Читать книгу: «Стихи», страница 2

Весна

Как все же радует весна…

Сквозь стужу, прячась за метелью,

Она вначале, как струна,

Звенит веселою капелью.

А чуть апрель качнет крылами —

Снега осядут, треснет лед,

И черно-белыми следами

Весна на землю опадет.

Земля, счастливая, оттает.

Забудет завыванья вьюг.

И стаи птичьи бросят юг,

И север родиной им станет.

С певучим треском лопнут почки.

Листва проклюнется… и вдруг

По небу огненные строчки

Гроза разбрызгает вокруг.

(1980?)

Песня

Одуванчика тонкая ножка

И серебряный шар головы…

Потерпи, буйный ветер, немножко,

Дай цветку постоять у Невы.

Он реке подарил свое солнце,

Превратился в серебряный звон.

Потерпи, буйный ветер… В оконце

Парашютики выбросит он.

Одуванчика тонкая ножка

И серебряный шар головы…

Потерпи, буйный ветер, немножко,

Дай цветку постоять у Невы.

1978–80

***

Душа озарена! Рокочет гром.

Лечу! Куда? – Не ведаю покуда.

Иль то иных миров ракетодром,

И ждет меня неведомое чудо?

Глаза прикрою – видится звезда.

Сквозь голубой туннель – ее сиянье…

Так в детстве уносили поезда

Мечту мою на вечное свиданье.

Раскрепощаюсь. Выплываю в свет.

В блаженстве растворяюсь… И невольно,

Душа, забыв скрижали давних бед,

Парит над Вечностью привольно!

1980

Владимиру Балыбердину*

Вершин не покоряют. К ним – восходят.

Там, на вершинах, душу познают.

И на подходах к ним – себя находят

Иль в слабости и трусости снуют.

Лавинам салютуют не для славы.

Их канонады бросят сильных в дрожь.

У гор свои законы, мир и нравы.

Там не в цене ни слезы и ни грош.

Там мужество – вот золотые слитки.

Там техника и стойкость – вот заслон.

Там камнепады бьют, словно зенитки,

В тебя в упор со всех пяти сторон.

И если не сорвешься с вертикали,

Расщелины и ледники пройдешь,

Твоя душа познает свет и дали.

Ты бесконечность сердцем обретешь.

1982

* Владимир Балыбердин (1948–1994) – первый советский альпинист, взошедший на Эверест 4 мая 1982 года.

***

Все у́же круг испытанных войной.

Все выше слава ратников Победы.

Немеркнущая память над страной

Хранит в себе и горечи и беды.

Год 45-ый… Майская теплынь…

И слезы счастья на лице солдата…

И радости прогоркшая полынь…

И, словно кровь, запекшаяся дата.

9 мая 1983

***

Опять в неведомые страны,

Душа, лети!

Пусть ждут тебя и боль, и раны,

Не отступи.

Не остудись, душа хмельная! —

Вперед и ввысь!

У времени рука стальная,

Не отступись.

Поэты знают: трудна дорога

Вперед и ввысь.

Поэты помнят: талант от Бога!

Не отступись!

1984

***

Мне снятся кони по ночам

Под шорох шин и лязг трамвайный.

И по асфальтовым плечам —

Копытный звон, как звон хрустальный.

И снится вместо черных труб,

Кадящих гарью и дымами,

Весельем пенящийся сруб,

Пропахший лесом и хлебами.

В нем вздохи желтых половиц,

Как женщин легкое раздумье.

И тень от елочных ресниц

На стенах, как вуаль колдуньи…

***

Как души мало объяснимы,

Так и костры в вечерней мгле.

И струи пламени, как нивы,

Качают песни на Земле.

Я эти песни сердцем слышу

В безмолвном трепете огня.

Парит душа все выше, выше

Над пеплом прожитого дня…

Я погружаюсь в размышленья,

Как солнце вечером в зарю!

И нежный аромат волненья

Стихам невольно подарю…

На смерть Л. И. Брежнева

Ушел тяжелобровый говорун.

Опричнина повластвует теперь.

Россия знала мало звонких струн,

Куда привычнее ей стон потерь.

Душа болит в предчувствии беды.

У КГБ – история черна.

Меч обнажен. Кровавые следы

Дай Бог, чтоб не увидела страна.

Не повторись, истории спираль…

Народ опять насторожил свой слух.

Проложена стальная магистраль.

Куда и кем? Ответит время вслух!

22 ноября 1982

***

Терзать себя и ревностью, и гневом

Достойно ли твоих и дум, и лет!

Дарила женщина свою любовь с напевом,

И в нем звучал прощания сонет.

Истаял звук. И молодое тело

Уже другому дарует напев.

К чему же так угрюмо и так смело

Ты осуждаешь легкокрылость дев?

Поэту ли изменою терзаться!

Ушла – одна, другая – ждет тебя.

Любовь всегда любовью будет зваться,

Пока в ней страсть как всполохи огня.

1987

***

Я как в тюрьме: тоска и боль разлуки,

Лишь изредка мелькнет твое лицо.

Коснутся лба изнеженные руки,

И снова – одиночества кольцо.

Я задыхаюсь от раздумий часто,

От ревности сгораю по ночам,

А ты наивно легкое участье

Ко мне несешь, как уголья к свечам.

К чему уют в ознобе ожиданья?

К чему слова, когда ответа нет?

Мне радости короткого свиданья

Все чаще дарят горечи сонет.

1987–88

***

Ты помнишь ночь, и бухту сонную,

И лунный блеск в морской волне,

Сухумский рейд, дорогу звездную,

Настойку грусти на вине?

Тогда ты стала мне завещана,

Как богом врезанная грусть.

И пусть навеки боль обещана,

Я от тебя не отрекусь.

Не знаю: ждет меня удача ли,

Иль топкий берег неудач?

Меня не раз разлуке сватали

С тоскою, под надрывный плач…

И все-таки иду без трепета

На перекресток наших встреч,

Чтоб страсть твою и влагу лепета

В ладонях и душе беречь.

***

Каждый вечер, лишь только сумерки

Прокрадутся к тебе на крышу,

Я с тоскою иду переулками

И надежду любви колышу.

Мне навстречу плывут прохожие,

Смех стучит рикошетом в окна.

И мне кажутся все хорошими,

И весь мир из улыбок соткан.

Ты мне чудишься как сияние

И в меня ароматом входишь…

Ах, девчонка, мое отчаянье,

Ты с ума меня, видно, сводишь…

Каждый вечер, лишь только сумерки

Растворят силуэты зданий,

Я иду к тебе переулками,

Чтоб крутить карусель свиданий.

***

Листья бьются, как птицы,

С лёту в рампу окна.

И пронзают их спицы

Нудно-злого дождя.

Ветер буйствует пьяно,

Рвет с деревьев наряд.

На рябине лишь рьяно

Гроздья ягод горят.

Среди мрака и стужи

Пламенеют они,

Чтоб деревья, как лужи,

Застыть не могли…

Все же скоро морозы

Сдуют пламя с рябин,

И от зимней угрозы

Черным станет рубин.

А земли километры

Снега занесут.

И свирепые ветры

Начнут самосуд.

***

Нева осенними ночами,

Как нефть, тягуча и черна.

И трется о гранит плечами

До дна продрогшая волна.

Мосты как горбуны застыли

И молятся воде в ночи.

И желтый блеск фонарной пыли —

Как блеск засаленной парчи.

Вдоль отсыревших парапетов

Столбы угрюмые стоят.

А в шашках каменных паркетов

Плафоны льдинками скользят.

1969

***

Ночь расколота костылями —

Инвалид беспризорный пьян.

Он давно не гулял полями,

Ему ближе сухой бурьян.

Его дом – подворотни и лестницы.

Его жизнь – тугая петля.

Ночь всегда ему – крик предвестницы,

Что тоскует о нем земля.

Его силы давно на пределе.

Гарь помоек – его тепло.

На сухом и скрюченном теле —

Горе ужасом проросло.

На безликом лице щетина.

Хриплый голос – как крик грача.

Днем он держит беду, как плотина,

Пьяно тело свое волоча.

Только ночью, когда устало

Стихнет город, как жизнь сама,

Инвалид костыли, как кресало,

Бьет о трубы его и дома.

Колет ночь, безразличье и горе,

Раздвигает души тиски,

Чтобы днем захлебнуться в море

Безысходности и тоски.

1969

***

Я сгорал от вина и простуды,

От любви же давно не сгорал.

Чувств веселых звенящие трубы

Я в походы с собой не брал.

И боролся с внезапным порывом,

Сердце сдерживал, как орла.

Мне все чудилось: над обрывом

Все те годы душа плыла.

А теперь – ни вина, ни простуды.

Полыхает Любовь во мне.

И поют мои чувства, как трубы,

О веселом и Вечном Огне!

1976

Тополя

Искромсаны. Без головы и рук

Вновь тополя стоят по Ленинграду.

Как будто враг свирепствует вокруг

И город хочет взять в блокаду.

И чудится мне: артобстрел и смерть.

Пожарищами память полыхает.

И жутко мне на тополя смотреть,

От их уродства сердце высыхает.

От этой жути не уснуть в ночи —

Все чудится измена где-то рядом.

И даже прилетевшие грачи

В отчаянье кричат над Ленинградом.

А по утрам, идя вдоль тополей,

Я будто прохожу по полю брани.

Мир за ночь стал бездушнее и злей,

Но как и прежде молится герани.

Я не кричу и не кусаю губ.

Лишь молчаливей становлюсь и суше.

И часто без причин бываю груб,

Да сердце бьется медленней и глуше.

Осень на Валааме

Клен рыжий, как экскурсовод,

Мне улыбается листвою,

И будто пьяной головою

Качает желтой кроны свод.

Он что-то тоненькой рябине

Лукаво шепчет и поет.

А та любовь спокойно льет,

Свое смущенье скрыв в рубине.

А там седеющие горы

У ног осин поклоны бьют,

И сосны песни в небо льют,

И ветры лают, будто своры.

Березки стройные грустят,

Припоминают праздник мая.

И, в тучах клином утопая,

Уж гуси с севера летят.

Лишь ели сфинксами застыли,

Зеленым пламенем горят.

И никому не говорят,

Что пьяными от лета были.

Природа сентябрем грустит

И песни птиц припоминает,

И холодком листву снимает,

И грибникам грибами льстит.

Брусника высыпала рьяно

Из стынущей земли в ночи.

Но заморозки, как ключи,

Чуть северней звенят упрямо.

И осень поздняя бредет

С дождями мелкими и злыми.

Мы ж днями поживем былыми,

Пока листва не опадет.

1971

***

Ах, вы, чудачки, яхты белые,

Невинностью опять блистаете

И, словно девушки несмелые,

От шепота морского таете.

И все вам кажется таинственно,

Красиво, ласково и трепетно.

И льется песнь прибоя искренно,

И шорох волн, как звуки лепета.

О том, что вы, прекрасно-юные,

Свежи и для любви соструганы,

Что вы забыли ветры буйные,

Забыли чувства, что поруганы,

Как паруса с вас, будто юбочки,

Срывали шквалы в страсти бешеной,

Как в ваши трюмы, словно в рюмочки,

Бесстыдство, страх и боль замешаны.

Но это было прошлой осенью,

И вы по морю вновь соскучились,

И, занавесив память просинью,

Весной у моря снова скучились.

Намазали себя белилами,

Отшлифовали мачты тонкие.

Вам не собраться, видно, с силами,

Когда поют вам песни звонкие.

Когда ласкают ваши талии,

И мачта страсти томной молится.

Вы забываете баталии,

И то, как в них невинность колется.

Мне ж не забыть, как вы, усталые,

У берега на эллинг коситесь…

Но, чуть снега осядут талые,

Вновь у яхтсменов в море проситесь.

1969

Победитель

Владимиру Балыбердину

Ледопад словно минное поле:

Сдетонирует эхо – прощай.

Лишь удаче, отчаянной воле

В те минуты судьбу завещай.

И на скользком карнизе не сетуй

Разгулявшимся диким ветрам.

Альпинисты – с особою метой,

Им вершина – торжественный храм.

Есть закон у нелегкой дороги:

В путь пошел – отступленья не жди.

И тебя не осилят тревоги,

Не осилят снега и дожди.

Прорубаться к победе не просто.

На высотах – труднее вдвойне.

Тропы там не уступят погостам,

Там живут, как живут на войне.

Эверест принимает не многих,

Он домой отпускает не всех,

Над вершиною нет середины,

Нет у мужества скрытых помех.

Ни судить, ни рядить не спешите.

Покоряют не зря Эверест.

Лучше собственной жизнью вершите

И любовь, и отвагу окрест…

Ледопад словно минное поле:

Сдетонирует эхо и – крест…

В человеческом сердце и доле

Есть у каждого свой Эверест.

1983

***

Я сегодня, как перст, один.

Безразличьем качаю время.

Помоги мне, волшебник Грин,

Одиночества сбросить бремя.

Пусть забрезжит в моей дали

Алый парус веселых дней,

И воздушные корабли

Принесут мне лихих коней.

Я коней в колесницу мечты

Запрягу, расстреножу ноги,

И помчу вдоль далекой черты,

За которой веселые боги.

Сбрую им разукрашу стихом,

Млечный путь расстелю под копытом.

Я им буду лихим ездоком,

Так давно на Земле позабытом.

И пригоршнями буду с небес

Рассыпать всем звенящие строки…

Дай мне, сердце, любви. Дай чудес,

Чтоб тоска не нудила уроки.

***

Петушки-гребешки,

Бусинки рябины,

А под сердцем стишки

Да любви глубины.

А над сердцем заря,

Праздника веселье,

Неужели не зря

Мучили сомненья.

Та была не мила,

Та криклива очень,

Та в тоску замела,

С тою жить нет мочи.

Ну а ты чем взяла,

Чем заворожила?

Вся душа расцвела,

Будто не тужила.

Не корите, друзья,

Не ругай, сестрица.

Опоила меня,

Знать, свята-водица.

1976

***

В Европе яблони в цвету,

В агонии Берлин.

Пройдет последнюю версту

Советский исполин.

Мечом последний раз взмахнет,

И рухнет враг у ног.

Солдат от смерти отдохнет

И от ее дорог…

Прошел он чертову версту,

И все ж в последний миг

Смерть скажет: «За победы крик

Прибью тебя к кресту.

Я буду жечь тебя огнем,

Потом четвертовать,

Иль ты отступишь этим днем,

Чтоб снова воевать.

Я землю искорежу вновь,

Засыплю пеплом все.

Воды дешевле будет кровь —

Мое в том ремесло.

Я женщин закую в броню

И погублю детей,

И голод с горем сохраню

Для старых матерей».

Тогда Солдат поднялся в рост

И мир прикрыл собой!

Ликуй, победа, плачь и тост

Скажи за этот бой.

1975

***

Апрель набухает весною.

Вплетаются в травы цветы.

И небо лазурной волною

Склонилось к земле с высоты.

И облако белою птицей

Купается в этой волне.

А взгляд чуть прикроют ресницы —

И всадник на белом коне.

И лес, растревоженный песней,

Хрустальным бокалом звенит.

Веселое солнце, хоть тресни,

Упрямо стремится в зенит.

В душе расцветает улыбка.

Я снова оттаю от бед.

Природа – волшебная скрипка —

Мне дарит покой и привет.