Читать книгу: «Есть такие края…», страница 5

Глава 3

Через день, после недолгих сборов, супруги выехали в Верхотурье. В этот раз их верный солдат Беня была оставлена на попечение Пашиной мамы вместе с котом. Собака визжала, как будто говорила: «Не оставляйте меня. Вы без меня пропадете!» У людей и так было тревожно на душе, а тут еще эти крики, но они понимали, что едут в монастырь и собакам там не место. Выдвинуться было решено на Ольгиной машине, почти новой и более приспособленной для езды по трассе, а проехать надо было около семисот километров. До Екатеринбурга дорога была более чем знакома, супруги часто ездили туда в театры, большие торговые центры и просто подышать воздухом мегаполиса, а дальше они предполагали ехать по навигатору. Отчасти они ощущали себя хоббитами, несущими кольцо в Мордор, которым не известно, какие испытания их ждут, но в том, что ждут, ни Ольга, ни Паша не сомневались. Единственное, что их поддерживало, так это вера в покровительство и заступничество Богородицы, образ которой они везли. Но опять же получен он был из рук колдуньи, как это увязывалось с христианской традицией, они не понимали. Довольно быстро они проскочили Екатеринбург с его оживленным движением, дальше дорога шла в Сибирь. Леса вдоль дороги стали как-то мрачнее, села, которые они проезжали, были крепкими, но невеселыми. Может быть, такое впечатление складывалось из-за низко нависшего серого неба и мелкого моросящего дождика. Ольга и Павел поочередно вели машину, останавливались только, чтобы заправиться и перекусить. Вечером, когда до Меркушино оставалось километров сто, датчик в очередной раз показал, что бензин заканчивается, они подъехали к заправке, на окраине небольшого поселка. К их разочарованию, оказалось, что бензина нет. На вопрос о ближайшей заправке, маленькая, чернявая женщина – оператор, сказала, что впереди километров на пятьдесят, нет ни одного населенного пункта. Супруги уставились друг на друга с немым вопросом: «Что теперь делать?». Женщина, поняв их затруднительное положение, сказала: «А вы остановитесь у меня. Изба большая, места хватит. Завтра после десяти утра бензовоз приедет, вы и заправитесь». Несмотря на усталость, Паша ощутил, как по телу пробежала волна мурашек. Так всегда бывало, когда его организм чувствовал опасность. Так было в Аргуне, когда за несколько минут до нападения боевиков на их казарму, он вышел в сортир. Выскочив из него, он увидел, как из горящего помещения выбегают его товарищи и замертво падают, прошитые чеченскими пулями. А он стоял в стороне, в домашних тапках, почти со спущенными штанами, и не знал, что делать. Потом подоспела помощь, боевиков отбили, казарму потушили. Он не испытывал чувства стыда, лишь какую-то неловкость, перед погибшими ребятами, в конце концов, они тоже не успели вступить в бой. А с теми, кто остался жив, они выпили водки, и даже грубовато шутили на тему того, как нужно вовремя ходить по – большому. Вот и сейчас он понял, что на предложение чернявой соглашаться нельзя. Ольга же в принципе не любила чужих домов. Предки ее были кержаками, жили всегда обособленно, в гости к себе звали только родню. Если, кто из не знакомых просил напиться, имели для такого случая специальную кружку, которой сами никогда не пользовались. Не то, чтобы Ольга продолжала эти традиции, но где-то на подкорке, помнила, что чужой дом, это чужая энергия, не всегда дружественная. Но что было делать в этой ситуации? Они поблагодарили тетку, и вышли, решив переночевать в машине. «Гостеприимная» хозяйка тут же выскочила и начала орать, чтобы они машину со стоянки убрали, дескать, она опасность представляет. Вдруг на пустынной дороге показалась шикарная белая «Инфинити» и затормозила около расстроенных путников. Из машины выскочил невысокий белобрысый парень, ни слова не говоря, достал из багажника полную канистру бензина, и унесся, сверкнув на прощание голубой молнией глаз. «Спасибо, чудь белоглазая!» – прошептала про себя Ольга. Заправщица же продолжала стоять на крыльце, и в свете неонового фонаря, лицо ее, казалось, мертвым, а может, так оно и было. Отъехав от заправки на безопасное, как им казалось, расстояние, путники остановились. Паша налил в бак бензин из чудом появившейся канистры, Ольга разлила им остатки кофе из термоса. Перекусив, они хотели двинуться дальше, но внезапно поднялся сильный ветер, почти ураган, он клонил к земле вековые ели, в небе полыхнули молнии, пошел дождь. Это в октябре месяце, когда на Урале уже может лежать снег! «Вот будет здорово, если завтра это все замерзнет! А мы на летней резине», – сказал Паша. «Нужно как-то доехать. Все это ведь неспроста. Разве ты помнишь грозы у нас в октябре?» – откликнулась Ольга. «Наверное, это небесное воинство с чертями воюет, и не исключено, что за нас. Видала эту заправщицу? Зуб даю, нечисть – она какая-то!» – продолжил Павел. Было страшновато, ведь они сидели в кабине хлипкого автомобильчика, который мог быть, запросто перевернут ветром такой силы, по корпусу стекали потоки воды, часть их попадала в салон. От нечего делать Паша включил радио, из магнитолы понеслось «Под небом голубым, есть город золотой…». Чуть дребезжащий голос БГ успокаивал и дарил надежду посреди этого вселенского бардака. На какое-то время им показалось, что они задремали, а когда очнулись, буря утихла. Паша высунулся на улицу, мороза, к счастью, не было, но начал подниматься туман. «Ну, кажется, наши победили!» – изрек он весело. «Еще неизвестно, – откликнулась Ольга, – надо ехать, а то, сейчас туман опустится, и застрянем тут надолго». Они проехали несколько километров по дороге, видимость была почти нулевая. Машина снова съехала на обочину. За лобовым стеклом стали возникать силуэты диковинных существ, а в душах путешественников поднимался какой-то первобытный ужас. Чем дальше, тем чудища становились все страшнее. «Не бойся, они нам ничего сделать не могут!» – произнес Паша, стуча зубами. Ольга, с трудом преодолев паралич лицевых мышц, стала громко читать «Отче наш». Паша молитв не знал, но как мог, повторял за женой слова. Ольга произносила их механически, не вкладывая ни смысла, ни чувств, потому что из чувств у нее остался только животный страх, который она пыталась стряхнуть усилием воли. Инстинктивно она достала из нагрудного кармана иконку и направила лик на лобовое стекло. Весь салон как будто осветился тусклым светом, а Ольга почти кричала «Преблагая Мати, будь нам необоримая стена и крепкое заступление». В один миг туман рассеялся, страх исчез. Ольга поднесла образок к губам, и горячо, теперь уж от всего сердца помолилась. Не теряя времени, они снова двинулись в путь, теперь уже ожидая неприятностей на каждом километре. Но вопреки их уверенности, что испытания только начались, они добрались до монастыря без приключений. Поздней ночью путники стояли у дверей монастырской гостиницы, и их встречала дежурная монахиня. Прежде они никогда не бывали в таких местах, и когда Ольга по телефону бронировала гостиницу, ей сказали, что жить они будут в келье, поэтому она представила себе, какое-то темное убогое помещение, чуть ли не с нарами вместо кровати. Однако жилье оказалось очень комфортабельным, все было чисто, ухожено, по коридорам расстелены толстые ковры. В холле стоял плазменный телевизор, правда, монахиня сказала, что он здесь не ловит сигнал. В отведенной им келье была удобная кровать и очень толстые стены. На вопрос, не хотят ли они поесть, путники ответили отрицательно. Приняв душ, они упали на чистое льняное белье и тут же уснули.

Проснулись Ольга с Павлом, когда уже рассвело. Приведя себя в порядок, они спустились в трапезную. Их встретила уже другая монахиня с простым добрым лицом, принесла постную еду и попросила помолиться перед приемом пищи, что они и сделали. Оба супруга, хоть и верили в Бога, но были люди не воцерковленные, постов не держали. Однако завтрак их приятно удивил. Овсяная каша с фруктами, пирог с повидлом и чай с травками были чрезвычайно вкусны. Расспросив монахиню, где им найти сестру Анну, они вышли из гостиницы. Все постройки небольшого селения группировались вокруг величественного здания монастыря. Судя по декору и современным строительным материалам, приезжие поняли, что это «новодел». Все было сделано с размахом и «на широкую ногу», видимо, жертвователи, тяжкие грехи замаливали. Несмотря на это, все – таки осталась здесь какая-то живительная атмосфера. Может быть, из-за того, что продолжал бить источник, где были найдены мощи Симеона Верхотурского, может быть от старых построек, какой была, например, их гостиница, или от ухоженности монастырского сада. На клумбе у центрального входа возилась монахиня, укрывая старыми газетами розовые кусты. Ольга сразу поняла, что она-то ей и нужна. Оставив Павла рассматривать затейливую лепнину на фасаде здания, она быстро подошла к женщине. Та выпрямилась, и Ольга с удивлением увидела свою знакомую Анну Ивановну.

– Здравствуйте! – робко произнесла Ольга, не зная, как себя вести.

– День добрый! – откликнулась монашка, – принесла?

Ольга протянула ей сверток с образом. Сестра Анна развернула платок, поднесла икону к губам.

– А что ж не спросила, как меня звать? – строго спросила монахиня

– Так вы похожи с Анной Ивановной как близнецы, – ответила, смущаясь, Ольга.

– Давай так. Я – действительно Анна, которую ты искала, но ты именами тут не сыпь и говори поменьше, и мужу своему скажи. Если хотите что-то узнать, пообщайтесь с отцом Михаилом. С ним можно. Только сегодня его нет, завтра приедет. Если ничего знать не хотите, уезжайте сегодня, ничего с вами больше плохого не случится, – она резко отвернулась и снова занялась розами.

Ольга, обескураженная таким приемом, вернулась к Паше. Посовещавшись, они решили дождаться священника. Ведь за последнее время с ними произошло столько всего необыкновенного, что очень хотелось знать, во имя чего они переживали все эти катаклизмы, опять же не хотелось их повторения, ведь забеги в прошлое, параллельное, а, возможно, и в будущее могли плохо кончиться для таких обыкновенных людей как они.

Пока же они осмотрели монастырь, почитали на стендах историю странного Святого Симеона, который специально шил шубы с небольшими дефектами, чтобы ему не платили денег за его работу, да еще и поколачивали бы за это. Они святотатственно поязвили насчет того, что, видимо, это был настоящий русский человек, раз не доводил дело до конца. Втихаря поглумились над немногочисленными паломниками, которые чуть не цистернами вывозили воду из источника, надо полагать, с расчетом на всех близких и дальних родственников или на всю оставшуюся жизнь. Словом, вели себя без всякого христианского смирения. Но когда они вышли на утес, возвышающийся над величественно текущей рекой Турой, оба испытали одно и то же чувство. Вот где им захотелось упасть на колени, воздеть руки к небу и славить Бога Великого и Всемогущего, такая мощная и прекрасная картина открылась перед ними. И это не было просто любование красивым видом, это было чувство слияния с природой, и осознание ничтожности своих собственных жизней с их проблемами и радостями. Они долго стояли, молча, потрясенные, и все слова, казались им глупыми и ненужными. Также молча, они ушли с утеса, и долго еще ходили по храму, останавливаясь перед иконами по какому-то наитию, и каждый из них по-своему просил Бога и всех святых сохранить эту землю и вразумить людей так жестоко и бездарно относящихся и к ней, и к своим жизням. К концу дня то ли из-за пережитых накануне впечатлений, то ли от энергетики намоленного веками места, супруги были почти без сил. Потрапезничав в монастырской столовой, они рано легли спать. Ольга заснула сразу, а у Паши в голове звучал хор радостных голосов: «Он приехал! Он приехал!» Некоторое время мужчина пытался понять, кто так бурно радуется его приезду, но вскоре сон сморил и его.

Ольга проснулась рано, часов в пять. Из разговора с монахинями она знала, что в шесть начинается заутреня. Она оделась и пошла в храм. Путь ее лежал через галерею, где днем продавали паломникам всякую церковную утварь. Охраны нигде не было видно, может быть, конечно, стояли камеры, но скорее всего, здесь надеялись, что даже самый отъявленный грешник не рискнет красть в монастыре. Темными коридорами она добрела до зала, из которого раздавалось монотонное пение, бочком протиснулась за дверь и встала в уголке, чтобы не мешать службе. Зрелище было не для слабонервных. Около десятка монахинь, закутанных в плащи с капюшонами, разрисованные черепами, выглядели довольно зловеще в отблесках немногочисленных свечей. Несколько паломников стояли с глупыми лицами (как и она сама, наверное) и смотрелись, абсолютно чужеродными, в этой таинственной атмосфере. По залу сновало несколько юных девушек, должно быть послушниц, они что-то уносили и приносили, убирали обгоревшие свечки и зажигали новые. Ольга никогда не могла сосредоточиться, когда бывала на службе в церкви, всегда ее что-то или кто-то отвлекал, и честной молитвы не получалось. Вот и теперь она размышляла о том, что приводит таких молодых девушек в монастырь. Она вспомнила культовый фильм с Одри Хепберн. Боязнь жизни? Обстоятельства непреодолимой силы? Или действительно любовь к Богу? В последнее она верила слабо. Ведь если ты веришь в Бога, значит, веришь, что Бог любит тебя, помогает тебе, тогда зачем прятаться в монастыре? Она засмотрелась на миловидную послушницу, которая задремала, облокотившись на пюпитр, на котором, стояли тексты песнопений. Постепенно монотонная скороговорка стала захватывать ее внимание, и вот она уже была в состоянии, которого никогда прежде не испытывала. Все мысли покинули ее голову, она стояла, раскачиваясь в такт песнопениям с остановившимся взглядом, не понимая смысла происходящего, а ее внутреннему взору открывались какие-то цветные бездны, неописуемой красоты. Наверное, в таком трансе пребывают йоги и шаманы после длительных медитаций и принятия психотропных средств. Через некоторое время ритм песнопений изменился, и Ольга начала приходить в себя. Поначалу руки и ноги были как ватные, но с каждой минутой женщина чувствовала, как через каждую клеточку ее организма проходит живительная энергия. К концу службы она уже была полна сил и какого-то радостного настроения. Может быть, это был ответ на ее вопрос, для чего люди идут в монастырь. Среди выходящих из зала монахинь Ольга увидела сестру Анну, подошла к ней и спросила, как им встретиться с отцом Михаилом. Та сказала, чтобы они с Павлом подходили часам к десяти в личные покои священника, и объяснила, как их найти.

После завтрака время тянулось невыносимо медленно. Они сходили в близлежащий поселок, почувствовали контраст с ухоженной территорией монастыря. Дома в деревне были старые, но не убогие, свалянные из круглых сосновых и лиственничных бревен, вокруг них ютились палисадники, должно быть, летом в окружении цветущих мальв и георгинов все это выглядело веселее. В местном магазине они обнаружили стандартный набор продуктов, только цены были значительно выше, чем в городе. Рядом с магазином стоял старинный телефон – автомат, как выяснилось, работающий. Других средств связи здесь не было, сотовые не ловили, интернет не работал. «Счастливые люди, – изрек Паша, – вот их уж действительно Бог бережет».

С тревогой и волнением супруги ждали встречи со священником, они понимали, что от того, что они узнают, их жизнь может резко измениться. Без десяти десять они уже были в назначенном месте. Ольга робко постучала в полукруглую дверь. На пороге появился стройный мужчина, лет сорока пяти, в черном подряснике. Он приветливо улыбнулся и впустил гостей в свою келью. Они растерянно стояли у порога, не зная, нужно ли креститься на иконы, развешанные в правом углу, или целовать священнику руку, как показывают в фильмах. Но отец Михаил как-то по-простецки сказал: «Заходите, ребята, не стесняйтесь». И неловкость исчезла. Обстановка была самая обыкновенная. Два кресла, журнальный столик, диван, очевидно, служивший и кроватью, книжный шкаф, в котором Паша узрел ноутбук. То ли от выглянувшего внезапно солнца, то ли от рыжей шевелюры священника келья выглядела уютно и даже весело.

– Во-первых, спасибо вам за то, что доставили нам реликвию в целости и сохранности, – сказал отец Михаил.

– Слава Богу, хоть спасибо заслужили, – подумала Ольга, а вслух произнесла, – я же обещала, а обещания надо выполнять, чего бы это ни стоило.

– Ну, судя, по тому, что вы здесь задержались, вы, наверное, хотите знать, для чего с вами это все приключилось?

– Да. И мы хотим знать, как с этим жить, чтобы не сойти с ума, – ответил Павел.

– Что ж, законное желание. Но ведь вам вчера сказали, что больше ничего плохого с вами не случится. Вы могли бы уехать и жить спокойно, может быть, со временем вам бы даже, казалось, что все то, что произошло – ваши сны.

– Но это не сны, – жестко сказал Павел.

– Хорошо. Я попробую объяснить, насколько это в моих силах. Хотя я сам многого не знаю, чтоб вы понимали, я здесь в роли, так сказать, технического менеджера. Вы ведь, наверное, как и многие люди на планете, чувствуете как в последнее время, мир семимильными шагами приближается к тому, что называется Апокалипсис. Это происходит из-за того, что сейчас сильно нарушен баланс между добром и злом, и не в пользу добра. Еще вам надо знать, да вы это уже на себе ощутили, что Вселенная многомерна, вернее сказать, многомирна. Есть миры прошлого, миры будущего, параллельные миры. Более того, мир каждого человека, который он создает сам, вмонтирован в мир его рода, т. е. в мир его предков и его потомков. В обычное время эти миры не пересекаются, даже миры родов соединяются по единственно возможной схеме. Но сейчас, когда темные силы так сконцентрированы и преобладают в нашей жизни, другие миры тоже могут пострадать, пусть и не так сильно, как мы. Поэтому все, что есть светлого и правильного во всех реальностях объединяются сейчас в Силы Света и помогают нам всем, чем могут. Направление людей сюда из параллельных миров практически невозможно, это привело бы к хаосу, но возможно передать нам сильные артефакты. Это как дать армии оружие перед грядущей битвой, но чтобы их переносить в наш мир, нужны специальные посланцы, которые могут какое-то время прожить в другом измерении, и самое главное, выпрыгнуть обратно. Вот вы оказались такими людьми.

– Но почему мы? Мы же обыкновенные обыватели. К тому же мы не очень молоды и совсем не подготовлены к таким вояжам, – спросила Ольга.

– Да нет, вполне подготовлены. У вас обоих есть некоторый эзотерический опыт, при этом вы относитесь к нему достаточно критично, чтобы не строить из себя городских сумасшедших. Вы ответственны, вы маловнушаемы. И у вас были мотивации к посещению других миров и возвращению оттуда. У тебя, Паша, было чувство вины за не оказанную помощь и недостаточное внимание к близким. Осознание этого дает импульс для преодоления границ, и ты смог вернуться. А у тебя, Оля, было сильное неприятие своего времени и ностальгия по ушедшему. Но когда ты осознала, как дорога тебе твоя реальность, пусть неказистая и жестокая, ты тоже смогла перепрыгнуть обратно. Теперь, подумайте, заслал бы я какого-нибудь двадцатилетнего в прошлое, он бы не знал как себя там вести, да у молодых и мотивации к возвращению не такие сильные, как правило, они себя ни в чем еще не винят. А вы и для мира пользу принесли, и кое-какие свои проблемы решили. Кстати, изменение себя в лучшую сторону каждым из нас, хоть чуть-чуть, но влияет на улучшение обстановки здесь.

– Ну, хорошо, – сказал Паша, – Ольга принесла икону, но я-то хронометр оставил там, так зачем я туда мотался?

– Часы надо было извлечь буквально на границе миров, прямо в момент перехода, что ты и сделал. Прыгунов, которые могут работать в пограничных зонах, очень мало, а сюда их доставил другой человек – ответил отец Михаил и достал из книжного шкафа тускло сияющий хронометр.

Глаза Паши засветились тщеславием, все-таки он любил быть исключительным. Но чем больше священник говорил, тем больше возникало вопросов у Ольги и Павла. Мозги их буквально плавились, но оба понимали, что выяснить нужно все до конца именно сегодня, другой возможности может не представиться.

– Сестра Анна и Анна Ивановна из семьдесят пятого года одно и то же лицо? – задала вопрос Ольга.

– Почти. В каждом из миров есть проекции каждой личности, но и есть право выбора. От этого выбора зависит ее судьба, ее совершенствование или деградация, поэтому абсолютно одинаковых людей в разных реальностях нет, есть очень похожие.

– А мне не понятно, – вступил в разговор Павел, – вот вы – православный священник, а религия, насколько я понимаю, отвергает и эзотерику, и всякие языческие культы. А я вот лично и Хозяйку Медной горы видел, и Голубую змейку, ну, ладно, пусть это было там. Но когда мы сюда добирались со всякими приключениями, нам, похоже чудь белоглазая помогала. Как это понимать?

– Да что тут понимать, я же говорю, что все Силы Света сейчас объединяются. И всегда в трудную минуту стоят друг за друга. Санитарку Аню на войне помните? Тоже трудное для нашего мира время было, вот она и помогала.

– Значит, Анна не человек?

Священник на минуту замялся:

– Человек, но особенный. Ладно, это детали, если я про все рассказывать начну, вы отсюда никогда не уедете. А что до религии, так ведь это изобретение человеческое. Вот у нас в России Бог жесток, мы, если что, ждем наказания, а например, у американцев Бог весел и человеколюбив, вон они как в своих церквях под рок-н-рол зажигают. А я думаю все из-за чего? Мы ленивы, склонны к разврату и пьянству, у нас ведь зима по полгода, считай, делать нечего, вот нас и пытались суровостью нашей религии удерживать. А американцы деятельны, к тому же у них много выходцев из Африки и Латинской Америки со своеобразным восприятием Бога, вот им такую синтезированную религию предложили. Или мусульманство, молодая религия, потому более жесткая, более требовательная. Дело не в религии, а в вере. Вера, ребята, нужна. Вера в добро, в справедливость. По вере и воздается. Опять же ведь есть антибоги, которые, собственно, сейчас и активизировались и многим людям они задурили головы, потому что трудно от удобств, от комфорта отказаться, трудно считать себя обыкновенным, хочется быть особенным, а еще трудно злую ведьму от доброй отличить. Вот поэтому и призывают людей ходить в храмы Господни, там уж точно не промахнешься, но у нас ведь «пока гром не грянет, мужик не перекрестится», а он уже вот сейчас грянет, поздно уж потом креститься-то будет. А Хозяйка – это богиня людей подземных, как вы говорите, чуди белоглазой. Притом они реально существуют, но я не знаток подземных и подводных рас, и их иерархии. Знаю только, что иногда они вмешиваются в нашу жизнь, особенно в такие времена как сейчас, когда планету спасать надо, а то ведь и они рухнут, если так дальше пойдет, – с горечью сказал священник.

– Ну а что же вы, Силы Света, довели до такого края? – спросил Павел.

– Свобода воли приоритетна. «Каждый выбирает для себя, женщину, религию, дорогу. Дьяволу служить или пророку – каждый выбирает для себя», – процитировал отец Михаил. Слишком многие не по тому пути пошли. Враг силен и изобретателен.

– А почему вы, именно, нас выбрали, то есть физически, как о нас узнали? – полюбопытствовала Ольга.

– Вы же, наверное, слышали, что все наши поступки и мысли записываются в Небесных скрижалях? Ну, вот делаешь запрос с необходимыми параметрами, тебе и представляют список кандидатов.

– Как в Интернете?

– Как в Интернете, будь он не ладен. Про нооскоп слыхали?

Ольга смутно помнила, что читала что-то подобное, но честно говоря, мало что поняла. Священник продолжил:

– Нооскоп – это уже предел человеческой гордыни и невежества. Наши правители задумали создать систему, подобную Небесным скрижалям, с помощью Интернета конечно, где будут отражаться не только дела, но и помыслы людей. А они еще будут судить, и оценивать каждого. Хотят себе функцию богов присвоить. Сами не понимают, до какой степени это опасно, даже для них самих. Все это приближает конец человечества, как цивилизации.

– Значит, с нами все… Дело, как я понимаю, уже решенное? – угрюмо спросил Паша.

– Да. В таком виде как сейчас мы существовать не можем. Но нам предстоит великая битва с темным миром. И от ее исхода зависит, с чего начнется новое человечество. Сможет ли оно восстановить свои нравственные критерии и довольно быстро вернуться к своему теперешнему уровню развития с поправками на допущенные ошибки или будет отброшено на стадию обезьян. В связи с этим я обязан спросить вас, хотите ли вы принять участие в этой битве?

– А без войны как-то нельзя обойтись? – тихо спросила Ольга.

Отец Михаил грустно посмотрел на нее и покачал головой:

– Слишком все далеко зашло. В медицине иногда гной нельзя удалить без крови, так и тут.

– А как это будет? И что мы должны будем делать? – спросил Павел.

– Как и когда это случится, никто не знает. Когда начнется всех, кто должен там быть, оповестят. Но пока еще есть время, мы должны готовиться, а значит, для вас могут найтись дела самого необычного свойства.

– Опять прыгать в другие миры? – поинтересовалась Ольга.

– Возможно. Здесь «на войне как на войне» все может быть. Но если вы согласитесь быть солдатами Света, вы должны знать, что спокойной жизни у вас не будет. При этом вы не будете ни волшебниками, ни людьми со сверхспособностями, ваши жизни могут прерваться раньше, чем, если бы вы жили в своей предначертанной судьбе. Словом, никаких преференций, только обязанности.

– Тогда зачем нам это? – слегка раздражаясь, спросил Паша.

– Ваша жизнь и смерть не будут бессмысленны, как у большинства людей. А это немало. Понимаю, вам надо крепко подумать и все обсудить. Если надумаете не связываться, уезжайте. Я с пониманием приму ваш выбор, и останусь вам навсегда благодарным за то, что вы уже сделали. Но если же решение будет другим, дождитесь меня.

Надев клобук, отец Михаил вышел из кельи, подмигнув на прощанье озадаченным супругам.

Оставшись одни, Ольга и Павел долго сидели в оцепенении. Каждый думал о своем.

Ольга понимала, что она свою совершенно обычную жизнь прожила благополучно. Не было в ней ни жестокой боли, ни потерь с которыми она не могла бы смириться. Только в последние годы она остро чувствовала, как умирает ее страна, рушится ее мир, и не могла этого принять. Они много говорили об этом с друзьями, но что делать, как спасать, ситуацию, не представляли. И вот сейчас предлагалась такая возможность, но было страшно. Через всю жизнь она пронесла, рассказы о подвигах своих предков, но ей лично никогда не удавалось хоть в малой степени им соответствовать. И вот теперь, видимо, пришло время. Неужели она не сможет пройти предназначенных ей испытаний, неужели предаст здравый смысл и позволит изгадить землю, которую она так любила? А если ее будут бить, а если при ней будут кого-то пытать? Как она поведет себя? У нее не было ответа. Да, ей хотелось гордо заявить, что сделает все, чтобы ее планета жила, но сможет ли, не опозорит ли своего имени, своего рода? Она вспомнила детство. Их игры были опасны, однажды она с мальчишками залезла на чердак трехэтажного дома. Они играли в пиратов, и маленькой Оле надо было бежать из плена. Она вылезла на крышу и ноги в скользких сандалиях покатились по черепице, уже наполовину скатившись, она ухватилась за какой-то гвоздь, и так висела, молча, не зовя никого на помощь, пока не прибежали «пираты» и не спасли ее. Это дурацкое воспоминание навсегда изменило ее жизнь. «Надо же какой подвиг совершила», – думала она язвительно, но решение было принято. Ольга молчала, не желая давить на мужа. А он размышлял о том, что после боевой юности, ему явно не хватает адреналина, что он никогда не ценил свою жизнь дорого, но что скажет Киссон? Ведь именно она отговорила его, когда он собрался ехать воевать на Донбасс. И это не были чисто женские аргументы, типа «на кого ж ты меня бросаешь». Она холодно и жестко изложила ему аргументы, из которых следовало, что он положит свое здоровье, а может и жизнь, он потеряет своих товарищей, а кто-то из своих же, русских, в это время наживется на поставках оружия, на разграблении промышленности и кроме очередного разочарования это ничего ему не принесет. Время показало, что она была права. И вот теперь эта битва, явно уж, не тривиальный мордобой, но зато без всяких шкурников. Так они сидели долго, потом, посмотрев друг на друга, поняли, что приняли одно, и тоже решение. Вскоре вернулся священник.

– Ну что надумали, дети мои? – спросил он.

– Мы в деле, – коротко сказал Павел.

– Я рад, – ответил отец Михаил. Он вынул из шкатулки два кулона на цепочках, с изображением ангелов, одел их на Ольгу и Павла, перекрестил их и сказал: «Ну а теперь, езжайте с Богом. Ничего не бойтесь, с вами Светлые Силы».

Супруги попрощались с монахинями, уже отъезжая, Ольга заметила на крыльце сестру Анну. Она хотела выйти и сказать ей хоть несколько слов, но монахиня резко повернулась спиной и удалилась. На мгновенье Ольге показалось, что она видела, как из ее глаз покатились слезы, но возможно, это были отсветы фонаря, висевшего над входом.