Читать книгу: «Сатурналии эры стабильности», страница 3

V. Письмо

Никогда не было такой веры в чудо, как в наше время, чуждое всяким чудесам.

Эрих Мария Ремарк, «Ночь в Лиссабоне»

Он хорошо запомнил день, когда пришло письмо.

Это был холодный ноябрьский день. Уже выпал снег, но он не лежал сугробами, как положено нормальному снегу, а ползал змеиной поземкой с места на место, прижимаясь к бордюрам, набиваясь светлой пылью в трещины асфальта и бетона. С этим странным снегом перемешались выцветшие палые листья и мелкий городской мусор, и все вокруг стало не белым, а серым – небо, деревья, здания и заборы. Редкие цветные пятна теперь притягивали взгляд, их не хотелось терять из виду.

Айвен проснулся рано. Невнимательно, равнодушно позавтракал, заглянул в комнату матери – она услышала скрип двери и подняла голову с подушки. Перекинулись парой ничего не значащих слов, и Айвен вышел из дому. Зябко поежился на ледяном ветру и поднял воротник куртки. Зашагал, опустив глаза. Думать не хотелось.

В мастерской сказали, что придется менять подшипник на заднем мосту. А еще потек турбокомпрессор, но тут, мол, надо проверять весь узел. Айвен молча выслушал механика, пытаясь подсчитать в уме предстоящие расходы. Механик, когда говорил с Айвеном, прятал глаза – наверное, насчитал чего-то лишнего, как всегда. Ох, не вовремя эта поломка…

Делать нечего, двинул назад, домой. Серая пелена в небе местами истончилась, и в прорехи выглядывало маленькое тусклое солнце. Глаза слезились от ветра, он щипал за уши и жег влажные веки, и оттого слезы текли еще сильнее.

Повернув за угол, Айвен лицом к лицу столкнулся с Курцхалия. Завидев Айвена, Натан хитро прищурился и подвигал, будто причмокивая, своими широкими влажными губами – очевидно, это изображало радость нечаянной встречи. Айвен коротко кивнул товарищу и собирался было обойти его, чтобы продолжить путь, но грузный Курцхалия неожиданно сделал стремительный шаг в сторону, так что Айвен уперся ему в грудь (а точнее, в живот).

– Куда же ты спешишь так, свет очей моих? – певучим бархатным голосом вопросил Натан, крепко удерживая Айвена на месте своими большими руками. От Курцхалия вкусно пахло пряностями и алкоголем.

– Мне идти надо, – ответил Айвен. Кожу лица стянуло от холодного ветра, и слова выходили корявыми, неразборчивыми. – Домой.

– Зачем идти домой, – с неподдельной грустью в своих темных глазах молвил Курцхалия, – когда тебя я в гости приглашаю? В мой дом войди скорей, чтоб сесть за стол со мной!

– А что за день такой сегодня? – морщась, поинтересовался Айвен. – Праздник какой-то?

Натан Курцхалия выкатил глаза, отстранился от Айвена и, торжественно воздев к серому небу толстый свой указательный палец, провозгласил:

– Я утром просыпаюсь с содроганием и чуть не плачу, зная наперед, что день пройдет, глухой к моим желаньям, и в исполненье их не приведет!¹⁰

Потом снова привлек к себе Айвена и спросил прямо, дыша перегаром:

– Так ты пойдешь ко мне, дружище?

– Отпусти, – тихо попросил Айвен и, снова оказавшись на свободе, неловко соврал: – Знаешь, мне сегодня не до этого… Занят, не могу. Не получится.

Курцхалия, вздохнув, махнул рукой и, потеряв всякий интерес в Айвену, пошел своей дорогой. Айвен смотрел ему в спину – такую огромную спину, еще более широкую, чем на самом деле, в бесформенной теплой куртке.

– Может, случилось чего?.. Натан!

Но Курцхалия уже скрылся за углом.

Дома было тихо. Мать возилась на кухне, звякая посудой. Айвен прошел в гостиную, включил телевизор и уселся на диван, постепенно согреваясь. По всем каналам шли однообразные утренние передачи – зарядка для детей или утренние шоу. Такие, знаете, где двое разнополых ведущих за столиком и все очень положительно, все можно решить в два счета. Искусственная бодрость, грим, натянутые на черепа улыбки. О пользе или вреде некоторых продуктов, например, или как пересаживать нежные комнатные растения. Новые базы на спутниках Юпитера. Как правильно выбрать детскую зубную пасту. Айвен тупо глядел в бессмысленно мельтешащий экран, пока не уснул.

Снилась ему какая-то ерунда. Незнакомые лица, которые медленно шевелили губами и пучили глаза, как диковинные глубоководные рыбы. Таких рыб Айвен видел однажды в детстве, когда родители водили его в океанариум. Теперь за толстым стеклом были не рыбы, а человеческие лица, но все остальное было точно так же, как в детстве – приглушенный голубой свет вокруг, сине-зеленые массы мутноватой воды, поднимающиеся куда-то вверх пузырьки воздуха. Пальцы удобно лежат в большой отцовской ладони. Мама просит улыбнуться, она очень любит делать снимки, но никогда их не пересматривает. Напуганные яркой вспышкой, лица-рыбы сбиваются в стаю и пятятся назад, продолжая что-то говорить людям, пытаясь донести до них что-то очень важное. И со всех сторон Айвена и родителей окружает вода – есть только узкий проход, вроде тех, что оставляют черви в яблоке. Этот проход медленно сужается, и нужно уходить.

Очнулся Айвен уже после полудня. Телевизор молчал, ноги Айвена были заботливо укрыты пледом. Некоторое время Айвен лежал неподвижно, приходя в себя после свинцового обморочного сна. Собравшись с мыслями, нехотя встал и отправился в свою комнату. До самого вечера он совершенно свободен, а вечером… «А вечером мы посмотрим», – сказал себе Айвен, потирая лоб. Немного болела голова, как это бывает после дневного сна.

Тогда-то Айвен и обнаружил в своей электронной почте это самое письмо.

В письме, написанном официальным тоном, некто уполномоченный уведомлял Айвена, что 15 ноября 198 года он, Айвен Новацки, методом случайного машинного отбора был определен Королем Сатурналий.

«Королем, – прочел еще раз Айвен, с трудом вникая в смысл слов. – Сатурналий».

Далее Айвену предлагалось прибыть в Столицу для исполнения своего гражданского долга и прохождения инструктажа. «О деталях сообщим дополнительно. Поздравляем, секретарь организационного комитета Сатурналий-198 такой-то» (незнакомые имя и фамилия, на которые Айвен не обратил внимания).

Он откинулся на спинку стула, положив руки перед собой. Шумно выдохнул. Перечитал письмо еще раз. И еще. И еще, для верности.

– Нет, вы серьезно? – вопросил Айвен. – Серьезно?

Вскочил, скрипнув стулом, и подошел к окну. За окном находился крохотный задний дворик, такой знакомый, сейчас засыпанный жухлой листвой. Двор был обнесен выкрашенным коричневой краской щелястым забором. На заборе сидела неизвестная Айвену крупная птица. Она заметила Айвена за стеклом и теперь настороженно следила за ним одним глазом.

Айвен вернулся к столу. Письмо никуда не исчезло, вот оно, на экране. Так и есть, вверху эмблема Государства – стилизованный кристалл в звездном кольце.

– Мне до сих пор кажется, что кто-то подшутил надо мной.

– Нет, это не шутка.

– Я не знаю, как мне быть.

– Просто прими это. Ты же хотел перемен?

– Да, но… Разве такое возможно?

– Как видишь, возможно. Ты же понимаешь, как это происходит, никаких чудес. Компьютер случайным образом выбирает один личный номер из трех миллиардов ID. Просто на этот раз выпал твой номер. Случайность.

Только теперь Айвен почувствовал, как откуда-то изнутри поднимается горячая волна радости.

Айвен знал, что в Столице Сатурналии – старинный праздник, который отмечается ежегодно с 17 по 19 декабря – проходят с большим размахом.

Сатурналии. Лучшие учредили этот праздник в самом начале эры Стабильности. Не придумали заново, а вспомнили¹¹, как и многое другое. Сатурналии были призваны соединить далекое прошлое и настоящее. И при этом развлечь граждан, конечно.

Лучшие вообще ничего не изобретали, они лишь вспоминали то хорошее, что уже существовало когда-то раньше, но было забыто. В этом состояла и состоит мудрость Лучших, да хранит их небо. Вот так и Сатурналии – праздник древних италийцев, в конце года благодаривших бога земледелия и урожая. Когда-то, в Золотом веке, этот бог правил всей землей, то были времена изобилия и счастья. Тогда люди почитали Сатурна в надежде на то, что непростая жизнь их станет хоть немного счастливее. Теперь же этот праздник напоминает нам о тысячелетиях хаоса, страданий и лишений. На три дня мир переворачивается с ног на голову, чтобы каждый гражданин понял, что это такое – отсутствие стабильности. Зато в эти три дня каждый может делать то, что в иное время совершенно немыслимо. Даже таги на три дня откладывают свои темные дела и живут жизнью обычных людей. Праздничные толпы наводняют улицы и площади больших городов. Все позволено. Ну, почти все. Многое. Конечно, лишь в той мере, в какой это не вредит другим.

Одним из обычаев праздника Сатурналий стало избрание карнавального короля и королевы. Шутовской король возглавляет празднество, становится его символом и центром. Все крутится вокруг него. Очень важная миссия!

«Слушай, – сказал сам себе Айвен, почесав подбородок, – наверное, и какое-то вознаграждение предусмотрено. Значимая общественная роль, как-никак! Пусть король ненастоящий, но ведь ответственность на его плечи ложится немалая. Как пить дать, что-то за это полагается. Эх, хорошо бы! И на празднике погуляю, и того… Может быть, дадут столько, что хватит на новую машину, еще отец об этом мечтал. Хотя бы ради памяти отца неплохо бы машинку обновить, да? А там, глядишь, и семьей обзаведусь, наконец».

С этой точки зрения перспективы казались еще грандиознее и радужнее.

– Мама! – крикнул Айвен. С кем же еще поделиться новостью, как не с ней.

Мать не отвечала. Айвен пробежался по комнатам, но матери нигде не оказалось. Айвен был дома один. Не в силах сдержаться, он звонко хлопнул себя по ляжкам, исполнил несколько странных танцевальных па и, не зная, чего бы такое сделать еще, включил телевизор.

Сразу попал на новости. Подтянутый моложавый диктор, похожий на робота, важно сообщил Айвену, что герой-кастронавт Гуго Аллаж впервые в истории человечества совершил полный оборот вокруг Венеры, находясь в автономном скафандре. Затем на экране возникло бледное, покрытое крупными каплями пота лицо кастронавта Аллажа, искаженное толстым стеклом скафандра. Кастронавт уставился на Айвена, беззвучно шевеля губами. Айвен шагнул к ТВ и чокнулся с Гуго баллоном «газа».

– За наши с тобой успехи!

Покоритель космоса таращил пустые глаза.

– Гуго Аллаж передает нашим телезрителям привет с орбиты Марса, – сообщил диктор. – К сожалению, по техническим причинам мы не можем транслировать его речь. Увидимся после рекламы, не переключайтесь!

VI. Виринея

Каждая жизнь – множество дней, один за другим. Мы бредем сквозь самих себя, встречая разбойников, призраков, великанов, стариков, молодых, жен, вдов, любящих братьев, но всякий раз при этом встречая самих себя.

Джеймс Джойс, «Улисс»

Натана Курцхалия провожали в среду.

Когда Айвен подошел к зданию муниципалитета, у каменного крыльца уже стояли немногочисленной молчаливой кучкой друзья и коллеги покойного. Айвен пожал протянутые навстречу мужские руки и спросил, не поднимая глаз:

– Где Катя?

Кто-то моча показал на вход в здание. Айвен повернулся к дверям – за толстым стеклом маячил бдительный охранник. Видимо, он уже давно следил за подозрительной группой мужчин и был готов в случае чего немедленно принять положенные меры. Однако никаких мер не потребовалось, потому что, потеснив охранника, из дверей вышла Екатерина Курцхалия – сестра покойного. Другой родни, насколько знал Айвен, у Натана не осталось.

– Здравствуй, Айвен, – кивнула Катя. – Спасибо, что пришли поддержать, ребята.

Катины глаза были сухими и ясными. Голубоватые тонкие веки туго обтягивали выпуклые глазные яблоки. «Сильная женщина, – подумал Айвен, – железная. Несгибаемая. В такой тяжелой ситуации непросто сохранить самообладание… Не всякий мужик-то сможет. Вот Натан был совсем другой – большой и толстокожий на вид, но все это было напускное. Маскировался, прятал свою истинную ранимую сущность. А случилось что-то, и не выдержал».

Жили Курцхалия в довольно старой типовой многоэтажке. Квартира была небольшой, уютно затемненной, она все еще сохраняла что-то неуловимое от обитавшего в ней толстого человека, так, казалось, любившего жизнь с ее простыми удовольствиями. Айвен, не дожидаясь просьбы, сразу ушел на кухню помогать Екатерине – чистил лук, резал овощи, помешивал ложкой в кастрюле густое варево. Неодобрительно качал головой, понимая, сколько баллов ушло на натуральные продукты для поминального ужина.

Потом разместились за столом. Одно место – во главе стола – осталось свободным. Те, кого усадили рядом с этим пустым местом, невольно поеживались и говорили меньше и тише других.

Засиделись допоздна, никто не решался встать и уйти первым. Все словно чего-то ждали. Наконец, один из мужчин извинился и, сославшись на то, что рано вставать, встал из-за стола. Все потянулись следом, образовав в коридоре «пробку».

Айвен пошел с Чандром, им было в одну сторону. Шли дворами – так было проще. На больших улицах возрастала вероятность встречи с полицейским нарядом, объясняй потом, кто ты, куда и почему так поздно. Сегодня всего этого хотелось по возможности избежать.

Шаги отдавались эхом в пустынных колодцах, образованных одинаковыми бетонными кубами. Удивительная акустика в этих полостях, каждый шорох усиливается многократно. Специально так сделано, что ли?

– Как? – неожиданно спросил Чандр.

– А? – рассеянно откликнулся Айвен, погруженный в свои мысли.

– Как он умер?

Айвен остановился в удивлении.

– Погоди, так ты не знаешь, что ли?

– Нет, – покачал головой Чандр. – Я только сегодня из рейса. У Кати как-то неудобно было спрашивать… Ты понимаешь.

– Его в парке обнаружили, – помолчав, ответил Айвен. – Влюбленная парочка углубилась в заросли, ну и… Эксперт потом сказал, что Натан несколько суток там пролежал, с пакетом на голове.

Чандр глубоко вздохнул, будто бы ему тоже не хватало воздуха.

– Надел полиэтиленовый пакет, а руки застегнул за спиной наручниками…

– Откуда у него наручники?

– Ну, как, – Айвен хотел, чтобы Чандр сам догадался, но тот ждал ответа. – Такие, для взрослых игр.

Чандр пробормотал что-то, смутившись.

– Сейчас холодно, он хорошо сохранился, – зачем-то добавил Айвен.

Пауза.

– Почему? – повернул голову Чандр, блеснув в темноте белками глаз.

– Никто не знает… Я его видел на прошлой неделе, он был под мухой. Меня к себе звал, а я не пошел… – признался Айвен. – И Кате он ничего такого не говорил, по ее словам. Натан же со всеми делился только хорошим, ты знаешь, плохое в себе носил. Молча переживал. Вот и тут молчал, сестру жалел или что…

– Пожалел, нечего сказать, – Чандр остановился под фонарем и протянул Айвену ладонь. – Получается, нам теперь за него жить, что ли?

– Выходит, так, – растерянно согласился Айвен. Он не думал об этом.

Темнело теперь рано. Когда автобус доставил Айвена в Новое Внуково, повсюду уже включили искусственное освещение. Стеклянная призма аэропорта сияла, как волшебный хрустальный ларец, в котором хранится некое сказочное сокровище – сердце дракона или что там еще может быть в таких ларцах. Айвен выскочил из автобуса, забрал свой багаж и пошел искать рейс на табло вылетов.

До начала регистрации оставалось почти полчаса, то есть спешить было совершенно некуда и незачем. Айвен направился в зал ожидания. Огляделся по сторонам – народу было, прямо скажем, немного. В дальнем углу обнаружился целый ряд пустых кресел, лишь напротив дремала, надвинув на глаза смешную шапку с треугольными ушками – кисточки на концах – какое-то существо женского пола. Лицо девушки было скрыто надвинутой на глаза шапкой. Айвен осторожно, стараясь не разбудить ненароком дремлющую «рысь», поставил багаж на испускающие слабый свет плиты пола, а затем и сам опустил зад на жесткий синий пластик.

Кресло предательски скрипнуло. Девушка резко выпрямилась, сдвинув шапку назад. Айвен онемел.

Судя по всему, девушка тоже была удивлена. По ее лицу быстро пробежали тени очень разных чувств – испуг, и радость узнавания, и сомнение. Но она удивительно быстро взяла себя в руки и теперь смотрела на Айвена прямо и немного насмешливо.

– Привет, – первым сказал Айвен. – А мы встречались раньше. Вы… Ты помнишь?

– Привет, – ответила девушка с улыбочкой. – Синяя фура.

– Да-да, – обрадовался Айвен. – Точно! Синяя фура до Москвы…

– Не совсем до Москвы, если точно, – насмешливо фыркнула девушка. – И как она?

– Она? – удивленно повторил Айвен. – Кто?

– Твоя машина.

– А, моя старушка? – растерялся Айвен. – С ней все хорошо, спасибо. Дребезжит, но бегает.

А потом рассмеялся. Надо же, какая неожиданная встреча! Ведь уже и забыл о том нелепом случае.

– Ну, я рада, – сказала девушка. – И за машину, и вообще…

Губы Айвена сами собой растягивались в глупую улыбку, хотя он пытался их удержать.

– Летишь? – спросил Айвен.

– Встречаю.

– Поня-а-атно, – протянул Айвен. – А я в Столицу.

Получилось как-то хвастливо, глупо. «Будто цену себе набиваю», – мелькнуло у него в голове.

– По делу или так? – поинтересовалась девушка.

– Да как сказать, – пожал плечами Айвен. – Наверное, по делу.

Девушка кивнула и вдруг заливисто расхохоталась, тряхнув рысиными кисточками.

– Извини, вспомнила выражение твоего лица. Тогда, в клубе…

– Слушай, – опустил глаза Айвен, – это ты извини, что получилось так… Ну, что не подвез. Я не собирался тебя высаживать, ты сама.

– А, не бери в голову, – махнула рукой девушка. – Я вообще без проблем добралась, на следующей машине. Девушке несложно доехать, ты же понимаешь. Сам такой…

– Какой это «такой»? – обиделся Айвен

– Ладно, проехали, – девушке не хотелось продолжать на эту тему. – Не бери в голову.

– Хорошо. Значит, все в порядке? – переспросил Айвен.

– Конечно!

– А то я, знаешь, специально пошел тебя искать вечером, – признался Айвен. – Не подумай, я просто извиниться хотел.

– Так вот ты зачем в клуб пришел…

– Ну да.

– Не стоило. Я же сама попросила остановить…

– Оно-то понятно, – кивнул Айвен. – Но мне не по себе стало, забеспокоился…

«Что я говорю, – мелькнуло в голове Айвена. – Стоп».

Девушка внимательно рассматривала мерцающие плиты под ногами и улыбалась.

– Я еще тогда, в машине, хотел спросить, да не успел, – прервал молчание Айвен. – Как тебя зовут?

– Ния, – просто ответила девушка и подняла на Айвена глаза. Блестящие и внимательные глаза. «Вот уж точно рысь», – подумал Айвен.

– Ния? – переспросил он для верности.

– Да, – тряхнула челкой девушка. – А что?

– Редкое имя, – сказал Айвен, – первый раз такое слышу.

– Редкое – не то слово, – усмехнулась девушка.

– А я Айвен! Будем знакомы.

– Будем знакомы, Айвен, – серьезно сказала девушка и, привстав, подала Айвену руку. Айвен осторожно пожал тонкие прохладные пальцы.

– Скажи, Ния – это твое полное имя? – спросил он, чтобы хоть что-то спросить, не потерять нить завязавшегося было разговора.

– Ох, – девушка надул губы. – Родители назвали меня Виринеей, но это звучит как-то… По-старушечьи звучит, совсем железновечно. Поэтому я Ния.

– Виринея, – произнес Айвен шепотом, будто пробуя новое слово на вкус. – А знаешь, мне…

– Даже не думай! – Ния нахмурилась и поднесла к самому носу Айвена кулак.

Айвен отрицательно помотал головой, изображая испуг. А затем поинтересовался осторожно:

– Как у тебя с картой? Решилось?

– С картой? – Ния потерла лоб, припоминая. – Да, все в порядке. Ты помнишь это? Забавно.

Девушка достала из кармана куртки пластиковую карту на зеленом нейлоновом шнурке и покрутила ей перед Айвеном. Он попытался было поймать белый прямоугольник с отпечатанным на нем длинным номером, но Ния отдернула руку и спрятала карту в карман.

– Так зачем ты в Столицу-то собрался?

– Ну, – Айвену почему-то стало неловко. – Понимаешь, какое дело… Меня пригласили поучаствовать в одном мероприятии.

– М-м, серьезно?

– Ага, письмо пришло. Знаешь, скоро Сатурналии… В общем, меня вроде как выбрали королем. Ну, хватит!

Ния залилась смехом, как будто Айвен очень удачно пошутил, рассказал невообразимо веселую историю. Айвену не оставалось ничего другого, как ждать, когда пройдет этот приступ веселья.

– Ох, ничего себе! – Ния вытерла глаза. – Айвен… Ну ты даешь.

– Чего в этом такого смешного?

– Не обижайся! Я рада за тебя… Просто это все как-то неожиданно.

Айвен пожал плечами.

– Мне тоже так показалось, до сих пор не очень-то верится. В общем, вызвали в Столицу. Подготовку, мол, нужно пройти, то да се…

– Как же работа твоя?

– Отпустили, – пояснил Айвен, – по такому случаю.

Ния почесала нос и сказала, глядя в сторону:

– Значит, Сатурналии, говоришь… Интересно. У нас такое не отмечают.

– Странно, – удивился Айвен. – Как это? И где «у вас»? В семье или в вашем городе?

– И в семье, и так… – уклончиво ответила Ния. – Нет, я знаю, что такое Сатурналии, но… В общем, я тебя поздравляю! Правда! Интересно, что ты чувствуешь? Ощущаешь ли, скажем, ответственность?

– Пока ничего особенного не ощущаю, – признался Айвен. – Но вырваться из будней давно хотелось. И вот выпал шанс.

– Удивительно, – кивнула Ния. – Я тут подумала, знаешь… Может быть, и мы не просто так встретились с тобой. Один раз ничего не значит, два раза – куда ни шло, а три… Три – это уже судьба, что ли.

Девушка сказала это совершенно серьезно, глядя прямо в глаза Айвену. Он хотел как-то отшутиться, но ничего подходящего на ум не приходило, да и было в этом Ниином взгляде что-то, не оставляющее места шутке.

– Кстати, я тоже собираюсь наведаться в Столицу через неделю-две, – сказала девушка. – Есть у меня там одно дельце, давно собиралась заняться… Значит, мы встретимся. Давай на площади Вечных Часов. Знаешь?

– Не знаю, – ответил Айвен. И добавил с уверенностью: – Но найду.

– Хорошо. Тогда через две недели на площади Вечных Часов, у монумента. Например, тридцатого. Лучше вечером, часов в семь. Да, в семь ноль-ноль.

– Договорились! Кстати, мне впервые в жизни девушка назначает свидание, – не удержался Айвен.

– Это не свидание, – Ниины щеки порозовели. – Слишком много воображаешь о себе. И вообще, если не хочешь…

– Конечно хочу, – поднял руку Айвен. – Перестань, пожалуйста! Слава святым, мы не в машине…

Ния усмехнулась и кивнула.

– Тридцатого. Если вдруг не приду, значит, на другой день буду. Всякое может случиться. Слышишь?

– Да, я понял. Давай твой номер запишу, так же проще связаться…

– Нет.

– Но почему?

– Смотри, – Ния ткнула пальцем в табло на стене. – Кажется, твой рейс на Столицу! Регистрация уже началась, беги.

– Или ты запиши…

– Айвен, тебе пора, – в голосе Нии знакомо хрустнул лед. – Увидимся через две недели.

– Через две недели, – повторил Айвен и послушно забросил на плечо сумку.