Читать книгу: «Видение», страница 4

– Он широкий? Такой же, как здесь?

Чрезвычайно довольный тем, что ему удалось безраздельно завладеть вниманием девушки, Саша начал рассказывать о том, что он видел сам и о чём ему рассказывали. Поскольку память у него была отменная, а речь, звучанием которой он порой невольно наслаждался и сам, столь плавной, что повесть его снова растянулась на два с половиной часа. Молодые люди не заметили, как пролетело время, и даже не поняли бы, что наступила пора ужинать, если бы горничная, которую Максим Алексеевич послал их разыскать, не объявила им об этом.

Более благодарного слушателя, чем человек, почти вся жизнь которого прошла в нескольких стенах, которые он небеспричинно ненавидел, юноша найти не мог. Заручившись его обещанием рассказать после ужина ещё что-нибудь, Лиля, решившая временно забыть о желании разжечь огонь войны и заставить учителя уехать, в самом прекрасном расположении духа спустилась в столовую.

– Насколько я могу судить, мысль о репетиторах покамест можно определить как неуместную. Что ж, безмерно рад, – объявил племяннице явно не осведомлённый дядя и предложил молодому человеку сесть по правую руку от себя. Тот стушевался и заметил, что ему намного удобнее было бы сесть рядом с Лилей: через стол крайне неудобно поправлять девушку, если она сделает что-то не так или возьмёт не тот столовый прибор. Истолковав поведение юноши так, как ему самому было удобнее, мужчина в ответ лишь передёрнул плечами, добродушно улыбнулся и приступил к еде.

– Вилка для рыбы правее, – полушёпотом сообщил парень, приподнимая вилку с тремя зубчиками. – Представь, что сверху наблюдаешь за тем, как плывёт дельфин. Сколько увидишь плавников?

– Ну, три.

– Верно. Так что, пусть дельфин и млекопитающее, попробуй ассоциировать количество зубчиков на вилке для рыбы с количеством его плавников. Либо вспоминай трезубец.

Девушка кивнула и, взяв нужный прибор, осторожно поднесла его к квадрату рыбного мяса.

– Если собираешься брать нож, удобнее переложить вилку в левую руку и, придерживая мясо зубчиками, разрезать его, держа нож в правой. Это и правильно, и тебе время сэкономит.

Подавленная досада от того, что, пусть и с благими намерениями, препятствуют поглощению ею съестного и утолению проснувшегося голода, отразилось на том, как сильно сжались пальцы девушки на рукояти ножа. Юноша почуял угрозу и предпочёл выждать более удобный момент, чтобы возобновить попытки образумить хищника, привыкшего раздирать свою добычу без посягательств посторонних на его личное пространство.

Сказать, что Максим Алексеевич был безумно рад тому, как удачно ему в голову пришла мысль пригласить Сашу и как ему повезло с родственниками хотя бы со стороны жены – составить однозначное мнение о племяннице он не спешил – было бы обидным преуменьшением его эмоциональности. Он был на вершине блаженства и не скрывал этого.

4

Утро началось с песни. С бодрой, задорной песни в шесть утра. Дело в том, что совсем рано заснувший Максим Алексеевич пробудился с рассветом и в кратчайшие сроки покончил со всеми срочными бумажными делами. Ликование от осознания сего факта так затмило рассудок, что в голову ему запало неожиданное и коварное. Мужчиной овладело неистовое желание излить душу в караоке. И, будучи натурой порывистой, он мигом оказался в опасной близости к комнате отдыха…

Светало. Лучики солнца нещадно били в окна. Лиля так же остервенело била своего дядю подушкой. Наконец, микрофон выпал из его рук, и по дому прошёлся жуткий треск, известивший обитателей дома о свержении тирана, не сумевшего взять верхнюю ноту должным образом.

Несмотря на отчаянные протесты Максима Алексеевича, девушка завершила свою месть, полностью обезоружив его путём обесточивания пыточного аппарата.

– Да дай ты поспать ещё хоть часок, – простонала она, отходя к двери, у которой пристроился, скрестив на груди руки, Саша. – Только в два ночи удалось заснуть!

Нахмурившись, юноша обернулся к ней, тем самым как потворствуя своему желанию узнать о ночных делах своей ученицы, так и отвечая на немой вопрос в глазах её дяди:

– Позволь полюбопытствовать, а до этого ты чем занята была? Мы разошлись после пробежки в девять.

– Чем? Составляла список тех, кого с утра пристрелю первыми, если рано разбудят, – огрызнулась Лиля и ушла, шлёпая по паркету босыми ногами.

– Иными словами, нисколько не изменила себе и вновь предавалась совершенно бесполезному занятию, – вздохнул парень и тоже отправился досматривать сон про Орлеанскую деву на коньках, внезапно завопившую «Impossible… Believe me!».

Возобновить пение в караоке Максим Алексеевич не рискнул. Состроив грустную мину, он поплёлся в библиотеку: его чаяния метнулись к мысли о поиске хорошей книги. Однако мужчина даже не подозревал, как оперативно нынче исполняются его желания. Не успел он показаться из-за дверного полотна, увесистый томик похабного содержания известил его о том, насколько уверенно и продуманно вела оборону довольно пожилая и давно уже одинокая горничная. По сути, она являлась единственным в доме человеком, помимо самого хозяина, кто прекрасно знал расположение каждого динамика и понимал, что во время подобных выступлений возможность выспаться появлялась лишь в храме науки сия дома, где не было установлено ни одного злосчастного устройства. Во избежание нарушения святости памяти этого места, куда они с братом частенько убегали прятаться от прислуги и родителей и где их всегда избегали искать, мужчина не позволил притрагиваться ни к стенам, ни к потолку помещения даже для установления дымовых датчиков.

Глядя на женщину, чьи щёки становились всё пунцовее пропорционально тому, как спадала сонливость с глаз, Максим Алексеевич задал всего один вопрос.

– Советуете?

Периферийным зрением заметив, что он кивнул на издание в своих руках, – поглядеть на него прямо у неё не хватило бы духу – горничная прохрипела:

– Да.

Пожав плечами, мужчина пожелал ей добрых снов и удалился к себе.

К восьми часам дверь в комнату Лили распахнулась, и на пороге её появился уже одетый юноша, которому так и не удалось снова заснуть.

– Ты не мог отложить свои поползновения на попозже? – буркнула, зажмурившись от внезапного включения света, девушка.

– Я и так решил не будить тебя на тренировку. К тому же, знаешь ли, существуют страшные слова «работа» и «обязанность». Тебя они, в сущности, пугать не должны, но, согласно некоторым претендующим на достоверность поверьям, люди выполняют некоторые обязательства, чтобы зарабатывать себе на жизнь и на репутацию человека слова. Или чтобы просто не смущать честной люд излишне праздным образом жизни.

– Обхохочешься. Сейчас прям упаду…

Послышался глухой стук об пол. За ним мгновенно последовали и грязные ругательства, и весёлый звонкий смех.

– К чему же демонстрировать, я бы и без того охотно тебе поверил, – выдавил Саша, подавая ученице руку.

Лиля взглянула на него исподлобья и изобразила милейшую улыбку, на какую только была способна. Секунда – и перекошенное лицо юноши оказалось на уровне её собственного. Напрасно тот расхохотался, не сойдя с ковра.

– Впредь буду предусмотрительнее.

Саша и сам до конца не мог понять, обещанием были его слова или же угрозой. Но, так или иначе, девушка не восприняла их всерьёз и отправилась одеваться. Это не заняло много времени: куда больше ушло на выбор обуви. Парень был выше неё на две головы. Маленькой она казаться не хотела, но и на высокие каблуки вставала всего раз в жизни. Предание о том случае по сей день с благоговейным ужасом повествуют всем новичкам в обувном магазине. Три свалившихся друг на друга стеллажа, декоративные карниз и шторы, некогда сокрывшие от суда людского зияющую в стене дыру в подсобку, парочка дамочек, слишком озабоченная выбором между «удобно» и «красиво»… В тот торжественный день Лиля не пощадила никого. А Максим Алексеевич, хоть и решился на покупку, будучи счастливцем, наивно убеждённым, что умение ходить на каблуках каждая женщина впитывает с молоком матери, мысленно поклялся себе больше не появляться с племянницей в обувных лично.

Увы, обувь на высоком каблуке была самым простым и, пожалуй, единственным вариантом для достижения поставленной девушкой цели, и она прекрасно это осознавала. На ней, к тому же, настоял и Саша. Но у того уже был другой мотив. Он хотел продемонстрировать Лиле, насколько та может быть беззащитной. Вдобавок ко всему, его сжигало изнутри неподдельное любопытство: какой предстанет эта девушка, когда напрочь лишится шипов?

– Как бы то ни было, знай: подверну себе ногу – сверну тебе шею, – предостерегла юношу Лиля, надевая туфли.

Первая попытка встать окончилась провалом. Благо, провалилась девушка в кресло. Второй подскок был несколько более удачным, поскольку Саша, отметив явную неуверенность ученицы, решил лично проконтролировать её первые шаги и, поймав на лету, удержал в вертикальном положении.

– Зато в данный момент ты гораздо женственнее обычного, – сразу нашёл положительную, как ему казалось, сторону юноша. Лиля попробовала переставить ногу. Результат вызвал в Саше весьма противоречивые эмоции. С одной стороны, он был рад, что шпилька прошла, не задев пальцев. С другой – был крайне удручён потерей любимых кедов. – Ну, по крайней мере, пока ты остаёшься недвижима. Неужели не нашлось каблуков покороче… и потолще?

– Хочешь, можешь поискать сам, – хмуро покачала головой Лиля, жестом указывая ему на комод. – Дядя уверял, что, когда купим это пыталово, я мигом научусь на них ходить. Да я и до двери без перелома не докостыляю! А, кстати, есть те, в которых я вчера тебя приветствовала.

– Держи спину ровнее, – засуетился парень, содрогнувшись от одной мысли снова увидеть блестящий кошмар. Вдруг, его осенило: – Ты на велосипеде когда-либо каталась?

– О, так я прозевала здесь педали?! – с малой долей раздражения полюбопытствовала его ученица, всплеснув руками.

– Прошу, отнесись к этому с большей хладнокровностью. Постарайся выпрямить спину… Так. Держи осанку. А теперь перенеси вес на эту ногу и бедром…

– Сашка, ты крещёный?

– А? Н-нет…

– Я это к чему. Святой отец может опоздать.

Юноша растерянно уставился на Лилю. Та с затаённой злобой глядела на него исподлобья и явно не собиралась развивать свою мысль. Утекали драгоценные секунды. По истечении минуты разочарование девушки в экстрасенсорных… да, пожалуй, и в интеллектуальных способностях учителя достигло своего пика. Рывком сбросив руку юноши, она прорычала:

– Ещё раз – и передашь мой пламенный привет Пете и Павлу.

– Да пожалуйста, – почти обиженно проворчал тот. – В таком случае, и ловить я тебя не буду. Не то – какой ужас! – случится невообразимая дерзость: схвачу за локоток…

Парень отступил на шаг, потирая словно горящие изнутри пальцы и возмущённо глядя на хрупкие с виду руки ученицы. Та закусила губу и, высоко задрав подбородок, сделала несколько шагов. Сцена претендовала на звание поэтичной: на протяжении всего пути девушка шаталась арматурой на ураганном ветре, а в конце его, живописно раскинув руки-крылья, как коршун спикировала на будуарный столик. Произведение искусства с полуторавековой историей не знавало ещё, однако, столь грациозных пернатых. Отсутствие опыта сказалось тотчас: не сумев достойно выдержать роль взлётно-посадочной полосы, столик опасно накренился. Секунда промедления – и он стал бы последней клеткой неуклюжей пташки.

Саша, хоть и чувствовал непримиримую досаду на ученицу, лишаться её не хотел. А потому пристально следил за её движениями и, несмотря на собственные слова, готов был подхватить девушку в любую секунду. Он был практически убеждён, что та вот-вот рухнет и, конечно же, не на него. Чутьё его не обмануло.

– Ты не могла бы избирательнее относиться к тем способам, которыми намерена обнажать свою любезность?!

– Чегось? – моргнула девушка.

Юноша раздражённо выдохнул и, покачав головой, отцепил пальцы Лили от аметистовых ангелочков.

– Поясню: центр тяжести этих памятников божьим посланникам расположен так, чтобы их мог выдержать даже самый хлипкий каркас. Они составляют пять шестых всего веса будуара. А теперь позволь задать вопрос. С какой такой стати ты возомнила, будто я допущу, чтобы ты раньше меня засвидетельствовала своё почтение святым апостолам?! А как же моя священная миссия? Я, по меньшей мере, обязан первым передать твоё приветствие и потребовать, чтобы тебя ни за что не пускали в приличную компанию!

Нахмурив брови, девушка оттолкнулась от него и, сконцентрировавшись на единственной мысли «лишь бы не упасть», заявила:

– Так, ясно, хватит с меня. Двинь в туман, сейчас сама научусь.

Прозвучал гортанный рык. Саша терял самообладание в геометрической прогрессии.

– Я только что отошёл! И что вышло?! Да ты скорее патологоанатома новой байкой обеспечишь! Лина! Просто. Обопрись. На мою. Руку! Это не сделает тебя слабее, пойми же наконец. Лишь поможет устоять. Совсем невдомёк?!

– Не обзывайся!

Гнев юноши моментально испарился, уступив место более культурному состоянию – шоку. Он смотрел на ученицу, на глазах у которой проступали слёзы. Сообразить, чем конкретно была вызвана такая реакция и что, собственно, он сказал не так, было не в его силах.

– Тебя оскорбляет сокращение «Лина»?..

Предположение было отметено нетерпеливым мотком головы.

– Оно нормальное. Но с какого такого рожна я «невдомёк»?!

Моргнув, юноша попытался подавить улыбку, даже прижал к губам руку, но не выдержал и расхохотался. Лиля недоверчиво и с малой толикой изумления покосилась на учителя. Вдоволь насмеявшись, он втянул носом побольше воздуха и медленно выдохнул. Пусть в глазах его до сих пор, обжигая, полыхали искры веселья, всё его существо теперь буквально светилось желанием помочь.

– Невдомёк – слово, характеризующее состояние, когда ты о чём-то не догадываешься. Оно безобидное. Гляжу, русской речью тоже было бы неплохо заняться… Составлю тебе список на прочтение. А пока что обопрись лучше на мою руку. Это не так сложно, как ты себе вообразила.

Осторожно приняв руку учителя, девушка сделала несколько робких шагов, раскачивая бёдрами, чем вызвала невольную ухмылку на его губах. Он был чрезвычайно доволен собой и своей маленькой победой и не счёл нужным потрудиться это скрыть.

– Вот, уже видны значительные улучшения. Если продолжишь тренироваться в таком духе, вероятнее всего, в обозримом будущем сможешь ходить на каблуках, не становясь угрозой самой себе и национальной безопасности. Что же до настоящего времени? Поуже шаг и поменьше размах – и вполне сойдёт для палаты.

– Заксобрания?

– Психиатрической. Ты безбожно себе льстишь.

По тому, как резко сменились краски на лице Саши, стало ясно: на сей раз высказываться вслух он вовсе не собирался. Но более всего его поразил тот факт, что ученица не обратила на его оплошность ни малейшего внимания. Она прилежно последовала рекомендациям, с удовольствием обнаружив, что так ходить гораздо проще. Отпустив руку учителя, Лиля осторожно развернулась и пошла в другую сторону, по-прежнему высоковато, но уже уверенно держа голову и стараясь не слишком размахивать руками.

– Вот и до заксобрания доросла, – исправился юноша и, снова подав ей руку, подвёл ученицу к зеркалу, отразившему их обоих в полный рост.

Саша был одет в клетчатую бело-серую рубашку, чёрные джинсы и проткнутые кеды. На поясе у него красовался недавно приобретённый широкий ремень с массивной бляшкой, а на руке неизменные часы. Кольца, надетые вчера только из стремления покрасоваться, сегодня покоились на полке. Девушка нашла среди купленного зауженные синие джинсы и белоснежную тунику с тёмной лентой под грудью. Туфли, украшенные ажурными вставками, были классического чёрного оттенка, и только этим утешался при их покупке Максим Алексеевич.

– Может, волосы хоть в хвост соберёшь? – Изобразив разочарование, юноша оценивающе оглядел и себя, и свою спутницу на весь грядущий день. Оба симпатичные, хотя он, конечно, краше, одеты стильно… Возможно, она ему даже была бы под стать.

– Мало мы с ходулями провозились? – изогнула бровь Лиля. – Да и заморачиваться не хочу.

– А ведь могла бы: времени на то ещё довольно. Кстати, такого слова, к сожалению, в русском языке нет, и впредь тебе лучше вывести его из употребления.

– Как нет, если я только что его употребила и даже ты в курсе, о чём речь? – усмехнулась девушка, осторожно отходя от зеркала и садясь на край постели. – Блин, ноги уже устали.

– Как правило, в клубах есть барные стулья, насидишься, – пожал плечами Саша, садясь в кресло напротив.

– А как же «парк и проветривать лёгкие»? Я сразу пас. Кстати, в какой клуб-то?

– Маловероятно, что ты много их знаешь. Но тот, что нам нужен, на проспекте Шеплинского. «Алое небо», если не ошибаюсь.

Безосновательное, на её взгляд, замечание учителя девушка оставила без особого внимания. Решила опровергать осведомлённостью.

– Так там тухло, как у Рыжего в… – вовремя осознав, что не знакомый с юмором её друзей Саша может неверно истолковать её слова, она закашлялась и продолжила: – Под шапкой. Музыка вечно по ушам бьёт, пока кровавого месива не дождётся, да и из выпивки ничего приличного, одна бодяга. Да и само местечко явно не для свиданок. С кем же ты там перетереть решил?

– Ты там бывала? Мне о его существовании стало известно только из телефонного разговора, когда шло обсуждение места встречи. Странно…

– Выходит, моё дело ты в глаза не… – Девушка запнулась. – Видел.

– Да стоит ли. В таких случаях лучше творить настоящее, нежели зарываться в прошлое.

Вновь усмехнувшись, Лиля покачала головой и мысленно отметила, что на деле премудрость, видимо, бывает куда наивнее глупости.

– Кеды иди переодень.

Когда молодые люди спустились вниз, Максим Алексеевич, напустив вид сурового критика, осмотрел каждого из них и оставил о выборе каждого по одобрительному отзыву. Особенно его взгляд задержался на племяннице, искренне удивившей его почти уверенным появлением на каблуках. Он всё чаще нехотя сравнивал её с матерью и находил всё больше щемящего грудь сходства: когда-то эта женщина так же вышла перед ним на шпильках и зачаровала навечно. Её походка была легка и грациозна настолько, что окружающим порой казалось, будто она плывёт по воздуху. Конечно, Лиле было заметно труднее держаться прямо при ходьбе, но стоило девушке остановиться – и в её образе воскресала Щеклеина Виктория Ильинична, какой она предстала перед будущим деверем в первый день знакомства. Чтобы скрыть наплыв воспоминаний, мужчина засуетился, напомнил молодёжи о цене времени и пригласил всех в столовую. После завтрака он предложил младшему поколению самому решить, как они размесятся в его внедорожнике. Тут же выяснилось, что Саша изначально был намерен ехать отдельно.

– Отказы не принимаются.

– В таком случае, выражаю протест.

– Он отклонён. Далее?

– Петицию отправлю.

– В «Спортлото»?

– Почто так очевидно оскорблять? Непосредственно мадам Джуне.

Максим Алексеевич разочарованно вздохнул.

– Так тому и быть. Не хочешь развлечь старика беседой в дороге – изволь, садись в свой пикап. Сирота и вдовец, вне сомнений, и без тебя найдут темы для душещипательных разговоров…

В душе совершенно несогласный с решением друга и его нахальным давлением на совесть, юноша всё-таки устроился на заднем сидении авто. Туда же мужчина, чувствующий, что обидел желавшего снова сесть за руль друга, затолкал и племянницу.

– Не, ну мне понятно, почему он на задках. А я-то тут что, по-вашему, забыла?

– Вовсе не исключено развитие событий, при котором я стану томиться со скуки.

– Да на тебя вообще до лампочки, – недовольно проворчала Лиля, косясь на виновника своей маленькой трагедии.

– Однако вопросы, ежели они не риторические, задаются с единственной целью получить ответ. Я тебе его дал.

– Мне он не по нраву, – соорудив на лице капризную мину, пропищала девушка и плюнула в приоткрытое окно.

– Пардон, госпожа Осанина, – насмешливо отозвался Саша. – Уж здесь ваш покорный слуга вам скорее милый враг, но отнюдь не помощник.

– Могли сказать: «Мне не будет здесь одиноко и без этой чудесной дамы». Или что я вам уже за утро успела надоесть. Туговато соображаете, вражина.

– Коли б я в самом деле собрался лгать, непременно воспользовался бы любым из твоих вариантов, – невозмутимо заверил её юноша и тем самым поставил в разговоре точку.

Лиля поморщилась и отвернулась. Её учитель в красках представил себе, будто эта реакция на тунца «второй свежести», и тем утешился. За всю дорогу до клуба девушка произнесла едва ли пару слов, одно из которых было непечатным и адресовалось, главным образом, к ситуации в целом. Из-за ни на секунду не умолкавших Максима Алексеевича и Саши, обсуждавших то состояние дорог, то планы на ближайшее время, то проезжающие мимо автомобили, то женщин, перед которыми её дядя, как истинный джентльмен, останавливался даже там, где этого делать было не положено, Лиля всё сильнее утопала в луже мрачного настроения.

Последней и самой радостной для девушки остановкой стал клуб, где они с Сашей вышли, оговорив с Максимом Алексеевичем лишь приблизительное время его возвращения. Тот пообещал заехать «как только, так сразу». Поскольку более точной информации выудить не удалось, рыбаки рассудили, что лучше будет попытать удачу позднее, и на полпути к входу в старое, но довольно высокое и видное здание оба, не сговариваясь, остановились и развернулись лицом к лицу.

– Мальчик, тебе, как всегда, налево? – усмехнулась девушка.

– Мне необходимо быть через десять минут в VIP-зоне. Но и тебя терять из виду не кажется мне разумным, так что пройдёшь со мной. Не возражаешь?

Лиля коротко кивнула и, придав лицу потешно серьёзное выражение, приняла поданную парнем руку со словами: «Ну да, а то не поверит ещё, что мы вместе». Когда они зашли внутрь, отдали на хранение куртки и подошли к вышибале, тот, казалось, несколько удивился тому, что с ним заговорил именно Саша.

– Что-то тебя давно не видно… Шикарно выглядишь, повзрослела. Кис, а это кто, ухажёр новый, что ль? – кивнув на парня, недоумённо поинтересовался мужчина, не уступающий своими габаритами двустворчатому платяному шкафу.

– Долгая история, – отмахнулась девушка, явно забавляясь обескураженным видом спутника. – Учитель мой. Наши там есть? Как они?

Вышибала изогнул бровь и пристально оглядел Сашу.

– Вас понял; да тут они и бухают, что им будет… Слушай, а тебя из школы не попрут за такое?

– Да меня уже, считай, года два назад за непосещаемость оттуда турнули. От мусоров потом всей толпой отмазывали… Ну, кто старое помянет, тому сук в дупло. Теперь дядя задался целью организовать мне домашнее обучение и пригласил друга-святошу с целью просвещать неразумную. Да, по правде говоря, никто больше и не рвался. Так что, мы пойдём? Он там с кем-то перетереть обещался, торопится.

– Серьёзно? Я-то, дурень, гадал, какого ты в учебное время здесь пропадаешь. Вот ведь молодёжь пошла!.. Иди, конечно. Рад был увидеть.

Саша, поражённый таким обращением вышибалы с воспитанницей детдома, замер, как вкопанный, сразу за дверью. Руки Лили он не выпустил и тем самым вынудил свою спутницу оказаться с ним лицом к лицу. В глазах той застыл немой вопрос: «По-твоему, что-то не так?»

– Киса? Целых два года без обучения? Беспрепятственный доступ сюда? Лина, объясни, ради всего святого, как мне следует всё это понимать?!

Только сейчас для девушки стали очевидны преимущества попадания в руки учителя её личного дела. Да, ей польстило, когда юноша своим молчанием в ответ на безразличие к нему вышибалы признал, что не он ведущая фигура в этом заведении. Но всё её существо безотчётно съёживалось, когда Саша повышал на неё голос. Это чувство было сродни страху, который Лиля упорно старалась никогда не признавать, но который, тем не менее, охватывал её супротив воли. Уже второй раз за утро она впадает в подобное оцепенение… «Не, это уже ни в какие ворота. Лучше пускай дядя даст ему полистать эти «Священные писания о подвигах ратных сиротки малой». Да и, в конце концов, не пропадать же труду и поту этих бестий, чтоб их на толчке в клочья разорвало!..» – рассудив так, девушка уже открыла было рот в намерении объясниться, как в их тет-а-тет ворвалось восклицание с другого конца зала.

– Да-а ладно, кого мы наблюдаем? Кисуль, ты?

Лиля обернулась на знакомый голос и мгновенно просияла, заметив его источник. Лицо её спутника, напротив, стало темнее уборной клуба, где уже месяц как перегорела лампочка. Владельцем голоса, так некстати прервавшим назревающий скандал, оказался невысокий, но крепкого телосложения блондин лет двадцати пяти с татуировкой-змеёй на плече.

– Вот уж кого не чаял здесь встретить! Куда пропала, подруга?

– А Тугой с Левым или Жека разве не рассказывали? – удивилась Лиля, решив временно проигнорировать вопросы учителя. – Меня дядя из конуры забрал.

– Ого. Хотя, ей-богу, удивляться нечему: ты у нас всегда фартовая была. А эти бараны что-то затаились после той перестрелки, Жека без тебя так вообще на нас забил. Короче, на связь никто не выходил, а мы решили обождать – вдруг с легавыми проблемы? Так что тут пара счастливцев и подзабыть о вас уже успела.

– Перестрелки, – глухо повторил Саша, закатывая глаза.

– Потом расскажу, не кипишуй, – шепнула, резко потянув его на себя за ворот рубашки и прижавшись губами к уху парня. Тот понуро взглянул на неё и заметил:

– Почему именно «Киса», ты вполне сказать сейчас. Хоть бы и во имя благой цели избавить меня от поводов думать о тебе совсем дурно.

– А, так тут всё очень просто, – вклинился блондин. – К ней первое время клеились разные недоумки… ну, она и начала им рожи разукрашивать. А ответить или насильно взять её не решались – вечно либо с нашими, либо со своими таскалась. Быстро от неё отстали, в общем, но за свои позорные шрамы кошкой драной прозвали. Ну, наши подхватили, ясен пень, но Киса же как-то добрее звучит. Так и стали звать.

– А, кстати! – спохватилась вдруг Лиля. – Марк, это Саша, мой учитель. Саша, это Марк, один из моих лучших друзей и людей, кого я знаю.

– Сердечно рад знакомству, – сообщил юноша, демонстративно хватаясь за сердце так, будто почувствовал приближение инфаркта.

– Взаимно, – протягивая руку, улыбнулся блондин. С той же дружелюбной улыбкой и с почти отеческой нежностью он добавил, когда руку пожали: – Но так, на случай неприятности, доложу обстановку. Я достану любого её обидчика хоть из-под земли, хоть из-под воды. И, оговорюсь заранее, любой её обидчик туда вернётся. Не весь, правда, но зато с гарантией. Для полноты картины раскрою одну карту. Есть у нас котёл со страдающими простатитом провинившимися перед братвой. В самой живописной стороне города. На окраине, у самого леса. Из прелестей… Всегда живые концерты. Репертуар невелик: вой стаи под уханье сов либо клацанье зубов и хруст костей – но никто толком не жаловался. Светло даже ночью за счёт сотни пар всегда готовых к новым партиям гостей огоньков… Комфортное и почти моментальное размещение в подвале полузаброшенной горелой пятиэтажки. Она ждёт ремонта крыши, стен и окон примерно с начала восьмидесятых, так что, может, и дождётся. А пока там всегда хорошо проветрено и есть возможность как утолить жажду, так и увидеть звёзды, не выходя из здания и даже не заглядывая в окно. Думаю, этой рекламы вполне довольно?

Девушка слабо задела Марка локтем и напомнила Саше:

– Ты здесь, кажись, по делу. Дуй базарить, а я пока своим втык устрою. Ишь, забыли они…

За неимением альтернативы дальнейших действий, юноша, смерив ученицу грозным и многообещающим взглядом, молча ушёл на поиски того, кого давно уже жаждал увидеть, но по тем или иным причинам откладывал встречу. Исподтишка проследив за тем, к какому столику прошла Лиля и старательно запомнив его расположение, он принялся искать основную причину своего приезда на малую Родину. Младшего брата. Тот воротился в город совсем недавно, но уже успел засветиться в сводках новостей. Родители, сочтя сына достаточно взрослым и самостоятельным, оставили его ради кругосветного путешествия, наказав только вернуться в город к началу учебного года и посещать школу «не меньше двух раз в неделю». И, судя по новостям, парень действительно появился дома примерно в конце августа. Только слишком, на взгляд Саши, эффектно. После организованной вечеринки соседи не досчитались пяти квартир и фонарной лампочки. Далее откупившийся подросток помелькал на фоне сбитых куриной тушкой абсента и элитного коньяка в баре ресторана, поулыбался в камеру на взятии особо опасных преступников и показал ряд не самых приличных знаков судье из зала присяжных. С учётом вынесенного инвалиду приговора, правда, юноша в душе был солидарен с каждым жестом брата, однако именно этот случай побудил его приехать к нему немедленно, бросив деловые поручения отца на самотёк, и взять сорванца под контроль.

Парень обошёл весь зал, но брата в нём не обнаружил. Тяжело вздохнув и собравшись после всего лично наведаться в дом родителей, он удручённо направился в сторону, где, по его мнению, должна была до сих пор находиться Лиля. Однако там, куда отвёл её Марк, уже ни девушки, ни мужчины не оказалось. Начиная терять самообладание, он обошёл зал во второй раз – и никого из них не заметил. В третий – всё безуспешно. Выйдя из зала, Саша спросил, не спускалась ли Лиля в общую зону, и, получив отрицательный ответ, снова отправился в обход. Поняв, что из этого ничего не выйдет, он остановился посреди зала и всерьёз вдруг задался вопросом, а был ли Марк. В этот момент его глаза накрыли нежные тёплые руки, а из-за спины раздался лёгкий смешок.

– Кого-то потерял, красавчик? – протянул прокуренный голосок. – Может, я чем помочь смогу?

– Совесть потерял, но ты сначала свою попробуй отыщи! – прозвучал где-то перед юношей голос блондина. – Ника, ну-ка брысь от него! У него таких денег нет!

Невдалеке от первого раздался другой – насмешливый, но такой успокаивающий голос Лили.

– Так вот они какие, твои дела… Если тебе так припёрло, спросил бы. Здесь есть и заведения получше, и курицы покраше.

Ника мигом отпустила своего заложника и, послав ему на прощание воздушный поцелуй, предусмотрительно отбежала на безопасное расстояние. Прозрев, парень увидел помещение, по которому бродил так долго, словно другими глазами. Впервые он заметил узкие стеклянные столики у красных кожаных диванов, расслышал неприятную, но тихую музыку, доносившуюся из подвешенных колонок. Только сейчас он понял, что приглушённое освещение окрашивает всё помещение в кровавые оттенки, и только сейчас обнаружил местами свисающие с потолка мелкие агатовые шарики на резиновых нитях. Помещение вдруг перестало быть для него круглым залом и образовало некий полуовал, в центре которого разместилась замкнутая в кольцо барная стойка с несколькими стульями – пристань разгулявшейся компании миловидных девушек. Напротив неё собралась толпа примерно из пятнадцати человек, не считая его ученицы и Марка.