Читать книгу: «Интуит», страница 5

Рано, слишком рано плакать, самое главное есть время и надо думать, как изменить будущее, которое предсказано так чётко и не двусмысленно.

После этой ночи у меня только один вопрос, какая смерть ждёт Белгородского. Потому что если верить интенсивности моей тахикардии, навряд ли он сможет выйти из своего приключения живым.

На следующий день, не выспавшаяся, с воспалено красными глазами я легко сдала задание Цыпаку, даже не стала спорить, когда он принципиально поставил мне средний бал, формально за то, что задание сдано не вовремя. Я же старалась на него не смотреть, в моих глазах он уже был покойником. Ещё сегодня я была без успокоительного, и никакой тахикардии, никакой дрожи в коленках, никакого шума в ушах. А вот что делать с полученной информацией я пока не решила.

Цыпак видимо, что-то почувствовал, или он ожидал, что я буду спорить с оценкой, потому что совершенно неожиданным образом растёкся мысью по древу, смысл которой сводился к тому, что я же могу, когда захочу показывать высокие результаты, оказывается у меня отличные способности, но если я продолжу заниматься таким же образом то через пару лет, пробелы в моих знаниях будут ликвидированы и вот тогда…

Я все же не удержалась и посмотрела ему в глаза, чтобы в очередной раз как наяву увидеть, как он выталкивает ребёнка и 192 метра – они все его, и в который раз слёзы непроизвольно навернулись на глаза:

– Это уже не важно, – сдавленным от слез голосом выдавила я. И стала быстро собирать свои вещи. Ситуация медленно, но верно превращалась в театр абсурда. Цыпак думает, что он довёл меня до слёз, я же оплакиваю его смерть, не хватало ещё, чтобы он начал меня успокаивать. Выскочила из аудитории, словно за мной черти гнались и земля горела под ногами. Тем не менее периферийным зрением я умудрилась отметить и растерянность и высоко взметнувшиеся брови профессора. Без комментариев, что называется.

Но если не везёт, то не везёт капитально. Просто Цыпак принимал у меня задание в учительской, по стечению обстоятельств, пока я сдавала задание в ней кроме нас никого не было. А вот когда я выскакивала, не видя ничего перед глазами, то со всей дури врезалась во входящего Тимофея Петровича. Я же уже писала, как мой организм реагирует на его присутствие. В общем, столь близкого контакта вполне хватило, чтобы свалится в обморок. То есть для присутствующих это выглядело, как обморок, на самом же деле это был скорее транс, когда сознание уступает место подсознанию, и та информация, что просилась наружу начинает всплывать в виде картинок – галлюцинаций если хотите.

И вижу я пещеру, а в ней подвешенного на какой-то крюк Белгородского с которого живьём снимают кожу. Я кричу срывая горло, мне до безумия страшно, и психика не выдерживает ужаса и наконец-то меня вырубает окончательно.

Очнулась на диване в учительской от резкого запаха нашатыря, который оказался в аптечке. Открыла глаза, увидела двух всклокоченных мужиков, которые не знают, что делать от свалившейся на их головы истерички, склонной к обморокам. Боже, мне так стыдно за своё поведение, представляю какими нелогичными кажутся мои поступки со стороны. О-па, а тахикардия-то прошла, т.е. видения с крюками… Так не вспоминать, при одной мысли о том, что видела, истерика начинает подступать снова. Мне нужно убедить их что со мной все в порядке, нужно время, чтобы спокойно обдумать, то о чём я никому не могу рассказать. Мне просто нужно дойти до дома. Главное ни о чём не думать. Прислушалась к себе, немного болит голова и состояние, как будто долго ревела, впрочем, я действительно пол ночи ревела. В принципе до дома должна дойти. Собравшись с силами, села на диване. Дядя Пит, подал мне стакан воды, отказываться не стала.

– Что случилось? – поинтересовался добрый дядюшка Пит, все-таки студенты просто так учителям прозвищ не дают, и Белгородский действительно в глазах студентов был добрым дядюшкой, который никогда не накажет, с которым всегда интересно, честный и справедливый.

– Переутомление, две ночи не спала, – ответила честно, не вдаваясь в детали. – мне уже лучше, можно я пойду.– глухо спросила не поднимая глаз и пристально рассматривая носы своих кроссовок. Но осуждающий взгляд в сторону Цыпака все равно заметила.

– Вы уверены? – Белгородский, хотел убедиться, что я действительно дойду.

– Да, – стараясь выглядеть уверенно я встала, взяла сумку и спокойно вышла из кабинета, под гробовое молчание преподавателей.

Спускаясь с крылечка института, поняла, что забыла попрощаться, ладно, как-нибудь переживут. На фоне истерики, которые преподаватели ни за что ни про что получили на ровном месте, не соблюдение норм вежливости… может не обратят внимание. И вот казалось бы таки приключения, а мне в первые за долгое время на душе было спокойно. Разобраться с монстрами живущими в своей душе – это много стоит.

Может быть именно поэтому, я достаточно спокойно восприняла известие, о том что Женька уезжает. Прихожу домой, а он вещи собирает. Оказывается, пока я эти два дня усиленно решала задачи и разбиралась со своими монстрами Серёга объединил свою и Женькину задачу в новый весьма перспективный проект, под них выделяются испытательные мощности, поэтому с завтрашнего дня они будут жить и работать в другом месте.

В какой-то момент кольнула обида, – А как же я? Хорошо, что вслух ничего не сказала. Ну а действительно, что такого стоящего сделала я, чтобы быть в их проекте с ними на равных. Решила уравнения, так они бы и сами решили, чуть напряглись бы и решили. Идеи-то у ребят были свои собственные. Чувства? А что чувства, тебе Маш никто ничего не обещал. Да Серёжа бросал на тебя откровенные мужские взгляды, но взгляд к делу не пришьёшь, ты сама сделала все, чтобы ничего не было. Ну да, ты же не могла дать парню надежду, пока тебя раздирают внутренние монстры, не могла. И Женьку из-за этого ты сама держала на расстоянии, хотя между вами было такое понимание, какое ты, навряд ли, встретишь хоть раз ещё в жизни. Что ж хороший урок, жить надо своей жизнью, надо вкладываться в свои проекты, добиваться своих собственных успехов и никогда больше не растворяться в чужих. Все эти соображения секундной вспышкой пролетели в голове.

Поэтому мне хватило сил искренне порадоваться за Женьку, вот только нового его адреса я брать не стала. Зачем, всё понятно. Помогла со сборами, проконтролировала, чтобы ничего не забыл. Между делом приготовила вкусный обед. Проводила до такси. Обняла, может чуть крепче, чем было нужно. Когда отъехало такси, я прям физически почувствовала, что именно так заканчивается очередной этап моей жизни. И мне лично, далеко не все нравится в таком раскладе. Мне больно, от того что Женьки больше не будет. А за жизнью Серёги можно будет наблюдать со стороны в медиа пространстве.

Вот только несмотря на охватившее меня спокойствие, выспаться следующей ночью мне снова не удалось. Стоит только закрыть глаза и ослабить самоконтроль, как сцена с участием Белгородского снова встает перед глазами. Мне кажется, я схожу с ума. К утру понимаю, что дальше так нельзя. Я больше не хочу переживать чужую боль, я не хочу сходить с ума от этой боли, я уезжаю.

УЕЗЖАЮ…

Это очень сложное решение, которое перечёркивает все о чём я мечтала. И со стороны – это похоже на побег. Мне горько от того, что в моей жизни больше не будет марафонов по математике, когда мозги работают на грани своих возможностей, обидно до соплей, что как программист мой уровень будет чуть выше обыкновенного пользователя. Но я должна разобраться со своими видениями, мой путь не очевиден и сейчас нельзя сказать приведёт ли он меня к успеху, просто я не могу иначе.

Из института меня отпустили одним днём, просто повезло. Написала заявление, забрала документы, получила расчёт И все это буквально за пару часов. Самое сложное оставила напоследок. Уходя все-таки решила поговорить со своими преподавателями. Некролог Цыпака ещё утром у меня был переписан на отдельном листочке. Почему-то при мысли написать письмо и доверить информацию электронным средствам связи, на меня накатывала такая паранойя, какую невозможно объяснить словами. В конце концов, если все сложиться, так как я это себе представляю, значит я на правильном пути.