Читать книгу: «Саньци. Хранители», страница 2

4

Лант чувствовал, что куда-то идет, но ни руки, ни ноги его не слушались. Он чувствовал себя марионеткой. В груди ныло, а перед глазами кружились ало-серые хлопья, как будто кто-то дунул в почти прогоревший костер. Хлопья то разгорались, то тускнели, покрываясь пепельной пылью, и только одна точка где-то впереди продолжала неустанно светить, и Лант шел к ней.

«Возьми ее и принеси мне», – гудел в мозгу набатом голос Силли, а ее твердая холодная рука сжимала его сердце. Господи, как больно! Точка приближалась. Лант протянул руку, чтобы схватить ее, и тут же получил хук, и от неожиданности прикусил язык. Новая боль стремительно вытесняла старую и уже привычную. Хлопья таяли, и Лант увидел перед собой девчонку, которая, шипя словно кошка, держалась за лоб. У нее на шее висел саньци, который он должен отнести Силли. А должен ли? Лант развернулся и пошел прочь. Если он заберет эту часть талисмана, девчонка погибнет. Да и когда им понадобится его часть медальона, они, не задумываясь, убьют и его. Хотя это Силли может сделать в любое время, ей достаточно просто сильнее сжать кулак. Но если он ей все же принесет ту часть, что у девчонки, может Силли и не убьет его, во всяком случае, не сразу. А если он предаст ее, то расплата не заставит себя долго ждать. Лант снова развернулся. Он чувствовал притяжение второго талисмана и видел его яркую звездочку-точку.

Лант зашел в небольшое кафе, спрятавшееся в целой улице точно таких же забегаловок. Девчонка сидела спиной к залу, низко склонившись за столом и, судя по движению ее локтя, что-то писала. Лант подошел вплотную. На тонкой шее был виден черный шнурок. «И откуда она взяла этот талисман? Может, как и мне достался от родителей?» – подумал Лант, но тут же понял, как будто кто-то шепнул ему на ухо, что это не так. В груди кольнуло, и он протянул к шнурку руку, но снова остановился. «Я ее убью. Если я этого не сделаю, то они все равно убьют ее, а потом и меня, или вначале меня, а потом ее. А если я ее убью, то буду таким же, как и они. Я не хочу… не хочу быть таким как они», – с отчаянием подумал Лант и опустил руку, но уйти не мог и продолжал стоять за спиной у девчонки, разглядывая каштановые завитки ее волос, потом его взгляд скользнул через плечо девушки на толстую растрепанную тетрадь. «Мне кажется, что счастье похоже на солнце», – прочел он и сделал над собой усилие, чтобы сделать шаг назад. Девчонка откинулась, уперлась затылком ему в грудь и удивленно оглянулась. В ее взгляде появилась смесь жалости с брезгливостью. «А чего ты ожидал? – подумал Лант, – Я жалкий раб боли. Я сам себя презираю». «Забери ее талисман, – шепнул голос, – и презрение, которое она испытывает к тебе, умрет вместе с ней». Лант протянул руку к медальону, но другой голос уже шептал ему: «Не делай этого. Защити ее». Лант заколебался, не понимая, что с ним происходит, и что ему делать, и тут же получил болезненный укол в ладонь, все еще тянущейся к медальону руки. Последний голос снова шепнул: «Расскажи ей все. Защити ее». И Лант, сжав кулаки, решительно сказал:

– Можно с вами поговорить?

В груди нарастала тупая боль, мысли путались. Он начал что-то говорить, но сам не понимал, что говорит, снова стали появляться пепельные хлопья и вдруг медальон лег перед ним на стол, а девчонка уронила голову на свою растрепанную, почти полностью исписанную тетрадь. «Видишь, как это легко – убить человека», – удовлетворенно шепнул ему первый голос. И Лант схватился за голову. «Это не я, это все ты», – мысленно крикнул он голосу и подхватил медальон со стола, накинул шнурок на шею девчонки и завязал узелок на месте обрыва.

– Ну же, очнись, очнись, – тряс он ее за плечи. Подбежал официант со стаканом воды, подошел кто-то из посетителей кафе, кажется доктор. Но Лант, уже улыбаясь, прижимал голову девчонки к груди и только повторял:

– Она дышит, она жива…

5

В стекло стучал дождь, а сквозь веки пробивался электрический свет.

«Я забыла выключить свет», – подумала я.

«Какой мне идиотский сон приснился», – пришла в голову еще одна мысль.

Я попробовала разлепить глаза, но глаза открываться не хотели. Подняв руку я протерла один глаз и, щурясь, попыталась разглядеть часы. На кресле что-то завозилось, сон свалил в неопределенном направлении, а я сидела и смотрела во все глаза на блондина, сидящего в кресле, которое обычно было оккупировано плюшевыми мишками, меховыми тиграми и прочими воспоминаниями недавнего детства. Теперь все они выстроились вдоль стенки, а с тем, кто занимал сейчас кресло, мне захотелось сделать то, что я никогда не делала со своими игрушками: большими ножницами отрезать голову, оторвать хвост (если он найдется) и все это выкинуть в окошко. Возмущение клокотало во мне: Откуда? Как? К моей квартире!.. Неизвестно как проникший сюда прохиндей!..

– Ты…– задохнулась я, ткнув в сторону непрошеного гостя пальцем.

– Я…– согласился он, – и я рад, что ты жива.

– Зато ты сейчас будешь мертв, – нащупав за спиной подушку, я метнула ее в голову гостю. – Вали из моего дома!!!

Молодой человек, вставая, принял мою подачу и со вздохом сел рядом на кровать.

– Как только она узнает, она убьет меня, а потом и тебя.

– А меня за что? – возмутилась я, пока еще не понимая, кто такая она.

– Им нужен саньци и они придут за ним, – незваный гость вытянул из-под рубашки шелковый шнурок, на котором болталась капелька. Я взялась за свой шнурок и вытащила точно такой же медальон. Оба тускло серые, в виде капельки с дырочкой, в общем, абсолютно одинаковые. Протянув руку, я взялась за медальон гостя. Нет, Ланта, я это сразу поняла, как только дотронулась до гладкой прохладной поверхности.

Желание как можно скорее выпроводить незнакомцы исчезло, а его место медленно заполнило знание этого человека. А еще появилось странное чувство раздвоенности. Я была Лантом и стояла в плохо освещенном помещении, а напротив меня стояла девица с толстой глянцево-черной косой, перекинутой через плечо. Девица что-то тихо сказала и, огненная рука, протянувшаяся из темного угла, запустила свои пальцы мне в грудь. Меня скрутила боль, а девица уже взяла из огненной руки что-то трепещуще-алое и сунула это в кожаный мешочек. «Мое сердце! Она сперла мое сердце!» – в ужасе поняла я, покрываясь холодным потом. А девица тем временем затянула длинные завязки мешочка и он стал не больше наперстка, а меня скрутил новый приступ боли, но сквозь боль начала просачиваться досада и ненависть к этой самоуверенной девице, к ее толстой косе, похожей на дохлого питона, к ее раскосым глазам и, превозмогая сковывающее меня оцепенение, я выкинула вперед руку и схватилась за свисающие завязки мешочка.

– Отдай мое сердце, – крикнула я и, дернув за завязки, оборвала их. Мешочек лопнул и рассыпался пеплом. Освобожденное сердце, секунду неуверенно помедлив, красным росчерком вернулось ко мне в грудь. Я почувствовала увесистый удар по ребрам и грохнулась с кровати на пол, врезавшись боком в неплотно задвинутый ящик письменного стола. Я взвыла с громкостью пароходной серены, к этому еще добавился грохот рухнувшей со стола стопы книг. Лант стоял напротив меня на коленях и, держась обеими руками за грудь, шептал:

– Оно снова бьется, ты вернула мне сердце, оно снова бьется…

Черты его лица смягчились, а по щекам катились слезы. Дверь в комнату с треском распахнулась, а на пороге в пижаме возник бледный Дэн:

– Что у тебя случилось? Почему ты кричала? – бросился он поднимать меня с пола. – И что это за фрукт? – неприязненно покосившись на плачущего Ланта, спросил Дэн.

– Ты это… как сюда вошел? – морщась от боли, спросила я, проигнорировав все его вопросы. Дэн покачал на пальце колечко с ключами:

– Помнишь, в детстве нас родители все время оставляли одних, особенно в выходные и по вечерам, запирая то в одной, то в другой квартире. Я услышал, как ты закричала, и подумал, что что-то случилось, – и снова спросил: – Кто это?

– Это? – переспросила я, глянув на Ланта, и пытаясь оттянуть время, чтобы сообразить, кто же это на самом деле. – Это Лант, – Дэн выжидательно поднял бровь. – Ну и он за сегодняшний день уже дважды чуть не отправил меня на тот свет. И наверное, его тоже надо поднять, отряхнуть, напоить валерьянкой и отправить домой, – я охая от боли в боку наклонилась к Ланту: – Эй, вставай, – и потянула его за локоть. Лант начал вставать, и тут его медальон начал наливаться темно красным цветом и, натянув шнурок, потянулся ко мне. Я почувствовала, что мой шнурок тоже натягивается, и медальон, скользнув по коже, потянулся к медальону Ланта, постепенно разгораясь ярко желтым огнем. Два медальона соединились, образовав полукруг или вернее две третьих круга. Тут же в оставшейся пустой трети загорелась маленькая искорка, постепенно разгораясь и превращаясь в такую же капельку, как и две предыдущие, но еще тонкую и зыбкую, словно сотканную из светящегося тумана. Подошел Дэн и, тронув пальцем туман, спросил:

– Что это?

От тумана, где только что дотронулся Дэн, потянулось тонкое колечко дыма. Медальон, теперь составлявший полный круг с треугольным отверстием посередине, становился все ярче и ярче. Третья, еще пару секунд назад туманная, часть стала вполне материальной и приобрела ослепительно белое сияние. Дымная полоска тянущаяся от медальона медленно подплыла к плечу Дэна.

– Нет! – крикнул Лант и толкнул Дэна в грудь, но дымная полоска со скорость атакующей змеи обвила шею Дэна и замкнулась, приковав его к третьей части саньци. Дэн отступил, пытаясь сохранить равновесие. Круг разорвался, и у каждого из нас закачалась на шее затухающая капля.

– Что это? – снова спросил Дэн и, взявшись за цепочку, попытался снять медальон.

– Нет, – теперь уже в два голоса крикнули мы с Лантом.

– Не снимай его, – добавил он.

– Почему? – удивился Дэн, и выжидательно посмотрел на меня.

– Да, почему? – переадресовала я вопрос Ланту.

– Я, наверное, должен все рассказать, – вздохнул тот.

– Будь так добр, – процедил Дэн, исподлобья глянув на Ланта.

– Вернее рассказать то, что знаю, – сдвинул брови Лант.

– Я думаю, нам нужно сперва попить чайку, – предложила я, чувствуя, что что-то назревает.

– Я поставлю чайник, – предложил Лант и направился в сторону кухни, я было направилась следом, но Дэн поймал меня за локоть.

6

Дэн не любил украшений, хотя многие ребята на студии носили цепочки, браслеты и кольца. Это было даже модно, но сам он относился ко всяким побрякушкам с легким презрением граничившим с брезгливостью. Поэтому теперь Дэну казалось, что у него на шее висит булыжник как раз подходящего размера, чтобы утопиться. Он потянулся, чтобы снять цепочку.

– Нет! – крикнула Светка, и ее голос слился с голосом этого парня, который тут же добавил:

– Не снимай его.

Дэн начал злиться:

– Почему? – процедил он и перевел взгляд на Светку, которая, растерянно захлопав глазами, переспросила этого дурацкого блондинчика:

– Да, почему?

– Я, наверное, должен все рассказать, – глядя в пол, вздохнул Лант.

Проработав на киностудии столько лет, Дэн ни разу не видел в живую таких спецэффектов, а тут у него на глазах… и на шее… может это гипноз?

– Будь так добр, – процедил он. Блондин глянул ему в глаза и, сдвинув брови, сказал:

– Я расскажу то, что знаю.

– А почему бы нам не испить чайку, – с натянутой веселостью предложила Света. Дэн покосился на нее. Вот черт, она жалеет этого дурацкого, неизвестно откуда взявшегося, Ланта. Она всегда кого-нибудь жалеет, бездомных собак и кошек, нищих на улице, вымирающих тигров, дельфинов в аквапарке, да вообще всех на свете. И Дэн почувствовал, что готов задушить этого Ланта.

– Я пойду, поставлю чайник, – с некоторой поспешность сказал Лант и шагнул из комнаты.

«И откуда он здесь все знает?»

Светка хотела идти уже следом, но Дэн поймал ее за локоть.

– Постой.

– Что? – удивилась она.

– Ты знаешь, – уверенно начал Дэн и тут же покраснел и смешался, но взял себя в руки. Только чтоб она не начала меня жалеть. Я должен быть сильным.

– Ты помнишь, давно, мы были еще маленькими, тебя ударил мальчишка из старшей группы и разбил тебе нос? Я подрался с этим мальчишкой, а потом намочил платок в луже и вытирал тебе кровь. Ты помнишь? – и он заглянул в Светкины глаза, – я сказал тебе тогда, что всегда буду защищать тебя.

Она улыбнулась ему и кивнула, но Дэн понял по ее глазам, что она не помнила, ведь тогда бы она помнила и то, что он еще ей сказал тогда, вытирая рукавом белой рубашки оставленные грязной водой разводы на щеках. Ветерок перебирал ее желтые, легкие, словно цыплячий пух, волосы, потом они потемнели и сделались каштановыми, но это не важно, даже с грязными полосами на щеках она была самой лучшей. И он сказал ей тогда: «Ты самая красивая. Я всегда буду любить и защищать тебя». Но она не помнила, а Дэн не сказал ей. Он просто шагнул к Светлане и обнял. И когда он успел перерасти ее на целую голову? Она подняла руку и погладила его по волосам. «Черт, и все-таки она начала меня жалеть. Она гладит меня как бездомного котенка, – с горечью подумал Дэн, – ну и ладно».

– Ты знаешь, – вдруг сказала она, – я с тобой вижусь чаще, чем мамой.

– Аналогично, – хмыкнул Дэн, вспомнив, что последний раз говорил с матерью полтора года назад по телефону, а видел он ее… он не помнил когда ее видел в последний раз, может три или четыре года назад. Хотя это не важно, он всегда мог позвонить Светке. Она никогда не забывала про его дни рождения, она всегда была рядом, даже если их разделяли сотни километров. И Дэн как бы случайно коснулся губами ее виска и, вздохнув, сказал:

– Пошли пить чай, надеюсь, твой друг нас не отравит, – и глянул на Свету. Она не возразила против друга. И у Дэна в горле застрял шипастый мячик горечи, но он растянул непослушные губы в улыбку и потянул ее за руку в кухню.

7

Спросонок Юсет никак не мог понять, что его разбудило, и автоматически надавил на кнопку будильника. Звук не прекратился. Юсет сел и, скинув одеяло, протер глаза, пытаясь сфокусироваться на расплывающихся цифрах дисплея часов. Полпервого ночи…

– Мобильник! – Наконец-то дошло до Юсета. – И кто может звонить в такое время? Надеюсь, что не Ясико узнала новый номер…

Щелкнула крышка телефона и в ухо ворвался голос, который подействовал на Юсета как ушат ледяной воды.

– Через десять минут будь у меня.

– Но… – начал было Юсет, но на том конце уже отключились.

Юсет хмуро потянулся за рубашкой. Уж не считает ли Тахриз его самолетом, способным за пару минут долететь до ее дома. Да здесь на машине меньше, чем за полчаса не управиться, ну на мотоцикле он бы добрался минут за пятнадцать-двадцать, но мотоцикл вот уже неделю как разобран и никак не хватает времени им заняться. Размышляя так, Юсет неохотно оделся и, выйдя на террасу, отыскал у ступенек свои ботинки. Хотелось спать, а не переться черт знает куда, да еще среди ночи. А ведь Тахриз наверняка непросто так его вызывает и, скорее всего, это значит, что выспаться сегодня уже не удастся.

«И чего ей надо? – тоскливо подумал Юсет и зевнул. – Почему она до сих пор не может оставить меня в покое, и я продолжаю каждую секунду ощущать ее холодную руку на своем горле. Нужно наконец-то полностью развязаться с ней и найти себе другую работу. Глупо вообще было соглашаться на работу в корпорации Тахриз…»

Юсет сделал шаг за ворота. Все кругом завертелось, земля ушла из-под ног, а небо стало похоже на лимонное желе. И в следующую секунду Юсет пребольно грохнулся на гравиевую дорожку перед домом Тахриз.

«Как она это сделала?»

Юсет поднялся на ноги и тут же в ужасе шарахнулся в сторону, спасаясь от метнувшейся к нему черной тени. Скрипнула входная дверь и над входом зажегся фонарь, осветив, прикованного длинной цепью утробно рычащего и дико вращающего глазами, Коса. Тонкая цепь натянулась как струна, а из под строгого ошейника на порванный ворот рубахи Коса стекала кровь.

– Тебе нравится мой новый сторожевой пес?

Юсет ничего не ответил и, подавив желание брезгливо поморщиться, с каменным лицом направился к Тахриз, стоявшей в дверях своего дома.

– Не нравится? – насмешливо дернула бровью Тахриз. – Ну конечно, ты же у нас гуманист. А если я тебе скажу, что он пытался меня ограбить и был застигнут на месте преступления в моем кабинете. Сочтешь ли ты, что я поступила правильно?

Вряд ли Тахриз нужно было одобрение Юсета, скорее всего ей просто доставляло удовольствие играть с ним, ставя его на одну ступеньку с собой, для того чтобы потом столкнуть его в грязь, указывая его настоящее место. Юсет уже давно привык к этому и старался не обращать внимания на ядовитые уколы Тахриз, и поэтому в такие моменты Юсет старался думать о чем-нибудь другом.

«Кос пытался ограбить Тахриз, да у него, наверное, крыша съехала. И что ему такое понадобилось, если он решился на такую глупость».

– А ты знаешь, что он хотел украсть? – продолжала Тахриз.

«Откуда мне знать или это вопрос на засыпку?.. Ведь зачем-то Тахриз вызвала меня сюда среди ночи».

– Ну конечно, откуда тебе знать, – губы Тахриз сложились в нечто изображающее улыбку, – но ведь тебе интересно? – продолжала она свой односторонний диалог, и, развернувшись, направилась вглубь дома. Юсет уныло поплелся сзади.

Тахриз уже было взялась за ручку двери кабинета, когда их догнал запыхавшийся охранник и, покосившись на Юсета, сказал:

– Срочное сообщение из офиса.

– Что еще? – недовольно поморщилась Тахриз.

– Это важно, – понизив голос, сказал охранник и снова покосился на Юсета. Тахриз тоже взглянула на него.

– Жди здесь, – сказала она и направилась дальше по коридору. За ней, вжимая голову в плечи, семенил здоровяк-охранник. Юсет пожал плечами и толкнул дверь кабинета.

Здесь было, как обычно полутемно и только лампа ярким люминесцирующим светом вырезала в полутьме прямоугольник стола. Пахло книжной пылью и растертой для каллиграфии тушью.

– Привет! – раздался мелодичный голос. Юсет повернулся к углу, в котором скопился плотный мрак.

– Ро? – удивился Юсет. – Что ты здесь делаешь?

– То же что и ты, – хмыкнул из темноты все тот же голос.

– Кто бы мне сказал, что я сам здесь делаю, – удрученно вздохнул Юсет.

– А ты разве не видел во дворе Коса?

– Видел. Тахриз сказала, что он пытался что-то свиснуть у нее. Только что-то с трудом верится. Раньше я не замечал за Косом суицидальных наклонностей.

– Так ты ничего не знаешь? – в голосе Ро проскользнул восторг. – Сейчас я тебе все расскажу. Ты слышал когда-нибудь про саньци?

Юсет вздрогнул.

– Хотя чего я спрашиваю, конечно, ты слышал, – продолжал Ро.

Юсет решительно качнул головой:

– Я ничего не знаю…

– Не знаешь, – пробормотал голос. И Юсету показалось, что если бы Ро был человеком, а не сгустком тьмы, то он недоверчиво прищурился бы. Может ли Ро знать о том случайно подслушанном разговоре? И если знает Ро, то знает ли об этом Тахриз?

– Это плохо, что ты не знаешь.

– Почему? – насторожился Юсет.

– Да так… мне кажется, что все это связанно с тобой.

– Только «кажется», – еще больше насторожился Юсет. Что это? Попытка втянуть его в какую-то игру Тахриз? Ро работает на нее и не факт, что сейчас он не выполняет ее заказ.

– Ты думаешь, я выполняю заказ Тахриз? – в голосе Ро проскользнула горькая усмешка. – А ведь я всегда был на твоей стороне. Помнишь, когда ты был маленьким, я всегда защищал от тебя Тахриз, хотя в начале ты меня боялся и даже называл Тухлоглазом. Думаешь, мне не обидно было?

– Извини, – опустив голову, сказал Юсет. В детстве Ро действительно частенько защищал его от Тахриз, а иногда и скрашивал ему одиночество, когда она в наказание запирала Юсета в его комнате или в комнате для занятий. Единственно куда не спускался Ро, чтобы утешить Юсета, был Коридор. Ро жаловался, что Коридор вытягивает из него силы и рассеивает его сущность. И действительно, даже несколько минут проведенных в Коридоре делали его блеклым словно облачко пара в безоблачный иссушающе-жаркий летний полдень. Наверное, поэтому Тахриз слишком часто в наказание отправляла Юсета именно в Коридор.

– Да ладно, чего уж теперь, – хмыкнул Ро, – но, наверное, тебе стоит знать побольше о саньци.

– Хочешь рассказать? – снова напрягся Юсет, дружба дружбой, но как бы там ни было, а Ро никогда ничего не делал бесплатно.

– Рассказать не могу. Но могу дать кое-что и ты сам сможешь все узнать, – из темноты материализовался зеркальный кружок ДВД-диска в запылившемся пластиковом конвертике.

– Что это? – прищурился Юсет и, взяв в руки диск, повертел его в руках, взметнулось маленькое облачко едкой пыли, которое тут же забилось Юсету в нос, заставив несколько раз чихнуть.

– Это ключ. Такой маленький ключик, открывающий нужные двери, в том числе и ту, за которой находится некий сейф, содержимое которого поможет тебе узнать о саньци, а заодно и о самом себе чуть больше. Других путей узнать это, у тебя, да и у остальных, кого это касается, нет, – многозначительно выделил последнюю фразу Ро.

Сердце Юсета гулко забилось. Откуда Ро знает про сейф? Читать мысли Ро вряд ли умеет – в этом Юсет не сомневался, но зато отлично умел считывать колебания энергии. Юсет собрался и попытался успокоиться.

– Так лучше, – хмыкнул из темноты голос Ро, – а то ты как уличный рекламный плакат, за сто метров видно, о чем ты думаешь.

– Ну и о чем же я думаю, – напряженно улыбнулся Юсет.

– Сейчас уже не знаю, а до этого думал о сейфе, о неком разговоре, и боялся, что Тахриз узнала об этом и что она подослала меня, чтобы расколоть тебя. Я прав?

Юсет смутился, но тут же постарался взять себя в руки, а Ро, не дожидаясь ответа, продолжал:

– Юсет не считай меня таким плохим. Да, я не праведник, но возможно я хотел бы стать другим, совсем другим, но мне просто никто не дал такого шанса. Никто не воспринимает меня как живого. Да, у меня нет тела, но я живой, – с тоскливой горечью шепнул голос, – может только ты и относишься ко мне как к человеку, а остальные воспринимают меня просто как оружие для зомбирования своих недругов. Да и то, сегодня, вернее, теперь уже вчера, наложенная мной печать дала сбой. Кому я теперь буду нужен?

– Не говори так, – голос Юсета дрогнул от сострадания. Он понимал Ро, понимал его одиночество, его тоску по общению. Юсет не знал, как Ро лишился тела. Наверное, это было больно. Но гораздо больнее быть отверженным, когда тебя все боятся и презирают, и еще нет ничего хуже недоверия… Юсет не знал, что нужно сказать, чтобы ободрить Ро, ведь он и сам никогда не доверял ему, боялся темноты, в которой тот прятался, и которой он являлся, и больше всего боялся огненной руки, которая за долю секунды могла отнять у человека память, душу, или как, например, у Ланта сердце, при этом, оставляя человека живым, но потерявшим свою волю и ставшим послушной марионеткой того, кто становился новым обладателем вырванной субстанции.

– Ну что же ты замолчал?.. – спросил Ро и, помолчав, добавил: – Я знаю, тебе нечего сказать. А что скажешь, если узнаешь, что младший Лои теперь свободен?

Сердце Юсета от неожиданности на секунду остановилось и вдруг забилось с бешеной радостью.

– Я вижу, ты рад. Вот так и остальные будут рады, если я исчезну насовсем.

– Ро… нет…– пробормотал Юсет.

– Да ладно тебе, – неопределенно хмыкнул Ро, – пожалуй, смерть для меня была бы идеальным концом. Да только умереть можно лишь один раз, а я свою попытку уже израсходовал.

Юсет чувствовал, что должен сказать что-то, но все слова, которые приходили на ум, были пустые и никчемные как банки из-под колы.

Дверь кабинета распахнулась, пропуская Тахриз, лицо которой походило сейчас на серую каменную маску. Похоже, что охранник сообщил ей не столько важную, сколько неприятную новость, которая привела Тахриз в ярость. Юсет по привычке внутренне сжался, ожидая, что Тахриз как обычно отыграется за свои неудачи на нем. Но Тахриз молча прошла к столу и уселась в рабочее кресло. Жалобно скрипнули колесики кресла, а о полированную поверхность стола, инкрустированную перламутровыми драконами, стукнул, стянувший запястье Тахриз, серебряный браслет.

– Подойди сюда, – приказала она Юсету. Тот словно зомби двинулся к столу, не спуская глаз с серебряного браслета.

– Пойдешь по этому адресу. – Тахриз протянула Юсету карточку с нацарапанным адресом. – Сейчас там находятся три части саньци. Две у обычных людей, а одна у Ланта Лои. Заберешь у них саньци и принесешь мне. Все понял?

– Да, – автоматически ответил Юсет, продолжая разглядывать серебряный узор браслета, плавно обтекающий зеленые камни.

– Повтори, – приказала Тахриз.

– Взять саньци и принести вам.

– Иди, – бросила Тахриз. Юсет с усилием оторвал взгляд от зомбирующего блеска серебра и повернулся к двери.

– Стой, – остановила его Тахриз, – саньци – артефакт и обладает мощной энергетической силой. Ни при каких обстоятельствах нельзя оставлять его у обычных людей, а Лант вряд ли захочет навестить дом тетушки Тахриз, что бы самому отдать мне свою часть саньци. Ты понял?

Юсет молча кивнул головой.

– Теперь все будет зависеть от тебя. Иди!

И Юсет послушно вышел.

– Три части? Я не ослышался? – удивленно переспросил Ро, как только за Юсетом захлопнулась дверь.

– Ты не ослышался, – сухо ответила Тахриз. – Вторая часть была найдена сегодня днем, а пять минут назад третья часть исчезла из сейфа и материализовалась рядом с двумя другими, – коротко проинформировала Тахриз и тут же с досадой добавила: – События развиваются слишком быстро.

– Но тогда это значит, что те двое как и последний Лои – истинные хранители саньци.

– Ты думаешь, я этого не знаю, – зло процедила Тахриз.

– Ты злишься, значит, все идет не так, как ты задумала.

– Не суй свой нос не в свое дело.

– Ты забыла, – с печальной ноткой поправил ее Ро, – у меня нет носа. Но надеюсь, что в ближайшие пять минут он появится, как и все остальные, сопутствующие здоровому человеческому телу части и органы.

– Ты… – на губах Тахриз заиграла довольная улыбка, – ты выполнил заказ?

– Ты сомневалась?

– Нет, но порошок…

– Раз я сказал, что выполнил, значит выполнил, а детали не имеют значения. И теперь я хочу свою плату.

– Зачем тебе тело, Ро? Получив его, ты разом лишишься половины своих сил.

– Это не твоя забота, Тахриз. Твое дело заплатить за выполненную работу.

– Я знаю, чего ты хочешь, – неприятно усмехнулась Тахриз, – но ведь ты только что предал Юсета. И как только он поймет это, то вряд ли захочет быть твоим другом.

– Я сказал, не твоя забота, – в голосе Ро проскользнуло раздражение, – я бы на твоем месте лучше задумался о пророчестве. Ты посылаешь Юсета убить тех, кто должен его охранять.

– Ошибаешься. О пророчестве я как раз и думаю. Убивать он их не будет, да и не сможет. И совсем не потому, что слишком сентиментальный. Хотя именно такой он и есть. Но если бы не был, то все равно не смог бы их убить. И даже ты не сможешь никого из них, включая Юсета, убить, запечатать или просто зомбировать.

– То-то я смотрю, что ты не спешишь попросить меня просто вырвать силу Юсета, – задумчиво сказал Ро, и в его голосе послышалась явная насмешка.

– Неостроумно, – поморщилась Тахриз и продолжила: – Теперь, когда все три части саньци воссоединились, он стал слишком сильным артефактом, чтобы дать в обиду своих хранителей и Юсета. Большинство артефактов гораздо умнее людей и, к сожалению, их нельзя ни подкупить, ни обмануть. Нам остается только смириться с этим. Но есть еще кое-что, что следует учесть. Согласно пророчеству между всеми ними должна возникнуть связь. Помнишь, как там говорится:

Но силу ты немалую лишь обретешь

Коль радуга поверить сможет в ложь,

Грозе подаришь ненависть к себе,

А ветер будет дружбой дорожить к тебе…

Если верить этим словам, то узы, связывающие Юсета с носителями саньци, должны быть очень крепкими. И нет крепче тех уз, которые возникают при осложнении жизненных обстоятельств. Поэтому нужно им подкинуть пару мелких неприятностей, а все остальные ошибки они совершат сами и будут поданы к моему праздничному столу в полной готовности.

– Главное, чтобы ты сама была к этому готова.

– Я уже восемь столетий как готова. Мой план гибок как змея. Я предусмотрела практически все. Единственное, что мне нужно – это не дать им раньше времени активизировать саньци, потому что, как только это произойдет, откроются врата к силе Земли. Откроются они конечно не для меня, а для Юсета, но почему бы Юсету не отказаться от такой тяжкой ноши и не отдать свою силу тому, кто окажется рядом и будет готов принять этот непосильный груз, – Тахриз довольно заулыбалась и разве что не потерла ручки от предвкушения поживы.

– Ну вот и отлично, значит я помог тебе приблизиться к твоей мечте, помоги теперь ты мне получить мою, а то ведь мне не составит труда догнать Юсета и все ему рассказать.