых и злых, как я. Пришел автобус, и мне удалось незаметно от кондуктора сесть на заднее место. Я проехал, не заплатив, чему был очень рад. Нет, не сэкономленным деньгам, просто, если что, будут расспрашивать кондукторов, пассажиров вряд ли будут искать.

Папа позвонил, когда я был в автобусе, я ему сказал, что все нормально, брат дал деньги.

Когда я пришел в свой садовый домик, я был без сил. Но дел было еще очень много, останавливаться нельзя. Всю мокрую одежду и кроссовки я сунул в стиралку. Оделся в сухое.

Я достал винтовку. Развернул. Мне хотелось ее поцеловать. Но я ее как следует, протер, завернул в «саван». Спустился в подпол. Положил винтовку в «саркофаг». Теперь нужно было задвинуть бетонную плиту. В здоровом-то состоянии это было сделать не просто, а сейчас это было страшно трудно. …Пот лил по лицу, заливал глаза. Я стонал, и кричал: «Ну, давай! Давай!», как будто плита могла услышать и поддаться уговорам. Но мне удалось! Я даже несколько минут не мог поверить, что сделал это. Ну, дальше проще. Положил решетку, настил, взял планки и прибил их к настилу, как и было. Я посмотрел на мешки с картошкой. Это дядя Леша и, конечно, Андрюха с Кирюхой выкопали картошку и все овощи. Хорошо бы высыпать картошку в короб. Попрошу папу.

Я вылез из подпола и пошел в баню. Вода была остывшей, но я кое-как помылся. Я оделся в то, в чем собирался лететь в самолете. Я сел за стол, вынул деньги, но не смог их пересчитать. Я в полном изнеможении положил голову на стол и замер.

Папа приехал, и, увидев мое состояние, запричитал.

– Как ты поедешь? Надо было и мне купить билет и сопроводить тебя!

– Не надо деньги тратить. Нормально долечу. Я просто очень голодный.

– Вот! – папа вынул несколько тюбиков для крема, заполненных едой для меня, – Вот, Марина приготовила. Это, что-то в виде горохового супа. Это, что-то мясное. А это кисель. Ешь, космонавт!

Я все жадно проглотил.

– Как хорошо, что ты женился, папа! …Пап, еще чаю сделай. И еще вынь из стиральной машины и развесь одежду. Я постирал, а то грязное не хорошо оставлять, я ж надолго еду.

– Хорошо, хорошо, – папа принялся исполнять мои просьбы.

– Пап, еще попрошу, как-нибудь высыпи картошку в короб. Так она лучше хранится. И еще берите овощи сколько надо. Я ведь надолго еду. Мне не надо столько. И кусты ягодные оберите и ешьте.

– Ладно, сынок, все сделаем. Давай, надо ехать.

Мы приехали в аэропорт, в банке положили деньги на мой счет. Папа сопроводил меня через таможню в зону досмотра. Он уговорил охранника позволить мне взять в самолет тюбики с едой.

Но буду краток.

В общем, я прилетел в Израиль. И через два дня, как сдал все анализы, начались операции. Всего я перенес семь. Первые три были такими тяжкими, я так тяжело отходил, что временами жалел, что и не умер, там у столба. Но больше мне хотелось убить брата. Еще раз. Еще раз! Еще!! Еще!!!…

Но потом я стал отходить. Последующие операции не были столь тяжелыми. И я же молодой, кости срастались хорошо. Челюстно-лицевую операцию сделали блестяще. Остался лишь малюсенький шрам над губой. А главное, я мог нормально есть!

С папой мы общались фактически ежедневно по скайпу. На экране появлялась и Марина, и самый красивый бутуз на свете – моя сестренка. Мы рассказывали друг другу все, говорили обо всем. Меня только удивляло, почему папа не говорит мне, что мой брат умер. Может расстраивать не хотел? Дак, он же знал, что я от этой вести не расстроюсь. Но он не говорил. А потом я плюнул на это дело. Не говорит, значит, не считает нужным.

В Израиле я встретил свое восемнадцатилетние. 20 декабря папа с семьей улетели в Краснодар, там, у Марины родственники. У папы скопилось много отгулов, да и каникулы. У нас стояли сильные морозы, и с малышкой невозможно было гулять. Я рад был, что они едут в тепло. Я тут в тепле живу, хорошо.

Но буду краток.

Это случилось 23 декабря. Раздался звонок. Звонили явно из России, но номер был неизвестный. Я ответил.

– Константин Андреевич Зырянов? – спросил меня мужской голос.

– Да, это я, – ответил я.

– Меня зовут Олег Петрович Бобров. Я следователь Следственного Комитета Российской Федерации. Я должен Вам сообщить прискорбную весть. Ваш брат Борис Егорович Чудыкин убит.

Я чуть было не воскликнул: «Как опять!».

– А…, – сказал я вместо этого.

– Вы я слышу не так уж и расстроились.

– Понимаете, Вы же, наверное, сейчас расспросите меня о наших взаимоотношениях. Я брата фактически не знал. У нас разница в двадцать лет. Он жил отдельно. Он для меня фактически чужой человек.

– Тогда понятно.

– А, как это случилось, можно мне сказать?

– Да, конечно. Дело в том, что мы только-только начинаем расследование. Но вот что можно сказать точно. Он был убит еще в сентябре. Предположительно 14 или 15 сентября. Но тело нашли только 21 декабря.

– Ничего себе! Его что в лесу зарыли?

– Нет, тело лежало дома, но его спрятали под диван так, что сложно было увидеть из окна.

– Что-то я не понимаю. Если его убили в середине сентября, значит, он исчез. Его, что не искали?

– Нет. Заявлений о том, что он пропал, не поступало. Его никто не искал.

– Но, у него, же две сувенирные лавки! А как же директора, бухгалтера, что им до него дела нет?

– В том-то и дело, что директорам предоставлено право вести самим дела, самим делать заказы в мастерские, и отчеты они тоже посылают в мастерские. И у Вашего брата были такие моменты, когда он месяцами не интересовался делами своих магазинов, доверяя директорам. Поэтому со стороны его бизнеса никто его не хватился.

– А друзья? У него же должны были быть друзья?

– А вот тут-то большая загадка. Убийство Вашего брата очень запутанная и я бы сказал очень непонятная история. Пока прояснить не могу. Мы только начинаем следствие.

– А кто его нашел?

– Представитель ЖКХ. Он, как Вы понимаете, перестал платить по счетам. Она приходила несколько раз в ноябре и в начале декабря. Она оставляла записки, но никто на них не реагировал. Она смотрела в окна. И в центральном окне она каждый раз видела одну и ту же картину – стоящую бутылку с виски и стакан. Причем количество виски в бутылке не уменьшалось и не увеличивалось. К 21 декабря выпало много снега. И придя в очередной раз, она поняла, что из дома давно никто не выходит, и из гаража машины не выезжают. Она подошла к охраннику, и тот всполошился. Он понял, что давно не видит Вашего брата и его машину. Ваш брат так надолго никогда не уезжал. Кроме того, он всегда просил охранника приглядывать за домом, если он в отъезде, хотя в доме есть сигнализация. Они вместе обошли дом. И охранник помог представительнице ЖКХ подняться на фундамент, там такой дизайн дома, выступающий фундамент. И только тогда она и увидела пятку, торчащую из-под дивана. Вернее, то, что от нее осталось. Вызвали полицию, соответствующие службы вскрыли дверь. И сразу ее закрыли.

– Почему?

– Потому что из шестерых присутствующих четверых сразу вывернуло. Он лежал с сентября. Все окна были закрыты. Центральное отопление. А его ноги буквально упирались в батарею. Можете представить, что от него осталось. И запах, какой.

– …Честно говоря, нет, не могу. У меня не такое богатое воображение.

– Вам повезло! И не надо представлять.

– Повезло, однако, патологоанатому.

– Да уж.

– А как его убили, это можно понять, или он уже в таком состоянии, что и нет?

– Нет, это понятно. Выстрелом в глаз.

– В глаз! – я как можно удивленнее вскрикнул.

– Да. Но я сказал, ничего пока, никаких выводов мы сделать не можем. Я бы хотел теперь расспросить Вас. И о Ваших взаимоотношениях. И все, что бы Вы могли о нем рассказать.

– Конечно!

И я рассказал о тех пяти встречах с братом до 2 сентября. А потом и о том, что на самом деле случилось 2 сентября.

– Да, это мой брат виноват в моих увечьях. Поэтому он оплатил половину лечения. Вам надо найти Нину и Антонину. Теперь, когда брат умер, они Вам подтвердят мой рассказ. Вообще, Вам надо найти Нину. Она его знает как облупленного. Он одно время был сутенером вместе с неким Артуром. Нина и Антонина проститутки, Артур их сутенер сейчас. У меня есть Нинин телефон.

– Так, так, так! Это уже что-то.

– Записывайте.

Я продиктовал Нинин телефон.

– Вы знаете, – продолжил я. – Нина отзывалась о нем плохо, она сказала, что он подлец. Я не знаю почему. Она Вам расскажет. Еще она сказала, что он убил двоих. Про это я только с Нининых слов знаю. Он состоял в ОПГ. Но это тоже мне сказала Нина. Антонину Вы тоже легко найдете. Она тоже пострадала в аварии, и лежала в больнице в одно время со мной. Такое имя не так уж часто сейчас встречается. И ей где-то лет двадцать пять.

– Так, так, так! Очень ценная информация.

– И еще я Вам хочу пересказать разговор, который я услышал, когда приходил за деньгами. Мне кажется, он для вас будет очень полезен.

– Давай! Давайте! Говорите!

– В общем, брат впустил меня в дом, и в это время, когда я вошел в комнату, зазвонил один из трех его смартфонов. Самый большой.

– Что! – воскликнул следователь, – Три смартфона?!

– Да. Когда я вошел, мой брат ужинал. На столе стояли миски с рыбой и мясом. Еще были бутылка виски и пиво в кружке. Он смотрел футбольный матч по телевизору. Он фанат футбола. На краю стола лежали три смартфона.

– Так, так, так! Это очень интересно! Когда мы вошли, там был только один смартфон.

Я очень удивился данному факту. Значит, там побывали и другие, после меня.

– Я Вам говорю, убийство Вашего брата очень непонятная история, – еще раз повторил следователь, – Но продолжайте, пожалуйста, продолжайте.

– В общем, зазвонил самый большой смартфон. Он ответил. И разговор меня удивил. Передаю, как помню. Сначала он сказал: «Приехал. Как отдохнул?» Потом: «Я же тебе уже докладывал, что все продали 10 сентября», он употребил именно слово «докладывал», не знаю почему.

– Так, так, так! Это очень интересно! Действительно перед кем ему бы отчитываться, он же владелец лавок? Очень интересно! Продолжайте! Продолжайте!

– Так вот. Далее брат произнес фразу, которая меня очень удивила. Он сказал: «Нет, никаких слонов и шкатулок. Я такую новую штуку придумал, увидишь, обхохочешься!».

– Слонов и шкатулок?

– Да, он так и сказал.

– Так, так, так! Интересно! Но, продолжайте, продолжайте.

– Дальше он ответил на вопрос, видимо, и он сказал: «Это было 4 июня. Ладно, сейчас уточню». Он подошел к картине, висящей у письменного стола, она прикрывала собой сейф. Кстати, вы этот сейф нашли?

– Нет! Под картиной у письменного стола?

– Да!

– Так, так, так! Очень ценная информация. Но, продолжайте, продолжайте.

– Так вот, он открыл сейф. Кода я не знаю, он спиной прикрылся. В сейфе на верхней полке лежал пистолет, большой. Рядом связка ключей. И еще блокнот, и картонный календарь маленький. Внизу, на нижней полке в беспорядке лежала куча денег в пачках, в разных валютах. Он взял календарь и ответил: «Да, точно, это было 4 июня». Потом он сказал: «А приезжай. Давно не виделись. Мы тут новое дело разрабатывать начали. Приезжай сегодня. Я завтра на матч хочу сходить. В любое время. Жду». Это все. Это вас как-то поможет?

– Конечно, любая информация поможет. Что было дальше?

– Да практически уже ничего. Он выдал мне деньги с недовольным видом и велел уходить. И я ушел. Больше, как Вы понимаете, мы не виделись. Я улетел в Израиль.

– Можете ли Вы что-то еще сказать?

– Нет. Ничего больше, я Вам все, что знал, рассказал.

– Ну что ж. Спасибо. Какое-то движение началось. Вы дали ценную информацию. Если что-то вспомните, звоните. В любое время. За все звонки, естественно, компенсируются. И когда вы приезжаете?

– Ой! Его же хоронить надо! Я приезжаю, только 15 января. Все уже проплачено, и у меня в ноге три болта, стяжки. Когда, кости стараются, болт выходит. Один вышел, второй пришел в движение. Надо ждать, когда выйдет. Раньше прилететь не смогу.

– Лечитесь спокойно. Ваш брат долго ждал, еще подождет. Ему уже давно все равно. Но, как приедете, сообщите. Будем встречаться.

– Конечно.

Я, честно говоря, слегка совсем обалдел о той информации, что невольно выдал мне следователь. Значит, некто, зашел в дом брата после меня, после убийства, и вместо того, чтобы сообщить о том, что в доме труп, забирает смартфоны, а может и еще что, и уходит. Что за черт подери? Блин, что за жизнь вел мой брат? Как так можно? Я убил его в сентябре, и никто кто его не хватился? Получается, до него не было никому дела?! Только представителю ЖКХ, и то потому, что он по счетам не платил. Да чтоб я так жил! А еще бизнесмен! Лавки у него, коттедж. И никому нет до него дела. Нет, это вопросом должно быть. С лавками понятно. Но! Почему как бы до него не было никакого дела? Кто побывал у него в доме? Кто-то явно знал, что он мертв, но не сообщил. Почему?

…Да! Теперь мое же собственное убийство показалось мне запутанным и непонятным. Как и сказал, следователь.

В общем, второй болт вышел после Нового Года. И последние десять дней я просто отдыхал. Я накупался и в Мертвом море и в Красном. Я посмотрел все основные достопримечательности. Да это стоило денег, И я израсходовался подчистую. Но папа даже настаивал, что бы я везде побывал, чтобы передохнул и говорил, что ничего выживем.

Я, конечно, уже не ходил при помощи костылей, но еще опирался на трость.

Но буду краток.

Я прилетел 15 января примерно в 07:15. Как только я получил мою дорожную сумку и вышел в коридор, ко мне подошел мужчина лет тридцати пяти.

– Доброе утро, – вежливо поздоровался он, – Вы Константин Андреевич?

– Да, – ответил я, – Я Константин Андреевич.

– Я, следователь из Следственного Комитета Российской Федерации. Меня зовут Михаил Михайлович Кондрашов, – сказал он мне, показывая удостоверение.

– А… Мне вроде как другой звонил, Олег Петрович, кажется.

– Да, но то дело, что вел я, и дело об убийстве Вашего брата, что вел Олег Петрович, объединили. Сейчас мы с ним работаем вместе. Я понимаю, что Вы с самолета, устали. Но не могли бы мы немного поговорить?

– Да, пожалуйста! Я в самолете поспал. Даже вроде как почти выспался. Только бы кофе выпить, хотелось бы.

– Конечно. Да и я бы от кофе не отказался.

И мы прошли в кафе. Мы взяли по чашке кофе и сели за столик.

– А давайте здесь и поговорим. В кафе пусто, нет никого, – предложил Следователь.

И в правду в кафе кроме нас не было ни одного посетителя.

– Как Ваше здоровье? – спросил Следователь.

– А… Ну, отвечу кратко, почти. Давайте говорить по делу.

– Да, давайте по делу. Я понимаю, что Вы изложили все Олегу Петровичу, но мне бы тоже послушать. Это не придирки. Просто, знаете, каждый же слышит по-своему.

– Конечно, пожалуйста. Я не знал моего брата почти совсем. У нас разница в возрасте двадцать лет без тридцати одного дня…, – начал я.

И я снова рассказал о тех пяти встречах с моим братом до 2 сентября уже теперь прошлого года. И о том, что же случилось 2 сентября уже теперь прошлого года. И о том, что произошло 13 сентября… Ну, в общем, про то «как брат мне дал деньги» и про услышанный при этом разговор.

– А Нина? Вы нашли Нину? – спросил я Следователя.

– Да, в конце концов, мы ее нашли, – помолчав, ответил он.

– Ну, уж она много что рассказала, и наводки дала!

– Нет, ничего не рассказала. Нину убили 16 сентября примерно около трех-четырех часов дня.

– Боже мой! Боже мой! Бедная женщина!! …А кто убил известно?

– Нет. Она снимала комнату. Примерно в два часа дня 16 сентября она вбежала в квартиру и сказала квартирной хозяйке, что уезжает и надолго, и что комната ей не нужна. И попросила назад деньги за полмесяца, Нина вносила предоплату. Хозяйка относилась к Нине хорошо, жалела ее, и она вернула Нине деньги. После чего Нина, кое-как собрав вещи, вызвала такси до аэропорта. Такси приехало в 14:46. Но Нина в такси уже не села. Кто-то ее перехватил. Ее задушили, и тело бросили в пруд коллективного сада. Тело всплыло через два дня. Его увидел сторож. При ней не было никаких документов, ничего, чтобы установить ее личность. Никто не заявлял о потере подобной женщины. И хотя давали объявления и даже в СМИ, никто не откликнулся. И в положенный срок ее захоронили как неизвестную и невостребованную под номером. Мы искали Нину, и никак не могли найти. Она не села в такси, и никуда не выезжала, ни в другой город, и тем более заграницу, и стало ясно, что с ней что-то случилось. И тогда, мы сделали запрос на неизвестных убитых женщин соответсвующего возраста, и в соответствующее время. Такая была только одна. Так мы и установили, что с ней случилось.

– Боже мой! А Антонина? А Артур? Почему они не забили тревогу?

– Нина позвонила Антонине, сказала, что уезжает надолго, а может и навсегда, и что покинет Россию, и как сможет, сообщит о себе. И попросила Антонину сообщить об этом Артуру. Так, что ее никто не искал.

– Как жалко ее. Она хорошая, добрая отзывчивая. Просто жизнь сложилась нескладная. …Послушайте, а я могу поставить ей памятник, или хоть бы табличку с именем? Она мне семь тысяч перевела на счет, когда я в Израиль поехал, хотя у самой денег не густо. Она была очень хорошей!

– Конечно, можете. Надо сказать, когда мы пришли с фотографией Нины, и ее опознали Артур и Антонина, все подопечные Артура очень расстроились, и все плакали. Ее все любили. Артур очень расстроился, он, так как она была почти не востребована, хотел предложить ей стать мадам, то есть его помощницей. И все они тоже хотят поставить Нине памятник.

– Жаль, что Артур не поторопился с предложением, может тогда она не связалась бы с моим братом. Да, как там расследования его убийства? И еще скажите, мне кто же он такой был? Я же про него совсем ничего не знаю. Кто он и какой он был, не знаю?

– Если говорить о личности Вашего брата, то скажем так, довольно своеобразный человек. Когда Олег еще один занимался убийством, он был удивлен. Ровно половина тех, с кем он связывался, и сообщал о случившемся убийстве, говорили так: «Ничего удивительного. Нарвался, наконец. Наконец-то его замочили. Давно пора». Это в основном подопечные Артура. Да и сам Артур тоже ни сколько не удивился. Некоторые члены ОПГ, в котором он состоял, тоже не высказали удивления и сожаления. Однако другие отнеслись совсем иначе. Они были крайне удручены данным известием, высказывались о нем только в превосходной степени, как об уникальном деловом человеке, порядочном и талантливом. Это опять же некоторые члены ОПГ, Антиквар, у которого Ваш брат работал несколько лет, директор российской сувенирной лавки, а уж итальянский директор его лавки зарыдал так, что пришлось отложить разговор.

– Да, странно.

– Олег, разбираясь в личности Вашего брата, установил, что он был прирожденным, и действительно можно сказать уникальным исполнительным директором. Причем именно исполнительным. Тогда когда над ним была личность, которую он уважал, и которая указывала ему, так сказать, магистральный путь, указывала что надо делать, сдерживала его, он становился бесподобным исполнительным директором, прекрасным организатором, трудолюбивым и прямо таки горящим на работе. Но он из-за каких-то особенностей характера любил унижать и оскорблять людей. И если это было бы безнаказанно, то практически в обязательном порядке, он унижал, оскорблял, зависящих от него, а особенно зависящих от него и ставших, по его мнению, ему не нужными. Так, когда он был сутенером, то реально, все его подопечные ревмя ревели от него. Он не только унижал их, он в постели был очень груб, и специально груб. Он, в прочем, как и все сутенеры, беззастенчиво пользовался ими. Он постоянно не додавал им клиентских денег, причем не из-за собственной бедности, это еще один способ унизить. Он мог и побить. Все рассказывали, что от него натерпелась бедная Нина. Да и Артуру доставалось, правда, в другой период, Артур тоже был членом этого ОПГ. Да, и будучи сутенером, Артур боялся Вашего брата по старой памяти. Он поставлял ему девушек, никто не хотел к нему ехать, Артур буквально уговаривал. Даже став весьма богатым человеком, ваш брат мог не заплатить проститутке, сказав, что не получил удовольствия. Вообще, вот тоже странность. Он реально был богат, и денег не считал. Он даже не знал, сколько у него есть денег. Но был очень прижимист, и не любил расставаться с деньгами. Тянул до последнего, а иногда и просто не отдавал долг. Он Артуру денег должен остался! Представляете?

– Да, представляю! Он маме-то не хотел долг отдавать!

– Вот именно! Удивительно, что он Вам дал деньги!

– Слушайте, это другой случай, я же мог написать заявление, подать в суд, и у него опять бы были проблемы с шенгеном. Да, и я ему зачем-то был нужен.

– Может быть, может быть. Я к тому, что Вам повезло.

– Нет, он не мог не дать мне денег!

– И характеристики из разных мест о нем очень разные. Если говорить о его жизненном пути, то он такой. В школе он учился отвратительно, вел себя отвратительно. Характеристика из школы – классный руководитель сказала: «Худшего ученика у меня не было».

– Да, я знаю. Мама говорила, она же была учителем.

– Кое-как довели его до девятого класса. Десятый и одиннадцатый класс он оканчивал в вечерней школе. Здесь дела были лучше, он был на домашнем обучении, такое в вечерних школах допускается. Готовился под руководством бабушки и двух ее подруг. Приходил, сдавал зачеты и контрольные. Так и доучился. Затем в восемнадцать лет с радостью пошел в армию…

– Вот, уж где он оттянулся будучи «дедом»!

– Нет, такого ему не удалось. В части, где он служил, был крепкий командирский состав. И из части очень хорошие характеристики. Он дослужился до сержанта за два года.

– Да, он мне хватался своей службой в армии.

– Его даже уговаривали пойти в военное училище, что де на этом поприще он далеко пойдет, и даже дали рекомендации, на всякий случай. Вдруг передумает. Но Вашего брата тянуло на криминал. Выйдя из армии, он вступит в ОПГ. Причем это ОПГ, новообразованное, состояло в основном, из бывших ОПГшников 90-х, отсидевших свое, и решивших и далее продолжать так жить. Но времена стали другие. И не прошло и двух лет, как всех членов ОПГ повязали, и они получили разные сроки. Всех, кроме, Вашего брата. Его «отмыли», даже я бы сказал, «отстирали». И он из обвиняемого превратился в свидетеля.

– А кто его «отстирал»? Следователи?

– Нет! Что Вы! Сами члены ОПГ.

– Зачем?

– Нужен был свой человек на воле. И хотя Вашему брату было всего двадцать два года выбор пал на него. Кроме него на воле остался с условным сроком Артур.

– А зачем нужен человек на воле?

– Да, ну что Вы! Связь с адвокатами, ходатайства, да мало ли, даже присмотр за женами, которые не внушали доверие. Вашему брату пришлось побегать, уж поверьте. Но главное ему было поручено на деньги общака, создать легальную строительную фирму. Денег было не много, и начинал Ваш брат с малого. Члены ОПГ выходили на волю, кстати, сроки не были большими, они, толком, ничего не успели натворить. Так вот они выходили, некоторые желали работать в созданной им фирме, но он брал не всех, и если человек его не удовлетворял, то довольно грубо с ним прощался. Вот эти-то члены ОПГ, и отзываются о нем плохо. Когда вышел главарь ОПГ, Ваш брат безропотно передал ему фирму и бразды правления. А сам стал…

– А! Исполнительным директором!

– Да! Точно! Главарь, со слов ОПГшников, проверил деятельность Вашего брата на воле вдоль и поперек, сверху вниз, и наискосок. И был не просто удовлетворен, а почти восхищен. Ваш брат не только не укал ни копейки, он брал только обговоренную зарплату, остальная прибыль шла в общак. Фирма из малюсенькой превратилась в среднюю, и имела хорошую репутацию и потенциал. Видимо, главарь затем вложил в это дело свои средства и имел «друга» среди чиновников, потому что фирма стала выигрывать конкурсы на строительство, и стремительно развивалась. И тут произошел крах, даже хуже чем крах. Главарь внезапно умер, причем в самый неподходящий момент. Фирма выиграла конкурс, был взят кредит, и деньги были вложены в стройку. Но как только главарь умер, бизнес, видимо, «отжали». Это дела минувших дней, сейчас сложно разобраться. Только на стройку зачистили комиссии, и выводы о стройке были один хуже другого. И в постановлении сказано было, что все что построено, не соответствует ГОСТам, все надо разрушить, и т. д. Контракт отобрали, денег не заплатили, даже наоборот, фирма еще и должна осталась. Мало того, что был взят кредит в банке, были взяты деньги у частного лица, знакомого главаря, но после его смерти, от этого частного лица поступил ультиматум. Так что, Ваш брат не зря бегал и занимал деньги у Вашей матери, недаром продал садовый участок. Да, Вы, кажется, его выкупили?

– Да его выкупил. Но, ладно, занимал, но отдавать-то не отдавал сколько лет!

– Да, такой уж он, Ваш брат. Удивительно, что он Вам деньги дал…

– Слушайте, мы же это уже обсудили, тут другой случай. Я мог доставить ему кучу неприятностей. И возможно, у него имелись на меня какие-то планы. Не так просто он начал вдруг со мной общаться.

– Может быть. Может быть. Я к тому, что вам повезло. …Но если говорить о фирме, то он смог спасти ситуацию. Фирму он обанкротил. И все вышли как-то более-менее сухими из воды. И эти бывшие члены ОПГ и они же бывшие сотрудники фирмы благодарны Вашему брату, и восхищаются им, и удручены его смертью. В этот злосчастный период Ваш брат и себя не жалел. Свою квартиру он сдавал, а сам снимал комнату в бараке. Артур хотел стать сутенером. Он сказал Олегу, что всегда, на самом деле, мечтал стать сутенером. Не знаю уж почему.

– А каждому свое.

– Да, точно. И вот, он на свою же голову, предложил Вашему брату стать сутенерами на паях. Ну, я уже говорил, что Ваш брат был одним из самых худших сутенеров на свете.