Читать книгу: «Легенды звёздных далей», страница 6
– А кстати! – сказал Мозг Тарелки, – Кормёжка Валенка и Арго не представляется возможной за отсутствием оных на борту Тарелки! И Пластероид временно недоступен!
– Честно говоря, я ожидал чего-то такого, – без тени смущения заявил Странник. – Слишком хорошо всё складывалось…
– Да, одно к другому! – подтвердил Пришелец.
Старик ничего не сказал, только нахмурил правую бровь. В его шлеме что-то щелкнуло, и на полной громкости из наружных динамиков шлема вырвалась мелодия…
Я думаю, нет особой нужды говорить, что это была за мелодия?
Конечно же – «Одна Большая Миссия», «Rockets»!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ Эпопея Глава 12 Я говорю глупости
Этого просто не может быть!
Вы когда-нибудь распадались на молекулы?!
Жаль! Тогда вам будет трудно вообразить себе чувства попугая, вдруг обернувшегося сизым облаком. Впрочем, вы и попугаем-то себя вряд ли когда-нибудь воображали?!
Так вот: я распался на молекулы. Натурально растаял в Гремляндском воздухе, как кусок сахара в кипятке. Повис меж небом и землёю лиловой тучкой. И, что самое удивительное, эдакое интересное моё положение не показалось мне особенно противоестественным. Наоборот, восприятие окружающего мира необыкновенно обострилось, ибо у каждой из моих молекул оказались собственные глаза, уши и даже, извините за необходимые подробности, носы. Некоторые глаза смотрели куда-то вдаль, другие – под ноги, третьи и вовсе – внутрь. Уши слушали в совершенно разные стороны, а носы с глубоким удовольствием вдыхали тысячи наиразнообразнейших запахов. Так, например, горьско пахли фиоклетовые камни и инфрозумрудные скалы, ушибисто замухрученные в самое глубокоблоковое небо. Сухие травинкусы, цепенно ластирующиеся под блёстким и оранжевеговым солнцем, источали искренне сладковаторные и шампанмандариёлочные ароматы, взвихревающие электрончики моих мозговых молекул на новые орбиты. Откуда-то издалека доносилась легкая тресь холодкого, ломозыбкого и лимономятого ручейка, вырвавшегося на свободу из-под грыжистых, замшханых и смордашенных валунов. Ещё дальше – я чувствовал! – трепышится, бесстыдясь в прострашном и величабистом ложе глубокостылистый кисельководный океан, сладоёжия пышувчатыми волнами чудливо бархонежистые берега…
– Внутренний Голос подсказывает мне, что мы опять попали в историю! – телепатически сказал Странник.
Недалеко от меня висели в воздухе три призрачно-сиренево-сизых облака. Они необыкновенно кружевлялись спиральками, кручевадисто кучерились струйками и взлохмашисто искривлякались колечечками.
– А мой Внутренний Голос подсказывает выход, – сообщило облако-Старик. – Нужно сконцентрироваться. Представить себе себя и лепить как скульптуру!
– Воображаю, что мы тут сейчас налепим! – рассмехохлилось облако-Пришелец.
– Внимание! – Старик приступил к осуществлению замысла. – Начинаю!
Одно из облаков прямо на наших глазах стало концентрироваться. Оно сбугрилось, сделалось пластигулинчатым, тушистым…и вдруг приняло совершенно удивительный вид: в воздухе висели гигантская дымящаяся «беломорина» и не менее великая банка «Райс Стар»…
– Эх, не на том ты концентрируешься! – блистательно подметил Странник. – Показываю, как надо!
Второе облако напружирилось, сжатилось…и так бабахнуло, что в окрестных горах сошли лавины.
– Опять твои эффектные штучки! – проворчал Старик, затейливым пыхом превращая обуглившуюся «беломорину» и мятую банку обратно в кудряшистое облако. – Сам-то хоть цел остался? Отзовись!
– Да цел я! Только меня на сотню километров разнесло, даже будто б в соседние страны! – сообщил Странник. – И уши заложило!
– Ага, вот с ушей и начнём! – предложил новую мысль Старик. – Пришелец, твоя очередь экспериментировать…Только аккуратней, не надо эксцессов и катаклизмов!
Облако-Пришелец сконцентрировался. И обернулся стайкой маленьких симпатичных розовеньких ушек. Они порхали, словно бабочки, шелестя нежными мочками.
– Замечательно! – обрадовался Старик. – Этот сюрреализм я потом нарисую, а ты прекрати бардак и работай только двумя ушами!
– Изнутри неудобно, – пожаловался Пришелец, – Ты мне подсказывай, куда их крепить…
– Ладно! – Старик принялся комментировать действия Пришельца. – Уши пошли…пошли…правое левее и ниже, левое правее и выше…и не сворачивай в трубочку!.. Пошли уши! Уши пошли…Стоп!
– Ну что, похоже? – с надеждой спросил Пришелец.
– Похоже! – ответил Странник, уже собравшийся в облако и висящий рядом. – На что именно – не скажу, но она точно с ушами!
– М-да, пожалуй так ничего не получится! – Старик сохмурил своё облако так, что оно сделалось грозовитым и тюкнуло землю молнией. – Есть ещё одна идея! Поскольку, как оказалось, самих себя мы не знаем, будем изображать друг друга! Со стороны, как говорится, виднее… Сейчас попробую!
Облако-Старик снова стало самовыражаться, причём в наиболее затейливых формах. Оно сделалось пластереневым, забенгалилось, сверкашисто шыркая и аппетитно поджахивая. И вдруг трансформировалось…в Принцессу!
– Очень, очень даже неплохо получилось! – оценил Пришелец, – Только вот одежды…маловато…то есть, совсем нет!
– Э-э-то я ошибся! – сказал Старик и снова лихо видоизменился. Спустя секунду облако-Старик предстало нашим глазам самым что наесть Пришельцем! Пришелец курил «беломор» и хмурил левую бровь.
– Ого! – искренне удивились Странник и настоящий Пришелец.
– Ну что, порядок? – Старик-Пришелец критически оглядел себя, как мог, и остался доволен результатом. – В количестве пальцев – не промахнулся, руки, ноги и все дела – как полагается!…Следующий!
…Вскорости передо мной уже стояли материализовавшиеся Старик-Пришелец, Странник-Старик и Пришелец-Странник. Я их всех тут же перепутал! Тем более что лица и фигуры этих фантомов то и дело искажали помехи: появлялись и исчезали усы и бороды, менялись причёски и предметы одежды. Кажется, мои друзья решили приукрасить друг друга на собственные вкусы…или подшутить? Так Пришелец, например, вышел с пышными усами, Странник оказался безбородым, а Старик, наоборот, бородатым, лысым и длинным…
– Ромуальд, а ты кого ждёшь? Так и собираешься быть облаком? – спросили меня Счастливчики.
Я вздохнул и сконцентрировался. Лучше б я этого не делал! Хрясть-пф-ф!
– И что это значит?! – Счастливчики склонились надо мной и с любопытством разглядывали.
– По-моему, это часы! – сказал Старик-Пришелец.
– С кукушкой! – добавил Пришелец-Странник.
– Нет, это часы с глупым попугаем! – наконец догадался Странник-Старик. – И нам придётся их тащить на себе!
Я хотел было опровергнуть последний незаслуженный упрёк, но неожиданно обнаружил, что, действительно, ходить не имею совершенно никакой возможности, ибо сижу в тёмном ящике. Какая-то злая пружина, к которой я оказался привинчен, стремительно и бесцеремонно вытолкнула меня в малюсенькую дверцу наружу.
– Ку-ку! – против своей воли вымолвил я. – Время не подскажете?.. По глазам вижу, что – нет!..
Не могу сказать, что испытывали Счастливчики, поменявшиеся друг с другом внешними видами, – я себя ощущал неимоверно нелепо! Привинченные к чудовищной пружинке лапки онемели, шарниры головы вращались со скрипом. В такой ситуации я мог только тикать и говорить глупости! Да, а вы бы на моём месте что сказали? Вот представьте себе лишь на секундочку: выскакиваете это вы из кукушника… А Странник вам ещё заявляет вдруг такое сакраментально-замысловатое: «Кукуй, кукуй! Завод-то кончается!»
Мне он как раз так и сказал: «Я вот посмотрю, что ты петь будешь, когда завод кончится!»
Нашёл, чем удивить!
Зато я всех удивил – обхохочитесь!
«Ребята! – говорю весело, с юмором, – Про калашмазеры-то вы опять забыли?! А нас вон уже встречают!»
И правда ведь, поверьте на слово: всего лишь в нескольких метрах позади моих друзей прямо из воздуха выскакивали одна за другой подозрительно чёрные фигуры. Нет, это не были Гремляне! Вы ошиблись, если в первый момент подумали так же, как я. Нас окружали существа, отдаленно напоминающие скрежециан, можно сказать – скрежециане-карикатуриане: одноголовые, с маленькими атрофированными хоботками и кривыми жёлтыми бивнями на крутых скулах.
Подозрительно знакомые вороненые доспехи, и очевидно не дружественные намерения в отношении нас, настораживали, что, безусловно, делало этих существ не менее опасными, чем Гремляне. Если их много, и в кривых лапах они держат нечто, напоминающее бластеры, – то какая разница, сами понимаете, кто они такие? Тем более что Счастливчики, в пылу адаптации к новым условиям жизни, совсем забыли вообразить друг друга в боевом снаряжении Космических Королевских Разведчиков, и выглядели теперь довольно мило, по-домашнему. Без сервомышц, без шлемов, без калашматеров, зато в удобных и легких комбинезонах и тапочках на босу ногу.
– А я-то всё думаю, почему Внутренний Голос твердит мне, мол, оглянись, да оглянись! – сказал Пришелец. – Вот, оказывается, почему!
Глава 13 Счастливчики перепутались
Не люблю я стрельбу. С тех самых пор, как Странник однажды в моём присутствии взялся заряжать пулемёт для охоты на Трибдоцыбе. В джунглях этой планеты водилось очень много совершенно диких киборгов, чрезвычайно досаждавших туристам, и ежегодно лучшие охотники Вселенной слетались сюда, чтобы положить конец отвратительному роду кровожадных псевдоживотных. Однако все усилия оказывались тщетны. Уцелевшие после массовых отстрелов киборги быстро размножались и вновь ввергали Трибдоцыбианский мир в крайний ужас и бесконечную жуть. Приглашённый местной администрацией в качестве Почётного Стрелка и Маститого Снайпера Всех Народов Странник живо и с интересом взялся за разрешение данной проблемы: специально по такому случаю изобрёл пулемёт со встроенным синтезатором патронов. Крупнокалиберные бронебойно-разрывные патроны синтезировались прямо из воздуха по мере выстреливания. Ну, вы себе уже представляете, насколько эффективным должно было быть это оружие?
Лишь одно Странник упустил из виду! Помните такую старую-добрую поговорку Королевских Космических Разведчиков: «И не заряженный бластер раз в год стреляет со сцены по зрителям?»
Сколько же раз в год должен был стрелять вечно заряженный пулемёт Странника?
Да, много тогда народу в охотничьем домике собралось… Все хотели видеть чудо-оружие. И я там был, в клетке по правую руку от Странника сидел, в качестве Главного Испытателя.
Конечно, теперь-то мне непонятно, как я дал себя уговорить и почему согласился ассистировать Страннику в его, ясное дело, авантюрных испытаниях пулемёта. Помнится, очень он меня просил поучаствовать, говорил: «Будешь Главным Испытателем, Главной Тарелочкой с Золотой Каёмочкой…Всего и нужно – пару раз пролететь на фоне неба…»
Да, жаль, не довелось мне узнать, что это за тарелочка за такая, с каёмочкой…
Под оглушительные аплодисменты Странник торжественно достал пулемёт из сафьянового футлярчика…
Словом, я и пригнуться не успел, как презентация началась. Странника отдачей тут же в коридор вытолкало, кое-кто исхитрился-таки в окна выпрыгнуть, большинство по-пластунски расползлось, кто умел – в воздухе растворился или сквозь стены просочился… И остались мы с пулемётом один на один… Два дня я уж не знаю за чем укрывался. Только когда прутья в клетке пулями перебило, на волю смог улететь.
Но до сих пор в минуту сильного волнения в ушах пулемётный стрёкот слышится, и перышки у виска будто бы от пуль шевелятся…
Кончилось дело тем, что пришлось с Трибдоцыба весь воздух на ближайшую луну перекачивать. Однако дальше что-либо делать посчитали опасным: Странник в устройство пулемёта конструктивно заложил, чтоб при любом раскладе там минимум одна обойма всегда оставалась на крайний случай… Крайним случаем никто быть не хотел, включая и самого Странника. Планету с пулемётом засекретили. А киборги – с какой-то своей большой досады или от недостатка кислорода, неизвестно, – сами собой умерли. За это Страннику присвоили звание Почётного Пулемётчика.
…Да, но что же это я вам всё про Странника, да про Странника? Собирался же про кукушку рассказать, при оказии, если помните… Некоторые же, может быть, сейчас волнуются за Счастливчиков, дескать, их там окружают… Какие-такие, мол, кукушки? Эти некоторые, конечно, ошибаются, но я готов удовлетворить их здоровое любопытство. Между прочим, как раз об этом я и собирался продолжить повествование, начиная главу словами «не люблю я стрельбу!»
Не люблю я стрельбы, знаете ли. К счастью, на этот раз её и не было. Старик просто обернулся, взглянул на лже-скрежециан, и те вдруг, как по команде, один за другим, буквально в порядке очереди, с лязгом повалились на камни. Всколыхнувшиеся над ними зеленовастововые облачка в мгновение ока были рассеяны бодрым ветерком по округе.
– Ну, Старик, это ты погорячился! – сказал Пришелец. – Одного бы хоть оставил!
Старик-Пришелец пожал плечами и ответил:
– Сам не знаю как получилось! Только подумал, эх, калашматиком бы их, тра-та-та-та…
Странник-Старик проницательно заметил:
– Всё ясно! Закон природы: ничто никуда не девается! Мы прибыли сюда с калашматерами, они растворились и перемешались в нас с нашими молекулами, и теперь, очевидно, действуют внутри в виде какого-либо нового органа…
– Интересная теория, – сказал Пришелец, – А в виде какого органа теперь действует твой скальпель в бархатном чехольчике?
С лица Странника-Старика в миг пропала вся борода. Он принялся хлопать себя по карманам комбинезона, надеясь обнаружить там скальпель, но потом вдруг сообразил, что Странником сейчас является Пришелец.
– Что ты мне голову морочишь, Пришелец? – возмутился Странник. – Скальпель должен быть у тебя!
Пришелец пыхнул «беломориной» и также стал хлопать себя по карманам… Пока не сообразил, что на самом деле он всегда был Стариком.
– С вами можно с ума сойти! – заверил он друзей.
Возобновлению курьёзных поисков пресловутого скальпеля счастливо помешала Принцесса, которая внезапно вступила в телепатическую связь со Стариком… на поверку оказавшимся Странником.
– Этого следовало ожидать! – после выяснения обстоятельств досадного недоразумения, сообщила Принцесса. – Без меня вы тут все перепутались! Что же будет дальше? Ведь вы ещё не догадываетесь куда попали!
– А куда?
– В Зазеркалье! Гремляндия – это Скрежецианское Зазеркалье, захваченное Злобными Легионерами Пространства в качестве плацдарма для последующей оккупации Скрежета! Ясно?
– Боюсь, что очень! – Странник вновь обрёл бороду и в крайней задумчивости подёргивал волосок за волоском. – Но этого просто не может быть!
– Чего? Того, что мы попали в Зазеркалье? Или…
– Или! Я имею в виду последующую оккупацию! Раз мы здесь…
– Это точно! – сказал Старик. – Принцесса, где тут Гремляне?!
– Вы собираетесь воевать с ними в тапочках? – чистосердечно удивилась Принцесса. – Учтите, Зазеркалье устроено слоями, как пирог, и пронизано пространственными дырами, нашпиговано лабиринтами и ловушками… Кроме того, Легионеры – древняя и технически прекрасно развитая цивилизация, уже захватившая всю Чёрную Вселенную!
– Какую Вселенную?
– Чёрную, Ромальд! Удивительно, но до сих пор мы ничего не знали о такой, и существовали строго перпендикулярно. В Чёрной Вселенной нет любви, и поэтому…
Ох уж мне эти женщины! Единственной Силой Вселенной называют они любовь, и верят, будто бы исключительно благодаря ей одной – то есть любви – всё на белом свете существует и куда-то движется. Не будь любви, заявляет, например, Принцесса, никто бы и кулаком по чужому лбу не стучал, как говорится, и пальцы б ластами не гнул в носу… Ну, или что-то в таком вот духе… Не будь любви, утверждает Принцесса, ни один космонавт дальше б собственного дивана с места ни в зуб другому ногой, так бы и умер, присосавшись к головизору или залив шары по самые брови на троих… И тому подобное, как бы смешно не звучало это на самом деле… Мы-то с Вами, я надеюсь, прекрасно всё понимаем правильно, иначе не может же быть удивительно по-другому?! Словом, смешалось, разладилось и обломалось что-то в Чёрной Вселенной в формуле любви, стали все черновселенцы как один униженные и оскорблённые, и поэтому решили своим несчастьем с остальными мирами поделится, чтоб не им одним было так мучительно и больно за бесцельно прожитые в тёмном царстве на дне годы. Мол, такие-сякие они, но не мелкие букашки-блошки, а всякие права по жизни имеют.
– Так что поторопитесь, мои дорогие, иначе я их сама тут поколочу! – с некоторой грустью заявила Принцесса, заканчивая рассказ.
– Не беспокойся, уже идём! – успел я крикнуть, прежде чем связь с ней прервалась.
– Куда ты пойдешь, ходики без колесиков?! – изумился Странник. – Ты теперь только тикать можешь!
– Нет, – обнадежил я Счастливчиков. – Я еще и телепортироваться умею!
Я огляделся, подумывая, куда бы мне стелепортироваться, и ка-ак… Бац!
Старик со Странником успели отпрыгнуть в разные стороны, а Пришелец
остался стоять в клубах дыма со мной на плече. Откуда взялся дым – я не
знаю. Наверное, телепортируясь, я изобразил собою маленькую ракету и слегка прожёг Пришельцу комбинезон. Пришелец засмеялся.
– Что с тобой?! – с сочувствием и тревогой спросили его Старик и Странник.
– Я представил Ромуальда в роли крылатой ракеты… Которую я когда-нибудь запущу в первую попавшуюся стенку!
Я тоже попытался вообразить себя крылатой ракетой, врезающейся в стену,
но смешно мне от этого не стало. Счастливчики, конечно, любят пошутить, но
с чувством юмора у них, по-моему, не все в порядке.
Мы направились к тому месту, где без боя полегли давешние скрежецианцы-
уродцы.
Удивительное дело, от них не осталось ничего, кроме обуглившихся
лат, бластеров и смешных приборчиков, напоминающих браслеты с компьютером. Было похоже, что это вот и есть те самые индикаторы пространства, которые вскользь упоминала Принцесса, делясь с нами информацией о Гремлянах. Однако неплохо было бы узнать у кого-нибудь как с ними управляться.
– Я же говорил, Старик, что ты поторопился! – ворчал Пришелец. – Надо
было вначале узнать у Скрежециан правила пользования, записать с их слов инструкции…
– Они бы не инструкцию, а эпитафию тебе написали, Пришелец! – прояснил
ситуации Странник.
– А что такое «эпитафия»? – спросил я.
– Вот в стенку врежешься – мы тебе напишем! – весело откликнулся неугомонный Странник. – Здесь покоятся колёсики и пружинки смешной кибернетической машинки…
Честно скажу, Странниковская эпитафия чем-то запала мне в душу… Было
в ней нечто… ах, знаете ли, непередаваемое! И я решил при случае непременно
придумать что-нибудь в таком же духе!
Случай немедленно представился. Счастливчики вновь занялись экипировкой, облачились в Королевские скафандры, и принялись упражняться в стрельбе глазами. Особенно удачно это получалось у Старика. Он играючи срезал со скал верхушки и разваливал на аккуратные половинки огромные валуны. Странник предпочитал действовать эффектнее, и напрочь крушил попадавшиеся взгляду скалы, с огнем, пламенем и дымом – прямо фейерверк, право слово! – разносил глыбы, испепелял последовательно, до основания и без разбора всё, что оставалось целого после Старика. У Пришельца же стрельба явно не ладилась: куда бы он не посмотрел, на местности выходило лишь некоторое лёгкое пшикание и слабое искрение. Хотя волосы Пришельца при этом стояли дыбом, как от неимоверного внутреннего напряжения.
– Ты каким местом пытаешься стрелять? – удивлялся Старик.
Тем временем мне как раз и пришла в голову первая эпитафия.
– Внимание! – сказал я. – Эпитафия!
– Что?!
– Эпитафия! Посвящается Страннику: Коль скоро встретится вам Странник на дорожке, он непременно скальпелем отрежет ваши ножки!
– Кх-м! – видимо поразился Странник. А потом вдруг высказал критическое замечание. – Я тебе не только ножки отрежу, я тебе еще и клюв обломаю!
Такая вот, понимаете, у Странника нелицеприятная критика!
Старик, посоветовавшись с Внутренним Голосом, решил нажать на Гремлянд-ском индикаторе пространства первую попавшуюся кнопочку и посмотреть, что из этого выйдет. Кнопочка нажалась! Но ничего не вышло!
Тогда Старик нажал следующую…
Глава 14 Аудиенция
Шедшие со дна бассейна пузырики предрасполагали к высоким размышлениям, и Магистр Ордена Замороченных Меченосцев, Легионерий Высшей Меры Наказания Глумлин Мега-Пуч, распластавшись в своей любимой позолоченной раковине, со всей страстью отдался этому пороку.
«Кромсаю клештями кропотливых кальмарышей и краббарышень, хрустят перекусанные жрапунами кости, гости, гвозди, ноздри и грозди! О, наслаждение видеть безвинно покусанных и затяпнутых врагов своих! – сладко-гадко думал Глумлин. – Грязносмешны мне до блудомуражистости перекошенные и перекушенные голопастики и ракохрюки!»
Собственно говоря, размышления Глумлина были такой же абракадаброй для него самого, как и для всех тех, кто мог бы их случайно услышать. Проконсультировавшись в данном вопросе со Странником, нашим главным специалистом по зателепатии и пупсихологии, я однозначно сделал для себя вывод, что самой сутью Магистровых дум являлось вовсе не логическое их значение, а глубинное чувственное наполнение, всякому понятное без перевода. Иными словами, совершенно неважно, как конкретно выражается некий субъект, желая кому-нибудь плохого, сыпет ли витиеватыми ругательствами, обещает ли всяческих напастей, нагло обманывает, просит мелочь или требует сразу весь кошелёк, хочет кусить или отнять последнее, – в мозгу его всегда кипит жуткая и страшная каша из всех подобных мыслей сразу. Расплетать причудливые и дремучие помыслы Глумлина, отдавать предпочтение одним гадким идеям, опуская иные, для простоты и ясности момента, на мой взгляд, в корне неверно. Наоборот, в стремлении полнее передать всю гамму и спектр испытываемых Магистром чувств и раскрыть его дикий и отвратный внутренний мир, я решил следовать более собственным эмоциям и интуиции, нежели железной налогике или нанопарапсихоанализу. Да и, признаться, не уверен, что можно как-нибудь иначе, кроме как выбранным мною приёмом, донести безмерную бездушность и беспредельную ограниченность данного антигероя моего повествования. Торжествовавшая в его клюворылой голове Блистательная Пустота была испачкана убогими, но страшненькими худомыслями, омерзительными недоживаниями и скабрезными бредоидеями. Кои единственно принуждали Глумлина к поступкам и делам – столь же низменным и грязным. Всё его естество – от клешней до хвоста-жала – непрестанно пребывало в хаотическом инстинктивном движении, сразу и однозначно воспринимавшемся любым сторонним наблюдателем как проявление агрессивных, хищнических и иных бесстыжих намерений.
Не менее красноречивы и неглубокомысленны были помыслы, желания и чаяния толпы придворных, ожидающей аудиенции в предбаннике императорского бассейна, так называемом жреческом зале. Как один, все опричники мысленно желали и Магистру-Императору и друг другу всяческих злых напастей, горестей, бед и личностных трагедий. Никакой существенной разницы между фразами «Зловонно злопыхаю на смордан» и «Мечтаю наступить на ваш отвратный хвост» не имелось. В абсолютно одинаковой степени и совершенно искренне и то и другое передавало оппоненту, собеседнику или просто соседу угрозу убийства или членовредительства при первом удобном случае. Свой своего, как известно, поймёт совсем без языка.
Утомлённые долгим ожиданием, Злостные Рыцари-Легионеры и Скрежеры ссорились друг с другом, желчно гремели сочленениями, трубили хоботами, бодались бивнями. Телепатический шум ругательств в жреческом зале был столь плотен, что здесь завис бы не только топор, но даже булава, секира, алебарда, наконец, просто пуля.
Понятно, что Глумлин вовсе не спешил предстать очам своих приспешников, наоборот, извращенно тянул время и мелкопакостно насмехался над ожидавшими утренней аудиенции вельможами и сановниками. Гнусно и от души радуясь, что в очередной раз удаётся насолить приближённым, Магистр Глумлин даже взбодрился, ощутив необычайный прилив сил. «Кушу! – решил он, догадываясь, что пора бы. – Мой лучший друг недюжинный Аппетит взыграл и тянет на подвиги! Устроим миру взбучку, гульнём на всю получку!»
Телепатический зов Магистра был услышан бассейными жрецами, кои в тот же момент выскочили из своих приближенных раковин и взялись отчаянно греться. Доселе безвинно порхающие в изумрудном безмолвии рыбы обнаружили глубокое беспокойство. Вода нагревалась, пузыриков становилось всё больше…
Сожравши всех осетров и налимов во вскипячённом бассейне (сие действо отнюдь не являлось обыкновенной императорской трапезой, но частью инстинктивно-хищнического Орденского обряда), Глумлин наконец объявился в жреческом зале. Приветствия, которыми он был тут встречен, не означали ничего иного, кроме пожеланий видеть его растерзанным, раздавленным, разрезанным, расплавленным самыми жуткими способами.
При написании этой главы проконсультировавшись кроме Странника ещё и с Пришельцем, я уяснил для себя, что не следует особенно заострять внимание Читателей и, тем более, Читательниц, на сути произносимых в адрес Магистра Глумлина приветствий, ибо суть их была нецензурная, а отношение к нему всех без исключения присутствующих можно легко передать одной-двумя вполне невинными фразами. Например, мол, видели б они его с удовольствием на дне в жёстком наморднике, или – чтоб ему ни откатов не видать, ни бюджет пилить. Однако разве ж подобные сиюмоментные выражения могут явить весь действительный масштаб, ужас и непреходящее значение реально имеющихся межличностных проблемоотношений Глемлянского Ордена? Телепатически лицемерить невозможно, поэтому произносимое и имеемое при этом в виду отличались кардинально. Не уделить внимания данному вопиющему факту совсем – значило бы ввести в заблуждение Уважаемых мною Читателей и Читательниц. Но и передать разницу со всем тщанием и деталями, без обмана…нет, увы, никак невозможно! Остаётся лишь сказать, что ни сам Магистр, ни его окружение ни сколь не стеснялись телепатических выражений, наоборот, проявляли в этом особое рвение и даже буйную и грубую фантазию.
Царственной походкой проследовав мимо шеренг ругающихся придворных, и отвечая им тем же образом, Магистр воссел на сиятельный жрон, жеманно продемонстрировав собравшимся непристойный царственный же жест, обозначающий нечто вроде «чтоб вы подавились собственными хвостами!»
Согласно дворцовому этикету далее должны были воспоследовать доклады знатнейших сановников и вельмож. Первым из толпы, поработав локтями, зубами и кулаками, выскочил Злостный Легионерий Монстрыш Гамма-Бред-Зет.
– Ваше искусное смердяшество! – начал он, лягаясь и отбрыкиваясь от конечностей тех, кто всё ещё пытался сзади подцепить его и затащить обратно в строй. – Мой запах не лучше, и сводит с ума, но стоит ли мытарствовать и скулить, оскопляя рябопупую снедь?! Вышколены и прокупорены завзятые дрябни! К вашим тошнотворным ходобищам накладываю струпьевые кубыли…
Дабы не утруждать в очередной лишний раз Уважаемых Читателей и Читательниц, возьму на себя смелость и заботу художественным образом перевести многотрудную, долговременную и чрезмерно грубо-витиеватую сановничью речь Монстрыша. Хотя дело это, конечно, мягко говоря, не благодарное и тяжкое.
Монстрыш оправдывается перед Глумлином за бездарно проведённую им (недостойным ни легкой, да и ни какой другой смерти военноначальничком) ночную операцию на Скрежете. Операция осуществлялась, де, бесталанно, солдаты действовали бестолочно, как лошади. И те и другие подвергнуты жесточайшему вздыблеванию и обчурачиванию до беспредела. Кое-кто просто сожран полностью, с амуницией, с упряжью и с костьми. Монстрыш обещает умереть последним, даже после самого Магистра Глумлина, чтобы успеть смыть какую-то там вину неизвестно за что кровью ближайших соратников, сподвижников и злопыхателей. А для начала готов склонить голову к немытым стопам Магистра, чего никто не дождётся, вот это уж точно, чтобы кусить за пальцы, что мало не покажется. Но есть (продолжает далее Монстрыш) одно чрезвычайное обстоятельство, умаляющее его пупырчатость и пустоголовие. Он, де, самолично изволил отправиться на Скрежет и беспринципной хитростью завлёк в Гремляндию нескольких удивительных существ. Тех, о которых совсем недавно нагло врал, заливал и бухтел не по делу Агрессор Минус Первого Раунда Садомазик. Если угодно, этих существ можно будет отдать в жертву полубуграм или поступить с ними как-нибудь по иному и более извращённо, что совсем хорошо, и выпытать ценные сведения о Новой Вселенной. Одно же из тех неизвестных существ, как представляется, годится для игрульничьих забав и псевдоутех, что способствует в определённых условиях продолжению рода, а для предстоящих Звёздонабегов это является важным обстоятельством, так как Ордену потребуется много новых Гадких Легионеров… Уповая на бесконечную глупость Магистра, Монстрыш таинственно умолкает, и, мол, со зловонием ждёт, каким тупым будет ответ или иная дурная реакция Главного дурака Ордена на его изумительные россказни.
Магистр Глумлин в ответ Монстрышу предлагает засунуть всех существ, или что там он, мол, ля-ля, придумал, в свою раковину за такие, мол, ля-ля, ночные операции, но, мол, ля-ля, пусть покажет, Монстрыш-глупыш, ежели есть что, мол, ля-ля, предъявить глубого уважаепопому Ордену в его, мол, ля-ля, весьма Глумлиниевом лице.
Иначе говоря, Магистр приказывает предъявить ему существ, чтобы решить их и Монстрыша участи.
Два накалённых добела Гремлянина осторожно внесли в жреческий зал призрачно-радужный шар. Шар пульсировал и полыхал, будто в нём струилась фосфорицирующая газовая субстанция. Монстрыш нажал на своём эксцессоре одну из кнопок, и шар мгновенно рассыпался, лопнул мыльным пузырём, растаял в воздухе зеленоватой дымкой.
Нечто, образовавшееся на месте шара из осовобождённой радужной материи, стремительно сконденсировалось в определённое тело.
Арго – а это оказался именно он! – отряхнулся, ощетинился, зарычал и немедленно вцепился зубами в ближайшего накалённого легионера. Несмотря на то, что Арго слегка обжёгся, он успел вырвать клешню из сустава, и, воодушевлённый первым успехом, цапнул за хвост одного из Скрежеров. Опешившие придворные попятились. Только этого Арго и ждал! Хвост Скрежера оказался черезчур жилистым и горьким на вкус, но вот Легионеры (по традиции находящиеся в жреческом зале без доспехов, в одних парадных мундирах-прикидках) сплошь состояли из одних только косточек. Арго кинулся на них, с упоением и восторгом вгрызаясь в хрупающие под его челюстями суставчики и хрящики…
